На что ушли у меня пять дней? В основном я работал. С утра и до позднего вечера я не прекращал вертеть гайки в железе. Меня успокаивало без конца возиться в машинах. Хотя бы их я мог починить, не говоря о своей жизни. Наверное, Стася ждала пока я приду к ней домой и встану на колени, лишь бы простила, но я не стал. Она ударила меня. Эта пощёчина стала настолько болезненной, что я потерял всякий смысл объясниться с ней, и оправдаться. Да блин, не в чем мне оправдываться, с Катей ничего нет и быть не может. Она мне совсем не нравится. Было бы справедливо, если бы в голову напрашивались мысли о ней, но даже этого нет. Поэтому пощёчина Стаси стала мне самым веским доказательством, что я ей не нужен.
Наплела мне гадостей, а потом считает что я что-то ей должен. Каюсь пару раз, я писал и звонил. Но всё это происходило на эмоциях, мне хотелось высказаться. Она наорала, значит, настала моя очередь. Но шли дни, и кричать хотелось всё меньше и меньше. Я постепенно остывал.
Отвратительным было то что я перестал нормально спать. Уставший возвращался домой, валился с ног, и ничего. В первый раз тупо восемь часов пялился в потолок. И тогда я нашёл решение. Оно не разумно и вредно, но спасаться приходилось доступными методами. Я бухал. За четыре дня не было ни одного вечера, когда я бы по пути до дома не купил бутылку чего-нибудь крепкого. Чёрт, выпивая в одиночестве в квартире, я осознавал, что превращаюсь в алкоголика. Зато, какой меня после ждал крепкий сон. Образ Стаси не лез в голову каждую минуту, а мозги настолько пьянели, что не могли воспроизводить сны.
Сегодняшний вечер не станет исключением. Мне надо отдыхать, и неважно, что утром башка раскалывается как спелый арбуз. В любом случае оно того стоит.
Закончив с последней на сегодня машиной, я вымыл руки от мазуты и немного прибрал своё рабочее место. Я чувствовал на себе взгляд Михалыча, мужика нанявшего меня, но не оборачивался. За последние дни он раз десять пытался со мной заговорить, но я отвечал односложно, потому что когда нет настроения, я злюсь. Не хочу грубить своему работодателю и давать ему поводы для моего увольнения.
— Соловьев, а ну-ка подойди, — потребовал Михалыч.
Может, случилось что-то важное. Я не мог проигнорировать. Подошёл. Просто надо вести себя естественно и не хамить. Делов-то.
— Послушай сюда мальчик, ты устал. Пять дней не просыхаешь. Тебе ещё кошмары, в которых машины тебя сжирают, не снятся? — хриплым от курения голосом поинтересовался работодатель.
— Нет, — покачал я головой. — Мне нравится моя работа. Жаловаться не приходится.
— Я вот что заметил Стасик, — словно он мой дед подошёл ближе Михалыч, и приобнял за плечи, — сначала думал, показалось, но быстро понял, что прав. Ты же выпиваешь да?
— Это проблема? — задело меня, — я прихожу на работу вовремя, отлично её выполняю, что ещё нужно?
— Да я не о работе. Тут мне придраться не к чему, но по тебе заметно какой ты помятый. Не гробь своего здоровья парень, оно тебе поверь, ещё пригодится. Я тоже по молодости пил не просыхая, и во что вылилось? Старый и никому ненужный дед. И ко всему этому целый список болячек, начиная с головы, заканчивая печению. Я ж тебе добра желаю, — не затыкаясь поучал меня Михалыч.
— Я сам о себе позабочусь. Главное вы на мою работу не жалуетесь?
— Нет.
— Тогда давайте каждый останется при своём мнении насчёт здоровья и выпивки?
— Так и будет Стасик, но я тебе советую одуматься пока не поздно, — не отставал мужик.
Раздражённый от чужих советов я отправился в магазин, и купил две бутылки пива. Обычно беру что покрепче, но видимо у Михалыча получилось что-то поменять в моей голове. Хрен с ним. Завтра снова надерусь в задницу Тем более выходные, Бекетов наверняка позовёт бухать в очередной клуб. Может, и девочку себе сниму на ночь. Надоело ложиться спать в одиночестве.
Вернувшись к мотоциклу, я собирался рвануть домой. Телефон мой лихо поменял планы, по крайней мере, на следующие полтора часа. Звонила мать. Давно мы не общались, я бы и дальше продолжал сохранять нашу традицию.
— Сынок заедешь к нам в гости? — страдальческим голосом попросила она.
И с чего вдруг?
— С целью? — был краток я.
— Я отдам тебе тот чай, который ты так любишь, ну и повидаться. Мы с отцом соскучились, — неуверенно продолжала она. Я уловил страх в её голосе. Всё ясно, отец нажрался.
И почему я обязан быть трезвенником, если мои гены настолько хреновые? От осинки не родятся апельсинки.
— Скоро приеду, не бойся, — пообещал я, и без промедлений уселся на байк и помчался по городу, в дом где родился.
Приехал я вовремя. Дома начинался скандал. Вернее так, отец орал, а мама жалась в уголок как перепуганная лань. Повезло, что я не отказался от ключей. Открыл дверь сам и побежал на крики пьяного урода. За последние полгода мать не вызванивала меня с мольбами о помощи. Слышал отец вроде ложился на лечение и не пил. Сорвался, ненадолго его хватило.
Шум исходил из ванной комнаты. Когда я вошёл, отец тряс своей вонючей одеждой перед лицом матери и заставлял стирать. Она соглашалась, а он продолжал верещать.
— Глупая курица, никакого прока от тебя в этом доме. Я тебе сказал, постирай мне носки, а ты и этого сделать не можешь. Тварь конченая, паскуда, — замахнулся он сырой тряпкой на неё.
Я помнил, как больно бьют подобные вещи в купе с водой, поэтому резко подскочил к нему и перехватил руку отца.
— Довольно, — выкрикнул я, — отошёл от матери.
Я знал своё превосходство. Я сильнее отца, я не раз избивал его за то, как он с нами обращался. Выкрутил ему руку и оттолкнул подальше от перепуганной мамы. Чёрт, на её глазах слёзы, а я ничем не могу помочь. Только если… Да так я и поступил. Я не могу видеть, как родная мать рыдает, свернувшись в комочек. Адреналин ударил в кровь, я в одно мгновение рассвирепел. Кулаки сами сжались до того что даже костяшки побелели. Я развернулся к отцу и накинулся на него. Сначала ударил в челюсть, сбив с ног, потом нанёс несколько ударов ногой в живот, и в конце присел рядом на корточки и схватил его за грудки собираясь бить его тупую башку от пол пока он не сдохнет.
— Кто здесь паскуда? Кто? — выкрикивал я, не осознавая, что творил. — Это ты отец. Ты последняя мразь раз поднимаешь руку на женщину, родившую тебе сына. Урод я убью тебя.
Я снова занёс кулак, но руку мою перехватила рыдающая мать.
— Стас, пожалуйста, остановись. Ты сделаешь хуже себе. Сыночек.
Два человека в этом мире могли повлиять на моё бешенство — мама и Стася.
— Отпусти отца, он уже усвоил урок.
— Усвоил, как же? — поднялся я на ноги и отошёл в сторону, пока отец откашливался и перевернулся на бок.
— Неблагодарный крысёныш, — сплюнул он кровь, скопившуюся во рту.
— Будто ты мне что-то дал, — пнув его так чисто ради собственного удовольствия, я всё ещё злой последовал за матерью на кухню.
Она усадила меня за стол и достала аптечку.
— Я не ранен, а вот ему пригодится, — кивнул я на выход в коридор, где и валялся алкоголик отец.
— Пока ты бил его, содрал кожу на костяшках, — заметила внимательная мама, и всё ещё плача стала обрабатывать мои раны.
Я морщился, когда она прикасалась, но стоически не издавал и звука.
— Как ты Стас? Как Стася поживает? У вас всё в порядке? — задавала она вопросы, которыми убивала не осознавая.
— Всё хорошо, — не стал я вдаваться в подробности о нашем разладе.
— Ты пьёшь? — подняла на меня полные отчаяния глаза мама.
— Иногда, — запинаясь, ответил я. Она знает меня как облупленного, смысла врать насчёт алкоголя я не видел. Мама всё поймёт.
— Не пей Стас. Ты видел, во что превращается твой отец каждый раз после пьянки.
Завелась. Начинается. Почему творит хрень отец, а нотации читаются по итогу мне?
— Я не такой как отец. Я не поднимал руку на женщин. Не сравнивай нас. Блин, больно, — выругался я, когда она сильнее надавила на рану.
— Извини, я не специально.
— Забей.
— Стас пообещай мне! — требовательно настаивала мама, убирая испорченную кровью вату.
— Мам!
— Я сказала тебе, дай мне обещание! Так трудно отказаться от алкоголя? Он для тебя важнее твоих близких? Твоей жизни?
Они будто бы сговорились с Михалычем. Я что так плохо выгляжу? Хотя да, после пятидневного запоя, я точно не принц Уэльский.
— Ладно, только отстать уже от меня мам, — вскочил я с насиженного места. Думал мы не будем сейчас обсуждать алкоголизм, после того как я избил отца. Уместнее отругать меня за это.
— Сегодня он тебе больше не навредит, я ухожу, — успел развернуться я, и направился к выходу, но мама догнала меня, вручая коробочку с тем самым чаем.
— Я знаю, как Стася его обожает. Передавай ей «привет». И приходите как-нибудь в гости, — вернула себе радушное, но всё ещё покрасневшее от слёз лицо мама.
Сердце сжалось от упоминания Зарецкой. Я кивнул, не в силах солгать снова. Я осмотрелся в последний раз, место, где валялся отец всё в крови, мама наверняка сейчас приступит к уборке, а он уже отключился. Она в безопасности. Я вышел из отчего дома, и стоило мне оказаться на улице как телефон в кармане завибрировал. Интересно кому понадобилось со мной связываться?
Глаза округлились от удивления, когда на экране высветилось имя Стаси. То есть прозвище, которым я её нарекал, когда мы встречались. Трясущимися руками я поднёс смартфон к уху, попутно убирая коробочку с чаем в пакет с бутылками пива. Голос мой дрогнул, когда я её поприветствовал.
— Прости, что звоню так поздно, но мне позарез нужно забрать свои вещи из твоей квартиры, — незаинтересованным тоном пояснила она проблему.
— Да. Приходи. Когда удобно, — говорил отрывисто я, потому что боялся нового скандала. Он мог разгореться по любому пустяку.
— Завтра выходной, я приду вечером. Сама открывать дверь не стану, пожалуйста, будь дома Стас.
А что если она соскучилась и таким образом пытается ещё раз встретиться со мной? Какой же я наивный идиот. Мечтаю о том, чего нет.
— Я буду дома, — заверил её.
— Тогда до завтра.
— До завтра, — улыбнулся я, и стал смотреть на телефон, по которому только что разговаривал. Я с минуту гипнотизировал его взглядом, не веря в происходящее.
Мы разговаривали и даже не накричали друг на друга. А что если ещё есть шанс всё вернуть? Если я попытаюсь объяснить ей, что Катя мне не сдалась, а мысли и сердце всегда обращаются только к ней к Стасе, она поверит?
Остудив свой пыл глубокими вдохами, я завёл мотоцикл и дал газу. Не зря мама вспомнила про чай, пусть он и был всего лишь криком о помощи. Завтра я постараюсь вернуть доверие Стаси и её саму. Я и сам больше не могу бухать без конца. Скоро точно сдохну. Надо спасаться, нам обоим. Она тоже скучает, я уверен.