I
- Когда я была слишком маленькой, - начала рассказывать о своей жизни Люся, - меня в пять лет привезли в совсем не знакомый мне дом. Шарики при входе родители развесили, чтобы я лишний раз находится там не боялась.
Дом был деревянный. Крыша и всё, что внутри располагалось, меня там сильно пугало. Казалось, что какой-то волшебник родителей заколдовал и привёз их сюда. Всё казалось мне там чересчур мрачное, полы при любом прикосновении скрипели, даже настенные часы в зале издавали противные звуки, цепь ежечасно крутилась и на табло глаза чьи-то ходили туда-сюда. Что даже частенько я их закрыла ладошкой. Часы тут же прекратили шуметь, и они на табло что-то показывали. Папа с мамой вечно задумчиво туда поглядывали, сверяли наручные свои такие же только меньше по размерам часики и все, кто-куда в миг разбредались.
Первый уходил, как всегда, на работу папка. Он один из первых непричёсанный вставал. На цыпочках подкрадывался и думал, что я его не услышу. Его до того хитрая заросшая физиономия смотрела мне в кроватке в глаза, и он из-под постиранных наваленных вещей брал свой вычищенный выглаженный галстук.
- Зачем нужна была ему это душегубка? – я понятия не имела.
Ведь это так не удобно. Всё сжимает, дышать горлу, аж невозможно.
Папа, придя с работы с гнусным лицом его со своей шеи срывал. Голова после всевозможных цифр и таблиц кружилась. И он в чём стоял, в том сразу ложился на мягкий упругий диван и как большая сонная глыба, посапывая несколько часов лёжа на боку отдыхал.
Мама приходила с работы всегда в приподнятом настроении духа, она готова была даже после работы вечером хоть весь мир одним своим жестом - взмахом крыла накрыть.
Да, о бабушке забыла в рассказе написать! ...
Ведь я же оставалась всегда дома не одна, а именно с ней. Мне нравилось её ко всему отношение.
- Ты лялька тут сиди! - А я пойду подремлю...
Ведь старики, внучка, они жизнь видели и им свои тела с косточками нужно беречь.
Бабушка днём спала в своей мизерной комнате, а я, разбросав буквально по всему полу куклы, часами в зале игралась. Общалась с ними, будто как с живыми. Словно каждая игрушка со мной разговаривала. И мне из-за этого не было скучно.
Но с простыми людьми я везде и всюду молчала, и мне лишний раз с ними не хотелось говорить. Кругом все надоедали, - язык у всех был как помело.
Основные в своей жизни принципы я применяла: первое- подумай, что хочешь в данную минуту сказать, второе - не лезь на рожон. Одна из важнейших главных моих тактик было- конечно же самовыживание.
Я верила, что может потом взрослый смышлёный человек после своих тяжёлых будней наконец-то отойдёт и купит тебе долгожданные брикеты мороженого.
Какие они были бесподобные, ванильные с шоколадной начинкой, вкусные! Что, аж опробовав молоко на губах оставалось. Лёд, словно горло охлаждал, что много его и вовсе не съешь.
Бабушка через четыре часа наконец-то проснулась. Подала признаки жизни.
- И вот наконец-то, - я засуетилась, - буду обедать, - мне так захотелось есть.
- Да, - я тут же вспомнила, что кукол тоже нужно покормить. Даша, Маша быстрее ко мне сюда! Вот еда, вот всё! Все остались довольные...
Бабушка пришла, открыла дверь, заметила там на полу меня. На её лице была невыносимая грусть и печаль.
- Что...- я тут же открыла рот, спросила, - что-то случилось?
Бабушка держалась за сердце. Именно там мама мне говорила, что оно находится.
Я наблюдала пристально за состоянием моего родного, больше такого не будет- добродушного, кроме ещё мамы и папы- человека.
Бабушка несколько таблеток тут же в миг приняла.
- И я, - подумала, - может и мне их начать уже с детства принимать- пока ещё совсем не поздно? Ведь нужно сразу обо всём важном позаботиться!
Бабушка на кухню светлую просторную зашла. А я по глупости чуть валокордина горсть не глотнула. Хотела, аж целых пять таблеток разом выпить.
Но чудом стакан благодаря моему коту на пол не удержался шмякнулся. Тот, как чувствовал беду, прямо запрыгнул ко мне ворсистыми лапами на руки. И я увидела испуганную суетящуюся морду с серо-зелёными бешенными зрачками. Эти зрачки даже ночью Кузьме, так кота звали, всюду ему помогали.
Он не мог так просто пройти, как и папа мимо всего. Обязательно что-нибудь этакое своими неуклюжими движениями заденет и уронит.
Зазвенит, потом что-то ночью- клацнет, это, наверное, родители свет повключают и грозятся своим большим грозным кулаком- суетливому пронырливому коту, чтобы тот больше нечего подобного не совершал.
Бабушка наконец-то пришла в себя. Ей было сложно дышать. Но суп долгожданный был ею разогрет.
Я с таким аппетитом его съела. Несколько кусочков хлеба я сразу взяла и одновременно их понадкусывала. Такое наслаждение я готова была испытывать хоть каждый Божий день. Именно я с важностью рассматривала дневной с наплывом энергетики рассвет. А уже ночью я лишённая сил как сонная муха спала.
Видела разное в своих снах. И какие-то цветные картинки меня словно своим сюжетом завораживали. Я ощущала лёгкость- парение в воздухе при этом совершая полёты. Мне хотелось быть на какие-то минуты птицей, парящей над небом с таким утоляющим жажду воздухов.
Бабушка снова легла. Ведь уже скоро должна прийти мама. Её ни с кем не спутаешь. Такое у неё было чуткое восприятие всего. Зайдёт, - тихонечко, чтобы никого не спугнуть проверяет, кто где в какой комнате находится.
- Ах, вот вы мои дорогие где! - она всегда как покажется, говорит.
Пройдёт мимо – заденет нечаянно шторки, а там и я сижу радостная.
Мама наконец-то появилась. Ей почудилось сначала что-то не то...
- Ты тут одна долго сидишь? - спрашивает она как не в чём не бывало.
Бабушку мне не хотелось сдавать. И я сказала, что бабушка только, что к себе пошла.
Мама потом успокоилась, и мы сидели у двери в большом зале общались.
Я несколько слов всё токи для примера выговорила, хотя я, как и рассказывала раньше, не любила долгое общение, и мы так просидели молча несколько часов.
Мама всё токи пошла посмотреть, что с бабушкой.
Бабушка увы уже не дышала. Мама чтобы меня лишний раз не пугать- к соседям отвела. Самые печальные минуты были прощание с ней.
Бабушка как живая лежала будто восковая кукла в красном гробу не шелохнувшись. Она как будто на минуты заснув смотрела именно всё время вперёд. Подаренные цветы всё не давали ей любоваться: сначала просторным домом, потом, когда её тело с помещения вынесут- садом и улицей, по которой в дальнейшем её под устрашающую музыку четверо надутых крепышей понесут и наконец-то кладбищем, где чересчур устрашающе будут смотреть на всех могилы.
Я долго себе не могла простить, ведь это именно по моей вине бабушки не стало. Ведь если бы я сразу всё маме рассказала, что бабушка давно спит и ей плохо, то возможно бабушка так же продолжала жить, радуя всех нас.
II
Вскоре родители стали на днях решать с кем мне в будни оставаться. Ведь никто не хотел прощаться со своим родным ремеслом и работой. Что кругом дома я слышала на счёт себя лишь одни претензии и возражения.
- Я не против… - впопыхах говорила на высоких тонах причёсываясь перед зеркалом мама.
- Но ведь милый пойми у меня пропадёт единственный стаж работы! Ведь я столько потратила сил, средств и времени, чтобы вот так просто всё загубить нажитое!
Но папа стоял исключительно на своём. Он, широко открыв входную дверь сказал, - но ведь должен же кто-то пожертвовать своей карьерой! ...
- Нет, - мама категорически в свою сторону нападки стала отрицать, - что даже тихоня наш любимый кот, который так вальяжно на крылечке дремал, нехотя с тёплого места приподнялся. Что видать даже нашему мохнатому коту всё наскучило. Спасло только лишь семью случайный приход соседки.
Чья-то тень проскочила сквозь рядом разросшиеся диковинные яблони неожиданно. Высокая красивая на каблуках в лёгком платьице на коротких бретельках женщина на пороге стояла.
- Вы кто?
Сразу родители одновременно в такт у неё спросили.
Женщина не растерялась. Она явно пришла за чем-то другим.
- У вас не будет случайно, - спрашивает скромница незнакомка, - пачка соли?
Папа бледный весь, как выжитый лимон возмущённый посмотрел на маму, а мама на него. Потом они впали в состоянии пребывания шока и депрессии, и истерически засмеялись.
Женщина хотела уже уйти, как я вынесла ей соль.
Мама меня тут же на руки взяла, покружила по-свойски вокруг люстры.
Говорит:
- Добрые дела нужно всегда вовремя дочь совершать!
И она меня тут же поставила на пол, продолжила своими делами заниматься.
Потом мы наблюдали, как незнакомка закрывает, уходя за собой калитку, проходит пару метров по родной улице и заходит к себе во двор. Она оказывается жила от нас в пару шагах своей довольно скрытной от чужих глаз жизнью, про которую даже из местных никто ничего не знал. Лишь сплетни отдалённо всё же некие личности распускали, до, носы в её жилище, кто оказывался рядом норовили засунуть.
Пока мама брала отгул, та вечно у наших окон частенько мельтешила. И мама решилась с ней в одночасье заговорить. Получилось без проблем. Соседка была слишком разговорчивой, добродушной и чересчур открытой. Темы для беседы не нужно было целенаправленно готовить, чтобы, снова встретившись с ней по душам заговорить. Темы, сами на ум, когда нужно проскальзывали и приходили.
Вот уже мама с этой тётей чай за столом на кухне сидят пьют. Малины открыли маленькую банку. На кусок белого хлеба ножом масло сливочное намазывают.
Розовые их, словно как на картинки лица что-то сидя за столом между собой обсуждают.
Мне даже показалось, что у них даже причёски были чем-то друг у друга схожи. Они оказываются пользовались одним и тем же парикмахером-виртуозом-местным мастером. И тот не утруждал себя, всех женщин стриг под один стиль и один фасон одежды.
Главное, мастера нашего фишка была, в том, чтобы чёлка не мешалась и была исключительно ровной. И конечно причёска каре буквально шла всем местным, кто хоть как-то относил себя к моде и не игнорировал её.
Всё за какой-то час варенье ими за столом было съедено. Все пакетики чая они израсходовали, остался до конца не решён по поводу меня вопрос.
Кто же со мной будет в будни сидеть?
Заметив задумчивое озадаченное розовое лицо мамы, соседка сама решилась задать ей каверзный и неудобный вопрос:
- А кто с вашей девочкой сидит?
Мама, посматривая на закипевший бурлящий до ужаса чай, всё как есть ей выложила.
Немного набрав в лёгкие сжатого воздуха, трогая на столе за одно попавшейся под руку предметы, она стала всё напрямки ей выдавать.
- Сами, увы не знаем! ...
Свекровь на днях похоронили. Так вот вопрос с дочерью так и остался пока не решён.
- А хотите, - предлагает она, - я посижу с вашей девочкой?
- Как раз именно сейчас я прибываю в декретном отпуске.
У этой тёти пока ещё ребёнок не родился. Там даже конь не валялся. Эта милая среднего роста стройняшка всё ходила красовалась собой, пока не превратилась в массивного ели передвигающегося тюленя.
Я малой ещё не понимала, как она так быстро за пару месяцев увеличилась.
Живот её пропорционально всему рос. Ноги, набухшие покраснев отекали. И ей стало сложно к нам приходить. Поэтому мне приходилось до ночи сидеть в гостях.
Правда, ничего не скажешь, весело с ней всегда мне было. Поставит несколько пластинок, и мы будто некие движения имитируя, танцуем.
Там даже стены будто сами, как в сказке пели. Эффект зала появлялся откуда не возьмись.
Мы садились на диван. Внутри у неё в доме столько было мягкой Чешской мебели, что глаза от этой роскоши разбегались. Мне даже потом не хотелось оттуда уходить.
- Такая, - стали про меня говорить местные жители, - мелкая забияка с розовым носом, да ещё и на характер чересчур плаксивая, бедные родители её к соседке сплавили- намучались. Именно с такой репутацией я появилась в первый раз среди жителей.
Но, тётя Марина, так звали эту великодушную женщину, на всё это не обращала внимание- она общалась со мной, как с подружкой, всегда на - ты. Частенько жалела и, если нужно было меня у себя оставить, она с радостью соглашалась и оставляла.
Важный вопрос с её уст всегда с лёгкостью звучал:
- Ты точно не устала душечка от меня?
- Сейчас пойдём вместе дрова рубить...
Она меня подальше от бревна отвела. А сама топор в руки берёт. С размаху как ударит, там аж как захрустит, развалится на две половины бревно и ходи стружки собирай.
Продолжение следует.
http://proza.ru/2024/04/04/670