ОНОРЕ
В этом году я решила ехать на Юг одна. Моя подружка детства, с которой мы обычно каждый год ездили туда отдыхать, купила в этот раз отдельно от меня билеты туда и обратно, списавшись заранее о времени совместного отдыха с женщинами из Москвы. Я не обиделась на неё за это, так как каждый имеет право провести свой единственный отпуск в году там, где ему нравится, и с кем хочется.
Затем подружка почему-то сдала билеты и купила новые, но на более поздний срок, предварительно узнав у меня, когда я собираюсь выезжать из Ульяновска. Подружка решила поехать на Юг на неделю раньше меня. Так как билеты были куплены мной заранее, то она знала день моего приезда и номер поезда. Подъезжая к месту, я была абсолютно уверена, что она стоит и ждёт меня на перроне.
Выйдя из поезда, я столкнулась с ней нос к носу. И она, схватив одну из моих сумок, быстро засеменила вперёд меня без лишних разговоров. Подружка неслась по тротуару со стремительностью метеора, подавшись всем корпусом вперёд. При этом у неё одно плечо было намного выше другого. Глядя на её перекошенную и сутулую фигурку, я невольно подумала: «Старимся потихоньку...» Подружка мне была особенно дорога тем, что мы дружили с ней с детства. Когда-то она была очень хороша собой и имела огромную толпу поклонников. Теперь всех нас, доживших до пенсионного возраста, жизнь как-то очень сравняла внешне, изменив однако очень сильно изнутри...
Когда мы спустились в тень туннеля и остановились передохнуть, она с восхищением посмотрела на полосу неба в конце туннеля и печально сказала: «Такую погоду теряем!..» Я окинула цепким взглядом фигуру подружки в шикарном импортном наряде. Она выглядела прелестно. Золотисто-шоколадный загар ровным слоем покрывал всё её тело. Обесцвеченные волосы стали цвета хорошо просушенной соломы, и от этого её, как обычно называл мой муж, рыбьи глаза сильно поголубели и стали как-то глубже и выразительнее. Она имела очень ухоженный и отдохнувший вид, который делал её внешний облик очень привлекательным. Возраст подруги выдавали только сильно поджатые губы и две складочки, которые у неё появлялись, когда она была очень озабочена или слишком сосредоточена.
- Видишь дом весь в цветах и абрикосах? Там живут армяне. Они сдают очень приличную комнату. Я вчера заходила к ним, со всеми познакомилась, очень, даже очень уютная комнатка и приятное для общения окружение, - вдруг выпалила она неожиданно для меня.
- А ты сама-то где устроилась? - вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях поинтересовалась я.
- Я? В гостинице, в одноместном номере. Ну, я побегу на пляж? До дома армян тебе немного осталось пройти одной. Ты не обидишься? - спросила Лена в заключении.
Зная сверх программотичность и сверх практичность своей подруги, я не обиделась, так как знала, что время пребывания на пляже у неё было уже расписано до конца периода её отдыха. Но про себя подумала, что никогда бы не бросила после долгой дороги в такую жару на улице подругу с вещами. Если бы даже не стала человеку помогать, то хотя бы ему предложила вещи положить на время поисков жилья в свой номер, до которого я их довезла бы на такси. А потом на этом же такси, выгрузив вещи и оставив их в гостиничном номере, я смогла бы отправить подругу к морю... Но несмотря на все нахлынувшие на меня мысли, я спокойно и приветливо ответила подружке:
- Что ты! Нет! Конечно, не обиделась! Иди отдыхай, загорай. Погода очень хорошая. Жалко терять такие солнечные лучи.
Подружка торопливо зашагала в сторону гостиницы, ни разу не оглянувшись на меня. Взвалив всё на себя, как на вьючного осла, я поплелась к указанному подругой дому. Еле-еле дыша, изнывая от жары, я донесла вещи до ворот и позвонила. Дверь мне открыл приветливый, улыбающийся в тридцать два зуба черноволосый, кудрявый коренастый мужчина. Вежливо пропустив меня во двор и легко подхватив мои вещи, он внёс их на веранду.
Мне показали очень уютную комнатку в большом частном доме. Комната мне очень понравилась. На мой вопрос: «Где находится душ?», хозяева ответили: «А душа в цивилизованном понятии в нашем доме нет. Мы моемся в самодельном. Очень удобно. Мы набираем в бак холодной воды, она затем нагревается на солнце до очень приятной телу температуры. Вот такой водой пользуемся и мы сами, и наши квартиранты».
- А сколько квартирантов у вас сейчас в наличии? - поинтересовалась я.
- Вы - третья! - добродушно ответил хозяин.
Я немного расстроилась. Когда я шла снимать комнату к этим людям, я была абсолютно уверена, что здесь есть полный комплект всех необходимых удобств. Раздосадованная на подружку из-за того, что она не поинтересовалась о душе у сдающих комнату людей, я стала обдумывать, как поделикатнее отказаться от предложенной комнаты...
- А можно я поищу другой вариант комнаты с обычным, нормально функционирующим душем, - нерешительно спросила я приветливую пару.
- Конечно, конечно! - в один голос воскликнули женщина с мужчиной.
- А можно я оставлю у вас вещи? Тяжело ходить в такую жару с ними по городу... Да, возможно, и лучше я ничего не найду, - обратилась я к ним с просьбой.
Хозяин отнёс мои вещи в комнату и попросил меня не волноваться. Он постоянно улыбался мне и был очень предупредителен. Я даже немного испугалась такого повышенного внимания с его стороны.
Когда я вышла за ворота этого дома, то почувствовала какую-то окрылённость в теле. У меня было такое ощущение, что взмахни я сейчас руками и взлечу как птица. Я посмотрела в высокое, ярко синее небо и тут же представила себя парящей рядом с чайками и двумя ястребами, которые кружили над площадью, которую я пересекала чуть ли не вприпрыжку. Так захотелось быстрее окунуться в ласковое и тёплое море. Но для этого нужно было скорее найти комфортабельное пристанище.
Я долго кружила по городу. Осмотрела несколько квартир, но что-то в каждой из них не устраивало меня. Если был отличный душ, то не было того уюта, что так привлёк меня к первой комнате. Во второй всё было хорошо, но хозяин прямо при жене стал открыто со мной заигрывать. Что мне было совсем ни к чему. По своей натуре я не очень люблю всякие ухаживания и толпы поклонников. Как все однолюбы, выйдя замуж, я совершенно перестала обращать внимание на мужчин. То есть, я перестала делить людей по половому признаку, а просто разделяла теперь на хороших и не очень, на интересных для меня и не очень, на конфликтных и не очень и т. д. В третьей - другими квартирантами были очень разбитные парни. Я уж хотела вернуться к приятным армянам и остаться у них. Вдруг находящаяся в гостях у квартиродателей женщина спросила меня:
- А на долго вы приехали отдыхать?
- На две недели, - ответила я, с большой надеждой посмотрев женщине в глаза.
- У вас очень приличный вид. Моя подруга поехала в Москву на месяц, оставила мне ключи... и сказала: «Если появится приличный человек, то можешь пустить его на небольшой срок, только к моему приезду квартиру прибери». Идёмте со мной! - позвала меня с собой женщина.
- Ты имеешь в виду Ларису? - спросила хозяйка гостью.
- Да! - кивнула хозяйке приятельница.
- Иди, иди туда. Прекрасная двухкомнатная квартира. Очень удобная и уютная, - посоветовала мне хозяйка.
- Наверное, очень дорого, - поинтересовалась я.
- Да что Вы! Я ведь хожу каждый день проверять пустую квартиру, а так Вы будете там жить. Свет в окне вечером горит, никто и не сунется... - объяснила мне женщина и назвала цену ниже, чем армяне за комнату.
Мне же казалось, что там какой-то подвох. Но хозяйка дома даже стала подталкивать меня к двери: «Да иди, иди туда, женщина!»
Квартира была рядом. За три минуты мы дошли до неё и поднялись на второй этаж. Женщина быстро вставила ключ, ловко повернула его и распахнула передо мной дверь. Из коридора пахнуло свежим и прохладным воздухом. Мы шагнули через порог, разулись около двери и вошли в просторную очень затемнённую ночными шторами комнату. Женщина включила свет и приветливо сказала: «Пользуйтесь как своим!» В комнате был телевизор с огромным экраном, круглый стол, два маленьких дивана и два кресла. На стене висела огромная картина. Все остальные стены были голыми, и лучи-тени от висюлек хрустальной люстры разлетались по золотистым обоям как крылья огромных ласточек.
- Идёмте! Я покажу Вам спальню! - окликнула меня женщина, выводя из зачарованного необыкновенным уютом в помещении состояния.
Спальня оказалась маленькая, светленькая, с почти прозрачными занавесками на стене с огромным окном. Ночные шторы голубые с серебряными павлинами огромных размеров были чуть раздвинуты. И в прогале между ними сверкал серебристый почти воздушный тюль. Двуспальная кровать располагалась посредине комнаты, не касаясь ни одной своей частью стен. Кроме кровати в комнатке стояли два маленьких пуфика, маленькая тумбочка.
В углу стоял узкий, как пенал, шкаф. Напротив окна висело огромное овальное зеркало, в котором отражалась почти квадратная кровать.
- Санузел совмещённый. Все краны работают. На кухне газовая плита и холодильник. Вот ключ, - торопливо сказала женщина и побежала к двери, потом вдруг остановилась в дверях, протянув ко мне руку, - моя визитка. Если потеряете ключ, звоните. У меня ещё один есть, - обронила она как бы невзначай.
- Давайте сразу рассчитаемся, - предложила я.
- Давайте, - кивнула она в ответ. Я показала свой паспорт, из которого достала деньги, и отсчитала оплату за десять дней проживания.
Женщина выпорхнула за дверь. Я выскользнула за ней следом.
Армянин предложил мне помочь перенести вещи в снятую квартиру. Он весело болтал со мной всю дорогу и явно хотел понравиться. Когда мы подошли к двери, и я отпёрла её мягкий и плавный запор ключом, он только перенёс вещи через порог и откланился. Я посмотрела на часы - шесть вечера.
- Да я сегодня успею сбегать к морю, - обрадовалась я, переполненная восторгом и совершенно забывшая, что последний раз ела в вагоне поезда.
Схватив купальник и полотенце, сменив босоножки на шлёпанцы, я помчалась по знакомым улицам знойного города к морю.
Когда влетела с разбегу в море, мне показалось, что я погрузилась в парное молоко. На море стоял полный стиль. А само море выглядело как малахит, инкрустированный золотом. Солнечные блики почти на плоской поверхности вечернего моря плавали овальными, круглыми и прямоугольными пятнами, от которых в свою очередь искрясь расходились многочисленные лучики. Моё разгорячённое тело слегка пощипывало в тёплой солёной воде, что очень будоражило меня и вызывало непривычные очень приятные ощущения. С разбега погрузившись в морскую воду, я забыла о хлопотах дня и обо всех его волнениях и перенесённых в течение дня разочарованиях. Я никак не могла уговорить себя выйти из морской колыбели, в которой я нежилась и бултыхалась, как дитя. Южная ночь настигает человека мгновенно. Когда в очередной раз я отплыла от берега, был день, возвращалась я к берегу уже ночью.
Воздух был тёплый, ласковый и нежный. В сарафане и шлёпанцах я побежала на переговорный путь, чтобы сообщить мужу о том, что добралась к морю благополучно, а устроилась вообще шикарно. Первый человек, с которым я столкнулась на переговорном пункте была моя подруга. Она только что, закончила разговор со своим бывшем мужем, который теперь стал для неё верным другом.
- Как устроилась? - спросила она у меня на бегу.
- Хорошо! - не останавливаясь, приветливо ответила я ей.
- Будешь жить в той комнате, что я тебе подыскала? - задала подруга вопрос в спину.
- Нет! - спокойно сказала я ей и обратилась к оператору с просьбой о звонке.
В течение полутора часов я рьяно пыталась дозвониться до мужа. Но все попытки мои были безуспешны...
На снятую для себя квартиру я пришла глубокой ночью. Застелила постель чистым хрустящим бельём, вымыла ванну и погрузилась на полчаса в чистую голубоватую воду. Боясь уснуть в ванной, я не хотя вылезла из неё, одела махровый халат на мокрое тело и пошлёпала в зал. Села поудобнее в кресло перед огромным экраном телевизора, включила первый канал и стала сосредоточенно смотреть какую-то передачу о Циолковском. Фильм был очень интересный, но я всё-таки заснула, не досмотрев его до конца. Проснувшись ночью в чужой квартире, я тупо посмотрела на экран, пытаясь вспомнить, где я нахожусь. Когда я осознала, что я на Юге, и что буду жить в этой уютной квартире одна десять дней, то даже взвизгнула от радости.
Тут я почувствовала, что у меня сильно засосало под ложечкой. Господи! С тех пор, как покинула вагон поезда, я ничего ведь не ела. Но очень хотелось спать. Я решила приятную процедуру поглощения пищи отложить до утра. Тем более, что в квартире не было даже завалявшейся корочки. И холодильник стоял на кухне с открытой дверцей.
Я долго не могла уснуть из-за голодных позывов в желудке. А уснув, ни разу не пошевелилась, отлежав из-за этого бок.
Каждое утро было похоже одно на другое как две капли воды. Эти капли были для меня спасительным бальзамом и для души, и для тела. Обедали все вместе: моя подруга, женщины из Москвы, с которыми мы познакомились в прошлый приезд, и я. Подруга, правда, каждый раз подчёркивала мне, что она как бы снисходит до меня, и обычно старалась крутиться около молоденьких девчонок из столицы, которые не очень-то охотно брали её в свою компанию. В силу своей воспитанности они её не гнали, но и не выражали никогда особого восторга, когда она подходила к ним. В конце концов подруга, проанализировав, что между ней и юной троицей шикарных девиц мало общего, сама перестала с ними общаться, внезапно перестав к ним даже подходить. Она вдруг ни с того, ни с сего впала в глубокую депрессию. Все вечера проводила дома одна в номере гостинице. Встречаясь за обедом, только сухо здоровалась с нами, а на пляже, вообще, к нам не подходила. Чем очень удивила наших подруг из Москвы.
Я же не обращала на неё внимания и отдыхала шикарно! Компания наша была прекрасная. Почти всё свободное время мы проводили на пляже. Вечерами обходились лёгким ужином и каждый вечер выпивали стакан холодного молодого красного вина, который очень поднимал нам жизненный тонус.
Всё бы было хорошо. Но я уже несколько дней не могла дозвониться до мужа и из-за этого очень расстраивалась. На пятый день своего пребывания у моря, я попросила по телефону подругу сходить к нему домой и удостовериться, что он жив. Подруга не смогла ни дозвониться до него, ни найти его в квартире, так как никто не открывал входную дверь. Правда, в последний раз при попытки застать его дома, она увидела свет в нашей квартире. Она безуспешно бегала под окнами и звала мужа по имени с просьбой выйти на балкон. И он единственный из всех жильцов дома не обозначился на территории своего балкона, после её страстных призывов с просьбой: «Выйди на балкон!» В конце концов какой-то мужик пообещал подруге оторвать голову, если она не заткнётся, постояв в полной темноте с полчаса, так и не дождавшись от своих громких призывов никаких результатов, она отправилась восвояси. Как только она переступила порог своего дома, её тут же застал мой телефонный звонок. И я прослушала подробный отчёт о её безрезультатных поисках моего мужа. Каждый вечер я торчала на переговорном пункте по полтора часа, только там встречаясь с подругой. Она всегда уходила оттуда очень довольная и умиротворённая: её бывший муж как страстный любовник каждый вечер сидел и ждал её звонка. И потом они долго обсуждали по телефону все детали её отпуска.
Но однажды я пришла на переговорный пункт и не застала там свою подружку. Она, наверное, вечером решила где-то в другом месте провести свободное от пляжа время и предупредила своего бывшего мужа об этом заранее.
Я сидела среди чужих людей в глубоких раздумьях о своём муже, прикидывая про себя: «Что же с ним случилось?» Вдруг я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв голову, я увидела в метрах двух от себя высокого, стройного, светловолосого мужчину, который смотрел на меня в упор, ни мигая и ни отводя взгляда крупных немного выпуклых почти прозрачных глаз.
- Где-то я уже видела эти глаза и когда-то ощущала на себе этот чуть туповатый настырный взгляд, - подумала я, не прерывая своих тяжёлых и горьких размышлений, так как порой меня охватывал такой ужас: «А вдруг моего супруга уже нет в живых...»
Вспомнив, что такие же точно глаза у моей подруги, с которой я в настоящий момент отдыхаю на море, я потеряла всякий интерес к стоящему напротив меня мужчине в светлом элегантном костюме и шикарных туфлях, опустила глаза и окунулась с головой в горькие думы о муже. Непроизвольно рассматривая светлые изящные из лаковой кожи туфли, на которые почему-то упорно смотрели мои глаза, я заметила, что они сдвинулись с места и направились в мою сторону. Я подняла глаза и увидела, как холёная, изящная рука прикоснулась к ручки двери ближайшей ко мне кабины с телефоном. Он рывком открыл дверь, распахнул её, резкий поток воздуха донёс до меня запах дорогого одеколона, исходившего от незнакомца. Мужчина зашёл в кабинку, взял трубку и прикрыл за собой плотно дверь. Несмотря на то, что дверь была плотно прикрыта, я чётко слышала каждое слово, произнесённое хорошо поставленным баритоном на каком-то славянском языке. Речь мужчины звучала очень мелодично и как бы убаюкивала меня. Вдруг я услышала резкий голос оператора, который назвал мои фамилию и город и попросил подойти к окну оператора. Когда я подошла по просьбе оператора к окошку, то услышала привычный уже для меня вопрос: «Повторить заказ?»
Я кивнула головой, на что мне ответили: «Ждите в течение часа». И я пошла в дальний угол зала, чтобы не привлекать к себе внимание посетителей.
Сев в пластмассовое кресло, я стала тупо смотреть впереди себя, уже не в состоянии даже о чём-то думать. Из-за нахлынувшего на меня горя я ничего не слышала и не видела вокруг себя. Вдруг мои глаза, устремлённые вниз, увидели на полированной от подошв посетителей поверхности пола знакомые светлые элегантные мужские туфли.
Я невольно подняла глаза на подходящего ко мне мужчину. Он ласково улыбнулся своими прозрачными как льдинки глазами, которые перестали напоминать рыбьи, как говорил о таких глазах мой муж, и сказал сочным баритоном с лёгким акцентом: «О чём Вы так печалитесь?»
Он сказал эти слова так ласково и проникновенно, что услышав их, я уже не смогла сдержать слёз.
- Что случилось? Я могу Вам чем-то помочь? - произнёс он печальным голосом, который был буквально пронизан теплотой и нежностью.
«Сразу видно, что иностранец. Наши русские не умеют так разговаривать с женщинами...», - подумала я с горечью, но тут же спохватилась, достала носовой платок и стала им осушать лицо от нахлынувших слёз, чтобы подошедший ко мне мужчина не подумал в свою очередь: «Только русские бабы могут так распускать нюни...» и буквально выдавила из себя: «Всё в порядке. Пока ничего не случилось. Извините меня, пожалуйста!»
- Это я должен перед Вами извиниться за то, что вторгся в ваш внутренний мир в столь неподходящий момент. Но что же всё-таки случилось? Я заметил, что Вы уже несколько дней проводите все вечера на переговорном пункте и уже поздней ночью покидаете его очень опечаленная. Разрешите присесть рядом с Вами, - добавил он почтительно.
- Садитесь, - кивнула я, насторожившись от мысли, что этот человек уже несколько дней наблюдает за мною.
Мужчина сел напротив меня, чуть наклонившись в кресле, и повторил вопрос:
- Но что же всё-таки случилось?
- Я со дня своего приезда ни разу не дозвонилась до мужа. У меня так болит о нём душа, - честно ответила я.
- О, не расстраивайтесь так. Мы мужчины - такие гуляки. Где-нибудь проводит все вечера с друзьями за кружкой пива, - решил успокоить меня мой собеседник.
- Мой муж не сидит с друзьями за кружкой пиво, он очень болен. Я всегда расстраиваюсь из-за того, что оставляю его дома одного, - ответила я сокрушённым голосом.
- А что у него болит, - спросил он озабоченно.
- Всё! - трагическим голосом произнесла я.
И тут меня оператор попросил пройти в кабину номер два.
Услышав родной голос мужа, я заплакала навзрыд, и спросила, глотая слёзы и всхлипывания: «Почему ты не подходишь к телефону?»
Он подробно стал рассказывать мне о том, что после моего отъезда он сильно заболел, несколько дней валялся в постели с высокой температурой. За эти дни он ни разу не ел и не пил.
- Сегодня я услышал звонок с полчаса назад, но не успел дойти до трубки. Поел. И теперь сижу в зале в кресле подле телефона в ожидании звонка. Я абсолютно уверен, что ты сегодня позвонишь, так как у тебя сегодня День рождения. Поздравляю тебя с Днём рождения. Желаю тебе всего самого хорошего. Будь здоровенькой, красивой счастливой. Долгих лет жизни тебе, моя хорошая, - заговорил он со мной звонким, чуть дрожащим голосом.
Я быстро перестала всхлипывать. Мы проговорили с мужем больше часа. Сердце моё не успокоилось. И какая-то тихая, но жёсткая грусть сдавила его. Положив трубку, я глубоко и тяжко вздохнула, открыла дверь и поплелась к выходу.
Каково было моё удивление, когда я заметила знакомую уже мне изящную, холёную руку, которая открывала мне стеклянную дверь переговорного пункта.
Мы вышли вместе на улицу. Горячий ночной воздух мощной волной подхватил меня и моё платье. И я вынуждена была бежать по тротуару из-за его мощных порывов. Высокий мужчина засмеялся и засеменил со мной рядом, пытаясь своими длинными ногами шагать со мной нога в ногу. Что у него не очень удачно получалось.
- Оноре! - представился он мне, чуть забегая вперёд.
- Почти Бальзак, - глупо пошутила я.
- Вы - не француз случайно? - спросила я с интересом.
- Мы с Вами одной славянской крови. Чех - я! - торжественно ответил он на мой вопрос.
Мы почему рассмеялись. И стали говорить с ним как старые знакомые. Шли часы, а мы всё прогуливались и прогуливались по набережной. А Оноре говорил, говорил, говорил о себе. Он - бизнесмен. Прикомандирован на долгое время сюда туристической фирмой из Праги. Он занимается строительством нового комплекса для обслуживания состоятельных туристов совместно с российской фирмой. Работать очень сложно, так как партнёры постоянно подводят его. Его начальство даже не в состоянии понять и вникнуть со все его трудности, которые возникают из-за неустойки партнёров почти по всем вопросам. Сроки постоянно сдвигаются, и начальство в Праге в гневе.
Вдруг мы остановились у дверей местного ресторанчика.
- Я приглашаю Вас на ужин. Ведь у Вас сегодня День рождения, как я понял из вашего разговора с мужем, - не очень деликатно Оноре выдавил из себя эту фразу.
Я категорически отказалась, сославшись на позднее время и кратковременность нашего знакомства.
- Да Вы же живёте рядом. Моё приглашение Вас ни к чему не обязывает. Это подарок в День рождения, не больше, - завершил чех приглашение твёрдым и уверенным голосом.
- Нет! Извините я пойду домой, - категорически отказав ему упавшим голосом, пролепетала я. Оноре понял, что уговаривать меня бесполезно...
Мы дошли до моего дома, и я, не прощаясь, взлетела на второй этаж. С трудом попав ключом в замочную скважину, резко повернув в ней ключ, я толкнула ногой дверь, вырвав ключ с досадой из замочной скважины и поцарапав палец. Когда я оказалась, наконец, в квартире, я долго не включала свет и сидела в кресле больше часа перепуганная внезапно нахлынувшими необычными чувствами. «Господи! Неужели я влюбилась?» - с ужасом подумала я.
Когда я легла в прохладную кровать, то долго не могла успокоиться и уснуть, ворочалась с боку на бок и впервые со дня свадьбы думала не о муже, о совершенно незнакомом мне мужчине. Оноре понравился мне. Единственно, что пугало меня в нём - глаза и взгляд, очень напоминавшие мне глаза и взгляд подруги, которые мне тоже порой были неприятны из-за рыбьей, холодной и какой-то тупой сущности.
Встала утром я очень поздно. Где-то часов в десять вышла из дома, чтобы идти на пляж. Закрыв дверь подъезда, я наткнулась на Оноре. Он стоял с букетом цветов и глупо улыбался. Вручив мне букет, он побежал на работу, поцеловав меня на ходу в щёку.
Я вернулась домой, чтобы поставить букет в вазу, с досадой подумав, что теперь не будет пути. Путь у меня был один на пляж. Время тянулось бесконечно, хотя я никуда и не торопилась. Следующую встречу с Оноре я не могла себе даже представить... Я очень хотела его встретить и в тоже время очень боялась этой встречи. Впервые за тридцать три года нашей совместной с мужем жизни я желала прикосновения чужого мужчины к моему телу, хотела прижаться к его груди, что мне было очень трудно сделать из-за его очень высокого роста. Я мысленно представляла себе, как этого достичь, и обычно мои фантазии заканчивались одним и тем же завершением: он садится в кресло, протягивает свои длинные мощные руки, берёт меня за талию, бережно переносит и кладёт меня на колени. Я уютно располагаюсь на них и прижимаюсь к его груди, закрываю глаза и слышу: как учащённо бьётся его сердце. Наступает такое блаженство. Я растворяюсь в Оноре, мне не хочется даже пошевелиться. Да мне вообще ничего больше не хочется. И я размягчённая и счастливая засыпаю у него на коленях. Но реальность говорит: «Так не бывает!»
И я отлично понимаю, что прежде, чем я засну в его объятьях, будет другое развитие событий. Я страшусь его, я не хочу его, но отлично понимаю, что оно неизбежно, если я хочу заснуть на груди у этого мужчины.
В семь вечера я покидаю пляж и плетусь на переговорный пункт. Я очень переживаю за здоровье мужа. Но я так боюсь почему-то услышать в трубке его голос. Погружённая в невесёлые мысли я открываю дверь переговорного пункта. И сразу мой взгляд натыкается на сидящего в кресле с поникшей головой Оноре. Вдруг он
резко вскидывает голову, смотрит на меня, поднимается в кресле и машинально протягивает руки ко мне. Я первым дело смотрю по сторонам и ищу взглядом подругу.
Оноре встаёт во весь рост и буквально подскакивает ко мне. Я машинально выставляю руки вперёд и упираюсь в его крепкое тело чуть выше талии.
- Какая у нас большая разница в росте. Хорошо это или плохо? - рассуждаю я с тупым видом, уставившись на Оноре, как баран на новые ворота.
- Я уж боялся, что Вы не придёте, - вытаращив на меня свои рыбьи глаза, как мальчишка, выкрикивает он.
- Должна же я поинтересоваться здоровьем мужа, - удивляюсь я его глупости.
- Да, да, конечно! - соглашается он со мной безоговорочно и почему-то опять садится в кресло.
Я подхожу к оператору, называю фамилию, город, номер телефона, оставляю задаток и, отойдя от операторского окошечка, в замешательстве останавливаюсь. Я считаю, что мне нужно подойти к Оноре, заговорить с ним, а затем сесть рядом с ним в кресло и ждать, когда телефонистка свяжется с моим мужем по телефону. Но мысль, что это, возможно, неприлично останавливает меня...
Оноре вскакивает в кресле и приглашает меня сесть. Затем садится рядом. Куда делось его вчерашнее красноречие? Сидит, молчит. Как будто в рот воды набрал. И вдруг произносит тихим голосом:
- Я не спал всю ночь. Думал о тебе...
Он впервые обращается ко мне на ты. Тут как гром среди ясного неба звучит голос оператора, приглашающий меня пройти в первую кабину. Я вскакиваю и бегу к телефону. Взяв трубку, я слышу пьяный голос мужа. Что меня приводит в бешенство: не успел выздравить и уже напился... Я сдерживаю раздражение, потому что вижу, как Оноре поднялся с кресла и пробирается к моей кабинке. Разговор наш был недолгим. Минут через десять я попрощалась с мужем и с досадой повесила трубку. Я выхожу из кабинки с потерянным лицом. Подошедший ко мне Оноре спрашивает испуганным голосом: «Что случилось?»
- Ничего, - отвечаю я вялым голосом и направляюсь к двери.
Оноре быстро открыл дверь перед моим носом и засеменил рядом со мной, с трудом подлаживаясь под мой шаг. Я направилась к дому. С минуту помолчав, Оноре предложил мне прогуляться по скверу. Затем выразительно охватив огромное пространство правой рукой, добавил: «Грех в такую погоду сидеть дома и не любоваться мирозданием. Господь не простит нам этого!»
- Извините, что-то не хочется, - выдавила я из себя расстроенным голосом.
- Давайте немного погуляем, а потом Вы позвоните ещё раз, - предложил мне Оноре.
- Да нет. Не стоит мне сегодня больше звонить по телефону и завтра я тоже звонить не собираюсь, - пробурчала я в ответ.
- Ну, погуляйте просто так со мной, - заискивающе попросил он.
Мне он стал в этот момент просто неприятен. С ужасом посмотрев в его рыбьи глаза, я с досадой подумала про себя: «Чего тебе только надо от меня!». Чувствуя, что надо что-то ответить этому назойливому поклоннику, я подняла глаза, посмотрела ему в лицо и увидела, как изменилось за какие-то секунды лицо мужчины. Его прозрачные глаза потемнели и на ярком солнце казались чёрными, между бровей пролегла глубокая складка, от носа почти до подбородка пролегли две глубокие складки. Оноре состарился сразу лет на десять. Но несмотря на это, его мудрый и расстроенный взгляд делал лицо мужчины прекрасным. В моём сердце зародилась жалость, которую мне не хотелось подавлять.
- Мне правда не хочется гулять. Это совершенно не связано с моим отношением к Вам. Мы погуляем завтра с Вами. Не обижайтесь на меня, пожалуйста, - проговорила я примирительным тоном.
- Можно я провожу тебя до дома? - спросил Оноре расстроенным голосом.
- Конечно, конечно... - проговорила я из жалости.
- У меня был сегодня очень тяжёлый день на работе, - неожиданно промолвил он и начал рассказывать о своих злоключениях.
Мы дошли до моего подъезда, остановились у крыльца, а он всё говорил, а я его молча слушала.
Южная ночь наступает всегда внезапно. Оноре рассказывал мне о своих профессиональных злоключениях, сетовал на то, что никак не может привыкнуть к тому, что в России нельзя верить на слово, что здесь не выполняют даже того, что подписано и скреплено печатью. Он каждый раз попадает впросак, поверив очередному обещанию. В восемь часов ему нужно идти по телефону докладывать начальству о решении вопроса, а он не знает даже, что сказать, так как от положительного решения вопроса, он теперь намного стал дальше, чем вчера. В принципе он даже не знает, что будет говорить по телефону, и с чего должен начинать доклад руководству он то же не имеет никакого понятия. Его непосредственный начальник очень любит лаконичные переговоры по телефону, так как все переговоры с Прагой будет оплачивать фирма... Я сказала только одну фразу ему в ответ: «Оноре, как мне всё это знакомо и как я устала от той постоянной неопределённости в работе, о которой ты мне сейчас рассказываешь...»
- А что вы и между собой также работаете, как с иностранцами? - удивился он.
- Что ты, Оноре, со своими мы поступаем ещё хуже. К иностранцам мы относимся очень уважительно. И если твои партнёры что-то задерживают, то им, наверняка, мешают очень серьёзные обстоятельства, - успокоила я его. Посмотрев на часы, я почти крикнула:
- Оноре, бегите быстрее! Вы опоздаете на разговор с начальником!
Оноре махнул с испугом рукой и побежал вприпрыжку как мальчишка в сторону переговорного пункта, крикнув в неопределённом направление мне: «До завтра!». Через несколько секунд его фигура скрылась за вечнозелёными кустами.
А я поднялась наверх, не разуваясь, прошла в зал и упала без сил в кресло. Я сидела в полной темноте и горько плакала. Обида на мужа буквально душила меня. Я боялась задохнуться от неё в полном смысле этого слова. Так в слезах и в туфлях я заснула. Солнечный яркий луч разбудил меня. Я медленно сняла с себя все вещи, бросила их на кресло, в туфлях прошла в спальню, совершенно голая села на постель, сняла туфли и затолкнула их ногой далеко под кровать. Затем я откинулась на подушку, кое-как натянула на себя одеяло и заплакала навзрыд. Горе буквально душило меня. Я ощутила, что вся жизнь моя пошла наперекосяк, что все мои планы и мечты не реализовались, что человек, которого я любила, и который всегда утверждал, что очень любит меня, стал теперь для меня непомерным грузом, что его болезнь прежде доконает меня. И в результате всех моих страданий он будет ещё несчастнее. Оставшись без меня на этом свете, он будет никому не нужен. И умрёт в одиночестве, как подбитая собака на помойке. Как мне стала жаль его! Но ещё больше себя. Я почувствовала, что скоро моему терпению придёт конец, и я начну ему выговаривать, что устала от него... Эта мысль очень напугала меня... Я быстро вернулся в реальность и ощутила себя здесь и сейчас... Я приехала на Юг отдохнуть, подкрепить своё здоровье, надо срочно бежать на пляж и плавать, плавать в тёплой солёной воде.
На следующее утро я быстро встала, приняла бодрящий душ, быстро позавтракала, надела купальник и сарафан и через две минуты выскочила на улицу, перепрыгивая как в детстве через несколько ступенек, и как девчонка помчалась в сторону моря.
Вода сегодня была особенно ласковая и мягкая. Я проплавала несколько часов, не выходя на берег и вдруг услышала звонкие голоса наших московских знакомых, которые громко звали меня по имени.
Пошатываясь от усталости, я пошла в сторону берега, ощущая во всём теле невероятную лёгкость, несмотря на полное изнеможение.
Когда я подошла к нашим московским знакомым, они с радостью бросились мне на шею, закричав: «Всё-таки, нашли!»
Оказывается они уже два дня ищут меня, Им очень хочется пообщаться со мной. Но моя подруга говорит, что не знает, в каком месте я остановилась даже приблизительно.
Сегодня они все трое едут на экскурсию по Северной Абхазии. Они уверены, что я обязательно вольюсь в их компанию. Когда моя подруга договаривалась в этом году с ними поехать на Юг в то же самое время, что в прошлый раз, то они сразу согласились, так как очень обрадовались - им очень понравилось общаться со мной. Они очень расстроились, что я в этот раз не еду с подругой и попросили её узнать, когда я собираюсь сама ехать на Юг. Потом выяснилось, что очень скоро. Моя подруга и московские знакомые перенесли поездку, поменяв билеты. Но ваша подруга, предложив нам совместный отдых, всё свободное от пляжа время проводит с молоденькими девушками, которые живут рядом с ней в гостинице.
- Нам даже кажется, что она даже избегает нас. Правда, теперь эти две девушки познакомились здесь с очень милыми молодыми людьми и проводят всё время только с ними. И ваша подруга, наконец-то, снизошла до нас. А Вы почему-то всё время очень чем-то расстроены и каждый день вечером сидите допоздна на переговорном пункте, потом уходите домой. Мы Вас нигде не можем найти, - закончили неожиданно мои приятельницы своё приглашение.
Я, честно говоря, думала, что троица всегда вместе, так как подружка совершенно не искала со мной никаких контактов. Я с радостью согласилась ехать с ними. Они сказали, что через полчаса мы все вчетвером отправляемся на каком-нибудь автобусе от экскурсбюро до Абхазии. И я пулей помчалась переодеваться. Одев на себя платье, которое было мне раньше в упор, я с радостью ощутила, что оно на мне болтается, как на вешалке. Посмотрев на себя в зеркало, я показалась себе очень изящной и складненькой, а когда я повернулась боком, чтобы рассмотреть себя в профиль и, увидев, что в том месте где у меня слегка выступал животик, образовалась впадина, то взвизгнула от радости и помчалась к экскурсбюро.
Москвички издалека замахали мне руками и с восторгом выпалили в один голос: «Какая ты красивая в этом платье! Двадцатилетняя девчонка!»
Мы все трое сразу защебетали как молоденькие девочки и вприпрыжку побежали к скамейке, чтобы посидеть в тени до подружкиного прихода.
Прошёл час, потом второй. Мы решили, что с подругой что-то случилось серьёзное, и решили проведать её в номере гостиницы. Страшные мысли и ужасные предположения полезли нам в голову. Но как только мы дружно встали со скамейки, чтобы идти разыскивать подругу, она вдруг неожиданно появилась на горизонте.
- Что случилось? - вскрикнули мы все сразу, подбежав к подруге.
- Ничего не случилось, - ответила она спокойна, - просто меня мои москвички пригласили на коктель. Их бой-френды уехали куда-то на полдня по делам.
Я и московские знакомые даже не знали, что сказать... Так как после этого сообщения от подруги не последовало никаких извинений.
В этот момент к экскурсбюро подъехал автобус, который был последний на сегодняшний день. Мы замахали руками и дружной стайкой вспорхнули в салон. Автобус захлопнул звонко двери за нашими спинами и резко тронулся с место, резво помчавшись по асфальту в гору. На полном ходу мы плюхнулись на свободные места. Я оказалась рядом с подружкой около двери на последнем сидении, наши москвички уселись около окна. Подруга стала рассказывать мне с каким шиком прошёл их коктель:
- Мои москвички долго ждали запаздывающих молодых людей и от не чего делать позвали меня на коктель. До назначенной встречи оставалось часа два. Я уже собралась уходить, но тут появились молодые люди и сказали, что они сегодня угощают всех. Я осталась. Было так интересно. Я даже не заметила - как пролетело время. Ни разу не
посмотрела на часы! Потом они все вчетвером пошли в ресторан. А я пошла к вам, - объяснила мне беспечно подруга причину своего опоздания.
Я боялась теперь только одного: «Не дай Бог! Наши москвички услышали подружкино объяснение...»
Но наши девчонки весело щебетали, наблюдая пейзажи за окном. Я тоже стала смотреть через стёкла автобуса за меняющимися картинами вдоль шоссе.
Мы удачно проникли в Абхазию и пошли по совершенно разбитым и заброшенным улицам. От этого занятия настроение моё испортилось ещё больше. Вместо некогда процветавшего края, за уцелевшими стёклами строений была полная разруха. От двухэтажных домов во многих дворах остались только фасадные стены. Эти дома никто и не пытался восстанавливать. Через покосившиеся или совершенно разрушенные заборы было видно, что обитатели некогда респектабельных особняков ютились теперь в каких-то сараях. Жители населённых пунктов почти не попадались на глаза. Отсутствие прохожих в тех местах, где прежде плотно гнездились, прижимаясь друг к другу «Волги», из которых. не спеша, вылазили шикарные сытые и довольные мужчины в чёрных костюмах, белых рубашках и кепках-аэродромах, настораживало и пугало. Пройдя километров пять до цели, мы встретили только две одинокие, сгорбленные мужские фигурки в колошах на босую ногу. Из транспортных средств нам не попался на встречу даже велосипед. «Неужели разговоры о том, что в Южной Абхазии было в девяностых годах вырезано всё мужское население - правда!» - с ужасом подумала я.
- Нет, наверное, уехали куда-нибудь на заработки, - решила я себя успокоить. Но меня всё равно пугало отсутствие на улице мальчишек...
К часам шести вечера мы вернулись домой, уставшие и от поездки, и мучавших нас раздумий. Поездка была очень удачной. Нам удалось купить всё, что запланировали, по очень сходной цене. Но меня это не очень радовало. Я даже немного напугалась, не очень ли много я израсходовала денег в эту поездку. И поделилась своими опасениями с Леной. Лена меня тут же успокоила, сказав: «У меня есть деньги! Я дам тебе взаймы!»
Но мне почему совершенно не хотелось у неё брать ни копейки. Я сегодня посмотрела на свою подругу, с которой дружила с детства, совершенно другими глазами. И от предоставленной возможности разглядеть её в таком новом для меня ракурсе я испытала некоторое разочарование и даже страх. Выйдя из местного автобуса, мы пошли в разные стороны. Я почувствовала себя совершенно усталой и отказалась идти в кино на вечерний сеанс с подружками, пошлёпав с покупками на квартиру. Выгрузив всё на кухне и кое-как разложив всё по местам, я решила принять ванну и лечь спать. Через полчаса я уже наслаждалась уютом кровати и прохладой помещения. Потом я надела халатик и решила, что вечер лучше и интереснее мне провести сегодня в кресле около телевизора. Но передачи были на всех каналах совершенно неинтересные. Я вспомнила о своём новом платье, которое купила себе в Абхазии. Достав платье, я удивилась, что ткань совершенно не измята. Быстро натянув его на себя, я отметила про себя, как ткань приятной прохладой обволокла моё тело. Подойдя к зеркалу, я также отметила про себя, что платье сидит на мне идеально. Все взятые мною на Юг из дома вещи стали мне велики, поэтому потеряли былую элегантность.
- Куда бы мне пройтись? - подумала я озадаченно. Но идти было некуда, так как вечерний сеанс только начался, и мои девчонки были на его просмотре... Пойду на переговорный пункт, позвоню мужу и скажу ему, что у меня всё хорошо, что израсходовала деньги и больше не буду звонить ему до отъезда, если, конечно, не случиться ничего экстронеординарного за это время.
Лёгкой и пружинистой походкой я поспешила на переговоры с мужем. Всё-таки как хорошо терять вес! Ног не чувствуешь под собой. Ещё мгновение и за спиной вырастут крылья.
Я подлетела к окошку оператора и звонким голосом назвала город, номер телефона и время - пять минут, чем удивила оператора. Телефонистка с первого звонка связалась с указанным номером, и оператор пригласил меня к первую кабину. Я сняла трубку телефона и разочарованная услышала пьяный голос мужа. На мой вопрос по какому поводу он напился, муж, заикаясь ответил:
- Танечка! Мне очень плохо без тебя. Я так тоскую - не доживу до твоего приезда, - промямлил он в трубку.
- Доживёшь! - успокоила я лаконично мужа, - у меня мало осталось денег, если всё будет нормально и без происшествий, то я больше звонить не буду. Понимаешь мало радости слушать твои пьяные излияния. До встречи. Целую крепко. Пожалуйста, не пей, хоть неделю, - попросила я его жалким голосом. Он стал оправдываться и успокаивать меня:
- С завтрашнего дня ни капли не приму, Танечка! - заверил он меня решительным голосом.
Хмель как будто слетел с него. Я начала убеждать его, что пьянка только усугубит его болезнь, и пошатнувшееся здоровье будет уже не восстановить. Он стал заверять меня искренне, что он не будет больше пить. И тут пять минут закончились. Пожалев, что пришла сегодня на переговоры и испортила себе вечер разговором с мужем, я поплелась к оператору. Услышав из окошка, что доплачивать ничего не надо, я направилась к двери.
И вдруг передо мной как из под земли выросла высокая и стройная фигура Оноре. В руках он держал огромный, шикарный букет роз.
- Это Вам подарок на День рождения! - торжественно произнёс он. Потом добавил:
- Я уж напугался, что Вы совсем не придёте! - признался он, улыбаясь.
Посмотрев по сторонам и убедившись, что в зале никого, кроме нас нет, я спросила его: «Вы слышали мой разговор с мужем?»
- Я, конечно, мог наврать и сказать, что не слышал, но когда Вы вошли, я сидел около первой кабины и не успел даже встать, чтобы подойти к Вам, так быстро Вас туда вызвали, - начал он оправдываться.
- Давайте выйдем на улицу, - предложила я ему, заметив, что наш разговор, раскрыв рот, слушает оператор за окошком.
Когда мы оказались на улице, я постаралась всучить моему незадачливому ухажору букет назад. Но он оскорблённым голосом спросил:
- Что я Вам сделал такого плохого, что Вы даже не хотите принять от меня в День рождения даже такой скромный подарок?
Я извинилась и сказала: «Спасибо...»
На лице у Оноре появилась какая-то надежда, и он нерешительно предложил:
- Может быть погуляем немного по аллеи?
- Нет! Мне не хочется гулять. Домой я пойду. Мы сегодня ездили в Южную Абхазию, - ответила я вежливо, боясь обидеть человека.
- У меня сегодня такой счастливый день! В один день решились все проблемы! И уже рабочие приступили во вторую смену к строительству нового комплекса. Я вчера очень раскис, побоялся, что меня, как не справившегося с заданием, отзовут в Прагу. Так стыдно было. Вот я всё Вам рассказал и, наверное, так низко пал в ваших глазах. Как говорил ваш писатель Максим Горький: «Есть вещи, о которых мужчина вообще может сказать только любимой женщине...» Видимо, это произошло со мной. Простите меня, пожалуйста!»
- Ну ладно! Пойдём, немного погуляем. Только букет я занесу домой. Он уж очень велик для меня. Нести даже тяжело, - призналась я.
Мы зашли ко мне в квартиру. Я поставила букет роз в какую-то огромную банку. Так как подходящую вазу мне искать было некогда, вышли из подъезда, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Мы прогуляли с Оноре по аллеям до трёх часов ночи. О чём только не говорили мы. Мне казалось, что более приятного и обаятельного собеседника я никогда в жизни не встречала. Приятно жестикулируя и очень образно описывая события и явления, он подробно рассказал мне о своей жизни до приезда в Россию. Он объездил практически весь мир. Мне казалось. Да не казалось, я действительно ощущала, что после его рассказов я стала смотреть на мир другими глазами. Как бы читая мои мысли, он неожиданно для меня произнёс:
- Вся жизнь до встречи с Вами была какой-то немного пустой. Вы, слушая меня, чем-то наполнили её и дали мне возможность даже на свою личную жизнь посмотреть другими глазами. Спасибо Вам за всё! - закончил он проникновенным голосом свою речь и нагнулся, чтобы меня поцеловать. Я закрыла его рот ладошкой и сказала удивительно нежным голосом:
- Завтра! Всё будет завтра!
Ну, как ты хочешь... Я умею ждать, - тихо сказал он.
Мы молча дошли до моей квартиры. Я скользнула ладонью по его руке и, не оглядываясь, побежала на второй этаж. Войдя в квартиру, я не разуваясь, проскользнула на кухню и, спрятавшись за штору, посмотрела за стекло. Оноре стоял внизу и смотрел на окна. Так он простоял около часа. Потом решительно направился к двери подъезда. Вдруг остановился и как мальчишка побежал за угол. На углу около вечнозелёных кустов Оноре остановился, развернулся всем корпусом и пошёл назад к подъезду.
- Неужели я ему открою? - с ужасом подумала я.
Но Оноре остановился как вкопанный. Резко развернулся и, сильно ссутулившись, пошёл к вечнозелёным кустам и скрылся за ними окончательно. После чего я облегчённо вздохнула, не спеша, разделась и легла в прохладную кровать. Вдруг сильный озноб начал бить моё тело.
- Зачем я не оставила его сегодня ночью? Может быть, я потеряла самые счастливые мгновения в своей жизни? Что я наделала!
А потом спохватилась.
- Но ведь будет завтра! И завтра всё будет прекрасно, - подумала я и крепко заснула.
В первой моей мысли при пробуждении появился страх: «А мы же не договорились: где и когда встретимся...»
С утра у меня не было ни аппетита, ни желания идти на пляж. Я провалялась около часа в постели и почти подпрыгнула в постели от резкого звонка в дверь.
- Как только можно жить с таким звонком в квартире, не повредив нервной системы, - подумала я, ища шлёпанцы под кроватью. Я была уверена, что звонил в дверь Оноре, так как кроме него, никто не знал о моём месте нахождения в данный момент. Запахнув глубоко полы махрового халата, я с серьёзным лицом пошла открывать дверь. На пороге квартиры стояла женщина, сдавшая мне её на десять дней. Она приветливо улыбнулась, поздоровалась и, не разуваясь прошла в зал, потом заглянула в спальню, ванну, туалет.
- Полный порядок, - подвела женщина итог своей проверки.
Потом прошла в зал, села в кресло и торжественным голосом сообщила мне, что она на два дня уезжает на похороны и просила без неё не покидать эти пенаты. Я наполнила ей, что через три дня мы утром с подругой уезжаем домой, и что у нас заранее куплены билеты.
- Ну тогда Вам придётся сегодня вечером съехать с этой квартиры, - сообщила она мне.
- Но куда мне сейчас идти с вещами? - с досадой сказала я ей.
- Куда хотите, - спокойно ответила она мне, - можете идти к той женщине, у которой мы познакомились...
- Можно я сбегаю к армянам, у которых я хотела остановиться в начале? - спросила я её с надеждой, что она передумает меня выселять.
- Давайте сходим к ним. Я заодно помогу вам отнести туда вещи, - согласилась она, - приду часа через три.
- Хорошо! Так и договорились, - с благодарностью ответила я.
- Вот деньги за два дня, - сказала женщина, протягивая мне пакетик.
Первое, что я сделала, когда ушла квартирная хозяйка, это погрузилась в голубую воду в белоснежной ванне. Тщательно вымывшись и сделав шикарную причёску, я стала собирать вещи. В этот момент раздался резкий дверной звонок.
Я очень удивилась столь раннему возращению квартирной хозяйки и поспешила к двери, чтобы извиниться, так как была не готова к переезду.
Открыв дверь, я увидела в её проёме огромную и стройную фигуру Оноре и пригласила его пройти в коридор. Чуть пригнувшись, чтобы не задеть головой о косяк, мой поклонник прошёл в коридор, достал из-за спины спрятанный букет роз и вручил его мне, звонко чмокнув меня в щёку.
- Мы с Вами вчера так быстро разбежались... Не успели договориться о времени и месте встречи, - пробормотал он нерешительно. Мой шикарный внешний вид настолько потряс его, что он чуть не превратился в соляной столб. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, не зная, что говорить мне дальше.
- Давайте встретимся на переговорном пункте, - предложила я.
- В шесть часов вечера! - выпалил он, - раньше я не могу вырваться с работы.
- Хорошо, - кивнула я ему непринуждённо.
Он нагнулся, чтобы поцеловать меня в губы, но я удачно извернулась всем телом. И его поцелуй пришёлся мне в затылок. Я весело рассмеялась, и он расхохотался ото всей души. Раскаты его звонкого и красивого смеха были так прекрасны, что у меня от восхищения в груди сжалось сердца. Оноре был сегодня неотразим. Он, видимо, недавно принял ванну и от него исходила какая-то неземная свежесть.
- Такими свежими мы можем парить где-то в заоблачных высях, - только и подумала я.
Перестав смеяться, мы заговорчески посмотрели друг на друга и загадочно подмигнули друг другу. Оноре приветливо улыбался. Его шикарные густые волосы рассыпались в красивом художественном беспорядке. Он поправил их изящной ладонью и с грустью сказал:
- Так жаль, что нужно идти на работу.
Оноре потянулся всем телом, закинув руки назад, расправил плечи, легко развернулся всем корпусом, открыл дверь и помчался по лестнице через три ступеньки, не оглядывая. Какой он красивый, какой он шикарный. Надо же я понравилась такому хорошему во всех отношениях мужчине... Я почему-то сразу представила себе, как он возьмёт меня на руки и будет кружить меня под звуки нежного и порывистого вальса из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Тёплая и светлая волна чувств нахлынула на меня. Весь мой организм охватило какое ожидание счастье, и необъяснимое томление во всём теле не позволяло мне больше находиться в квартире. Мне срочно нужно было выпорхнуть на улицу. Я сбросила халат, нырнула в своё новое платье, которое делало меня изящной, сунула ступни в босоножки и помчалась, напивая мелодию из фильма, стремительно по лестнице вниз. Так хорошо мне было только в детстве, когда мы всей семьёй отправлялись купаться в море.
У армян в данный момент не было ни одного квартиранта. Все съехали накануне. Они очень обрадовались моему приходу. Хозяин вызвался мне помочь перенести вещи. Я быстро сложила все вещи в сумки и взвалила их на бедного армянина. Сама я несла только три огромных букета цветов, из-под которых меня не было видно. При выходе из подъезда я столкнулась с квартирной хозяйкой, объяснив, что уже съезжаю без её помощи на новую квартиру к армянам.
Когда я пришла в свою уютную комнатку и расставила букеты в вазы, предложенные хозяйкой, я даже обрадовалась этому переезду. Вещи были сложены. Я достала сарафан, шлёпанцы и купальник, быстро переоделась и побежала к морю. На море был штиль. Поплавав вдоль берега моря, я быстро устала и решила просто так отдаться морской стихии, почти не делая никаких движений. На море, появились лёгкие волны. И вода ласкала и нежила меня, как объятия любимого, в которые я уже готова была упасть без оглядки, размышлений и опасений.
Я купалась в ласках моря и представляла жаркие и крепкие объятия Оноре. Сегодняшний вечер представлялся мне божественным. О какие планы я строила в голове! Какие красивы, прелестные минуты пролетали в моих мечтах и надеждах! Мне насколько было хорошо в период ожидания, что реальная развязка нашей встречи с Оноре меня совершенно не волновала. Я просто уже и не думала о ней. Моё воображение подарило мне столько наслаждения, неги, что я уже не верила, что чем-то подобным может одарить меня Оноре. Не хотело освобождаться от этой милой сердцу стихии воды. Было такое ощущение, что столь обворожительные мгновения уже не повторятся никогда, что я никогда не буду так счастлива и так удовлетворена этим счастьем без остатка. Но время шло, мне нужно было торопиться, чтобы не опоздать на свидание с Оноре.
Скинув с себя дрёму чувств и заворожённости, я не хотя вышла на берег, протёрлась полотенцем, накинула сарафан и побежала вприпрыжку вдоль берега.
Новое место жительства находилось недалеко от берега. Я впорхнула в уютный армянский дворик, забежала в душ, который был великолепен и не шёл ни в какое сравнение с прежним стандартным. Воды стекали с его поверхности мягкими и тёплыми струями, лаская разгорячённое тело.
Высушив волосы и надев платьице, я посмотрела на часы - оставался до встречи ещё один час. Я подошла к небольшому зеркалу и посмотрела на себя. Я была великолепна. Я даже не решилась наносить на лицо косметику, таким прекрасным было лицо, смотревшее на меня из зеркала. Я даже не стала красить губы, после того как почистила зубы. Надела туфли на самом высоком каблуке и пошла на встречу. По дороге я зашла в аптеку и
купила всё, чтобы использовать все необходимые средства предосторожности с незнакомым случайным партнёром, и не спеша направилась к месту встречи.
Я очень боялась прийти на переговорный пункт раньше Оноре. Очень хотелось, чтобы он увидел меня, идущей к нему на встречу, стройную, на высоких каблуках...
И вдруг перед моими глазами странным видением проплывает образ Оноре. Он стоит и смотрит через стекло двери на дорогу. Весь в напряжении и ожидании. Потом он начинает прохаживаться по залу. Сделав очередной круг между кресел, он останавливается около моей подруги Лены и спрашивает её:
- Вы кого-то ждёте?
- Я заказала переговоры. И жду вызова оператора на переговоры, - с достоинством и кокетливо отвечает подруга.
И между ними даже завязывается оживлённый разговор. Оноре даже не смотрит на дверь. От этого видения у меня сразу упало настроение.
Я посмотрела на часы. Опаздываю однако... И прибавила шаг.
Когда я зашла в зал переговорного пункта, то увидела Оноре, разговаривающего с моей подругой. Я хотела развернутся и сразу покинуть помещение. Но Оноре заметил меня и направился в мою сторону.
Чтобы избежать каких-либо объяснений с Леной, на направилась в её сторону, приветливо ей улыбаясь. Оноре очень удивился моему поведению и оторопел. В этот момент оператор сообщил Лене о том, что телефон не отвечает и предложил ей снять заказ. Мы с Леной подошли к окошечку, сняли заказ и направились к двери. Лена спросила меня:
- Ты сейчас куда?
- Домой, - ответила я унылым голосом.
Не отдавая себе отчёта в своём поведении, я почему-то направилась в сторону прежней квартиры. Лена говорила со мной в состоянии какого-то страшного напряжения и озабоченности. Я шла, горько понурив голову и не особенно слушая её. Подружка постоянно поворачивала голову назад. Это меня очень заинтересовала. Я тоже повернула голову и увидела идущего вслед за нами Оноре. Почему-то я сразу ускорила шаг. Мне даже хотелось бежать. Лена, заметив моё ускорение в передвижении, сказала, что она так быстро идти не может, и что ей очень хочется в туалет, и что она пожалуй пойдёт по диагонали в гостиницу, так как это совсем рядом. Прикинув дорогу, по которой она решила идти и оценив её протяжённость, я сделала вывод, что подруга таким образом только усложняет себе путь. Тут я поняла, что она просто хочет от меня избавится. Она не знает о том, что мы с Оноре знакомы, и решила, что Оноре пошёл вслед за ней.
Я согласилась с ней и поторопила её идти быстрее. Как только мы расстались, я буквально побежала по дороге, ведущей к моей прежней квартире. Наконец-то, я добежала до угла, который был засажен плотным рядом вечнозелёных кустарников, замедлила шаг и решила немного переждать и затем пойти на новую квартиру.
Но вдруг передо мной вырос как из под земли Оноре и схватил своими длиннющими руками за плечи.
- Танечка! Ты всё неправильно поняла. Я просто подошёл к этой женщине и спросил: «Вы тоже кого-то ждёте?»
- Оноре, не надо меня обманывать. Вы просто напугались того, что я не приду, и подготовили себе запасной вариант, - ответила я ему холодным, безразличным тоном.
- Танечка! Пока она не скрылась из виду, я догоню её. И она подтвердит, что так и было. Нужна мне эта старушенция. А откуда ты её знаешь? - вдруг неожиданно спросил он меня.
- Это моя подруга детства, - спокойно констатировала факт.
- Твоя подруга детства? А сколько тебе лет? - ошалев от изумления спросил он совершенно бестактно.
- Пятьдесят семь! - процедила я сквозь зубы, - обычно женщинам не задают такой вопрос...
- Ты старше меня на десять лет? Этого не может быть! Тебе нет ещё и сорока лет. Ты годишься этой женщине в дочери, - воскликнул он изумлённо.
- Нет мне действительно пятьдесят семь лет, - успокоила я Оноре.
- Танечка! Для меня это не имеет никакого значения! Я не встречал женщины, подобной тебе. Танечка! Радость моя! Счастье моё! Умоляю! Не сердись, прости меня пожалуйста, - говорил он как помешенный.
После того, как Оноре размазал по стене мою подругу, назвав её старухой и сказав, что она мне годиться по возрасту в матери, я потеряла к нему всякий интерес. Я посмотрела в его рыбьи глаза и спокойно и в тоже время настойчиво сказала:
- Оставьте меня, пожалуйста в покое. Оноре, как я была слепа! Как я могла принимать ухаживания от такого человека, как Вы?
- Танечка! Неужели мне нет прощения? Ну, давайте сегодня расстанемся? А завтра встретимся? Я приду к Вам в гости! - стал умолять Оноре.
- Нет! Нет! Нет! Никогда! И ни за что на свете! - выпалила я ему в лицо.
- Танечка! Как ты красива! Как ты хороша! Как я хочу тебя! Как я хочу быть с тобой! Мы не можем просто так расстаться с тобой, Танечка! Танечка! Родная! Прости меня дурака набитого! Что я должен сделать, чтобы ты меня простила? - умолял он меня.
- Оставьте меня в покое! На меня нашло какое-то затмение! Как я могла Вам чего-то обещать, вообще! Какой-то ужас! Вы не стоите мизинца моего мужа. Как я могла! Какой ужас! - запричитала я, чуть не плача.
- Танечка! Успокойтесь. Давайте помолчим! Прошу Вас ничего не говорить! Не надо так обидно говорить мне о том, что я ничтожество! Да! Возможно, Вы правы! Я был до встречи с Вами полным ничтожеством. Но встреча с
Вами преобразила меня в корне. Я стал совершенно другим человеком после встречи с Вами! Я не мыслю жизни без Вас! Успокойтесь. Я умру без Вас! Что мне делать? Как мне теперь жить без Вас? Помогите мне? - продолжал он уговаривать меня.
- О чём говорите Вы? Я замужем. У меня есть муж, который очень любит меня. Я тоже очень люблю его. Оставьте меня, Оноре, зачем Вам всё это! Приходите завтра на переговорный пункт, встретите мою подругу, она отвлечёт Вас, возможно, от столь печальных мыслей, - посоветовала я ему.
- Я не могу упустить этот чудный шанс в своей жизни! - почти кричал Оноре.
- Нет!
Мы дошли до подъезда квартиры, в которой я раньше жила, и остановились.
- Не уходите! - умолял Оноре.
- Оноре! Я здесь больше не живу. Квартирная хозяйка попросила меня съехать сегодня, так как ей нужно срочно ехать на похороны, - сообщила я ему окончательно убившую его новость.
Мы развернулись и пошли обратной дорогой. Вдалеке я заметила одинокую фигурку, которая мне показалась похожей на ленину.
- Извините меня, пожалуйста, Оноре. Но ко мне идёт моя подруга. Я не хочу, чтобы она встретила меня с Вами, - попросила я своего пылкого поклонника.
- Ну давайте встретимся с ней. И она подтвердит Вам, что я задал ей один ничего не значащий вопрос, - предложил Оноре.
- Этого ещё не хватало!!! - возмутилась я.
- Идите, встречайтесь с моей подругой, - выпалила я, но меня рядом с Вами не будет.
- Я пошла куда-то в сторону по кустам и густой траве двора. Даже не представляя, куда меня выведет эта дорога.
Оноре с тоской смотрел мне вслед. Потом он пошёл куда-то по бездорожью и скоро скрылся из моих глаз.
Постояв в глубине двора. Я пошла в свой милый армянский дворик. Лена, увидев меня, замахала руками. Я подошла к ней. Она стала рассказывать мне взахлёб, что познакомилась с таким шикарным мужчиной. Он ей наговорил кучу комплиментов, хотел назначить встречу... Но я явилась, не зная зачем, на переговорный пункт, и всё ей расстроила. Как ты умеешь, Татьяна, всё испортить другим людям, - сказала она в сердцах.
- Слушай, оставь меня в покое. Если бы ты была ему очень нужна, то я бы тебе не помешала, - с полным безразличием констатировала я подруге не очень утешительный факт.
Подруга очень обиделась, резко развернулась и пошла в сторону гостиницы.
На душе у меня не было никакой досады и даже разочарования. Я быстро добежала до своего армянского дворика, лёгкой тенью впорхнула в него, устроилась поудобнее в беседке, открыла сумочку и достала упаковку с презервативом и стала тщательно изучать её. Надписи на упаковке гарантировали высокое качество выпущенного известной фирмой продукта, обещали дополнительную и антисептическую смазку во время использования и не рекомендовали использовать такую смазку как слюна, так как это может привести к инфицированию органов.
Я вспомнила случай с одной бывшей незадачливой работницей нашего цеха.
Её долгое время обхаживал очень настойчивый молодой кавалер. И однажды его терпение кончилось, и он решил идти на таран. Перепуганная его настойчивостью женщина от неожиданности была готова на всё. Но больше всего в их отношения такого вечера её напугала одна манипуляция. Мужчина постоянно плевал на палец. Она почему-то решила, что он колдун и чуть не умерла от ужаса. Когда она рассказала мне обо всём этом по большому секрету, то меня разобрал такой смех, что я не могла остановиться с полчаса. И когда она с негодованием спрашивала меня: «Ну чего ты смеёшься?», то новая волна смеха накатывалась на меня с новой силой.
Сейчас находясь в полном одиночестве в уютном армянском дворике, я смеялась от души, испытывая от смеха приятное наслаждение. Я не помню: насколько долго я хохотала, но в конце концов почувствовала некоторую усталость в мышцах живота. Подавив в себе хохот, я откинулась на спинку скамейки в беседке и посмотрела на внезапно потемневшее небо прощального заката. Мне так хотелось распахнуть грудь, взмахнуть руками и взлететь высоко-высоко... И посмотреть на все мои глупые чувства с невероятной высоты, а потом просто полетать как птица там, за облаками, чтобы увидеть близко сияние звёзд и ощутить дыхание вечности.
Затем я включила маленький старинный фонарик, висящий в беседке, и стала тщательно исследовать гондол. Он был одновременно бархатистый и скользкий. Потом неожиданно для себя я поднесла его к губам и стала изо всех сил надувать его. Через несколько минут он превратился в огромный воздушный шар. Прокрутив шар несколько раз около основания, я подняла его высоко над головой. Тёплый потоки налетевшего ветра трепали шар в моих руках. И я разжала пальцы и отпустила шар на свободу. Тёплый воздух подхватил его и подтолкнул порывом ветра резко вверх. Самодельный клапан мгновенно раскрылся и воздух в гондоле стал вырываться наружу, превратив шарик в реактивный снаряд. И шар взмыл высоко вверх, быстро уменьшаясь в размерах. Затем он обмяк и как подбитый вертолётик штопором пошёл вниз и упал где-то далеко за забор.
- Полёт шара - это полная копия моих чувств к Оноре. Сначала они как мой пресловутый шарик взмыли вверх, а теперь обмякли, стали вялыми и аморфными, как резина, спустившего воздух шарика... И это пройдёт... - почему-то вдруг подумала я.
- Чему проходить? Ничего и не было. Море, воздух, солнце вырвали меня на несколько мгновений из моего прагматизма и постоянной целесообразности поведения. Но Бог пожалел меня и быстро вернул на землю. Отрезвил голову, успокоил сердце.
На следующий день Лена рано утром нашла меня на пляже и несколько раз в разговоре возвращалась к теме о вчерашнем её знакомом, с которым я разрушила продолжение общения, придя некстати на переговорный пункт.
Я молча слушала все её упрёки, каждый раз стараясь подавить в себе смех, от которого меня так последние два дня буквально разбирало.
Перед самым отъездом, когда мы с Леной, измождённые непрерывным плаванием вылазили из морских волн на берег, я заметила вдалеке идущую вдоль берега стройную фигуру мужчины в светлом элегантном костюме.
Было очень жарко. Поэтому одетый в деловой костюм мужчина смотрелся очень нелепо. Подруга тоже обратила на него внимание и от неожиданности даже вскрикнула: «Идёт мой вчерашний мужчина!..»
Он тоже заметил нас. Я тут же развернулась и пошла к морю, собирая силы для нового дальнего заплыва. Счастливая подружка пошла стремительным шагом к нему навстречу.
Я же поплыла спиной на встречу морскому прибою. Весь песчаный берег Адлера был у меня, как на ладони. Оноре слегка кивнул Лене, остановился и стал наблюдать за мной. Подружка попыталась проследить за взглядом Оноре. Но так и не поняла: «Куда он так сосредоточено смотрит...»
Я почувствовала в теле слабость и поплыла назад к берег. Оноре не спускал с меня глаз, а Лена в большой неловкости стояла подле него. В конце концов торчать так долго около Оноре стало просто неприлично.
Лена, мило улыбнувшись, пошла к воде. Оноре резко тронулся с места и деловой походкой поспешил в сторону города. Зайдя медленно в воду, подружка, чуть взвизгнув, нырнула и поплыла в мою сторону. С пляжа в этот день мы ушли, когда начало смеркаться.
Домой к мужу я добиралась в состоянии очень затруднительного материального положения. Израсходовав почти все свои деньги во время вылазки в Абхазию, я еле-еле наскребла денег, чтобы рассчитаться с армянами за оставшиеся дни проживания в Адлере.
Когда мы прибыли в Ульяновск, у меня оставались деньги только на поездку от вокзала до дома на трамвае. Подруга предложила мне поехать домой с вокзала на такси. Но мне так не хотелось ехать домой на подружкины деньги.
Муж встретил меня в дверях с очень радостной улыбкой. Господи! Спасибо тебе за то, что я могу честно смотреть в глаза своего мужа. Какой он у меня милый! А, главное, - доверчивый. Муж, как смог, убрал у меня в комнате, на кухне и вымыл все полы, в квартире. Меня встретил только дома, так как его замучили послегриппозные недомогания.
А смотрела в глаза мужу честным и открытым взглядом и с лёгким сердцем думала: «Какой ты у меня однако хороший, славный милый...»
Ровно через год, в октябрьский лениво-летний вечер мы с подружкой Леной гуляли по Адлеру. И вдруг я в ужасе замерла и чуть не присела на четвереньки. В толпе идущих навстречу мне людей я увидела Оноре. Он шёл, ссутулившись, нам навстречу. За этот год он состарился лет на десять.
- Что случилось с ним? - думала я.
- А вдруг он заболел СПИДом? Какой у СПИДа иммунно-инкубационный период, - подумала я с тоской.
- Только бы он не заметил меня в толпе! Только бы не заметил, - молила я Бога.
В этот момент он поднял голову и посмотрел мне в лицо. Наши взгляды встретились. Глаза Оноре внезапно потемнели и стали очень мудрыми, как у старцев на православных иконах.
Всего несколько секунд смотрели мы с Оноре друг на друга. Потом, как по команде, отвели глаза, и каждый из нас пошёл своей дорогой...
25.10.2005 г.