Элизабет и Андре. Наложение реальностей.
Элизабет выбирала подарок, и кажется, ей удалось найти подходящую вещицу, способную удивить и порадовать мужа. Это была курильница в традиционной форме Бошаньлу – мифической горы, местообитания небожителей. А необычность состояла в том, что изделие было выполнено не из бронзы, а из тончайшего императорского фарфора, чисто белого - не раскрашенного. Для воскурения использовались особые ароматические свечи, не выделяющие тепла. Их огонёк изнутри светился сердцем Белой горы, а дымки, выходящие через специальные отверстия в конической крышке, клубились облачками вокруг белоснежной вершины.
Этот подарок Элизабет соотносила со множеством символов, о которых, возможно, она и не скажет напрямую. По крайней мере, не сразу. А потом, как-нибудь, словно невзначай, и маскируя свои чувства шутками. Ведь это так естественно, что её Андре столь возвышен и чист душой, как заснеженный горный пик, что дух его устремлений и дел возносится к небесной высоте. Но произносить такие высокопарные слова всё-равно неловко. Да и не нужно.
Элизабет улыбнулась, представив благодарность в ласковой улыбке Андре, каким лучистым сиянием осветятся его глаза, а затем его взгляд потемнеет, считывая все невысказанные слова в сокровенных уголках души жены. И в груди Элизабет разольётся тепло, излучаемое самой сутью Андре, показывая на чувственном уровне, как глубоко он тронут смыслами подарка.
Элизабет чувствознанием понимала и ощущала, что испытанные ею переживания в данный момент невидимой, но очень осязаемой волной окутали Андре. Он не догадывается о физическом действии, ставшим поводом, но на расстоянии воспринял посыл любви жены к нему.
Женщина поспешила вернуться в больницу, чтобы в фойе встретить мужа, проходившего послеоперационное обследование.
***
Андре вышел из двери лечебного отделения в сопровождении врача нано-хирурга, выполнившего трансплантацию головки бедренной кости. Трансплантат создавался из ДНК пациента непосредственно на повреждённом участке кости без рассечения мягких тканей. Новейшие технологии сразу избавляли от болей и сокращали период ограниченной подвижности до недели с условием ежедневного амбулаторного контроля за всеми функциями организма.
Встретив издали взгляд жены, Андре слегка наклонил голову, успокаивая и давая знать, что беспокоиться нет повода. Однако, Элизабет считала в облике мужа чувство сковывающей неловкости по чуть выше вздёрнутому подбородку и подчёркнуто выпрямленному корпусу. Огромный букет, лежавший на сгибе его локтя, выделялся кричаще ярким пятном на фоне нейтрально-бежевого пальто.
Высокий, широкоплечий красавец Андре всегда притягивал к себе взгляды окружающих, а тем более здесь, в больничном холле, с нелепым букетом и суетящимся врачом, нарочито опекающим пациента.
Элизабет мгновенно поняла двусмысленность ситуации. Врач почти в открытую предпринял наглую попытку ухаживания за женой, пользуясь зависимостью мужа, и вынудил принять букет под предлогом успешно протекающего лечения.
Когда Элизабет устремилась навстречу Андре, кажется все посетители в фойе замерли в ожидании, наблюдая очевидную неприглядность ситуации: передаст ли муж цветы жене?
Как нелепо! В условиях мира, когда люди массово приобретают способности напрямую, без слов воспринимать эмоциональный фон друг друга в общем поле, такое поведение становится вопиюще неприличным. Похоже, что чувственные поля врача ещё не начали пробуждение, придётся помогать ему гармонизироваться, применив «шоковую терапию».
Элизабет едва заметно качнула отрицательно головой, чтобы Андре продолжал держать цветы в руках. Супруги понимают друг друга с полувзгляда, чего совершенно не понимает врач. Его масляные глазки перескакивают с одного лица на другое, надеясь получить от Элизабет улыбку и слова благодарности, оказывая психологическое давление, а фантазия рисует дальнейшие планы...
Лицо женщины холодно как лёд, губы без улыбки сохраняют спокойную форму, глаза полны безразличия. Мазнув взглядом вскользь мимо лица врача, Элизабет заговорила, адресуя вопрос к нему, но смотрит только на любимого. Андре знает: жена играет, и его напряжение спадает.
- Добрый день, мистер… - она, кажется, забыла фамилию врача? – Надеюсь, у вас добрые вести о восстановлении здоровья сэра Андре?
Элизабет, наконец, переводит взгляд, смотрит прямо не моргая, с каким-то жутким выражением, как в пустоту. Он совершенно не был готов к такому повороту. Публичный образ Элизабет – добросердечной притягательной красавицы, что и есть на самом деле, а в его самомнении – лёгкой добычи. Неожиданно по спине врача бегут холодные мурашки, к лицу приливает жар и, запинаясь, он едва может выдавить из себя:
- Конечно, конечно, миледи. Вам и Его Милости не о чем беспокоиться. Однородность и соединение частиц костной ткани превосходное, нервные окончания и сухожилия функционируют полноценно…
- Надеюсь, - перебила его Элизабет, - вы понимаете всю меру вашей ответственности в исключении малейших недомоганий?
- Безусловно, миледи, безусловно, - лоб и верхняя губа врача покрылись испариной. Но подленькая натура возобладала и, как самооправдание, он залебезил:
- Именно потому, что в выздоровлении Его Милости нет сомнений, я и осмелился преподнести эти цветы… как символ дальнейшего прогресса и окончательного восстановления.
Врач вышел в костюме проводить Андре, сняв медицинский халат. Для Элизабет совершенно понятны эти его мелкие ухищрения, и она делает вид, что смягчается:
- Мы с сэром Андре едем обедать. Если располагаете временем, не хотите ли присоединиться? Мы должны поблагодарить вас за внимание к пациенту… и цветы.
- С огромным удовольствием, - врач с облегчением переводит дыхание. Он более, чем доволен новым резким поворотом в поведении клиентов.
Водитель, открыв дверь, помогает сесть супругам, гость занимает переднее сиденье.
Букет отправляется в багажник.
В машине Андре благодарно сжал ладонь жены, а она успокаивающе тихо проговорила:
- Дорогой, будем считать это вынужденное общение – дополнительным условием благополучного излечения. Урок доверия и отсутствия ревности мы проходили в прошлых жизнях. А сейчас, - она лукаво улыбнулась, - твой урок: научиться с толикой гордости принимать факт общественного признания, что ТВОЯ – ЖЕНА – ЛУЧШАЯ! В прошлом воплощении ты нёс это тяжкое бремя, сейчас – моя очередь.
Оказавшись в ресторане, где столики зарезервированы только для членов клуба, врач причислил и себя к данному сообществу. Стараясь не упустить столь редкий шанс, он принялся флиртовать, не понимая, что Элизабет откровенно потешается над его навязчивым заигрыванием.
Через час она отмечает, что муж утомлён: плечи опущены, спина расслаблена. Он недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы поддерживать весь этот раздражающий фарс – мнимую зависимость от врача и пошлое ухаживание за женой. Улучив момент, Элизабет шепнула так, чтобы слышал только муж:
-Твоя жена абсолютно предана и влюблена только в тебя! Поэтому ты снисходительно наблюдаешь заигрывание и почитание дурно воспитанных посторонних.
Контрастом звучит следующая её фраза, обращённая к обоим мужчинам, занятым своей едой, и произносится капризно скучающим тоном:
- Любопытствующая публика не отводит глаз от нашего столика. Вопиющее неуважение к искусству шеф-повара. Нужно позаботиться об остывшей еде в их тарелках.
Стрельнув глазами в сторону врача и, убедившись, что тот ловит каждое её слово, Элизабет с теплой улыбкой, обращённой к мужу, предупреждает:
- Я намерена слегка эпатировать общество.
- Слишком не шали, - мягко произносит Андре, а его глаза осветились нежным обожанием и негласным одобрением, что бы ни задумала совершить жена. Он твёрдо знает, что его Элизабет бережёт и защищает его сердце.
Врач, предвкушая представление, самодовольно смотрит на женщину, полагая себя тем, ради кого затевается нечто. В принципе, он прав в своих ожиданиях.
Элизабет неслышно отдаёт распоряжения склонившемуся официанту:
- Пожалуйста, вызовите машину и убедитесь, что водитель припарковался точно у входа. Ровно через 8 минут пусть принесут мою и мужа одежду. Сейчас я поднимусь, а Вы, пожалуйста, передвиньте мой стул вплотную к стулу сэра Андре.
Элизабет пересаживается, притягивает мужа, помогая опереться и укладывает его голову себе на плечо.
- Расслабься, дорогой, и отдохни. Хочешь что-нибудь съесть? Я покормлю тебя.
Она накалывает вилкой кусочек ананаса, следит, как муж губами снимает фрукт и бережно промокает салфеткой уголок его рта.
По залу проносится ропот: высшее общество не демонстрирует за едой откровенные прикосновения. Следует быть сдержаннее. Потому что индивидуальные чувства начинают ярко фонить в общем пространстве. Для этого есть отдельные кабинеты в других заведениях. А тут мужа ласкают публично на глазах у любовника. Конечно, врачу почти приписан «статус». Скандал!
Врач в нетерпеливом ожидании: раз Элизабет сделала заказ, значит, это только начало веселья.
Когда же через несколько минут появляется метрдотель с гардеробщиком, несущим пальто супругов, врач не успевает своевременно сменить маску нагловатой фривольности на вежливую учтивость. Он откровенно растерян.
Метрдотель помогает одеться Элизабет, гардеробщик – супругу. Официант, вынув из вазы злополучный букет, сушит салфеткой мокрые стебли.
- Дорогой «друг», нам пора. Вам ли не знать, что сэр Андре ещё не вполне здоров. Пожалуйста, оставайтесь и продолжите Вашу трапезу. Обед оплачен. Рассчитываем на ваш профессионализм и неукоснительный долг врача.
В последней фразе прозвучал звук льда, бьющегося о стенки бокала. Элизабет при необходимости умела изобразить пренебрежение к снобам, и указать подобающее место, пытающимся на брюхе вползти в круг людей, далёких от их вульгарного поведения.
Обратившись к официанту, Андре сдержано произнёс:
-Всё, что дополнительно пожелает заказать наш гость, запишите на мой счёт. И позаботьтесь о такси для него. Цветы передайте водителю, пожалуйста.
Элизабет взяла мужа под руку, и они пошли к выходу в сопровождении гордо шествующего распорядителя и плетущегося побитой собакой врача, получившего серьёзный урон репутации на виду потенциальных клиентов. Ослеплённый своей властью перед зависимостью пациента, не сообразил сразу же покинуть ресторан. Только вернувшись к столу, понял, что члены клуба, не тая пренебрежительных взглядов, открыто рассматривают его, как диковинку. Поёрзав, спрятав неловкость за глотком вина, он всё-таки оставил заведение.
***
- Поставьте пожалуйста букет на стол в фойе, - попросила Элизабет, зайдя в дом.
Андре едва заметно недовольно шевельнул бровями и поджал губы. Элизабет видела эту реакцию. Подошла, приобняла, помогая высвободиться из пальто.
- Дорогой, эти прекрасные цветы не виновны, что за них заплатил пошляк. Завтра, когда он навестит тебя для осмотра, отметит украшение прихожей.
- Ты права, милая. Это такие приёмчики в прежние времена назывались женским коварством? – мягко улыбнулся Андре.
- Не коварством, а интуитивно принятым единственно верным решением!
- Согласен. Врач не дурак, пусть порадуется, что его вниманием не пренебрегли. Но место подарка у порога, надеюсь, даст ему повод поразмыслить о глобальных категориях: почему в пространстве 4Д всё ещё существуют дистанции и, что их преодолевают методами открытости и чистосердечия.
- Он прекрасный специалист из технарей-ремесленников. А вот этическое взаимодействие у него явно хромает. Какая ирония – у костоправа проблемы с основами движения человеческих трансформаций на пути созидания Эфирного слоя Любви! – улыбнулась Элизабет.
- Поэтому-то ныне столь популярны школы развития чувственных полей для взрослых, ведь все дети уже рождаются одарёнными эмпатами. Дорогая, будь завтра более милосердной к врачу.
- Хорошо. Пожалуй, порекомендую ему курс сверхчувственного восприятия в рамках повышения квалификации медработников, а там он и сам поймёт необходимость дальнейшего развития.
- Отличное решение! У кого-то торжество? - сменил тему Андре, обратив внимание на коробочку в красивой упаковке в руках жены. - Для кого подарок?
- Для тебя, родной. И без торжества, а просто, как знак моего восхищения и любви.
********************
Шёлк простыни соскользнул, и яркое утро ласкало солнечными лучами спящую Элизабет, укутанную лишь в лёгкий аромат духов. Она забросила одну руку за голову, и Андре залюбовался грациозной непринуждённостью расслабленного тела любимой. Чем не ожившая скульптура ваятелей античности? Их искусство воспело великое божественное творение – женщину.
Пластика округлостей форм Элизабет, словно спокойно струящаяся вода, гармонично сливается с добрым нравом и покладистостью характера. Но Андре знает, что ласковое течение может внезапно превратиться в беспощадный шторм, если чья-то глупость осмелится бросить тень собственного невежества на их отношения.
Веки женщины дрогнули в благости тёплого дня. Всё ещё сонный её взгляд выхватил из пространства фигуру мужа. Лучи солнца, рассеянные ресницами едва приоткрытых глаз, окружили Андре радужным ореолом.
- Как ты восхитительно красив! - Элизабет ласково улыбнулась главному человеку своей жизни.
- С добрым утром, богиня Аврора, - прошептал Андре, склонившись в поцелуе над губами любимой. И доверительно сообщил:
- У нас на завтрак сегодня абрикосы.
Он слегка раздвинул подушки, освобождая немного пространства для вазы, в которой горка свежевымытых фруктов отсвечивала влагой на бархатистой кожице. Едва прикасаясь, Андре обвёл ароматным плодом контур губ жены. А затем, легонько потыкав, приговаривая: «Поцелуйчик, поцелуйчик», - стал протискиваться им сквозь сомкнутые улыбающиеся губы Элизабет. Включившись в игру, она округлила рот, обхватывая губами кончик абрикоса в ответном поцелуе, и откусила кусочек. Фрукт протёк, и Элизабет быстрым движением язычка мазнула по губам, слизывая сладкий сок.
- Ты так рано успел заказать доставку еды? – рот заполнил чудесный вкус.
- Я давно проснулся и был очень занят.
- Чем это, интересно? – удивилась Элизабет.
- Любовался твоим совершенством. А потом, начал страшно скучать по тебе от того, что не могу прикоснуться, боясь нарушить твой сон. Поэтому решил, как следует заняться подготовкой и отправился на рынок.
- Разве у нас на сегодня что-то намечено? Подготовкой к чему, дорогой?
- К любви, конечно, милая…
Элизабет нравится видеть его таким: открытым, игривым, задорно самоуверенным и чуть-чуть дерзким. В свою очередь, женщина поднесла к губам мужа мягкий абрикос, и когда он готов был укусить плод, она, дразнясь, чуть отодвинула руку. Взгляд Андре, неотрывно следившим за выражением лица жены, потемнел. От этих завораживающих глаз в груди вспыхнуло жаром, а в животе затрепетала крыльями стая бабочек. Андре перехватил запястье жены и откусил предложенное угощение так, что его губы захватили пальцы жены, державшие плод.
- Проказник! Ты с утра нагулял такой аппетит, что готов съесть мою руку? – посмеиваясь, проворчала Элизабет.
- Да, я ужасно голоден. И намерен основательно насытить нас обоих абрикосами* в память о своём прошлом воплощении китайцем.
Андре- Хао Ши наклонился, прижался к губам Элизабет- Анны, деля сладость фруктов со сладостью их любви в непрерывности жизни.
Свои повадки в воплощениях изучив,
припоминая прежние привычки,
В душе завет Основы сохранив,
листаем Жизней новые странички
Колышут перемены дерева,
звезда с цветком в саду флиртует
Нашёптывает Осень нежности слова
Самозабвенно Возраст томный вальс танцует
Рождения. Уход. И снова воплощения -
всевидящей судьбы круговорот,
и личность новая. И снова изменения,
Но Память Сердца
безусловным узнаванием придёт
* Хотеть абрикосов, образно в значении: сексуальное желание, влечение, из-за созвучия иероглифов секс и абрикос.
* Стихотворение «Перемены» http://proza.ru/2022/07/14/74 опубликовано в сборнике «Волшебные стихи»
Фото из интернета.