Капелька сорок пятая

А Женева мне тоже в какой-то момент, как говорил кто-то из знакомых, «в зубах завязла», хотя городишко был в 80-е годы прошлого века еще ничего себе, пусть и прилизанный весь и напыщенный, вроде лакея в дорогом отеле. Зато там было озеро и много интересных встреч. Например, мы с другом Ильей и еще одним нашим приятелем и коллегой Лешкой Дмитриевым (он потом поселился в Женеве – небось, и сейчас там) годами снимали квартиры у замечательных потомков старинных русских дворянских родов. В частности, у Юлии Михайловны Мерсье-Рено, урожденной Голицыной - дочери князя Михаила Голицына. Ее, в материальном плане, подвела ее доброта и любовь к России и русским. Еще до начала 80-х годов Юлия Михайловна владела комплексом из четырех отелей средней руки. Она встречала наших командировочных прямо в аэропорту, везла их до города, всегда непременно хотела помочь нашим, как она честно полагала, «бедным» гражданам. Постоянно делала им (ну, и нам, в том числе) скидки на оплату номеров. Ну, и в какой-то момент ее отели скупил за долги ее же управляющий, ушлый алжирец месье Жакир, каналья! Но она не отчаивалась, продолжала жить на сдачу парочки квартир в Ла-Паки, недалеко от Palais des Nations, т.е. старого (первого!) здания ООН, в котором проходили многие мероприятия и после того, как построили этих уродцев у Черепашьего залива, в восточной части Манхэттена между 42-й и 48-й улицами, Первой авеню и проливом Ист-Ривер. Никогда мне не нравился ни поганый монстр Нью-Йорк, ни вообще все эти убогие и гнусные США, а в тех (типа – главных теперь) зданиях ООН чувствовал себя ужасно. То ли дело ООНовские конторы в Женеве, особенно, конечно, старенькие, вроде того же Palais des Nations или здания Красного креста. А новые конторы – они и в Женеве, и в Вене (да и везде!) какие-то безликие и отталкивающие. Ну, да ладно, я сейчас не про это. Про Голицину Юлию Михайловну. Мы с ней тоже очень подружились, и тоже всегда получали скидочку на съем ее шикарной квартиры. Кажется, она располагалась на Rue de Berne, недалеко от вокзала Корнавен в Ле-Паки. Мы оттуда до наших контор обычно пешком шли. Ну, если не опаздывали, конечно. А сама Юлия Михайловна, когда сдавала квартиру, жила со своей подругой Анастасией Трубецкой (а для нас - тетей Асей) на даче в Альпах. Боже мой, думаю я теперь – какие имена были для нас тогда почти что своими! Тетя Ася нас тоже, кстати, по-своему любила и жалела. Мы тогда были ребята молодые (лет по 30-35), но уже семейные и не бездетные, однако ж веселые и более или менее искренние. А еще я там очень подружился с одним интересным эмигрантом (его пацаном дядька вывез в 1919 г.) – Субботником Семеном Михайловичем, гражданином Франции и ООНовским пенсионером, годами снимавшем полдомика в пригороде Женевы Collex-Bossy. Там-то мы с ним пешком во Францию и гуляли, особенно – после обеда, ибо в соседней деревне пиво вкуснее было, и сыр дешевле… Жена была немка, а детей звали Петька и Катька (чтобы на русском, на немецком и на французском их одинаково звали). Жена Семена Михайловича любила меня принимать, потому что ей так хотелось поговорить на родном языке, а мой немецкий тогда был на уровне носителя (даже и получше, ибо я, в отличие от очень многих немцев, никогда не путал Dativ и Akkusativ). Если Семен Михайлович предупреждал супругу о нашем визите заранее, она всегда готовила, специально для меня, обалденную рульку (Eisbein) с красной тушеной капустой. А я ей всегда привозил баночку черной икры в подарок и еще какую-нить приятную мелочь. Хороший был дядька Семен Субботник, старше моего отца лет на 15, тоже воевал против нацизма – сначала во французской армии, потом – в британской до нашей Победы. Потом долго в ООН переводчиком трудился, на пенсию вышел, но иногда калымил в МОТ – мы с ним часто в одной будке сидели…