На блоге моего киевского друга Веле Штылвелда с завидным постоянством публикуются мои песни, ранее бывшие просто стихами.
С чего всё это началось? Объясню.
Декламировать стихи с выражением я не умею. Бубнить заунывно, как Бродский, не хочу. С выражением и экспрессией, как Евтушенко, стесняюсь. Читать выразительно, как Вознесенский? – Не получается. Членораздельно, как Маяковский, и нечленораздельно, как Рождественский, даже и не пытался…
А Витя – так на самом деле зовут моего киевского друга – после ряда публикаций у себя моих стихов и рассказов, вдруг спросил: - Юр, а ты не можешь напеть свои стихи?
Ну, во-первых – "вдруг" – это для Вити.
Для меня напеть свои стихи – раз плюнуть!
Я так и… - нет, не плюнул, а сказал: - Конечно, могу!
Я, собственно, девяносто девять процентов своих стихов так и сочинял – на определённую, звучащую во мне мелодию. Очень удобно!
Не надо изучать всякие амфибрахии – слово-то какое противное!
Так и отхаркивается из лёгких туберкулёзом, прости, Господи!
Ну, Вы сами попробуйте - звучит?
Что, не звучит мелодия?
Ну, тогда идите в поэты через скучное изучение всяческих филологических размеров, правил и прочей занудистики.
А у меня даже один оставшийся процент стихов легко превратился в песню.
Другое дело, что мои мотивы частенько напоминают друг друга и ещё – страшно сказать! - чьи-то мелодии, уже кем-то ранее сочинённые.
А что Вы хотите? – Нот то – всего семь! Не считая диезов и бемолей, что, впрочем, одно и то же – смотря с какой стороны посмотреть.
Мне вспоминается классик – Шостакович, кажется. У него проскакивали кусочки Моцарта или – опять же на «Ш»! - Шопена. Классик объяснил, что это – лёгкое цитирование. Фамилии я, может быть, путаю, Поэтому, можете подставить любые другие – не ошибётесь.
Это - невольная традиция жанра. Из-за – далеко не скудной - накопленной цивилизацией фонотеки.
Идём дальше. Мой выше упомянутый друг недавно начал озвучивать специальной программой-роботом свои и мои прозаические произведения.
Слушается неплохо, если не считать того, что робот плохо слушается. Пардон, за тавтологию!
Это, впрочем, не тавтология. Это - два РАЗНЫХ слова!
Звучащих одинаково, но – ускользнувший контекст должен был придать разный смысл этим «одинаковым» словам.
В первом случае – слушается слушателями.
Во втором – робот не подчиняется указаниям автора, то есть – не слушается.
Он, гад, вносит свои тупые правки и интонации, а КОНТЕКСТ – отдыхает и нервно курит в сторонке.
После нескольких прослушиваний я впустил в свою голову неожиданную идею – Надо открыть свою собственную совместную радиостанцию!
А что? Радиоспектакли на базе наших прозаических произведений звучат сносно. Мои песни – тоже «сносят» к чёртовой матери по всему земному шарику. Недавно обнаружил их на Урале.
Я уже молчу за Германию и Китай!
Политические обзоры, которые регулярно по телефону мне навешивает на уши Витя –Веле, выглядят посолиднее местечковых политклубов с их неглубокими дискуссиями, разбросанными по всем теле- и радио – каналам.
Итак, дело за матчастью.
Ну, тут – легче пареной репы!
Я в своё время, в детстве, был фанатом радиоэлектроники и меня не минула сия чаша, т.е. – радиохулиганство.
Я легко паял «приставки» к радиоприёмникам, превращающие их в радиопередатчики. Первые свои – вернее чужие – песни я пел в микрофон живьём под гитару. Просто, не было магнитофона.
Представьте себе такую картину – идёт мой друг по городу, включает переносной радиоприёмник, неграмотно названный обывателями транзистором, и я объявляю на весь эфир: « Говорит радиостанция Кварц! Слушайте запись знаменитой песни «Как-то раз в саду, девушку одну», щёлкал языком, имитируя включение записи с магнитофона, и пел гнусавым неокрепшим голосом всё, что было далее по тексту.
Данные физическо-лирические эксперименты регулярно подавлялись советской властью в лице ГИЭ – ГосИнспекции Электросвязи. Она выезжала на машине с локатором и засекала радиохулиганов. Последствия были сокрушительными - изымалась вся техника, имеющая хоть какое –либо отношение к электричеству: Радиоприёмник с «приставкой», телевизор, магнитофон, утюг и – далее по убывающей…
Быстро реагирующие радиохулиганы умудрялись прятать «приставку» даже в кастрюлю с борщом.
Но. Чтобы запеленговать, надо было послать «засекающий» сигнал из двух разных точек. Город наш был тогда маленький. Звали его Старый Оскол и, пока машина ГИЭ переезжала на вторую точку, полгорода «засекали» её самою и бежали предупреждать радиостанцию о её предстоящем и категорическом закрытии навсегда.
Так было и со мной. Прервав песню на половине куплета, я выключил воображаемый магнитофон и тщательно замаскировался. На всю оставшуюся жизнь.
А теперь, внезапно вспыхнувшее творчество, напевание собственных и несобственных песен на планшет побуждает меня к выходу в эфир!
Пойду паять «приставку»…
Сижу. Никого не трогаю. Паяю.
А на плите закипает кастрюля с борщом…
© Copyright: Юрий Контишев, 2021
Свидетельство о публикации №121100705029