Я хочу запомнить как смята постель
Как ты одеваешься там, в темноте
Как уходишь призраком молча, не прощаясь
Дописали мы свой роман про любовь
Не хватает лишь пары слов
Посиди со мной, поговори со мной
Черниковская хата — Спектакль окончен
Утром Чехова проснулась оттого, что на её лице играл солнечный зайчик. Открыв глаза, она никак не могла вспомнить, как попала в это место. Нет, она знала, что это была дача Куратова, но как именно здесь очутилась, воспоминания по этой части давались ей с трудом.
Что-то она помнила, а что-то совсем не сохранилось в её голове, но с постели вставать однозначно не хотелось.
Повернувшись на бок, первое что попало в центр её внимания, был… Нет, не Гордеев… Перед взором сонной девушки предстал снимок Куратова, висевший на стене как раз напротив её дивана. Странно, что она не заметила его вчера.
На черно-белом снимке Вадиму Георгиевичу было от силы двадцать лет. Молодой человек со взлохмаченной челкой и смутно прорисовывающейся в теле склонности к полноте располагал к себе, улыбаясь в объектив камеры.
«А ему идет столь безмятежное выражение лица», — невольно подумала Валерия, откидывая одеяло и вставая с постели.
Подойдя к окну, она задернула занавеску. Яркий луч солнца моментально разогнал царивший в комнате полумрак, наполняя её небывалым светом. Будильник показывал половину восьмого. Самое время подумать о занятиях, спешить на которые не имело смысла, потому что сам Гордеев был ещё здесь. Без него они все равно не начнутся. Только что-то не было видно его самого.
На мгновение ей показалось, будто бросив её на даче одну, он давно умчался в больницу, но быстро отбросив эту мысль как нефункциональную, пошарила рукой по столу, ища там свои вещи, пока не смахнула оттуда на пол какие-то листы формата А4. Опустившись на колени, Чехова подняла один из них, увидев там какие-то стихи, чей смысл оставлял желать лучшего:
Поселок родной, центральная улица.
Кодла здесь местная вечерами тусуется.
Крутые парни с бритыми затылками
Тянут "беломор", гремят портфельными бутылками…
Серьёзные ребята с могучими плечами
Разберутся с любыми залетными сволочами
Туристы и горожане обходят их стороной
Окольными улицами плетутся с гулянок домой
Кто являлся автором столь удивительных строк, описывающих досуг местных жителей, догадаться было несложно.
Подпись внизу стихотворения в виде инициалов «А.Н.Гордеев» о многом ей рассказала, отобрав у неё шанс для проведения дальнейшего расследования. Валерия давно подозревала, что руководитель их практики — не просто талантливый хирург, но ещё и незаурядная личность, для которой творчество было не пустым звуком. Однако привыкнув воспринимать его как человека коварного и непредсказуемого, новость о хобби «светилы» стала для неё настоящим потрясением.
Она и подумать не могла, что он увлекался чем-то подобным. Причем сочинять эпиграммы у него получалось довольно неплохо. Рифму «светило» чувствовал, вроде получался у него не белый стих, и на том спасибо.
Только стихи эти, написанные им в порыве странного вдохновения, принимали порой настолько радикальное направление, что боясь нарваться на оскорбления со стороны коллег по больнице, Гордеев читал их только в кругу близких и друзей, включая Куратова, его жену и её родственников, готовых расхваливать на все лады наспех сколоченный в свободное от работы время текст.
Компания мало разбирались в настоящем творчестве, поэтому стихи «светлы» воспринимались этими людьми на «ура». Чехова не хотела читать данное четверостишие до конца, но у неё не оставалось выбора. Строчки содержали в себе описание обычного времяпровождения друзей Куратова и не только после затяжной смены, теряя меру в употреблении алкоголя:
От крепленого вина мутнеет в голове
Кое-кто уже кемарит под забором в траве
Но в целом, ребята, привычны к алкоголю
Уважают портвейн, самогон и…
Стихи Гордеева заставили Чехову усомниться в психическом здоровье куратора, как и в образе его жизни, в целом, с этими бесконечными гулянками и развратом.
Подобный стиль пока никак не увязывался у неё в голове с образом столь талантливой личности. И дав себе клятву больше никогда не думать об этом человеке, она вернулась к кровати и стащив с неё простынь, обмотала её вокруг себя, пытаясь укрыть от этого мужчины собственную наготу, чтобы от созерцания её форм у него не возникло желание повалить её на кровать и принудить к близости.
Ей следовало предстать перед ним в более-менее приличном виде, но если бы она знала, куда подевались её нижнее белье и остальная одежда, то не прибегала бы к подобным мерам. И только решилась она сбросить с себя простынь, чтобы переодеться и поискать воды для умывания, как дверь в комнату распахнулась, и на порог появился сам Гордеев.
Удерживая в одной руке ноутбук, а во второй — поднос с завтраком, мужчина шагнул к кровати, чудом не уронив все это на пол.
— Доктор Чехова, подъем! — поприветствовал он её, не поднимая глаз.
— Александр Николаевич, как же вы меня напугали! — забравшись снова в кровать, Чехова натянула простынь до самого подбородка.
«Светило» засмеялся, сделав вид, будто ничего не увидел.
— Ну чего ты?! Все ведь в порядке! Доброе утро! — сказал он, устраивая на одеяле поднос с завтраком и усаживаясь на краю постели. — Что вы предпочитаешь по утрам? Чай или кофе?
— Кофе, но…
— Так уже все готово! — воскликнул «светило», искренне улыбаясь. — Я не знал, что ты захочешь попробовать, поэтому приготовил для тебя сразу несколько блюд.
Несколько блюд? Чехова непонимающе уставилась на мужчину в ожидании новых «сюрпризов». От него можно было ожидать всего. Ничего больше не говоря, Гордеев поставил перед ней дымящую емкость.
— Что это? — переспросила Валерия, с любопытством заглядывая в расположенную перед ней пиалу с чересчур жидким бульоном.
— «Крутой ЖЭКовский кипяток на разлив», — торжественно объявил «светило», держа миниатюрную посудину своим коронным жестом. — Расходов ноль и ноль калорий. К тому же хорошо помогает утром от похмелья, — с многозначительным видом подмигнул он ей.
— И мне это пить? — поморщив нос, уточнила Чехова, меньше всего ожидая, что вместо кофе ей предложат попробовать подогретую на медленном огне дождевую воду, однако так и не дождавшись от куратора вменяемого ответа, презрительно сжала губы в ответ, бросая настороженный взгляд на посуду. — А обычный чай у вас есть?!
— А что такое? — ухмыльнулся мужчина. — Этот завтрак выдержан в духе советских времен, когда кругом царил жуткий дефицит и народу приходилось просто выживать.
Валерия была готова к любому повороту событий, но то, что подсовывал ей «светило» вместо нормального завтрака, превзошло самые смелые её ожидания.
Она надеялась, что в силу своих нестабильных финансовых возможностей, «светило» предложит ей попробовать дешевый чай, но угощать её обычной подогретой водой… И откуда он вообще набрал эту жидкость? Подобное пока не укладывалось в её голове. Что ни говори, но «светиле» всегда удавалось удивлять свое окружение. Этот завтрак она запомнит надолго.
— А что это вы мне за тарелку подсунули? — возмутилась она, подозрительно осматривая её края.
— Какая была посуда, в такую и налил, — спокойно отозвался Гордеев, не понимая сути претензий своей студентки.
— Думаете, я буду это пить? — проронила Чехова, с опаской поглядывая на предложенный ей «напиток», которого не спешила касаться.
— Лер, дабы ты ушла отсюда, не получив ожог внутренних органов, — добавил «светило», пододвигая к ней поближе посуду, — я этот кипяток чуть-чуть… Остудил.
— По-моему, это неадекватно — предлагать людям такое, — насупившись, категорическим тоном заявила Валерия, отказываясь от употребления этого пойла. — Да и вообще, прежде чем наливать в эту посуду кипяток, её не мешало бы для начала почистить.
Проигнорировав её замечание, Гордеев перевел взгляд на свою тарелку, где тоже остывала вода.
— Не понимаю причины твоего негодования, — возразил он, пододвигаясь к ней. — За последний месяц у нас до такой степени взлетели на все цены, что теперь приходится экономить на всем. И на продуктах питания, в том числе.
Чехова уныло вздохнула. Да, сейчас действительно было непросто, и во многом порой приходилось себе отказывать, но то, что предлагал он ей конкретно сейчас, и вовсе выходило за рамки приличий. И она не могла с этим смириться.
— Я так понимаю, есть мне сегодня все равно нечего, — процедила Чехова спустя время, испытывая острое желание воспользоваться предложенной водой не по назначению, раз её нельзя было выпить как чай, — поэтому то, что вы мне налили, я, пожалуй, использую в качестве ванночки для рук, — и не успел Гордеев воспрепятствовать её действиям, словно веря, что она всерьёз решиться на подобный поступок, пододвинув к себе тарелку, девушка окунула в неё свои ладони, будто готовилась кого-то оперировать.
— Лера, на самом деле кушать там есть что, — мягко возразил «светило», без энтузиазма наблюдая за её манипуляцией с водой. — Кипяток вместо кофе — вещь исключительно полезная, потому как обладая свойствами аспирина, при правильном потреблении он имеет свойство уничтожать любую инфекцию. И тебе это прекрасно известно как будущему врачу.
Увы, самой Чеховой на тот момент было все равно, полезен кипяток вместо кофе или нет. Испытывая внутреннее негодование из-за самой ситуации, она едва сдерживалась, чтобы не выплеснуть эту воду прямо в лицо куратору. В принципе, пить «ЖЭКовский кипяток на разлив» было можно. Если предварительно добавить туда какого-нибудь красителя или лимонной кислоты. Но чтобы пить просто одну воду… Для неё эта ситуация была на грани абсурда.
— Спасибо, что не предложили обычной дождевой воды, а хотя бы её подогрели, — саркастически отозвалась Чехова, расплескав «ЖЭКовский кипяток» по всей постели, пока мыла ею руки, — а так, знаете, она даже ничего. Действительно оказывает смягчающее воздействие на кожу.
— Лера, это надо принимать вовнутрь, — отрицательно кивнул Гордеев, наблюдая за тем, как покончив с водными процедурами, она отставила в сторону пустую тарелку и потянулась за салфеткой, чтобы промокнуть ею свои влажные ладони.
— А если я не хочу вовнутрь?! — огрызнулась Чехова, протирая досуха пальцы.
— Его надо пить большими глотками, выпучив глаза, — пояснил ей «светило», и не став ждать, когда упертая барышня соизволит последовать его примеру, подхватив обеими руками свою тарелку, наклонил её немного вперед и с пронзительным звуком втянул в себя начавшую остывать жидкость.
Наблюдая за нелепыми попытками куратора приобщить её к смакованию столь «концептуального» блюда, повторить что-то похожее, когда он вернул тарелку обратно, Чехова напрочь отказалась. Тем более в эту воду она уже успела окунуть свои ладони, не считаясь с его просьбой.
— Я не могу это пить, — отчеканила она, убирая прочь свою тарелку.
Гордеев со своими попытками накормить её нелепым завтраком был просто смешон. Вместо еды — помои, вместо кофе — подогретая дождевая вода с кадки. Что будет дальше, Валерия боялась себе даже представить.
— Но я же его как-то пью, — хмыкнул «светило», ещё раз отхлебнув из своей тарелки немного остывшей воды. — Поверь, я не стал бы предлагать тебе то, чего нельзя выпить.
Впрочем, успев воспользоваться этой водой как антисептиком, Валерия не считала, что потеряла слишком много, так и не употребив разрекламированный им «Жэковский кипяток на разлив» вовнутрь.
— И вы всегда так питаетесь? — задала она ему встречный вопрос, отказываясь верить, что её сегодняшний завтрак ограничиться этой водой.
— Запомни, я аскет и отшельник, — повысил тон своего голоса Гордеев, словно пытаясь ей что-то доказать. — Свой Путь я выбрал давно. А если кто-то захочет со мной жить, он должен научиться понимать моё мировоззрение. — И только сейчас вспомнив о прихваченном с собой ноутбуке, раскрыл его перед бунтовавшей студенткой.— Взгляни, какой «сюрприз» я тебе подготовил… Всю ночь рисовал, пока ты спала, — отозвался он, указывая ей на топорно нарисованную в «Paint» открытку с надписью посередине: «Саша +Лера = Love».
Сказать, что подобное отношение к её персоне возмутило Чехову, значит, ничего не сказать. Кажется, эта открытка ещё больше разбередила ей душу, нежели предложенный накануне кипяток.
— И это все, на что вы способны? — губы девушки задрожали. — Одна открытка, и то нарисованная в «Paintе»?! Александр Николаевич, я… Я, честно говоря, не ожидала от вас такой подставы!
Поставив тарелку с «Жэковским кипятком» на постель, Валерия расплакалась. Дениска рисовал в сто раз лучше «светилы», даря похожие открытки своим одноклассницам. Было от чего всплакнуть. Гордеев и романтика — вещи несовместимые.
— Ну-ну, что такое? Ну-ка, на-ка… — закрыв ноутбук, Гордеев дружески похлопал её по плечу. — Перестань, ты чего?! Слышишь? Открытка — это пустяки, дело житейское, тут и расстраиваться нечего.
Мужчина не ожидал, что его творение вызовет у студентки такой шквал эмоций и слез. Все-таки он надеялся на реакцию другого плана. Более позитивного что ли. Он не думал, что его необдуманный поступок усугубит ситуацию, когда он хотел ей помочь. Уткнувшись ему в плечо, Чехова зарыдала пуще прежнего.
— Ну, хочешь, я удалю этот рисунок? — запаниковал «светило», не зная, как ещё утешить, будто причина её плача действительно состояла только в этом. — Вот прямо сейчас нажму на кнопку и удалю его, раз он тебя так раздражает. Смотри!
И отправив собственное творение в корзину, на которое потратил вчера три часа, умудряясь параллельно общаться с коллегами в чате, он пообещал ей нарисовать в следующий раз что-нибудь получше, списав этот рисунок на «пробный момент».
Вот только проблема душевной травмы Валерии Чеховой имела корни другого происхождения. И ему пока не хватало той степени проницательности, чтобы это разглядеть и сделать собственные выводы. К счастью или не совсем.
— Я просто не умею быть счастливой, — пролепетала она, уставившись на него заплаканными глазами.
Вздохнув с облегчением от понимания, что виной её утренних слез стал все-таки не его рисунок, а что-то другое, воспользовавшись мгновением ипохондрии студентки, Гордеев отобрал у неё тарелку с кипятком, и чтобы на фоне этой слезливой сцены его поступок не выглядел верхом непристойности, допил остатки кипяченой воды, пытаясь успокоить девушку.
— Ну-ну, перестань… Не хочешь — заставим, не сумеешь — научим! Какие планы на сегодня?
— В больницу, — обреченно кивнула Чехова, только сейчас вспомнив, что ей больше некуда пойти.
— А может сочканем? — ухмыльнулся «светило», забирая с собой пустые тарелки.
— Александр Николаевич, на мне, между прочим, ваши трусы, — вспомнила она в последний момент, украдкой ему подмигивая.
Гордеев чуть не выронил из рук тарелки, напрочь забыв о том, что прежде чем проводить её в спальню, и пожелать «Спокойной ночи», он вручил ей вчера нижнее белье, которое умудрился найти аккуратно сложенным на одной из полок шкафа в прихожей. Точнее это были кальсоны Куратова, но так и не разобрав из-за темноты, кому на самом деле они принадлежали, он до сегодняшнего утра был уверен, что Чехова спала именно в его белье.
— Одевайся и выходи во двор, — вставая с кровати, сказал он ей на прощание. — Я там уже костер развел… Буду учить тебя готовить.
— Хорошо, Александр Николаевич, — пообещала она, продолжая сидеть на кровати, укутанная в одеяло, — только дайте мне время переодеться.
— Я буду ждать, — кивнул он ей, нажимая на дверную ручку и толкая вперед дверь, чтобы покинуть помещение.
Глава 54
http://proza.ru/2024/04/04/725