Есть в людях квази-музыкальность,
И квази-мудрость, квази-такт.
Я видел даже квази-радость,
В гробницах синеглазых шахт.
Сначала мы не представляем,
Конечно, черных дыр, пустот,
От нас пока не ускользают
Самообман, холодный пот.
Но быстро к правде привыкая,
Теряем якорь в глубине
Приятных тем, привычных правил,
Почетных, и не очень, дел.
И, вдруг, проснёмся; льёт сентябрь,
Простудимся, начнём болеть.
И в горле чёрт всё рвёт когтями,
И мы уже не можем петь.
Но чем болезнь не прорицанье?
И если сильно повезёт,
Нам предоставятся ночами
Для дум, три ночи напролёт.
Я б если мог, сложил бы оду
Ночам мучительных тревог,
Но здесь, пожалуй, "слава Богу",
Неплохо тоже входит в слог.
И слава Богу, что простуды,
Он так мне часто посылал,
Как жаль, что я так мало думал,
А больше тихо прозябал.
И наконец, находим в сердце
Печаль, обман и суету.
В болезни мы честны, как в детстве,
Как в детских играх - начеку.
И каемся себе в лукавстве,
В самообмане, в пустоте,
За годы мимо в квази-счастье,
Прошедшие не с те;м в чете.
Мы плачем, наконец-то плачем,
И это значит, человек
Воскрес, тот самый детски-настоящий,
С лицом без шахт под складкой век.
С тех пор одно предназначенье,
Хранить в себе свой образ тот.
Не забывая о леченье, -
Три раза сплюнуть и вперёд.
Не мыслить квази-вдохновенно,
Любить не квази, смелым быть.
И слышать тонкий звон вселенной,
И с нею в унисон звонить.