Автор:Рэймонд С. Спирс
Фронтиспис автора Ральф Паллен Коулман
Гарден Сити, Нью-Йорк,Doubleday, Страница и компания,1920
ГЛАВА 1.
Элайджа Расба жил один в бревенчатой хижине на Темпл-Ран. Это был высокий,
худощавый, голубоглазый молодой человек с вьющимися каштановыми волосами и бледным, почти мертвенно-бледным цветом лица. Его брови были густыми и темно-каштановыми, а голубовато-стальной взгляд непоколебимо останавливался на любом предмете, который он выделял............
..........
Два поколения раньше, старый Эйб Rasba была построена церковь на немного
ручей, правый приток реки Джексон, далеко в горах.
Церковь была сложена из плоских камней, собранных в полях, с выступов
скалы и на лесистом склоне горы. Он был достаточно велик, чтобы вместить всех
людей на мили вокруг, а крышу поддерживали массивные тесаные бревна, и было предпринято несколько попыток украсить строение.
Старый Абэ призвал свою церковь "Храм", - проповедовал с большой
полый пень дуба, и положил закон в Библии, которую он
заучено наизусть и изложено по собственному опыту. Элайджа Расба,
внук Старого Эйба, таким образом, пришел честно, благодаря благоговению и религии, но странная слава, окружавшая старый Храм, исчезла из
руины, и из всего собрания остался только Илия.
Оползни разрушили десятки ферм, расчищенных на слишком крутых холмах;
молния разрушила мельницу, и два больших камня
раскололись в жарком пламени; из-за кровной мести могилы открылись раньше, чем истекло отведенное жертвам время. Это показалось Элайдже, сидящему там в своей хижине, как будто проклятие посетило верующих, и что смерть была
наградой за веру. Руины старого Храма уныло стояли там, где тяжелая каменная стена, построенная человеком, который верил в широкие, прочные основания, расколола лавина, но безрезультатно, потому что стены обрушились и позволили обрушиться балкам крыши. Не менее несомненной была судьба собрания; они тоже были рассеяны или мертвы. Остался только один живущий в маленькой долине, с одиноким обитателем, который боролся со своей душой, пытаясь понять, ибо в глубине души он знал, что он должен прочитать правду и понять смысл всех этих неприятностей, лишений, катастроф и смертей.Он относился к этому довольно практично. У него было кукурузное поле и небольшой огородик, полный грузовик; над камином висело ружье 32-20 калибра, а в одном углу было несколько стальных капканов, медная и латунная проволока для ловушек и самодельной мотыги, с помощью которой можно было бы вытащить кролика из норы
или шкуру скунса из его логова.
Альманах, Библия и "Ресурсы Теннесси" составляли всю библиотеку.
Библиотека на полке. Альманах пришел по почте откуда-то издалека,
примерно в сотне миль, во всяком случае, от Нью-Йорка. "Ресурсы
Теннесси" пришли в себя вместе с весенним паводком в реке Джексон и были
изрядно испачканы горной глиной. Библия, конечно, была нашим
наследием.По-видимому, это была очень маленькая статья, чтобы вызвать все волнения которые, казалось, последовали за ее толкованиями в Temple Run.
Элайджа держал его на вытянутых руках и смотрел на него своими острыми
глазами, удивляясь в душе, как могло случиться, что судьба
нации, будущее человечества, само спасение каждой души зависело от
внутри этого обтянутого кожей, с позолоченными краями свертка из тонкой
бумаги, который весил в два раза меньше коробки с патронами.
Элайджа ни в малейшей степени не щадил себя. Он трудился на любой задачи
появился для него сделать. Как он требуется для его собственные желания пятьдесят бушелей
кукурузы на год, он засеяли шелуха сто бушелей. Однажды,
в пылу надежды, что его призвали выращивать кукурузу для
человечества, он собрал пятьсот бушелей только для того, чтобы раздать все это
бедному белому отребью, которое не собрало достаточно для себя.
Снова он почувствовал призыв проповедовать, и он пошел со всеми
рвением человека, который наконец-то открыл своим призванием. Он
шел пешком, сквозь бури, через горы, побывал в сотне
школ и церквей, показывая свою маленькую Библию в кожаном переплете и
предупреждая грешников о покаянии, христиан - о сохранении веры, а Ваала - о низвержении
его отвратительная голова.
Он вернулся из своего пятимесячного паломничества с чувством, что
все его усилия были тщетны, и что, несмотря на всю его добрую волю, это
ему не было сподоблено оставить после себя ни одной мысли на плодородной почве.
Этот вопрос был доведен до его сознания инцидент за последние
совещания он обратился за клинч.
В нарисованной церкви он вызвался проповедь, проповеди и не было
было проповедано там много лет. Вражда, неразрывно переплетенная, затронула
пять разных семей, и члены всех этих семей были в церкви
церковь откликнулась на его вызов.
Они сидели там с винтовками или дробовиками между колен, с их
пистолетами на бедрах и вечной бдительностью в глазах. Пока
слушали его проповедь, они пристально смотрели друг на друга,
чтобы в любой неосторожный момент не навлечь на них предупредительный выстрел врага.
Как он стоял там, Гонта в рамки, голодные души, движимый
муки стремление видеть справа, чтобы сделать это, ему казалось, как
хотя последним испытанием была обрушились на него, и что он должен
не ломаются под тяжестью у него на уме.
"Что я могу сказать вам всем?" он взорвался внезапной страстью. "Эй, вы!
сядьте с оружием в руках и убийством в душах - слушать
слово Божье! Как сделать йо' ожидать Князя мира, чтобы прийти к йо' Если йо'
сидел там в ту сторону?"
Его возмущения поднялась, когда он увидел их, и его презирают необузданное своим языком,
так что через несколько минут собравшиеся наблюдали за один другого меньше,
проповедник, и устроился поудобнее, чтобы слушать и моргать под его
обвинения и его толковании. На тот момент действительно казалось, что
как будто он привлек их внимание. Но когда проповедь
закончилась, и он собрался уходить, не успел он пройти и сотни ярдов
на дороге он услышал громкие слова, сердитые крики, а затем крик женщины
.
В следующее мгновение раздался залп ружейных и пистолетных выстрелов, и во всех
указания вверх и вниз по перекресткам люди бежали верхом на лошадях. Трое
мужчин были убиты, пятеро ранены и дюжина скрывались от правосудия.
в конце церковной службы.
Илия Rasba убежали домой, его воли и надежды разбиты, и затонул
уныло в трясину уныния. Все его благие намерения, все
вдохновение его усилий, сама его духовная экзальтация
закончились трагедией, столь же необъяснимой, сколь и удручающей.
Совесть не давала ему ни отдыхать, ни работать. Он просмотрел свою
Библию, внутри и снаружи, самые фибры его мозга боролись с
разумом, усилием, главной силой, чтобы понять, в чем заключается его долг. Нет
ответ скрашивал часы его бодрствования или давал ему отдых от грез. На него
отдыхали своего рода суеверным презрением и страхом, и он начал верить
шепот соседей, которые долетали до него. Они сказали:
"Он-одержимый!"
Его собственному взволнованному уму это утверждение казалось правдой. Он не знал
, какой новый грех совершил, и не мог оглянуться назад на долгие годы
своей юности и возмужания и обнаружить какой-либо грех, который он еще не искупил
, снова и снова. Он повиновался Писанию
предписания, насколько он знал, и наградой были эти ежедневные
и ночные мучения, презрение товарищей и вопрошание
его собственной души.
Хуже всего то, что конструктивно он дал враждующим сторонам шанс
убивать друг друга. Под видом проповеди для них ради
блага их душ, Он позволил им встретиться в антагонизме,
наблюдать в гневе и убивать без пощады. Слишком поздно он понял, что ему
следовало предвидеть трагедию, и что он должен был подготовиться
к ней, сначала посетив каждую фракцию, проповедуя каждой семье, и
потом, когда он привез их на колени, объединив их в общий
причиной религии.
"На меня гнев Твой!" он крикнул в душевной муке. "Сделай своему
замученному рабу что-нибудь хорошее, прежде чем я спущусь вниз!"
Ответа не последовало, ни немедленного, ни слышимого; он был на пределе своих сил
он занес руку, чтобы бросить Библию в пламя
своего камина, но не смог этого сделать. Он бросил его на полку,
надвинул шляпу на уши и с приближением ночи двинулся в путь
через хребты к Кельбейской кладовой.
Он спустился с горного хребта в эту позорную лачугу из расщепленных досок. Он нашел
пять или шесть человек в жарком, кисло пахнущем помещении. Они вскочили на ноги
увидев среди себя горного проповедника.
"Дай мне немного!" - сказал он старому Калбиану. "Я дурак! Будь я проклят. Я пойду с
всеми вами в ад! Дайте мне немного!
"Что... что?" Старый Калбиан задохнулся от ужаса. "Не хочешь выпить,
Пастор?"
"Саттинли!" - Воскликнул Расба. - Мне не нужно проповедовать! Я проповедую,
а прихожане убивают друг друга! Если я не проповедую, я не могу
жить в мире! Говорят, удар делает человека счастливым - я не был счастлив, нет.
через десять, а не через двадцать лет!"
Он схватил кувшин, стоявший на полу, отбросил оловянную кружку в сторону
перевернул сосуд, и самогонщик со своими посетителями
уставились на него.
"Эх!" - проворчал Расба, когда ему пришлось опрокинуть кувшин, чтобы отдышаться. Он
полез в карман, достал серебряный доллар и протянул его
изумленному горцу.
- Эх! - повторил он вызывающе. - Теперь я попал в ад, и мне
на это наплевать, придурок. Пока, парни! Правильно, ты слышишь меня, когда я говорю:
офигеваю, да, сэр! Офигеваю!"
Он резко оставил их и направился вверх, в темноту лавров.
Они услышали, как он с грохотом исчез в ночи. Когда он ушел, мужчины
посмотрели друг на друга:
"Ты уверен, что он приведет выручку?" один нервно спросил.
"Принести ничего!" другой ухмыльнулся. "Никто не eveh жил бы выпить пятнадцать
большими глотками, как он сделал, и дальнейшей ГИТ-Н-резаная свинья, нет, СУ!"
Они прислушивались к обещанным возгласам; они напрягали слух, ожидая услышать
крики ликования, но их не было слышно.
- Сэр, - объяснил стиллер, как будто объяснение было необходимо.
- Пастор Расба не привык бить; он мог бы вынести больше, и удар уложит его
дольше, чтобы загореться. Но, поверьте мне, когда попадание начнет действовать! Это уже третий.
да, старый, ребята, мягкий, но не мяукающий, вы даже не видели, что в нем есть вкусного.
яблочно-ягодный сидр, выдержанный после брожения!"
ГЛАВА II
Добродетель не была вознаграждена. Это было ясно и незамысловато для
сознания Нели Карлайн. Глядя на себя в зеркало,
она не обнаружила никакой особой причины, по которой она должна быть несчастна и страдать. Она
миловидная девушка; все говорили, что и зависть говорит, что она слишком
довольно. Казалось, что бедные люди не имели права быть красивыми,
так или иначе.
Если бы бедняки не были привлекательными, то богатые молодые люди, которым нечем было бы заняться
лучше, не ходили бы среди бедняков в поисках хорошеньких
девушек. Огастес Карлайн, по-видимому, сделал это. У Карлайла было
состояние, которое приумножалось на протяжении трех поколений, и теперь ему
не нужно было работать. В Гейдже, Иллинойс, было плохо. Он никогда не делал
ни одно сколько-нибудь хорошее, что-то вроде гостиной. Одним из плодов этого вопроса
когда красивое лицо Неля Crele привлекли его внимание. Она жила в
лачуге в Боттомсе, недалеко от Сент-Женевьев, и он пытался флиртовать с ней.
но она не стала флиртовать.
В некотором удивлении, пораженный своим отказом, он удалился со сцены
с воспоминаниями, которые невозможно забыть. Местом действия было пшеничное поле недалеко от
залива Индюк, где он охотился на диких уток с ружьем. Она
собирала сорок фунтов орехов гикори, чтобы пополнить скудный запас еды
.
Возможно, она была бедна; плохо одета была ее сильная молодая фигура; на ее лице читалось
напряжение многолетних усилий; в ее глазах горел огонь пережитого в
страдании; и она стояла, гибкая девушка необыкновенной красоты, в то время как
хантер, уверенный в том, что ему рады, подошел к ней и, взяв обеими ее руками
держа неуклюжую корзинку с бушелем, рискнул пощекотать ее под подбородком.
Она уронила корзину и, прежде чем та коснулась земли, поймала
опрометчивого юношу широкой ладонью от щеки до задней части уха, и он споткнулся
о кучу пшеничных снопов и упал ничком. Как он уронил
дробовик, она подняла его и с ее большим пальцем предохранитель, палец
на спусковом крючке, и ее левую руку на затвор, показал ему, как $125
ружье смотрится в руках человека, который мог бы и хотел бы использовать его на любом
дальнейшие провокации.
Он ушел, а она отнесла ружье и орехи гикори домой
с нее. Так началось зловещее знакомство Нели Крел и
Августа Карлайна. Дробовик оказался очень полезен молодой женщине. Она
убила серых и лисьих белок, диких индеек, гусей и уток, нескольких
продаваемых пушных зверей и другую дичь по соседству. Она никому не сказала
как она добыла оружие, просто сказав, что нашла его; и
Огастес Карлайн не сделал никаких замечаний по этому поводу.
Однако постепенно, когда острый привкус пощечины и страсть момента
оставили его, он понял, что был глуп и труслив. Он
были некоторые хорошие части, и ему было жаль, что он был осадок в
на его ухаживания. После этой встречи он обнаружил, что девушкам, с которыми он познакомился на танцах,
не хватало определенной внешности, блеска глаз, цвета лица,
и фигуры.
Он снова рискнул спуститься на дно реки напротив Сент-Женевьев, и
удача улыбнулась ему, когда он обманул ее. Он извинился и назвал свое
имя.
Неля была бедна, отвратительно бедна. Ее отец не был графом, а ее мать
ужасно страдала. Один брат уехал на Запад, преступник, употреблявший виски; а
сестра сбилась с пути, унаследовав моральную ущербность. Неля
каким-то образом ею овладели ненависть и ужас перед несправедливостью. Она
представляла себе дом, счастье и жизнь в достатке, но она
ценила себя за самую высокую цену, которую требует женщина.
Эту цену Огастес Карлайн был готов заплатить. Он нашел
девушку с приподнятым настроением, потрясающей внешностью, забавной сообразительностью
остроумия и силы ума. Он женился на ней, чтобы скандал
все, и понес ее от нищеты к прекрасной старой французской дней
особняк в залоге.
Там он установил на нее все, что он думал, что она нужна,
и... вел свою обычную никчемную жизнь. Слишком поздно она узнала, что он был
слабым, незначительным и, как и ее собственный отец, никчемным. Augustus
Карлин был жестоким существом аппетиты и желания, которые не
возможность поднялся до высот психических потребностей своей жены.
Карлин Неля рассматривать трагедия ее жизни с нетерпением. Она
изучала зеркало, чтобы понять, в чем она не справилась со своим долгом
она порылась в памяти и сравнила ее со всеми женщинами, которых она
встречала в силу своего положения жены Гаса Карлайла. Эти женщины этого не сделали
они оказались такими, какими она ожидала увидеть знатных дам из общества.
"Я хочу поговорить об учебе, - сказала она себе, - а они говорят о шпильках для волос, и о
грязной посуде, и о Билле-не-веди себя прилично!"
Так вот, одна из этих женщин, что-то вроде травяной вдовы, миссис Плоселл,
привлекла Гаса Карлайна, и когда он возвращался домой от нее, он был
всегда пьян. Когда Неля возмутилась, он был уродлив. Он бросил ее
и прошлой ночью вернулся к "травяной вдове". Неля
обдумала этот мрачный факт и, приняв решение, начала действовать.
За годы бедности она многому научилась, и теперь она положила
на службу определенным практическим идеям. У нее были определенные права, согласно
закону, поскольку она взяла имя Огастес Карлайн. Были также
моральные права, и она предпочитала пользоваться своими моральными правами.
Часть состояния Карлайн была вложена в незарегистрированные акции и облигации, и
когда Гас Карлайн однажды вернулся от вдовы, он обнаружил, что Неля
она была в прекрасном настроении, более привлекательной, чем он когда-либо знал ее,
и такой приятной в течение двух дней своей головной боли, что он был
готов сделать все, что она попросит.
Она попросила его хорошо провести с ней время и положила на стол
перед ним стояла наполненная чаша для пунша и два бокала. Он никогда не знал, что такое
изысканные хмельные напитки. Теперь он обнаружил их в своем собственном доме,
и на некоторое время забыл обо всем остальном.
Он пел, танцевал, смеялся и, в свое время, подписал ряд бумаг,
квитанции, счета и чеки для оплаты некоторых счетов. Это было что-то вроде
случайного попадания, интрижек между актами, на которые он обращал мало
внимания.
Для Нелии, однако, они представляли собой ритуал, столь же действенный, каким может быть любая торжественная судебная процедура
для ее натренированного рекой инстинкта не существовало морали
вопрос относительно справедливости ее притязаний на часть состояния Карлайн
. Ее более поздний опыт, ее чтение научили ее, что общество
и закон также придерживались принципа, если не манеры ее поведения
примитивного метода получения ее прав на отдельное содержание.
Когда Карлайн проснулась, Нели уже не было. Неля уехала тем утром,
сказал один из слуг. Девушка не знала, куда она делась. Она
взяла коробку с книгами, два сундука, два чемодана и, принарядившись,
уехала на автомобиле, которым управляла сама.
У него возникло чувство тревоги, которое он прогнал как недостойное. Наконец, ближе к ночи
он спустился на почту, где нашел несколько писем.
Одно обожгло его сознание.;
Гас:
Не утруждайте себя поисками. Я ушел, и не собираюсь уходить.
Ты показал себя просто мокрушником, существом с аппетитом
и пороком, и без каких-либо искупающих умственных качеств. Я ненавижу тебя,
и, что еще хуже, я презираю тебя. Получи развод, заведи другую женщину...
вдова примерно твоего калибра. Но, честно предупреждаю, оставь меня
в покое. Меня тошнит от мужчин.
Неля.
ГЛАВА III
Элайджа Расба направился домой из "все еще в темноте", мрачный и
выжидающе выпрямленный. Теперь у него был тот период счастья,
который, как он знал, был главной причиной, по которой люди пили самогон
виски. Он очень предвкушал ощущение безудержной радости
как человек предвкушает пять часов счастья, за которыми последует
повешение за шею до смерти.
Сияли звезды, и тропа, ведущая через хребет, по которой он шел, была
достаточно хорошо знаком, под его ногами, когда он ударил в нее с
непосредственной близости от нарушителей закона. Он увидел голые ветви дубов
на фоне неба и услышал, как кролики и другие ночные бегуны снуют
по опавшей листве. Звезды, мерцающие в небе, были суровыми глазами.
взгляда которых он избегал с решительной злобой и нераскаянностью.
Придя в свою хижину, он разворошил большое сосновое полено и придвинул
свое самое удобное кресло-качалку к пляшущему пламени. Он сидел
там и ждал душевного счастья, которое было характерно
для его идеи опьянения.
Он ждал этого, полностью готовый приветствовать. Если бы это вошло к нему в каюту
, одетое как некое изображение искушения или обольщения, он
ни в малейшей степени не удивился бы. Он скорее ожидал реального
и осязаемого проявления, видения восторга, облаченного в какую-нибудь прекрасную
фигуру. Он сидел неподвижно, высматривая малейший признак нечестивого
удовольствия. У него не было часов, по которым он мог бы определить время, а его часы были
совершенно ненадежными.
Снова и снова он раздувал огонь. Наконец он был удивлен, услышав
далекое чавканье, приветствие дикой индейки в первый ложный
рассвет. Он почувствовал свет, который был переполняющие
огонь вспыхнет, превратившись в подчиненное место.
Настал день, и пока что наслаждение, которое, как все говорили, заключалось в
самогонном виски, не затронуло его. Однако он знал, что был
не в том настроении, чтобы быть восприимчивым к счастью. Его душа все еще была
упряма против соблазнов греха. Он встал со стула,
поджарил на сковороде кролика и испек в жаровне порцию горячего хлеба,
сварил крепкий кофе и достал кувшин патоки из сорго.
Он позавтракал. Он сознавал определенную скованность действий,
определенная точность движений, приписывающая их суровой решимости,
которая у него была, что, когда он, наконец, откроет для себя счастье от виски
в своей душе, он отпустит ее с возгласом.
"Какой-то хит делает счастливым, а какой-то сводит с ума дерущихся!" Расба вдруг
с большим беспокойством подумала: "Какой выбранный хит сведет меня с ума дерущихся?"
Трепещущая тревога сжала его сердце. Колокола зазвенели у него в ушах.
В ушах прозвучал сигнал тревоги. Он не искал ничего другого, кроме
радости от выпитого, а теперь предположим, что его охватило безумное
желание драться - убить кого-нибудь!
Никогда еще более смертоносный страх не сжимал сердце человека, чем тот, что охватил
Элайджу Расба. Предположим, что, когда пришло отложенное веселье, он был
пьян от драки, а не от радости? Эта мысль захватила его душу, и
он огляделся вокруг, задаваясь вопросом, как он мог бы связать себе руки и спасти
свою душу от убийств, насилия, драк и подобных преступлений! В его испуганном уме не появилось никакого
осуществимого способа.
Он упал на колени и начал молиться о счастье, а не о насилии.
когда выпитый напиток захватил его в свои объятия.
объятия. Он молился голосом, раскатистым, как гром, от которого
из полена в камине посыпались угли и это встревожило
соек и любопытных пересмешников, летевших по маленькой поляне.
Он молился, в то время как его голос становился все хриплее, а голова склонялась
все ниже и ниже, пока он боролся с этой опасностью, которую он не предвидел
. Все, о чем он просил, - это чтобы, когда самогон начал действовать, это
заставило его смеяться, а не сходить с ума, но его одолевали ужасные сомнения. Одного взгляда
на свою винтовку, висящую на стене, было достаточно, чтобы распластаться на полу, и он
знал, что в его руках ножи, топор, очень горячая скалка для хлеба
станут смертоносным оружием.
Он надеялся, что не сможет метко стрелять, но эта надежда рухнула
мгновенно, потому что стая диких индеек спустилась на
кукурузное поле примерно в девяноста ярдах от его хижины, и, хотя он редко стрелял,
что бы ни случилось на его собственной поляне, теперь он попробовал выстрелить в индюшатину
и застрелил ее там, где она расхаживала с важным видом. Если бы его охватил гнев
вместо радости, худшего человека просто не могло бы быть на свете! Никто не знал,
что бы он сделал, если бы спиртное подействовало на него "неправильно". Он
мог убивать людей с расстояния в двести ярдов!
Он решил, что в этот день не увидит ни одного человека. Мало кто
когда-либо навещал его в хижине, но он не рисковал. Он взобрался на
гору и, пробираясь через лес, нашел огромный участок, заросший
лаврами. Он забрался в нее и просидел там много часов, чтобы
ни у кого не было возможности заговорить с ним и расшевелить
скрытого дьявола насилия.
Он вернулся в свою хижину и долго после наступления темноты, и загребают горячие угли из
из пепла, строгать щепки и начался пожар. Он был набегали
почувствовав голод, он испек кукурузные лепешки и свинину сухого посола, а затем добавил к еде
отличную лепешку с восхитительной колбасой из шалфея. Он достал
банки с фруктами, сок которых утолил его усиливающуюся жажду. Съев
от всей души он возобновил богослужение перед камином, а потом он заметил
что кто-то что-то завязано на фондовом своей винтовки.
Это было письмо, которое случайный прохожий принес из почтового отделения Форда
и когда он открыл его и посмотрел на надпись, его охватили угрызения совести
:
Дорогой Парсун:
С тех пор, как ты здесь проповедовал, я уверен в моем мальчике Джоке. Ты
знайте Его, потому что он никого не исправил, ни Тоббли,
ни Крентов. Когда он притормозил, чтобы выстрелить, он остановился прямо перед ним и
отстреливался, стреляя за выстрелом, и теперь он ушел вниз по реке
и я преклоняюсь перед его душой, потому что он хороший мальчик, а невех был таким
ни с кем не причаливал за все дни своего рождения, и я слышал, что теперь он становится плохим
вон там, на реке Мисипи, где все плохие люди, и я хочу, чтобы
ты преуспел в нем, чтобы он не стал плохим. Миссис Дронс, тяжело дыша, направила черча на
Клинч.
Расба сначала прочитал письмо по словам. Затем он вернулся после
смысл, и этот смысл поразил его, как удар в сердце.
- Я снова молюсь за любого мужчину, - выдохнул он. - Лоус! Лоус!
Он не чувствовал себя нужным молиться за себя, не говоря уже о любом другом грешнике,
но в его памяти всплыл образ миссис Дронс, по-матерински маленькой
женщина, которая привела его домой на ужин, на котором на столе были семь видов консервированных фруктов
и где семья смеялась вокруг
у камина - только для того, чтобы следующей ночью увидеть Джока беглецом, и
ужасы междоусобной войны обрушились на них.
"И Джоку становится плохо на реке Миссисипи!" Расба повторила, чтобы
себя, пытаясь осознать этот факт. Он не мог мыслить ясно
или связно. Голос вдовы, однако, так же ясно звучал в
его мыслях, как если бы она стояла там, а не просто писала
ему. Он взял, чтобы ходить туда-сюда, туда-сюда, на одном
планка.
Он забыл, что существует такая вещь для человека, как сон.
Нелепость того, что он бодрствовал два дня и две ночи.
ему не приходило в голову, пока внезапно его взгляд не обратился к кровати в
углу комнаты, и он вспомнил о ее назначении. Он моргнул
на это. Он с трудом открыл глаза. Он подбросил щепок в огонь и
направился к кровати, но, пока он стоял у нее, мир почернел перед глазами.
схватившись за руки, он опустился на пол.
ГЛАВА IV
Неля Карлайн не хотела возвращаться в ту жалкую маленькую хижину на дне реки,
где она выросла в безрадостных лишениях. У нее были другие планы.
Она поехала на маленьком автомобиле в Честер, поставила его в "Стар".
Гараже, затем отправилась на берег реки и критически осмотрела "Эдди"
.
Долгие годы она жила между разливами реки и нищетой
из нагорья. Ее жизнь часто пересекалась с жизнью речных людей, и
хотя она никогда не была на реке, она часто ходила туда
навещала лодочников, которые останавливались на ночь или на неделю в
банк напротив ее собственного дома-лачуги. Она знала, что река у мужчин, и у нее не было
иллюзии о реке женщины. Лучше всего сейчас, в столь критической ситуации,
она знала хижины, и когда она посмотрела на водоворот и увидела там флотилию из
плавучих домов, ее сердце ликующе подпрыгнуло.
Не менее десятка лодок были пристегнуты к берегу, покрытому водоворотами, и
мгновенно ее взгляд упал сначала на одну, а затем на другую, которые могли послужить
ее цели. Она подошла к самой верхней из лодок и окликнула
с берега:
"У-у-у!"
Появился худой, сутулый женщина из корабля и закреплял
хорошо выступает молодая женщина с острыми, блестящими глазами.
"Вы все не знаете, есть ли здесь на продажу лодочные хижины - недорого?" Неля
спросила без особого энтузиазма.
Женщина задумчиво посмотрела на берег.
"Я ожидаю", - призналась она наконец. "Это не красиво, но это в двух шагах"
вниз по течению, это выходит из реки, вон та синяя лодка, но это
следы ".
"Я предполагала, что они могут быть", - Неля перешла на свой детский жаргон, когда
она посмотрела вниз по берегу. "Вероятно, вы могли бы предложить мне сделку, э-э...
кто-нибудь?"
"Я думала, что смогу!" - ответила речная женщина. "Мы с моим стариной недавно познакомились в Сент-Луисе с одним парнем
, который был новичком на реке, но он
давайте как бы выясним, что ему может понадобиться для поездки на лыжах отсюда.
Очень дружелюбный парень, вроде как городской и вроде как за городом.
к тому же. - Я слышал, он был писателем, читал журналы, книги и тому подобное.
истории и тому подобные вещи. Лоузи! Он умел задавать вопросы, четыре
сотни видов вопросов, и все это записывается в пишущую машину
на бумагу. Мы наговорили ему кучу глупостей, и он пишет
утром и ночью. На Старом Миссисипе полно парней из курии. Мы как-нибудь разберемся
осмотреться. Братан, у тебя есть мужчина, которого долго не будет?
"Нет".
"Что за черт! Ты же не собираешься спускаться вниз одна?
"Я, может быть, и прав".
"Но, боже милостивый, ты хорошенькая, хорошенькая, как картинка! Я
"слышал, у тебя был человек, который ходил на разведку". Почему что-то могло случиться с леди
, если у нее не было мужчины или она не знала, как позаботиться о себе.
Неля пожала плечами. Миссис Тонс, женщина с реки, с минуту смотрела
на хорошенькое, слегка отвернутое лицо. Это было почти отчаянно,
довольно безрассудно, и, судя по выражению лица, речная женщина поняла. Она
минуту молча размышляла, а затем посмотрела вниз по водовороту на
лодку на некотором расстоянии.
"Это лодка. Нравится, как она выглядит?"
"Я думаю, это прекрасная лодка", - сказала Неля. "Свежевыкрашенная".
"Хит новый", - сказала женщина.
"Он продается?"
"Мы просто пройдемся по тому проходу", - предложила женщина с реки. "Две леди
на этом пути в большей безопасности".
"Меня зовут Неля Крел. Раньше мы жили на Гейдж-стрит, в низах ..."
"Шо! Потому что я знаю старину Джима Крела и его женщину. Меня зовут миссис Тонс. Мы
остановились здесь около шести недель назад. Я слышала, что ты ... ты женился
очень удачно!
"Хм!" Неля пожала плечами: "Алкоголь портит многие дома!"
"Йо-МО сказал, что он был пьяница, я сказал мысе эльф из моего собственного
'спецоценку.... Йо' набор внутри да, Неля. Я спущусь и поговорю с тобой.
мой друг. Мы близки к тому, чтобы купить этого парня. Предоставь это мне!"
Неля села в лодку-шалаш и стала ждать. Ждать ей пришлось недолго.
Высокий, довольно дородный мужчина вернулся с женщиной, которая представила их друг другу
;
- Мисс Крел, это Фрэнк Коммерр. Его квартира на продажу, и он возьмет
75 долларов наличными за все: веревки, якорь, плиты, латунный каркас кровати и прочее.
все, и я сказал, что цена разумная. Лодка "Хит" из сосны, построена прошлой осенью.
Корпус прочный, с дубовой обшивкой. Кстати, "Хит" маленький, 22
фута в длину и 7 футов в ширину, но "хит" дешевый.
"Я возьму его, то," Неля кивнула.
"Вы можете прийти посмотреть, что это за" человек заявил. "Жесткие корпус и плотно
крыша. Мы построили его сами. Но нас тошнит от реки, и мы продадим ее
дешево, прямо здесь.
Все трое спустились к лодке, и Неля вручила ему семьдесят пять долларов.
купюрами. Он и его напарник, которые приехали из города несколькими минутами позже
, упаковали свои личные вещи в два сундука. Они
оставили посуду и другое снаряжение, включая несколько одеял.
Четверо разговаривали, пока они собирали вещи. Один из них вдруг резко посмотрел
на Нелию:
"Ты спускаешься одна?"
Она поколебалась, а затем рассмеялась:
"Да".
"Это не мое дело, - с сомнением сказал мужчина, - но это подло".
старая река, в некоторых отношениях. Одинокая леди может попасть в беду. Река
пираты, знаете ли.
Это был вызов. Он был честным человеком с ясными глазами, ему едва исполнилось двадцать пять.
ему было лет двадцать пять, и он совсем не был злым человеком. То, что он должен был предложить, он сделал
смело, уверенный в своем праве в такое время и при таких обстоятельствах
поступить. Он был полностью симпатичным. Несмотря на себя, Неля колебался на
момент. Она знала, что река людей; женщина, с ней бы она сказала
будет безопаснее с ним, чем без его защиты. Была только одна
причина, по которой Неля не могла принять эту защиту.
"Мне придется позаботиться о себе самой", - она покачала головой без упрека
обращаясь к юноше. "Ты видишь, я убегаю от подлого негодяя".
"Это так", - одобрила речная женщина, и мужчины удалились.
без дальнейших комментариев.
Две женщины, неодобрительно мужской уборка, драили лодку
и мыть все постельные принадлежности. Неля сбившего ее автомобиля и
двое несли ее собственный наряд на борту. Затем Неля отвела машину обратно в гараж
и сказала, что заедет за ней утром.
"Хорошо, миссис Карлайн", - ответил работник гаража без тени подозрения.
Вернувшись на пристань, Неля попрощалась с речной женщиной.
"Мне нужно идти", - сказала она, "скорее всего, за мной погонится целая стая"
"Прямо сейчас..."
"Есть пистолет?" спросила женщина.
"Два", - улыбнулась Неля. "Билл подарил мне охотничье ружье, а Фрэнк разрешил мне взять это.
он сказал, что таков закон в Старом Миссисипи!"
"Закон" представлял собой автоматический пистолет 32-го калибра в идеальном состоянии.
"Эти парни были о тебе высокого мнения, девчонка!" Женщина с реки покачала головой.
"Фрэнк, несомненно, сделал из тебя хорошего человека!"
"О, я знаю это, - ответила Неля, - но меня тошнит от мужчин - я ненавижу мужчин! Я
собираюсь падать вместе, то же все остальное".
"Не отпускай пистолет. Значит вч, а плохие люди вниз thisaway,
Неля!
Неля рассмеялась, но резко. "Мне сейчас на все наплевать; Я
говорю тебе это!"
"Не забывай об этом. Стреляй в любого, кто подойдет".
Неля, которая могла грести на ялике наравне с кем угодно, закрепила на своих лодочных веслах-лачугах
их штыри смотала двумя носовыми канатами, к которым была пришвартована лодка
берег, и речная женщина отвязала его, затем выбралась из водоворота
в основное течение.
"Хорошо плывет вниз," Миссис Т называется после нее, "пока йо'
Git для Гранд Тауэр рок-тридцать миль!"
Река под Честером быстро расширялась, и маленький плавучий дом качался на волнах.
вышли на середину течения. Неля немного знала реку, так как побывала внизу по течению
на пароходе, и страдания, которые она оставила позади, контрастировали с тем
чувством свободы и независимости, которое у нее было сейчас.
Тишина, покой, ощущение огромного движения в речном потоке
успокоили ее. В момент перехода в одиночку на реке был полный
нервной напряженности и тревоги, но теперь эти чувства остались
позади и она смогла глубоко вздохнуть и противостоять будущее со спокойным
дух. Завеса , которую оставлял за собой голубой туман расстояния , была
проницаемый для памяти, но будущее было скрыто от ее взгляда, как и
скрыто от ее воображения.
Решимость жить в настоящем овладела ее душой
с ее мрачными, холодными узами, и когда солнце садилось на фоне неба
за длинной линией известняковых выступов, она вошла в хижину,
и огляделась вокруг с таким чувством дома, какого у нее никогда не было
раньше.
"Я встану у казенной части своей винтовки, чтобы защитить ее", - прошептала она.
сама себе. "Мужчины подлые! Я ненавижу мужчин!"
Она нашла плоскую книгу на полке, где стояло с полсотни журналов.
Книга была переплетена в синие доски и обтянута желтой кожей. Когда
она из любопытства открыла ее, то обнаружила, что там полно
карт.
"Эти милые мальчики!" - прошептала она почти с сожалением. "Они оставили это
книгу с картами для меня, потому что знали, что она мне понадобится; знали всех внизу
этой дороге нужна карта!"
Они сделали больше, чем это; они оставили столь же необходимый
"Список почтовых фонарей", и когда наступили сумерки, и она увидела бледно-желтый свет
, высветившийся на фоне берега, маленькая книжечка назвала его "Уилкинсон
Остров". Судно направилось к восточному берегу в глухую воду внизу.
Остров Lacours, колдовать над ее якорь, и остановился в темноте
беззвездная ночь.
ГЛАВА V
В середине дня человек, который так отчаянно прибегал к последнему средству,
проверил эффективность самогонного виски как паллиатива при душевных страданиях.
постепенно просыпался, испытывая смятение в мыслях и ломоту в теле. Шумы
заполнили его уши, а мелькающие огни затуманили остроту его глаз.
Разум имел мало общего с его первыми мыслями, а чувства имели
почти все. Казалось, не было никакого возможного искупления за
ему предстояло это сделать. Слишком поздно, как казалось, он осознал чудовищность своего проступка
и горечь неизбежного наказания.
Ему оставалось сделать только одно - отправиться вниз по реке
и найти беглеца Джока Дроунза, чья мать боялась за
него. Никакой другой полезной цели у него не оставалось. Если бы он встал
сейчас, перед любым собранием, бесы сатаны, покровители
moonshiners, злобно уставились бы на него с его кафедры, напоминая ему, что он,
тоже был одним из них.
Он подошел к углу своей хижины, поднял там несколько досок и
копался в земле, пока не нашел кувшин. Он втащил кувшин в хижину
и высыпал из него наследие Расба, спрятанное сокровище из
золота, которое он положил в кожаный пояс для денег и пристегнул ремнем. В каюте было
не так уж много вещей, которые стоило брать с собой, но он собрал и это немногое
и приготовился к отъезду.
До реки Таг было всего несколько миль, и он с готовностью нанял повозку
чтобы отвезти его так далеко. На лесистом берегу реки он построил плоскодонку
своими руками и обнес один ее конец хижиной из тополя,
купленной на ближайшей лесопилке. Он выплыл из водоворота в своем
Шацк-лодки и начали свое путешествие вниз по рекам Миссисипи,
где он будет выполнять одну задачу, которая оставалась для него сделать в
служение Богу. Он найдет Джока, передаст ему послание своей матери и
после этого искупит свои грехи заслуженными страданиями изгнанника
кающегося.
Буксир река была в Разливе, сильный шторм отлив около двух дюймов
количество осадков по части водораздела. На гребне наводнения это было
быстрое течение, и не было ни задержек, ни остановок между рассветом и закатом.
Простояв весь день на перекатах, Расба очистила берег крутыми изгибами,
избегал препятствий на середине течения, преодолевал гребни волн и
гоночный занос, въезжая в Биг Сэнди и выныривая на невообразимые
просторы Огайо.
У него не было времени, чтобы тратить его на Огайо. Объект его поисков находился на реке
Миссисипи, в сотнях миль ниже по течению, и он не мог двигаться быстро
достаточно быстро, чтобы это его устраивало. Но при этом, нервно взявшись за весла и
двигаясь вдоль линии ла-манша, он "набирал скорость", пока его глаза не начали
щипать от ярости меняющихся берегов, а руки не заныли
с помощью тяги и толчка своих огромных весел, и он ни
узнал мили, которые он проплыл, и повторяющиеся дни, которые последовали за этим.
Он давно сбежал из своей горной среды. Деревья
больше не нависали над его дорогой; железнодорожные составы с грохотом проносились вдоль бесконечных берегов.
мосты нависали над его дорогой, как угрожающие завалы, и
раскатистый гром летних штормов смешивался с черным дымом десяти
тысячи неслыханных отраслей промышленности. Простота горы
Нив юности стал тайной производства, деятельности,
прохождения явления, которые он не знал и не понимал. В его
мысли есть только один маяк.
Его целью было добраться до Миссисипи, взять молодого человека в руки,
и избавить его от зла, в которое он попал. Его целью было
ни больше, ни меньше. Из-за путаницы своих переживаний,
усилий и унижений он твердо держался за один факт: необходимость
найти Джока Дроунза. Все остальное растворилось в этом.
Берега рек расходились по ходу его движения; речные хребты отступали
на большие расстояния, временами даже голубые; простые V-образные овраги или U-образные ущелья,
расширялись в обширные кукурузные поля. Здание почтового склада на волнистом
форд уступил место дымящимся городам, грохочущим мостам, мощеным улицам и
спешащим толпам. Одинокий рыбак в 18-футовый землянки изменилось
незаметно для шныряют моторные лодки и огромный, красный-колесная, белые рокировали
монстры, которых проход посреди необъятных вод присутствовали
вздохи надрывается двигатели и бросание взволнованное море.
Кроме того уверен, что спрос на него, долго Илия Rasba так бы
были утрачены в суматохе и сомнения его переход от узкой
лесистые хребты и дрожащими ручейками на этой череды видений.
Но его душа сохранила самообладание, а глаза - способность быстро схватывать важные детали.
он отправился на буксире "Река фрешет" в Огайо.
прилив был сосредоточен на своей миссии по спасению одного горного юноши, который погиб
заблудился в этой далекой стране, берега которой омывались водами
невообразимого речного моря.
Когда в конце дня он прибыл в стороне Эдди и пришвартовал свою
Тополь-дно корабля на крутом берегу и последние сумерки исчезла
от его видения, он будет есть какая-то простая вещь для ужина, а затем, по
светильник-свет, попробовать почитать его экзотической жизни в Библии, которые сопровождали
во время его путешествий. Он знал книгу почти наизусть, практически; он знал все
рек говорил о нем; он знал, что штормы в различных библейских
морей; он знал, что Иордан, в воображении, и Нил, Евфрат,
Иавока, и потоку египетскому, но они не соответствовали в его
воображение живое прилив, который нес его вниз
конечно, за косяком, вокруг сгиба и от долины к долине размер и
величие невозможно выразить словами.
Илия потерял дар речи от изумления; шпионы, проникшие в
Ханаан, держащие язык за зубами и подружившиеся с женщинами, чей характер
Элайджа Расба не смог определить, были ли они менее удивлены богатствами, которые
они обнаружили, чем Расба панорамой, которую он видел разворачивающейся для
его осмотра день за днем.
Другие лодочники высаживались на берег перед приближением зимы.
Иногда тот или иной из них проплывал поблизости от лодки Расбы, и там
происходил обмен общими фразами.
"Как скоро попадем, стрейндж?" он спрашивал каждого мужчину. "До низкого попадания еще сто миль
до Миссисипи?"
Сто миль! Они не могли понять, что этот термин в
разум горца подразумевал "долгий путь", если нужно, тысячу или десять.
тысячи миль. Когда один ответил, что Миссисипи составляет 670 миль,
а другой сказал, что это "месячный переход", их ответы были в равной степени
бессмысленными для него. Расба не мог понять их, когда они говорили
о плесах, переправах, крылатых дамбах, правительственных сооружениях и желобах
и островах, но он не хотел никого из них обидеть, показав, что понимает
ни в малейшей степени не понимаю, о чем они говорили. Он никогда больше не должен
задевать чувства ни одного мужчины или женщины, и он должен выполнить то единственное
служение, которое Божество оставило ему для исполнения.
Мало-помалу он начал понимать, что приближается к цели.
Река Миссисипи. Однажды он увидел "Камберленд", а два часа спустя
он был свидетелем "Теннесси" и того длинного, замечательного моста, который
железная дорога перекинула с берега на берег великой реки. Течение
несло его вниз, и его лицо поднималось все выше и выше, пока его не унесло
под этот памятник вдохновению человека и трудолюбию бесчисленных рук
.
Расба видел города, железные дороги и пароходы, но все в каком-то подобии
смятения и суматохи. Они имели в виду всего лишь инциденты ниже по реке; этот
однако мост, сооружение огромных размеров, был явно цельным,
одна большая идея зафиксирована в сталь и камень.
"Насколько большой был человек, который построил этот мост?" - спрашивал он себя.
А еще вопрос, находит отражение в его расширении души он поймал прохождения
каюк:
"Странно! Насколько далеко сейчас до реки Миссисипи?"
"Вон там!" - воскликнул мужчина, указывая вниз по течению. "Вон там, у того Эйр-эйр!
уиллер-пойнт!"
ГЛАВА VI
Те первые свободные дни на реке Миссисипи открыли Нелии Крел такую
женщину, которую она никогда раньше не знала. Дерзкая, бесстрашная, не считающаяся ни с чем,
она презирала прошлое и с энтузиазмом устремлялась в будущее. Это был не
никого не касается, что она делала. Она вышла замуж за человека, который оказался
негодяем, и когда судьба обошлась с ней таким образом, она ничем не была обязана
никому и ничему. Даже судьба, которая у нее легко изъяты
через алкогольное слабоумие ее подобие человека не принесли
благодарность к ней. Деньги просто застраховали ее от бедности, и ее
первой заботой было поместить эти деньги туда, где они были бы в безопасности от рейдеров
и обязательно приносили бы ей доход. Это, как сообщили ей бдительность
ума, было функцией денег.
Она упала в Кейп Джирардо, и понадобился человек, с которым она познакомилась в
дом мужа. Это был Дюно Менар, которого мало интересовали
Карлайны, но который был бы надежным советчиком для Нели Крел. Он
приветствовал ее с удивлением и улыбкой и сказал ей то, что ей нужно было
знать.
- Я как раз думал о тебе, Неля, - сказал он. - Карлайн наверняка поднимает шум.
Пытается найти тебя. Он думает, что ты с каким-то мужчиной, которого нужно
медленно убивать. Он позвонил мне и уведомил сотню шерифов,
но, черт возьми! он подлый негодяй, и я рад тебя видеть ".
"Я хочу, чтобы ты помог мне вложить немного денег", - сказала она. "Это мое,
и он подписал все бумаги за меня. Вот одна из них".
Он взял листок и прочитал:
Я хочу, чтобы моя жена разделила со мной все мое состояние, и настоящим я
передаю ей акции, облигации и наличные деньги в соответствии с прилагаемыми подписанными
сертификатами и т.д.
Август Карлайн.
"Как получилось, что его ударили?" - спросил мужчина.
"Значит, он был очень дружелюбен", - мрачно ответила она. "За то, что вы все
сказали о дочери моей матери, я пришел сюда просить вашей помощи. Вы
знаю о деньгах, о процентах и дивидендах. Я хочу, чтобы у меня были деньги.
деньги, регулярные, как у Гаса ..."
"Я буду рад это уладить", - сказал он, протирая очки. "Чего вы
хотите, так это диверсифицированного набора инвестиций. Сколько там?"
Она разложила перед ним пачки, рулоны, брикеты и свертки. Он
пересчитать его, проскользнуть мимо проскочить и когда он завершил подсчет голосов и
считал какие-то цифры на обратной стороне конверта, он кивнул
утверждения.
"Я ожидаю, что это будет приносить вам около двенадцати-полутора тысяч
долларов в год в целости и сохранности, и немного, кроме того, на спекуляциях".
"Сойдет", - одобрительно сказала она.
Никто в городе не связал ее с шумихой вокруг Гейджа. Она была
просто одна из тех трущоб-лодка девушек, которые приходят вниз по Миссисипи каждый
время от времени, особенно ниже Сент-Луиса. В сотнях городов и
горожане были ищу госпожу Огастес Карлайн, должен быть
эффектной фигурой, и, вероятно, в компании с определенным Членом
Эшандер, которого видели в Честере в его большом черном автомобиле
в тот же день, когда миссис Карлайн оставила там автомобиль своего мужа
.
Конечно, лодочники, если и знали, никому не рассказали; река
не рассказывает историй. Конечно, из всех женщин в мире эта случайная
посетительница "У адвоката Менара" не должна привлекать внимания. Менард всегда
вообще странные клиенты, и в этом нет ничего нового, чтобы увидеть трущобы-лодка
земля и какой-то мужчина или женщина, подойдите к его угловой кабинет и сесть
сказать ему в правовом конфиденциальность вещи более интересно узнать, чем
ни один не его любопытство и сочувствие и не мечтали.
Адвокат Менар сохранил веру в речных бродяг, плавучих кочевников, которые
сродни цыганам, но они всех кровей - бродяги бегущих вод.
наводнения. Он выслушивал рассказы, более странные, чем любой другой юрист; в
его сейфе хранились документы, представляющие интерес для возлюбленных и жен, для
мужей и сыновей, для беглецов и охотников. Письма приходили к нему из
всех частей великого бассейна, давая ему указания или уведомляя его о
прекращении жизней, уход которых имел значение.
Мать Нели знала его, и сама Неля помнила его добродушную
улыбку, его обветренное лицо, его обращение к девушке за доверием и
уверенность в том, что ее доверие будет уважено. Она пошла к
нему так же естественно, как пошла бы к порядочному отцу или мудрой
матери. Она взяла у него аккуратно написанную расписку, но с
чувством, что это лишнее. Через некоторое время она вернулась в
лодку-хижину и выпала из водоворота, плывя вниз по реке. Она
проплыла под большим Фиванским мостом и приземлилась у западного берега
до наступления темноты, там можно было подстрелить дикого гуся. Карты
показывали, что она приближалась к низовьям Миссисипи.
Когда она ушла Кейп Джирардо, она заметила немного кирпично-красный
Шанти-корабль, который приземлился на чуть ниже ее собственного. Не поднимая глаз, она
обнаружила, что к крыше его низкой хижины прислонился мужчина, чьи
глаза не переставали следить за каждым ее движением, пока она отчаливала, свернувшись
натянула веревки и наклонилась к легким размахам.
Когда она была на безопасном расстоянии вниз по реке, она рискнула взглянуть вверх по течению
и увидела, что маленькая красная лодочка-шалаш отошла от причала,
и что мужчина плыл по течению за ее кормой. Это был
свободная река; любой мог идти, куда ему заблагорассудится, но уверенность в том, что
она привлекла внимание мужчины, показала ей необходимость
учитывать свое положение там в одиночестве и зависеть от своих собственных
ресурсов.
Она вспомнила двух рыночных охотников и их предупреждения. Мужчина
за кормой был терпеливым, затаившимся, угрожающим грубияном, который мог заподозрить ее в
наличии имущества, достаточного для того, чтобы заниматься пиратством на реке; или он мог
у нее были другие планы, так как она, к сожалению, была хорошенькой и
привлекательной. Ночь, несомненно, станет для него возможностью и испытанием ее души
.
Она могла бы пристать к берегу в Коммерсе, где было несколько лодок-шалашей
и временное убежище; она могла бы доплыть ночью и
выскользнуть на берег в темноте с потушенными огнями; она могла бы попытаться
бегство вниз по реке в надежде потерять кирпично-красную лодку; она решила
наперекор всему этому.
Она смело вошла в водоворот незадолго до захода солнца и успела привязаться к
коряге и живому корню, когда маленькая лодка опустилась в
край течения всего в сорока футах от нее, с мужчиной, опирающимся на весла
он следит за каждым ее движением, особенно пристально
на ее подтянутую фигуру.
Когда он подошел к ней, она повернулась и посмотрела на него; ее челюсти сжались.
"Привет, девочка!" - крикнул он, опираясь на весла, чтобы отнести свою
похожую на ялик лодку в тот же водоворот.
В тот же миг она выхватила из-за пазухи автоматический пистолет и,
опустив дуло, выстрелила. Мужчина с криком отшатнулся. Он встал
ухватившись за его плечо, его красное лицо побелели, глаза
начиная с ужаса и боли. Она видела, как он пошатнулся и вывалился через
открытый люк своей каюты, а его лодка дрейфовала к переправе
внизу. В ее онемевшем мозгу промелькнула мысль, что она избавлена от этой опасности.
но с наступлением сумерек она возненавидела свое одиночество.
ГЛАВА VII
Река Огайо всколыхнула Миссисипи. Дожди, которые прошли над
долинами Кентукки и южного Огайо, Индианы и Иллинойса, вызвали
прилив в Биг-Бранч, и, поскольку воды там было немного, она спустилась вниз.
что касается Миссури и Верхней Миссисипи, то наводнение на некоторое время поддержало течение
Миссисипи, почти полностью остановив течение.
Элайджа Расба, бежавший на полном ходу в среднем течении Огайо, смотрел вперед
в тот день он получил полное представление о том, к чему пришел
в поисках блуждающего сына миссис Дронс.
Он прибыл в тот момент, когда Миссисипи, выйдя наваленный
достаточно долго, начал чувствовать пресечения в Огайо и возмущаться.
Собравшиеся воды двинулись вниз против наводнения в Огайо и отбросили их назад
со стороны Кентукки. Река Миссисипи снова возобновила свое
течение. На взрыхленной воде виднелась маленькая коробка из-под сигар, похожая на лодчонку-лачугу, и
Расба поплыл к ней через похожие на блюдца впадины, где
два течения с разной скоростью тянули друг друга.
Он подплыл поближе, окликнул и вместо ответа услышал стон, слабый крик
:
"Помогите!"
Он перенес веревку на палубу незнакомца и закрепил ее. Затем
он увидел распростертого на полу раненого человека, с боку которого натекла лужа крови
. Быстро работая, Элайджа обнаружил рану, и поскольку
огнестрельные ранения были слишком хорошо знакомы по его опыту работы в горах, он
хорошо знал, что ему следует делать. Обследование показало, что это было болезненное
и опасное ранение в плечо. Он убрал пятна, постирал
проделал отверстие, вытащил из него нитки ткани, перевернул мужчину лицом вниз
и двумя быстрыми взмахами бритвы вырезал снаряд, который
нанес рану.
Заживляющая мазь, неизбежная смесь в хижине альпиниста,
успокаивала, пока перевязывала рану. Ватные диски и бинт
удовлетворили последнюю потребность, и Расба уложил своего пациента на койку в кают-компании, затем посмотрел на мир, к которому его занесло.
...........
...........
Он был по-прежнему очень широкой рекой, исходящий с неизвестной и уходя в
неизвестный. Он знал, что это должно быть Миссисипи, но он признал, что это
с трудом.
Он не стал спрашивать мужчину о пуле. Он родился и вырос в горах,
он знал, что это было бы непростительным нарушением этикета. Но
раненый был встревожен, и когда его боль утихла, он начал
говорить:
"Я ничего не хочу делать!" он объяснил: "Я просто спускался, поднимался
над островом Баффало, занимался коммерцией, и в меня выстрелила дама - бах! Хо
закон! Она просто выстрелила в меня в тот момент. Попадание вообще не засчитывается.
"Леди, которую вы знали?" Спросила Расба.
"Нет, сэр! Но она уже на берегу реки, в лодке-трущобе, тоже прелестной, и '
джес опускается на пол, как будто она никуда не денется, и как будто она больше не может
сидеть сложа руки. Я только что сказал, что заскочу и скажу "как дела", а тут
она наклонилась и выстрелила - бах!
"Она испугалась?"
"Хит был в уединенном месте, у острова Пауэрсес", - признался мужчина,
хныча и неохотно. "Тамошняя река ей не принадлежала. Разве у тебя нет мужчины?
права появляться где угодно? Она пристрелила меня, как будто я был парнем, а у нее
все равно не было никаких чувств. Ты как чувак!"
"Ты знал ее?"
"Нет, сэр. Мы бы спускались все ниже и ниже ... спускались бы ниже
Честер, и иногда она будет впереди, иногда меня, как я
знаю, она бы не быть дружелюбным? Не riveh женщины всегда доброжелательны? И
она берет и стреляет в меня, как в пидораса. Она злая, эта женщина, злая и
к тому же хорошенькая, как и некоторые женщины!
Расба задумалась. Он был достаточно долго в Огайо, чтобы получить чувство
большую реку. Он увидел притворную мольбу раненого негодяя,
и его живое воображение нарисовало женщину одну в обширном диком лесу,
на краю этого бегущего потока шириной в милю.
- Из ко'рсе! - сказал он вполголоса. - Из ко'рсе!
"Из-за чего?" - ворчливо спросил мужчина.
"Из-за того, что она стреляла", - едко ответила Расба. "Иногда леди Джес"
естественно, ей приходится стрелять, опасаясь мужчин".
Расба причалил обе лодки к подножию песчаной косы и привязал их
к старым кольям, вбитым в вершину низкого рифа. Он принес своему
пациенту горячего супа, и после того, как они поужинали, он сел, чтобы
поговорить с ним, составляя компанию мужчине в его боли и подводя его к
разговору о реке и речных людях.
В том первом приключении в форксе Огайо Расба открыл для себя свой собственный
заблуждения и истину от Миссисипи были частично
открыл ему. Чем был буксир для Биг Сэнди, чем Биг Сэнди
был для Огайо, Огайо был для Миссисипи. То, на что он смотрел,
как на конец, оказалось всего лишь началом, и Расба затерялась в необъятности
реки шириной в милю, длиной в тысячи миль и непохожей
все, о чем когда-либо мечтал горный проповедник. Если это была река
Миссисипи, то какой должна быть река Иордан?
"Меня зовут Пребол", - сказал мужчина, - "Шутка Преболом. Я живу на Старом
Миссисипском! Я живу где угодно, недалеко от Орлеана, Виксбурга - везде!
Я взяточник, я...
- Взяточник? Расба повторил странное слово.
- Да, сэр, я торгую в трущобах, занимаюсь парикмахерским искусством и, может быть, еще кое-чем.
другие вещи. Я могу продать патентованное лекарство врачу, я могу! Я чищу
цистерны и все, что угодно.
"Ты играешь в азартные игры?" Спросила Расба, осознав один факт.
"Шо!" Пребол ухмыльнулся. "Кем вы все могли бы быть?"
"Элайджей Расбой", - последовал ответ. "Я ищу душу, заблудшую в Божьем загоне.
Я прошу лишь силы, чтобы найти его". "Пастора?" - Спросил я. "Я не знаю, что это." Я не знаю, что это."
"Пастора?" - С сомнением спросил Пребол, его глаза немного задержались на них.
Они беспокойно мерцали. - Один из тех миссионеров?
"Нет, сэр". Расба смиренно покачал головой. "Это горный священник,
ищу одного молодого человека, возможно, достаточно низкого для меня, чтобы убить".
Пребол не ответил и не прокомментировал. Его разум боролся с фактом и
условием. Он не мог сказать, о чем он думал. Он вспомнил, с каким
worriment, что он проклял под страхом выделка
раны. Он знал, что это никогда не приносило человеку удачи ругаться в
уха-выбор любой священник.
В тот момент он не мог придумать, чем заняться, поэтому притворился усталым,
что, впрочем, было не совсем притворством. Расба оставила его спать на
он забрался на свою койку и отправился на свою собственную лодку, где после сеанса прослушивания
стоя на коленях, он лег в постель и погрузился в крепкий сон без сновидений
.
Утром, когда пастор проснулся, его первая мысль была о его пациенте
и он отправился ухаживать за ним. Он посмотрел на поверхность
песчаной отмели, к которой была пришвартована маленькая красная лодочка-хибарка
. Лодка исчезла!
Расба, изучая твердый песок, вскоре обнаружил отпечатки босых ног, и
он понял, что Пребол поспешил с отъездом, но
причина этого была не столь очевидна для человека, прочитавшего множество диких книг.
след индейки, взлетно-посадочная полоса для оленей и тропы другой дичи.
С восхода солнца почти до полудня, пока он готовил и ел свой завтрак, и
пока он обращался к Священным Писаниям в поисках какого-нибудь намека на разум этого человека с реки
его мысли снова и снова возвращались к картинам, которые изображал Пребол.
рассказы, хвастовство, нытье и состояние вдохновляли.
Он чувствовал свою собственную изолированность, странность и невежество. Он не мог
понять человека, который бежал от помощи; в то же время
живость его воображения снова и снова возвращалась к женщине
жить одному в таком запустении, стреляя в любого, кто угрожает.
Этот тип был для него не в новинку. У себя на родине он знал о
женщинах, которые стояли с ружьями, отвечая выстрелом на выстрел из вражды
рейдерах. Трогательная храбрость женщины, застрелившей Пребола, понравилась
ему.
Раненый мужчина, безнравственный сверх всякой меры, и женщина, на которую напали, понял он
, были похожи на сотни других мужчин и женщин, чьи лачуги
он видел ниже по реке Огайо, и которые прятались в излучинах и плесах
по обе стороны Миссисипи.
"Не давай себе покоя!" - прочел он и подчинился. Он верил, что совершил
тяжкий грех, который нужно искупить, и он не осмеливался начать то, чем была его душа
алчет, потому что зная злобы, он намеренно
согрешил.
Кроме того, он читал Библию и молился. В конце дня он за
из вихря и поплыл дальше.
"Думаю, я смогу продолжать охотиться на дронов-качков", - сказал он себе. "Я
шор могу это сделать, да, действительно!"
ГЛАВА VIII
Избавившись от ухмыляющейся речной крысы, Неля Крел некоторое время дрожала
некоторое время в слабом смятении, реакция на ее напряженную и пламенную решимость
защитить себя любой ценой. Но она быстро собралась с силами
и, сварив кофейник крепкого кофе, приготовила легкий
поужинав и откинувшись на спинку своего маленького, но вместительного кресла-качалки, она
вспомнила события своего приключения; бегство от своего никчемного
мужа и то, что она взяла на себя право защищать себя.
В конце концов, застрелить человека - это меньше, чем сбежать от мужа.
Она могла относиться к этому делу довольно спокойно и даже с
насмешливым презрением к мужчине, который думал навязать ей себя,
против ее собственной воли.
"Вот оно!" - сказала она, наполовину вслух: "мне не нужно, чтобы позволить любому человеку
значишь для меня!"
Она дала ей будущее, но мало думали; теперь она гадала, и она
задумался. Она была свободна, она была независима, и она заверила ее
жизни. Она оказалась даже проницательнее, чем подозревал старый адвокат Менар
; деньги, которые она оставила ему, составляли едва ли половину ее ресурсов
. У нее был другой план, по которому она бы избежать удаленной
возможность доказать неверующим Менард к нему в доверие, как адвокаты
с его возможностями иногда доказали.
Нелию Крел никак нельзя было рассматривать как обычную женщину, как
просто заурядную, выросшую в лачуге, симпатичную девушку. На протяжении многих лет она
проявилась черта эффективности, которую она унаследовала в полной мере.;
она была такой же необъяснимой, как Авраам Линкольн. Ее душевное напряжение спало,
она смотрела на убийство мужчины с возрастающим удовлетворением,
поскольку такими вещами женщина могла быть уверена в уважении.
Веселость никогда не была частью ее детства или юности; она
противостояла коварным нападкам и угрозам, которые угрожали ей вплоть до
того дня, когда к ней пришел Гас Карлайн. Он ухаживал за ней, вышла замуж, а затем
жила в сыром великолепии дома провинциального богача.
боже, она не обрела счастья, а просто какое-то животное утешение.
У нее была библиотека Карлайн, и она привезла с собой
удобные карманные книги, которые были ее собственностью и ее радостью. Она была
рада предусмотрительности, позволившей ей разместить на книжных
полках товарищей, которые сами по себе были ее утешением и
вдохновением в течение нескольких лет ее супружеских страданий.
Теперь, на Миссисипи, в лачуге, ей нужно было полагаться только на себя.
собственная фантазия и каприз. Хозяйка своих дел, как она и предполагала, она
умела читать или думать.
"Я делаю то, что хочу!", - подумала она, немного вызывающе. "Это никого не
дело, что я делаю сейчас; что миссис Plosell волнует, что говорят люди о
ее? Я буду читать, если захочу, и я буду флиртовать, если захочу ... и я буду делать
все, что захочу...
Она считала без Миссисипи. Каждый делает, на первый взгляд. Ее
деньги были, но средство для достижения цели. Она знала его использовать, его стоимости, а
совершенной свободы, которой он отдавал ее; его защите не был
недооценил.
В то же время лень не была ее грехом. Жизнь на реке гарантировала
физическую активность; ее книги обеспечивали ее умственную активность.
Она столько лет прожила в борьбе с суровой необходимостью, что усвоила урок
бережливости во всех своих ресурсах.
Обстоятельства так часто подстерегали ее, что теперь она проявила суровую осторожность, чтобы
подсчитать затраты и убедиться, что получит то, что искала.
Проблема была в том, что она не могла отделить свои чувства от своих идей. Они
были неразрывно переплетены. Краткая лет ее брака были в
один из способов разочарования, в другом Откровении.
Она нашла ее собственный голод к обучению, своя собственная сила и
слабость, и хотя она проиграла вдове Плоселл, она ясно поняла
, что это была не ее вина, а скудость ума и
поверхностность души Гаса Карлайна. Вместо того, чтобы потерять ее доверие, она нашла ее
собственные способности.
Часами она предавалась спорам при свете своей красивой лампы, с опущенными шторами,
ощущая успокаивающую тяжесть автоматического пистолета у себя на коленях
. Она знала, что ни в коем случае не должна держать это оружие на расстоянии вытянутой руки от себя.
но когда она вспомнила, откуда оно взялось, ей стало интересно думать о том, что
она так легко отказалась от предложения Фрэнка, охотника с рынка
.
"Но все в порядке, - пожала она плечами, - я могу позаботиться о себе"
и, будучи одна, я могу все обдумать!"
В середине утра она оторвалась от берега и поплыла вниз по течению.
Река была очень широкой и покрыта перекрещивающейся рябью. Она посмотрела
то, что было показано на карте, было желобом Хэкер-Тау-Хед, а затем
течение вынесло ее почти к берегу у оконечности острова Буффало.
Здесь был участок обрушившегося берега; земля, подмытая течением реки
, отваливалась кусками. Ее лодка подпрыгнула и
танцевала в волнах от обвалов, и покачивание доставляло ей удовольствие.
воображение.
Названия этого участка реки пробудили ее интерес; Черный дрозд
Остров был четко описан: Остров Буффало восходит к многолетним традициям
; Остров Собачий Клык имел форму реки; но Саладин,
Эвакуатор голову и востока области не будоражило ее воображение, ведь они могут раскрыть
сцена пароход катастроф и памяти какой-геодезист в
Тысяча И Одна Ночь. Ниже острова Догтут, под Брукс-Пойнт, было несколько
золотых песчаных отмелей, а дальше, в нижней части знаменитого
Наклоняясь, она прочла название "Гринлиф", красивое и
живописное.
Она жила! Каждая минута требовала какого-то ресурса ее мозга. Она
читала в старых книгах о вещах, которые придавали даже названию Каир у подножия
длинного, последнего устья Верхней Миссисипи значение далеких
земель и египетских тайн. она с благодарностью поняла, что река
Миссисипи взывает к идеалам, к которым следовало бы взывать
давным-давно, когда в своих девичьих мечтах она была осмотрительна
и терпеливая, дающая своей душе удовлетворение мечтами об играющих феях.
среди лепестков цветов на склонах холмов или гномов, бродящих среди
стеблей высокоурожайных кукурузных полей.
Повзрослевшая, бесстрашная - и, пока это слово крутилось у нее в голове во всех его вариациях
"свободная" - "свободная"! - она играла со своими мыслями. Но ниже
Гринлиф-Бенд, когда еще один день был потерян в сумерках, она рано встала на якорь.
искала песчаную отмель у подножия Сестринского острова Миссури, где
там были еще две лачуги, в одной из них на песке лежали двое детей
. Ей не нужно бояться лодки, на которой были найдены дети. Возможно, она
смогла бы поговорить с другой женщиной, что было бы желанной переменой,
у нее было так много собственных мыслей!
Этой другой женщиной была миссис Дисбон из Миссури. Она и ее муж
пять лет спускались с Йеллоустоуна, и они
ловили рыбу, ставили капканы и наслаждались жизнью в своей 35-футовой лодке-каюте
дома. Конечно, заботиться о двух детях в лачуге было нелегко
много работы и немного беспокойства, потому что то один, то другой постоянно падал
за бортом, но с тех пор, как они научились плавать, это было не так страшно, и
они могли позаботиться о себе сами.
"Вы совсем одна?" - спросила миссис Дисбон.
"Я одна", - призналась Неля, назвавшись Нелией Крел.
"Ну, не знаю, могу ли я винить вас", - заявила миссис Дисбон, с сомнением глядя на
своего мужа. - Мне кажется, что в среднем мужчины доставляют больше
хлопот, чем они того стоят. Вот это и еще кое-что о них. Я
вижу, у тебя есть опыт?
Неля опустила взгляд на свое обручальное кольцо.
"Да, у меня был опыт", - кивнула она.
"Собираюсь спуститься?"
"Ты имеешь в виду...?"
"Н'Орлеанс?"
"Ну, я как-то не задумывался об этом".
"Нижняя река довольно плоха". Дисбон поднял глаза от чистки своего
повторяя дробовик. "Первая моя поездка была из Огайо и вплоть до
Н Орлеан. Я не рекомендовал бы, чтобы ни одна женщина, что она войдет туда,
не в одиночку. Пираты-юнкера расходуются из Н'Орлеана, и, конечно,
под Каиром всегда больше или меньше подлости. Над Сент-Луисом это
не так уж плохо, но "злые люди" спускаются с Маленького Клондайка."
"Я еще не решила", - сказала Неля, добавив с оттенком
горечи: "Я не думаю, что это имеет такое уж большое значение!"
"Многие, кто спускается, чувствуют это", - сочувственно кивнула миссис Дисбон,
"Похоже, кому-то достается больше, чем им положено, а кому-то значительно меньше!"
Неля оставалась там три дня, там была хорошая компания, и
двухдневный дождь между полуночью и рассветом на следующее
утро. Спешки не было, и она была дорога в никуда. У нее были
вся семья на ужин вторую ночь, и она съела два приема пищи или
так с ними.
Другие Шанти-лодке, около сотни ярдов вниз по течению, был старый
мужчины. У него была солдатская пенсия, и он жил в безмятежном покое,
читая мемуары генерала Гранта и изучая документы
Восстание, открытие военных достопримечательностей и обновление его собственных
воспоминания о его участии в тридцати с лишним сражениях с Грантом под Виксбургом
и в дальнейшем с Потомакской армией.
Неля могла бы оставаться там бесконечно, но беспокойство не покидало
ее разум, пока у нее было так много денег на борту ее маленькой
лодки-лачуги. Дисбон знала так много историй о речном пиратстве, что поняла:
разумно обосноваться со своими владениями либо в Каире, либо в Мемфисе,
в зависимости от того, что окажется лучше.
Приземлившись на берегу прямо над паромом, она направилась пешком в Каир
и искала человека, который нанял ее отца, чтобы тот помогал ему охотиться на диких
индеек. Он был банкиром и, несомненно, был бы подходящим мужчиной
помог бы ей, если бы захотел.
"Мистер Бранко, - обратилась она к нему в его кабинете, - не знаю, помните ли вы меня.
но вы приезжали на охоту на дно реки ниже Сент-Луиса.
Женевьева, однажды вы с отцом отправились в Миссури на охоту
индейки.
"Помнишь тебя?" - воскликнул он. "Почему ... ты... конечно! Миссис Карлайн -Неля
Крел!
Она твердо встретила его вопросительный взгляд.
- Я знаю, что могу доверять тебе, - просто сказала она. - Если бы ты знал Гаса!
Карлайн!
"Я знал его отца", - сказал Бранко. "Я считаю, что это самый вероломный негодяй на свете".
Старик Карлайн оставил свою первую жену и двух младенцев в Нью-Йорке." - сказал Бранко. "Я считаю, что это самый вероломный негодяй на свете".
Индиана - я все знаю об этой семье! Я прочитал в газетах..."
"Мне нужны акции железной дороги, чтобы я могла получать проценты со своих денег", - сказала она
объясняя природу своего присутствия там. "Когда мы расстались, он отдал
мне эту бумагу, показывая, что хочет, чтобы я разделил его состояние ..."
"Он был таким белым?" Бранко воскликнул, пораженный этой бумагой
Карлайн подписала.
"Он был таким белым", - ответила она, прищурив глаза. Бранко из
широта своего опыта, смеялись. Она, мгновение спустя, смеялись,
слишком.
"Итак, вы уладили этот вопрос между собой?" - предположил он. "Я подумал, что из
газет, которые он не заподозрил ... Эта газета ... гм-м!"
"Это не подделка, Мистер Brankeau", - заверила она его. "Он был одним из
те, гей спорт, вы знаете, и, для разнообразия, он щеголял с
мне один раз. Я ушел между днями. Ты знаешь его недостаток.
"Некоторые из них, особенно выпивка, - кивнул мужчина. - Это наличными?"
"Каждый доллар, взятый через его собственные банки, по его собственному приказу".
"И что вы хотите?"
- Железные дороги и пара хороших промышленных предприятий. Вот сумма...
Она протянула ему аккуратно написанную записку. Он достал маленькую книжечку в зеленой обложке
, в которой были списки акций, диапазон цен, состояние компаний,
и вместе они составили список. Когда они закончили, он прочитал письмо
по телефону.
В течение часа акции были приобретены, а неделю спустя он
вручил ей сертификаты. Она арендовала банковскую ячейку и положила их в нее
по своему усмотрению.
"Спасибо, мистер Бранко", - сказала она и повернулась, чтобы уйти.
- Где вы остановились? - спросил он.
"Я лодочник".
"Ты серьезно? Не один?"
"Да", - призналась она.
"Хотел бы я быть на двадцать лет моложе", - сокрушался он.
- А ты, почему? - она посмотрела на него и, повернувшись, убежала.
Он взял пальто и шляпу, но направился к реке Огайо,
а не к Миссисипи, где Неля стояла, с сомнением глядя вниз
на свою лодку с вершины дамбы большого города.
Наконец, она забросила свои удочки и спустилась в Форкс.
Она сидела на носовой палубе своей лодки, глядя на то место, где
бледно-зеленоватые воды Огайо смешивались с желтовато-коричневым течением Миссури.
Блеск золота привлек ее внимание, когда она взглянула вниз, и она была
поражен, увидев ее обручальное кольцо, с защитным кольцом, по-прежнему на левой
силы; оно никогда не было с тех пор, как тот день, когда ее муж положил его туда.
На минуту она смотрела на него, а затем умышленно, с выдержанным
спокойствие, снял тонкий гвардии, и проскользнул в кольцо с места.
Она надела его на тот же палец правой руки, где было удобно и
предохранитель был не нужен.
ГЛАВА IX
Шепот, который превратился в слух, а тот - в донесение, достиг Гейджа и
найдены уши Огастеса Карлайна, жена которого исчезла некоторое время назад
ранее. После двух безумных дней пьянства Карлайн внезапно протрезвела.
когда стало ясно, что Неля ушла и действительно собиралась уйти.
оставаться вдали, возможно, навсегда.
То, что поразило его до глубины души, было бумагой, которую он нашел
подписанной им самим в банке. Он совсем забыл о подписании бумаг
той ночью, когда Неля показала себя самой веселой из всех
. Теперь он обнаружил, что отказался от своих акций и облигаций, и
что он отказался от своего денежного счета.
Сумма была достаточно внушительной, но в нее не входила его недвижимость,
из которой состояло около двух третей его состояния. Если бы
все акции и облигации, он думал, он оставил бы с
ничего. Он считал себя одновременно повезло и не повезло.
"Никогда не думал, что старушка такая веселая!" - сказал он себе.
отведав угощение, он не мог относиться к вдове Плоселл как к более
чем обед, причем легкий ланч.
Нелию легко отследили до Честера. За Честером след, казалось, был.
указывало, что Дик Эсандер сбежал с ней, но десять дней спустя
Ашандер вернулся домой с невестой, на которой женился в Сент-Луисе.
За пределами Честера Неля не оставила никаких следов, и не было даже ничего, что могло бы
указать, села ли она на речной пароход, железнодорожный поезд или
обратилась в бегство с кем-то неизвестным, о ком никто не подозревал. Когда
Карлайн, протрезвевший и полный сожаления, начал наводить справки, он
узнал, что было двадцать, или полсотни человек, для которых Олд
Крел был проводником на охоте и рыболовстве. Эти спортсмены
приезжали отовсюду на протяжении многих лет, и как Крел, так и ее задумчивый
мать признала, что многие из них проявляли признаки интереса и даже
признаки привязанности к девушке в детстве и как к хорошенькой служанке,
дочери бедного старого бездельника.
"Но она была так добра," Карлайн плакала. "Разве она не говорила вам, что она
идет ... или куда она могла пойти?"
"Ни слова!" двух отказано.
"Но куда она могла пойти?" требовательно спросил обезумевший муж. "Она никогда
не говорила о том, чтобы куда-нибудь уехать?"
"Ну-у-у, - размышлял старина Крел, - похоже, она часто спускалась вниз и "смотрела" на
Старину Миссисипа. Что она хотела этим сказать, старушка? Я забываю об этом.,
Я утверждаю, что помню."
"Ну, она всегда жалела, что не знает, откуда берется вся эта река"
и куда бы все это направлялось", - наконец вспомнила миссис Крел.
"Но она не посмела бы ... она не хочет ехать одна?" Карлин не поперхнулся.
"Небось не, девушка выступает как она," старая Crele признался, без
позор. "Я думаю, если бы она выбирала, выбор был бы за ней".
Холодная ярость чередовалась с горячим страхом в сознании Гаса Карлайна. Если бы она
пошла одна, он еще мог бы догнать ее; с другой стороны, если бы она пошла
с каким-нибудь мужчиной, он был обязан по чести убить этого человека. Он был
теперь речь идет о вопросах чести. Вдова Плоселл, преуспевшая
в создании благоприятных, с ее точки зрения, условий, попыталась воспользоваться
этим преимуществом. Однако она была вынуждена отправиться на поиски своего недавнего
поклонника, только чтобы обнаружить, что он винил ее - как это делают мужчины - в своих
неприятностях. Она советовалась с юристом, чтобы увидеть, если она не смогла получить финансовые
возмещение ее несчастной позицию, только чтобы узнать ее собственных финансовых
опасности должны Миссис Девясил определить по правовой мести.
Карлайн, между попытками убедить себя в том, что он стал жертвой
судьба и невинный страдалец от национальной трагедии, возбужденное по факту
себя событий, над которыми он не властен, что ненавидеть спиртное в качестве
главной причиной его конфуза.
Затем прошел шепот, который превратился в слух, который, наконец, стал фактом.
говорили, что Неля Карлайн где-то в районе Олд Миссисипи. Кто
знал, как она выглядит, как сообщается, видели ее в городе Кейп-Жирардо и
муж помчался туда в свой автомобиль, чтобы увидеть, если он не может
что-то узнать о пропавшей женщине, чье отсутствие в настоящее время доказано, что
она наполнила его сердце.
В этом не было никаких сомнений. Неля была там, но никто не пострадал.
подумать только, чтобы рассказать об этом Карлайн. Она угодила в довольно
Шанти-лодка, причал,-сказал Мастер, и вытянул перед
р. человек в кирпично-красный цвет домике-лодке небольшого размера, оставили вихревые.
Речник зашел сразу за ней, и, по словам
начальника пристани:
"Я не спускал глаз с этого человека, потому что он был речной крысой!"
Карлайлу стало тошно от этой мысли. Его жена плыла вниз по реке
а речная крыса следовала за ней по пятам, и этому было только два объяснения: она была
за ним следили из-за преступления, или эти двое просто флиртовали на реке,
вместе.
Он купил симпатичную 28-футовую моторную лодку с осадкой 22 дюйма и 7-футовой балкой
и каюту на приподнятой палубе. Запасшись припасами, он отправился в путь
вниз по реке Огайо, чтобы найти свою женщину.
Он не мог сказать, каковы были его намерения, даже самому себе; его разуму,
долгое время ослабленному и развращенному алкоголем, не хватало ясности мысли и
отчетливости цели. Один час он бушевал от гнева, и убийство
очернило его сердце; в следующую минуту расшатанные нервы оставили его в ужасном состоянии.
панический страх и раскаяние, и он не надеялся ни на что лучшее, чем умолять
свою жену и возлюбленную о прощении. Все время страх перед тем, что он
мог найти в конце тропы, терзал его, переходя от ужаса к
отчаянию.
Тоска пересилила все остальные ощущения. Она даже пересилила его вожделение
к спиртному. Несмотря на свое несчастье, он стал крепче, так что, когда он
прибыл в Каир и ловко подвел свое суденышко к причалу, его
глаза были ясными, а кожа - светлой и чистой
ветры. Здесь фортуна благоволила ему больше новостей о жене. В
машинист парома Каир-Миссури видел молодую и симпатичную женщину
, пришвартованную к берегу на некотором расстоянии от пристани. Она
оставался там более недели, он не посетители, и делая ежедневно
визиты за дамбой в маленьком городе.
"В один прекрасный день она стояла там, бьюсь об заклад полчаса, оглядываясь назад, как будто она была
ждем", - сказал инженер. "Я видел ее на насыпи сверху. Затем она
спустилась, запрыгнула на борт со своими тросами и отчалила, чтобы продолжить путь.
спотыкаясь, пошла ко дну. Тогда я подумал, не следует ли за ней какой-нибудь мужчина ".
Когда Карлайн проходила ниже мыса песчаной косы, на которой протекают реки Огайо и
Миссисипи пообщаться свои воды, и человеческие обломки от десяти тысяч
поселки поймал клубящиеся вихри, он оказался подчинен тень
тот упал поперек его курса, не погаснет огонь собственного духа с
сомнения и страха, которого он никогда прежде не знал.
Жена ушла мимо прыжки с места; он слышал тысячу
пошутите о том, что развилке рек, не понимая его глубже
смысл, пока в его собственном опыте он тоже сбросил ход по
силы вне его контроля, хотя сам же и установить их в движение.
Его страдания были не менее острыми, его разум был не менее активным, но до него
медленно доходило, что, в конце концов, острая боль, которая была в его сердце
, была не больше, чем печаль, страдание, отравленное
безумие тысяч тех, кто отдался этому могучему потопу
наводнение, которое было настолько обширным и могущественным, что затмевало чувства
смертных до ощущения надлежащей пропорции их дел в
устройство вселенной.
Незаметно, но верно, его гордость начала угасать, а эгоизм
начал уступать место лучшему пониманию и более добрым советам. Это
Дух Реки многое сделал для него. Он не собирался прекращать поиски,
скорее, он увеличит их тщательность и удвоит свои усилия.
Но он никогда больше не будет совсем без сочувствия, совсем без
понимания ощущений и переживаний, которые не были его собственными
сердцем и душой.
Река была шириной в милю; ее течение поднималось из глубин; она
текла вниз по излучине и вдоль плеса с бесшумностью,
непоколебимость, величина, которая, казалось, вынесла его из всего его предыдущего существования
и так оно и было. Все еще человек, все еще конечный,
склонный к ошибкам и непониманию, Август, тем не менее,
Карлайн на мгновение вступил в новую жизнь безрассудно и
охотно.
ГЛАВА X
На минуту Элайджа Расба, когда перед ним открылась Миссисипи,
представил себе более широкое поле для служения, чем он когда-либо мечтал.
Затем, униженный в своей гордости, при мысли о больших успехов, он чувствовал, что
это не могло быть, ибо такая возможность Апостол был нужен, и
Щеки Rasba же грели со стыда в реализации тщеславия в его
сиюминутные мысли.
Он был благодарен за привилегию лицезреть развернувшуюся панораму
и развернул перед глазами с той же медленной достоинство, с которым
большие грозовые тучи, сваренное с длинной спиной горы его
своя родина. Он скучал по возвышенностям, скоплениям диких животных и
каменным выступам на фоне ограниченного неба, но на их месте он видел
бледные небеса в виде купола, который не прерывался от горизонта до горизонта.
Казалось, что земля едва ли сравнима с небом, и
река, казалось, текла меж берегов, такая низкая и незначительная, что
ему казалось, что она может прорваться через одну или другую сторону и упасть
в хаос за пределами мира.
Инстинктивно он снял шляпу в этом соборе. Знаком с
детство с горами и глубокими долинами, чувство силы и движения
в реке обратилась к нему, как океан мог бы сделать. Он посмотрел
про него с любопытством и дознания. Он чувствовал, что в этом мгновении должно быть
какое-то особое значение для него, и прошло много времени
, прежде чем он смог полностью поверить в то, чему стал свидетелем
продолжалось далеко в прошлом, за пределами памяти людей, и будет продолжаться в
несомненном будущем.
Он плыл вниз по течению от излучины к излучине, увлекаемый течением так же легко, как и в прошлый раз.
полный ход времени. Он окинул взглядом обширные просторы и с трудом узнал
другие плавучие дома, спрятанные в ямах вдоль берегов, как и его собственное судно
. Скопления домов на вершинах невысоких хребтов не произвели на него впечатления.
это были настоящие деревни, но места, похожие на сказочную страну.
Весь остаток дня он продолжал падать, не зная, с какой стороны ему
следует приземлиться, и полный сомнений относительно того, в чем заключается его долг.
Однажды он схватил свои большие весла и начал грести к нескольким
маленькие лодчонки-лачуги, пришвартованные к песчаной отмели, недалеко от лесистого
берега, только для того, чтобы обнаружить, что течение реки унесло его прочь, несмотря на все его старания
, поэтому он воспринял это как знак того, что ему не следует
приземляйся там.
Какое-то время Расба думал, что, возможно, ему лучше просто позволить реке
нести его туда, куда она пожелает, но, поразмыслив, он вспомнил, что
старый плотовщик, который перегонял бревна по Клинчу и Холстону, рассказал
ему о природе рек:
- Наступает прилив, и ее тащит вдоль берегов, и все это
на плаву держится посередине; но наступает свежий и усиливающийся прилив, и
подъем воды происходит на середине течения, и то, что течет, откатывается к
то с одной, то с другой стороны и застревает в отвалах.
Философия этого для данного случая заключалась в том, что если Олд Миссисипи'
падет, Элайджа Расба может никогда не сойти на берег, по крайней мере, во всей остальной части
дни его рождения, если только он не пошевелил сапогами. Поэтому, взявшись за весло
рукояти, он начал длинным гребком подталкивать его к западному берегу, и его
лодка начала двигаться по поверхности реки. Под двумя углами его
площадь бантиком маленькой сучки и легкое волнение, когда он приблизился к
банк плыли в нынешней окраине, ища место для
земля.
Не успел он опомниться, как позади него вырос большой участок леса, и когда он
почувствовал, что течение под лодкой ослабло, он обнаружил, что добежал
вышел из реки Миссисипи и оказался в узком водном пути размером не больше
Буксирная вилка.
"Где же я могу быть?" он ахнул от изумления.
Прямо под собой он увидел три плавучих дома, пришвартованных к песчаной отмели, с
сушащимися неподалеку сетями-обручами, сизым дымом, вьющимся из жестяных труб, и двумя
или три человека, стоящие рядом, чтобы посмотреть на незнакомца.
Он греб к берегу и провели большой веревкой камень, который он использовал в качестве
якорь; затем он спустился в бар к человеку, который наблюдал, как его
подход с интересом.
"Я Элайджа Расба", - поприветствовал он его. "Я спускаюсь с реки Таг; Я
ищу Джока Дроунза; он где-то в этом районе; не могли бы вы все
сказать мне, в каком районе находится река Миссисипи?"
"Я его не знаю", - рыбак покачал головой. "Но это, да, Вулф".
"Остров Парашют"; течение подхватило вас у Коламбус Блаффс, и вы
занесло, да; джес "держись на плаву", и ты сразу увидишь Старину
Миссисипи " там, внизу ".
"Уже почти ночь", - заметила Расба, глядя на солнце сквозь деревья.
"Я здесь чужая; могу ли я остаться здесь?"
"Вы можете приземлиться где угодно", - сказал мужчина. "Ни один мужчина не сможет остановить вас всех!"
"Но женщина может!" Расба воскликнула с неожиданным юмором. - Да, да.
вечером, выше по Йонуэю, у реки Огайо, я нашел человека, которого прострелили насквозь в
его лодчонку-хибару. Он сказал, что "приземлился в одном и том же водовороте с
женщиной, и она застрелила его чуть не наповал!"
"Эй, закон!" - закричал рыбак, и еще один мужчина и три или четыре женщины
подошли поближе, чтобы услышать продолжение повествования. "Как так получилось, что попал?"
Расба стоял там, разговаривая с ними, оратор перед аудиторией. Он рассказал о том, как
он спустился в Миссисипи и о своем удивлении, обнаружив, что
река такая большая, что ей нет конца. Он сказал, что вроде как хотел спросить
дорогу в лачугу, ибо бедный грешник должен спрашивать у тех, кого он
находит в пустыне, и он услышал стон и слабый крик о помощи.
- Я позвонил ему, и он любезно поблагодарил меня; он сказал, что в него стреляла женщина
когда он пытался быть дружелюбным; симпатичная женщина, молодая и одинокая.
Брат, я промыл его рану и смазал ее, и я вырезал пулю
из его спины; судите меня, но этот человек поклялся! Наступила ночь, и он услышал, что я
был священником, он извинился, потому что он выругался, и на этот раз он
свалил, да, сэр! Никогда не прощайся. Просто испугался, скорее, слышишь меня
молиться ВЧ, потому что мне нужен он Альп, и рассчитывать я рад
chanct чтобы он Трансальп любой человек в беде".
- Шо! Кто все-таки может быть этот человек, пастор?
"Он сказал, что его зовут Джест Пребол..."
"Эй, закон! Кто-то заткнул Джест Пребол!" - воскликнула одна из женщин,
смеясь. - Этот негодяй так долго ждал, пока его подстрелят,
и вот в него попали. Бьюсь об заклад, он больше не будет думать, что завоевывает симпатичных женщин.
хватит! Он плохой, этот человек, играет в карты, играет в кости и работает в банках.
банки. Так ему и надо, да, действительно. Но ему бы очень не хотелось, чтобы
пастор слышал, как он ругается. Попадание не приносит игроку удачи.
"Нет, если услышишь, как он ругается".
"И если никто другой не услышит его; нет, если он думает, что ругается в своем
сердце! Расба серьезно покачал головой. - Откуда ты знаешь этого человека?
- Он жил на этой реке десять-пятнадцать лет; кроме того, он женился на моей
сестре, которая сейчас миссис Доллис. Правда, они были убиты давным-давно, еще до того, как
кто-нибудь понял, что он никуда не годится. Бьюсь об заклад, мы слышали, что ты собирался приехать,
Парсон. Виски Уильямс сказал, что к ним приезжает певец "Аллилуйя"
из Огайо - сказал, что слышит его за милю. Держу пари, ты иногда поешь вслух?
иногда?"
"Это такой хит", - признался Расба. "Я очень умно спел " comin' down the Ohio ".
Кажется, я просто хотел спеть, как птицы во времена Поузи".
"Пребол Шор должен обратиться к врачу, там стреляли. Он не сказал
кто из женщин застрелил его, пастор?" - спросила женщина.
"Нет, это леди в водовороте, в одинокой излучине". Расба покачал
головой. "Красивая женщина, живущая одна на этой реке. Многие ли так поступают?
"Все дамы Риве иногда так поступают. Однажды я попала из Каира в Виксбург в
скифт", - сказала высокая угловатая женщина. "Мой человек, которого когда-то держали"
украл из барака то, что я купил и заплатил за это своими собственными деньгами. Я
пошел в банк в "Коламбус Хикориз", перекусить; я возвращаюсь, и
моя лодка пропала. Не хочу я рваться и вставать на дыбы! Ну, я поехал в Хит-стрит
в Коламбус и купил себе скифт, считай, что у меня всегда есть немного денег.
"Держу пари, что до Виксбурга сто миль!" - Подумал я.
"Держу пари, что Виксбург в сотне миль отсюда!" Расба задумалась.
"Сто миль!" - сказала женщина с хохотом. "Хит - шестьсот".
шестьдесят три мили от Каира до Виксбурга, да, действительно. Сотня миль!
Я добрался до цели за десять дней, останавливаясь. Я справился с этим ".
"Ты нашел своего парня?"
"Черт возьми! Попал не в того человека, которого хотел, попал в мою лодку - хорошую, обычную.
лодка с сосновым и дубовым каркасом. Бьюсь об заклад, я выбросил его из машины и отбуксировал обратно.
до самого Мемфиса. Это был хороший бот за 300 долларов, спортивного телосложения, и он пользовался спросом на риве.
пока что - Дарт Митто попал в хит, джанкин. Ты увидишь его на
Разрази Арканзас Старую пасть, если ты сейчас споткнешься.
"Я рассчитываю на это", - с сомнением ответила Расба. Никогда в жизни прежде не было
он говорил на языке в сотни миль, городов, и далеко рек,
"Ты знаешь, что лодка, он взял и нарисовал нажмите болезненным брехун, как
железнодорожная станция. Ненавижу крикунов! Дай мне красивый светло-голубой или правый.
ярко-зеленый.
"Привет, скоро приду!" - заметил один из мужчин, и все повернулись к
посмотрите вверх по желобу, где показалась маленькая лодка-каюта.
На палубе никого не было, и было очевидно, что "Коламбус Бэнкс"
перевел судно через реку и спустил по желобу, точно так же, как
самого Расбу перенесли. Тень от деревьев на западной стороне
от желоба упала поперек лодки и немедленно вынесла триппера
из каюты.
Тень - предупреждение на широких реках. Это говорит о близости
берега, или буксирной вышки, или даже парохода. На середине течения мало что нужно опасаться.
но когда течение уносит тебя в
при обрушении поворачивайте и приближайтесь к нависающим деревьям или по краям коротких, бурлящих водоворотов.
пора выбираться наружу и искать коряги и
опасности.
Увидев группу людей на песчаной отмели, путешественница, которой оказалась
женщина, взялась за весла своей лодки и начала подбираться к ним.
"Здорово бьет по рукояткам, этот боец!" - сказал один из рыбаков. "Тянет Джес"
как лодку. Интересно, кто эта женщина?"
"Я ее несколько раз видела", - сказала мощная угловатая женщина, миссис Кук.
через некоторое время. "На ней шикарная одежда. К тому же она совсем одна,
и зачем леди путешествует одна по городу, я не знаю. Она хорошенькая.
Бьюсь об заклад, что у нее будет муж, если она его захочет.
"Похожа на одну из женщин из Питтсбурга или Цинциннати", - заявил Джим Кауп.
"Нет". Миссис Кауп покачала головой. "Она далеко от реки. По крайней мере, она
справляется с этим нерегулярно. Я не могу видеть ее лица, но я ее видел
некоторые, держу пари. Я могу определить человека по тому, как он проходит полмили.
В удивлении она уставилась на приближающуюся лодку, а затем подошла
к краю бара, чтобы поприветствовать вновь прибывшего.
"Ого, я так и знала, что видела твои сальто! Как твоя мамочка?" - поприветствовала она.
"Эй, закон! И "ты споткнулся о Старый Миссисипи"! Я-Клэр, теперь, я
видел тебя, я знал, что угодил,' hyar-Е-К-быть, Неля Crele. Ты что, ублюдок,
заткнулась от того крутого парня, за которого вышла замуж, Неля?
"Я одна", - засмеялась девушка, ее взгляд обратился к остальным, которые стояли и смотрели."Если ты найдешь хорошего человека, - философствовала миссис Кауп, - держись за него.Не дай ему уйти. Но если ты найдешь кого-нибудь, у кого нет денег и "не считается", выкинь его из головы. Вот во что я верю. Что ж, я заявляю!Дай мне эту веревку, и я привяжу тебя к тем кольям. Лучше забрось веревку.снимаюсь с якоря на корме, потому что здесь мель, и река бурная, и если удар не поднимется, удар пойдет ко дну, и ...
"На выходе из Огайо подъем на голову", - сказал кто-то. "Вам не понадобится".
никакого якоря за кормой! -"Шо! Я рада тебя видеть!" - воскликнула миссис Каоп, обнимая молодую женщину, когда та ступила на песок, и целуя ее. "Как
твоя мама?""Очень хорошо, в самом деле!" Неля засмеялась, прижимаясь к большой реке женский силы. "Я так рад, что нашел кого-то я знаю!"
"Ты будешь знать все, что нам д'rectly. Хайар - мой парень, мистер Каопе, очень милый парень тоже, если я скажу "попал", а это миссис Добстан и двое ее подруг, а это мистер Фальто, француз, женившийся на мэй, вон там,
и этот парень ... Скажите, мистер, как вас зовут? -"Расба, Элайджа Расба".
"Мистер Расба, он священник, с ответвления Биг Сэнди, спускается. Мисс Неля Крел, сэр. Я не помню имени того парня, за которым вы вышли замуж, Неля.
"Это не имеет значения", - Неля повернулась к горцу, ее лицо
вспыхнуло. "Проповедник на этой реке?"- Я ищу мужчину, - ответила Расба, пристально глядя на нее, - сына женщина-вдова, и она боится за него. Она боится, что с ним что-нибудь случится.
- И вы приехали сюда, чтобы разыскать его, за тысячу, две тысячи
миль? она быстро продолжила:"Мне больше ничего не оставалось делать, кроме этого!" он покачал головой. "Видишь ли, Мисси, я сам грешник!"
Он повернулся и ушел, опустив голову. Все они наблюдали за ним с
быстрым пониманием и искренним сочувствием.
ГЛАВА 11
Джест Пребол, измученный пулевым ранением, но еще больше встревоженный
из-за того, что так много ругался, пока священник перевязывал его рану,
не мог уснуть, и, обдумав это, он решил, наконец, сорваться с места
спуститься вниз по реке и высадиться где-нибудь среди друзей или
где он мог бы найти врача. Но опытная рука Расбы
по-видимому, мало что могла сделать, и это был суеверный страх, который
беспокоил Пребола.Итак, речная крыса выползла на песчаную отмель, забросила лески и с шестом в одной руке преуспела в том, чтобы оттолкнуться в водовороте, где лодку-хибару отнесло в основное течение. Пребол, ослабевший и измученный своими усилиями, упал на свою койку. Там в муках, в бреду от
интервалы и слабыми смеясь, он плыл вниз, делают переход, и
изгиб, без света или сигнала. В былые времена это было бы
самоубийство. Сейчас река была пустынна и ни пароходы его не замечали или
вниз. Его лодка-каюта, всего лишь прямоугольная тень среди речных теней,
дрейфовала, как лист или щепка, беззвучно, если не считать свистящей струи.
снизу присасывались по углам или расходились рябью по бокам.
Течение несло его со скоростью почти шесть миль в час, но два или три раза
его лодка выбегала из канала и кружилась в водовороте, а затем
снова упала вниз. Утром его нашли в середине потока, между двумя
лесистых берегах, дикая, как первобытной дикой природы, видимо. Солнце, которое взошло в белом тумане, наконец пробилось, и мягкий свет полился
сначала с одной стороны, затем с другой, когда лодка развернулась. Однажды
лай белок на ближайших деревьях пробудил затуманенное сознание человека, но через несколько минут он был на середине ручья, совершая переправу
там, где река была шириной в несколько миль.
Он проехал мимо Хикмена незадолго до рассвета, а ближе к полудню заехал в Нью-Йорк.Мадрид и грохот высоких обрушивающихся берегов отдавался у него в ушах внизу, три мили изменяющегося фарватера. Затем лодка переправилась на другой берег, а он лежал там с обожженными глазами и пристально смотрел. Он обнаружил могилу камень балансирует на берегу реки, но он не мог сказать, был ли он фантазии или то, что зловещая вещь наклонился в его сторону и упала с
всплеск в реке, пока волна подкинула лодку на своем пути. Он услышал
дрожащий вой, который становился все громче, пока не перешел в визг, а затем
затих, но его чувства медленно связывали его с
один из типтонвилльских хлопкоочистителей. Он услышал голос, удивительно человеческий, и, позабыв о старом пароме с сенокосом, забеспокоился при мысли
что он должен представить, будто кто-то управляет упряжкой мулов на реке
Миссисипи. Долгое время он был в острой террор, потому что он думал
он был слеп и не мог видеть, но его поразило облегчением он увидел реку
он увидел свет и понял, что на него опустилась еще одна ночь, поэтому он снова лег заснуть.Его разбудили голоса. Он открыл глаза, и окружающая обстановка была знакомой. Он почувствовал запах йода и увидел мужчину, склонившегося над чемоданчиком врача.Прислонившись к стенке каюты, стоял высокий стройный молодой человек со скрещенными на груди руками.
- Как он, док? - спросил молодой человек.- С ним все будет в порядке. Как долго он в таком состоянии? "Не знаю, док; он спустился по реке и попал в этот водоворот. Я вижу, как шевелятся его губы, так что я просто притащил его и отправил к тебе!- Ну и хорошо, потому что на эту рану точно нужна была перевязка. Я потерял лошадь доктор вылечил ранение с первого раза", - заявил врач. "Сейчас ему понадобится некоторый уход, но он поправляется".
- О, мы присмотрим за ним, док! Наш друг.
"Я приду завтра. Здесь написано, что делать, и об этом.
лекарство. Ты умеешь читать?" -"Привет, - слабо пробормотала Пребол.
"Он возвращается, док!" - воскликнул молодой человек, с интересом вскакивая.
"Ну что, старина, похоже, ты немного влип?" доктор поинтересовался.
- Да, сэр, - Пребол слабо ухмыльнулся, его чувства на удивление прояснились. - Хит! не обращай внимания на то, что леди лезет не в свое дело, нет, сэр!
"В тебя стреляла леди, да?""Да, сэр", - усмехнулся Пребол. "Такие, как я, парят на высоте двух миль, как стая уток. Где все-таки я могу быть?
"Литтл-Прери-Бенд".- В тот бар "Эдди те"?
- Да, сэр, в "Короткий Эдди".- Премного благодарен, Док. Потому что я заплачу вам..."Твоему другу заплачено!""Да, сэр", - сонно прошептал Пребол, уставший от напряжения и волнения."Сон пойдет ему на пользу", - сказал доктор и вернулся к своей маленькой моторной лодке.Молодой человек поднялся на борт своей собственной лодки, которая была пришвартована чуть ниже Лодки Пребола. Когда он вошел в каюту, дородный мужчина с бакенбардами поднял голову и спросил:"Как он себя чувствует, Слип?"
"Док говорит, что с ним все в порядке. Джест сказал, что женщина застрелила его за то, что он пытался совать нос не в свое дело добряк посмеялся над хитом." -"Эх! Я всегда знал мужчину, который будет преследовать женщин так, как он это делал, он бы сделал что будет дальше. Женщина наживет неприятностей быстрее, чем что-либо другое на Свете. Она наживет.
"Шо! Бак, ты испортился!" "Хит такой насчет этих женщин!" Бак запротестовал.
"Если бы мужчина занимался своим делом и не пытался совать нос в чужие дела,
женщины были бы чертовски забавны", - засмеялся Слип.
"Подожди, у тебя будет опыт", - парировал Бак.
"Черт возьми! Разве у меня не было опыта?" "Ты замужем?" -"Нет".
"У тебя есть дама, которая натравливает тебя на кого-нибудь покрупнее, чем ты есть?" "Не-ет; думаю, я сам подбираю себе людей на расправу".
"Эх! Это показывает, как много ты не знаешь о женщинах. У тебя никогда не было ни одной женщины, на которой ты собирался жениться?"
"Ха! Поймай меня, если я выйду замуж, - потому что нет.
"Сынок, дай я тебе скажу; хит - это не ты будешь ловить рыбу, и хитом будешь не ты" это ты будешь решать, женат ли ты, мерзавец. И "пострадаешь не ты".
кто будет решать, как долго ты будешь оставаться женатым, нет, в самом деле.
"Пи, похоже, ты ужасно ворчишь на женщин, Бак ".
- А почему я не должен был этого делать? Бак начал с того, что перестал тасовать и бросать карточную книгу. - Посмотри на меня. Если шутить, то Пребола больше всего боится женщина,не смотри на меня. Ты знаешь меня - откуда я родом, куда, черт возьми, направляюсь? Держу пари, что нет. Я живу в лодочных трущобах пятнадцать лет, но я не всегда был лодочником, нет, не был.
Поговори со мной о женщинах. Когда я буду жить в лодочных трущобах. Когда
Я думаю, что то, что я взял у одной женщины ... Шо!
Он уставился в пол, стиснув зубы и нахмурив решительное лицо.
Слип уставился на него. Его приятель раскрыл новую грань характера.
Бак повернулся и пристально посмотрел Слипу в глаза.
- Вот что я тебе скажу, Слип, ты беспомощен, когда дело касается женщин. Они
играли в эту игру десять тысяч лет, практиковались в ней каждый день, нося
разрушать умы людей, а люди никогда этого не знали. Читайте историю, как это делал я.Изучайте психологию, как это делал я. Вникайте в основы человеческого опыта и человеческой деятельности и извлекайте уроки. Пятнадцать лет
Я был вверх и вниз по этим рекам, от Форта Бентон до перевалов, от
подножий Скалистых гор до верховьев Клинча и Холстона в
Аппалачах. Почему? Потому что одна женщина проникла пением в мое сердце, и
потому что она привязала мою душу к своему мизинцу, и когда она обнаружила, что я не мог сбежать - когда она ... когда она... Что ты знаешь о
женщины?"Слип уставился на него. Его приятель, партнер по "Ривер энтер-прайзиз", старый речник человек, который мало говорил и играл в самые хитрые игры самым хитрым способом, внезапно появился, как голова черепахи, и заговорил в терминах наука, образование, размножение - обычные разговоры хороших людей - в состоянии стресса из-за спора о женщинах. И они уже обсуждали эту тему раньше, с шуткой и юмором, без личных чувств.
Бак отвернулся, согнувшись и дрожа.
- Как насчет того, чтобы зажарить белок на ужин? - Предложил Слип.
- Они будут вкусными! Бак согласился. - Я добавлю немного горячего хлеба.,
и немного подливки."Я должна приготовить мясной суп и для этого парня".
"Ха! Джест Пребол - один из тех проклятых дураков, которые пытались забыть женщину среди женщин. Женщина среди женщин, - усмехнулся Бак.
В течение дня Слип время от времени заходил к Преболу и давал ему лекарство.
или кормил его беличьим мясным бульоном; ближе к ночи они пустили в ход свои
35-метровая Шанти-лодка выходит на Эдди, и поставили его на якорь в ста ярдах
из банка, где шериф округа Лейк, штат Теннесси, уже не
была юрисдикции. Поздним вечером Слип зажег большой карбидный фонарь
и направил его в сторону города на противоположном берегу.
Довольно скоро они услышали нетерпеливый плеск весел ялика - это был речной рыбак, на борт поднялся рыбак и с минуту постоял у печки-обогревателя,
грея пальцы. Вскоре он подошел к длинному столу для игры в кости с зеленой столешницей в конце комнаты, а Слип встал напротив, чтобы бросить кости против него. Чуть позже проплыла крошечная моторная лодка; и трое мужчин, двое крепко сбитых и один стройный юноша, вошли, чтобы сесть за один из маленьких круглых столиков и сыграть в игру.
Один за другим появлялись другие посетители, и вскоре их стало четырнадцать или пятнадцать. Слип и Бак тихо скользили среди них, не сводя глаз с
оповещения шапки тянутся вниз за своим глазам, принимая руку сюда,
бросая кости там, засовывая в уголь огонь, ставя на кофе, делает
бутерброды, каждый миг на vive_ _qui, общаясь друг
другой рывки в стороны, подняв плечи, или слабеньким шепот.
Удар о борт лодки заставил одного из двоих выйти наружу
посмотреть, поприветствовать вновь прибывшего или отбиться от дрейфующего бревна. Негромкий свист с кормы Бак прошел по проходу между каютами в сторону
кухни, где на кормовой палубе его ждал маленький человечек с крысиными глазами,-"Смотри, Бак! Я в спешке спускаюсь вниз; я узнал, что ты был здоров. Это парень, спускающийся с Огайо; он ищет парня по имени
Джок Дронс - не расслышал, для чего. Ты его знаешь?"
"Нет, но я передам сообщение всем".-"Долго!"
"Джок Дроунз - ха!" - повторил Бак, поворачивая в залитую светом лампы кухню.
где Слип нюхал кофейник.
"Мой друг только что остановился", - прошептал Бак. "Есть детектив, который
приезжает из Огайо. Сказал мне передать всем. Он охотится за
кем-то по имени Дронс, Док или Джок Дронс ".
Слип вздрогнул, побледнел, и его челюсти приоткрылись. Глаза Бака открылись
немного шире.- Все в порядке, Слип! Сохранить ваши деньги в свой пояс, чтобы быть готовыми для запуска или плавать. Это долгая река".
Проскользнуть не мог доверять себе говорить. Бак, похлопав его по плечу, прошел в комнату для игры в карты и закрыл за собой дверь кухни
задернув занавески в проходе, чтобы никто не вернулся
до тех пор, пока Слип не восстановил свое равновесие.