Эта неприглядная история случилась в 1973 году. Нас студентов третьего курса физфака продержали почти все лето на военных сборах в Обуслесновском учебном центре, находящемся в лесу. Мы молодые перцы два месяца не видели женщин и озверели окончательно. Если нас везли на машине и на дороге попадалась особа женского рода, то из машины раздавалось крики и улюлюканье. Что сказать – гормон играет. По этой причине я категорически запретил навещать меня моей жене.
Наконец военные сборы закончились и нас вернули в город, но через неделю мне предстояла поездка в ГДР по обмену студентов. Нас к ней готовили заранее. Проводили беседы и в университете, и в райкоме комсомола на предмет того, как себя вести за границей.
Практически из леса я и мои товарищи попали в Европу в город Галле. Лето в разгаре, оголенные женщины – у нас голова пошла кругом. Но мы помним, что мы советские студенты и знаем как себя вести в чужих странах.
Нашу группу возглавлял молодой преподаватель, пишущий диссертацию. Хороший мужик в последствии стал и кандидатом, и доктором физико-математических наук. По поводу своей защиты он говорил, что у него был выбор, ехать с нашей группой или готовиться к защите.
- Я выбрал поездку. Ну пройдет защита позже – какая разница!
Мне понравилось его рассуждение об Октябрьской революции:
— Вот смотрите – русский мужик пьяница, дома тиран – жену бьет! А совершил революцию и время работы уменьшил до 8 часов, и грамоте всех стал обучать.
В Галле нас поселили в студенческом общежитии. Я сам в общагах не жил, но в гости к сокурсникам ходил, так что был знаком с бытом наших студентов. Здесь же комната была на троих с деревянной мебелью – двухярусной кроватью и одной отдельной. У каждого студента свой рабочий стол! Это сразу бросилось в глаза.
Нас возили на экскурсии по историческим местам, а также по физическим лабораториям. Дома на занятиях мы сами проделывали какие-то физические эксперименты, курсовые и привыкли из дома приносить инструменты в университет – пассатижи, отвёртки и многое другое. Здесь же мы заходим в кабинет – куча приборов, а на стене стенд с инструментами и проводами, проходим в следующее помещение – еще стенд с инструментом! В каждой комнате стенд! Фантастика!
Во многих городах страны находились советские гарнизоны. Был такой и в Галле. Я сам вырос в авиационных гарнизонах и знаю об армии не мало. Остановка трамвая, на которой мы часто бывали находилась напротив плаца советского гарнизона. Хоть забор был бетонным, но плац был как на ладони, и мы не раз наблюдали тренировки наших солдат под барабанный бой! Где в Союзе строевую проходят под барабан? Ну, может где-то в очень строгой учебке.
Но, самое удивительное для меня оказалось то, что немцы пожилого возраста, которые застали в войну и Гитлера с благоговением смотрели на солдат оккупационной армии. У них это в крови почитание солдата – человека с оружием.
Я обратил внимание, что наш солдат на проходной стоит с одним штык ножом без оружия, а немецкий в полной боевой форме в каске с автоматом и подсумком. Он готов сразу принять бой в случае нападения. Нет, немцы знают, как правильно служить.
Мы с товарищами решили посмотреть какой-избудь фильм для взрослых до 16 или 18, но беда в том, что не знали немецкого совсем. Но что-то нашли. Взяли билеты. В зале оказалось много зрителей в основном немецких военнослужащих. Просто так получилось. У немцев в то время перед художественным фильмом показывали два документальных. Первый я не запомнил, а второй стоит перед глазами. Нам показали рады человека – во весь экран. Как появляется головка ребенка, какая толстая пуповина на фоне младенца. У меня год назад супруга родила сына, и я по ее рассказам знал, как рожают у нас и что перед родами их бреют. Поэтому я удивился тому, что тут мать не побрили. Фильм оказался очень познавательным.
Наконец начался художественный фильм. Им оказался советский военный фильм «Горячий снег» на немецком языке! Мы смотрели на экран и могли только догадываться о том, что там говорят. Когда только смотришь, огрехи игры актеров видны сильнее. А там одна пушечка сорок пятого калибра гасила немецкие танки. По ней стреляли, артиллерийский расчет редел, их засыпало землей, но они откапывались и опять стреляли. И немецкие солдаты это спокойно смотрели и только однажды по залу прокатился стон сожаления, когда в землянки старший лейтенант зажал санитарку, но продолжение не последовало.
Много позже я посмотрел этот фильм уже на русском языке, и он не показался мне таким ужасным как при первом знакомстве. И я с удовольствием смотрел, как генерал в исполнении великолепного Жженова вручал награды со словами: «Все, что могу…».
У нас были какие-то деньги, и мы ходили по магазинам. Я купил пятилетней (удочерённой) дочери красивую курточку, а себе немецкий нож с наборной рукояткой в кожаных ножнах с компасом. Компас потерялся, а нож еще служит в походах за грибами.
Понравились студенческие пивные, куда нас приглашали, где и посетители и официанты сами студенты. Во время танцев немки вели себя так, как будто они всю жизнь ждали, чтобы ты ее пригласил и танцевали там по два танца. Наши девушки часто ведут себя иначе, показывая, что делают тебе одолжение.
Видел молодые пары с маленькими детьми, где мамы выглядели, как незамужние девочки – стройные, яркие и красивые. У нас же часто молодые мамы сразу теряют привлекательность и выглядят старше.
В общаге, где мы жили находились армянские студенты, которые учились в местном институте. Они очень гордились тем, что были первыми студентами армянами в Галле. Рассказывали, как в первые дни ходили в магазины со словарем.
Была еще группа филологов из Воронежа. Они рассказали, что у них стажировались немецкие студенты. И когда вернулись домой, то очень скучали по Воронежу. В 73 Воронежу было далеко до столицы БССР Минска, а немцы скучали, но, наверное, не по городу, а по друзьям из этого города.
С девушкой из этой группы я и познакомился. Звали ее Наталья. Два или три вечера мы общались, конечно, много целовались, но не более того. Хотели найти место, где можно потанцевать. Но так и не нашли. Где-то я переносил ее через лужу. Я не сказал ей, что женат, что двое детей свой сын и приемная дочь. Зачем легкое знакомство осложнять чем-то. Виделись мы только вечерами. У нашей группы своя программа, у них своя. В последний вечер перед моим отъездом она чего ждала от меня, но что я мог ей предложить?
На следующий день мы уезжали в Берлин, а группа из Воронежа направлялась на экскурсию, и мы случайно встретились в одном трамвае. Наталья выглядела очень подавлено. Я наклонился к ней и сказал, чтобы она написала мне в Минск до востребования в университетский городок.
В Берлине в универмаге на Александерплац мы тратили последние деньги. Все эти дни вокруг как фон звучала немецкая речь, которую я не понимал и, вдруг, разглядывая витрину прилавка я слышу разговор и понимаю, о чем он. Я сразу не понял кто говорит пока не повернул голову. Рядом стояли два американских солдата и обсуждали покупку! В университете мы много читали научную литературу на английском, сдавали так называемые «тысячи» и этого хватило понимать простую речь. У американцев была яркая форма со множеством значков. На воротниках сверкали золотоv буквы USA. Мне хотелось перекинуться парой слов с ними, но я помнил наказ комсомольских вожаков из райкома. Американских и Британских военных пускали в восточный берлин, а наших военных в западный только группами в сопровождении старших офицеров и особистов.
Когда я вышел из универмага меня привлекли трое советских военных. Старший лейтенант стоял с двумя рядовыми. Они были в повседневной форме без излишеств, но все стройные и рослые каждый не меньше метра девяносто! Я ими просто залюбовался. Скорее всего они были из комендантского взвода, куда идет особенный отбор.
Сразу, как только я вернулся домой – пошел в магазины, чего до поездки никогда не делал. Я сравнил товары дома и в Германии. У нас вещи для детей и для взрослых выглядели как бледные и тусклые тряпки, в отличии от ярких и красивых вещей в ГДР.
Началась учеба и я вспомнил о Наталье. Нашел университетскую почту на геофаке, где меня ждало письмо из Воронежа.
Я распечатал его, начал читать и мне стало не по себе. Наталья писала: «…Осенью у меня должна была быт свадьба, но ее не будет, потому что я встретила тебя…»
Я написал Наталье правду, наверное, просил простить меня…
В германии я ничего не обещал Наталье, я просто не все рассказал о себе, но это не оправдывает меня!
Я виноват, что дал надежду этой девушке…