Ценестезия

   

     В квартире на втором этаже панельной многоэтажки было трое молодых людей, на вид не старше двадцати пяти лет. С вечера пятницы, который начался в клубе, и до этого воскресного вечера они кутили в компании девиц, которых недавно спровадили. Двое из ребят сидели, развалившись на белом кожаном диване, а третий – в таком же кресле, напротив. Между ними пролегал журнальный столик, заваленный пустыми бутылками и грязной посудой. Все трое молчали и глядели в большое окно, за которым быстро темнело. Солнце катилось к закату, судя по золотым стёклам дома напротив. (Собственно, этот дом и составлял собой весь вид из окна). Комната постепенно тонула в полумраке, но никто из молодых людей и не думал вставать, чтобы включить свет.
     Наконец, один из них, тот что сидел слева на диване, поднялся и медленно подошёл к окну… Он раздвинул тюль и упёрся ладонями в подоконник. Его друзья переглянулись. Потом тот, что сидел в кресле,  шутливо низким голосом спросил: «Саня, ты чего?» – А? – Переспросил Саня, не оборачиваясь. «Ты чего?» – Повторил низкий голос. Саня молчал секунд пять, а потом, как бы спохватившись, ответил как-то невпопад бодренько «Да, ничего!». Его товарищи опять переглянулись, но на этот раз Вова (так звали молодого человека в кресле) успел изобразить на лице испуг, а его товарищ Алексей, развалившийся на диване, помотал головой – не знаю, мол, в чём тут дело. Алексей уставился на затылок друга и тоже спросил: «Саня, серьёзно, в чём дело? Ты какой-то странный…» Саня опять долго молчал. В тишине было слышно, как за окном проехала машина и как тикают часы на стене. Саня глубоко вздохнул.
    
     – Просто я, как она…

Его друзья опять переглянулись.
    
     – Кто «она»? – Спросил Вова.
    
     – Да, никто. Просто мысли вслух… – Быстро ответил Саня.
    
     – Сааааня…– Раздалось с дивана. – Рассказывай давай, раз уж заикнулся. Кто это «она»?

     Саня какое-то время молчал, вероятно соображая, не поздно ли ещё свести всё к шутке.
    
     – Да, эта… Вика, конечно же. – Наконец, ответил он. – Мы с ней понимали друг друга с полуслова, потому что она такая же, как я… И вот, сейчас, когда я всё это говорю, мне кажется, что она сказала бы точно так же. Будто бы это всё сейчас даже и не я говорю… Чёрт, как же я от неё устал за эти двое суток…
    
     Саня смолк и в комнате повисло долгое молчание. Вова улёгся поперёк кресла, закинув ноги на правый подлокотник, а голову на левый, лицом к потолку.
    
     – Погодите… – сказал он, как только устроился поудобнее, – что значит «я как она»? Лёха, ты понял? – Обратился он к молодому человеку на диване.
    
     – Кажется, да… – Ответил Алексей. – Саня, ты имеешь ввиду что… вы с ней как бы идентичны внутри?
    
     – Наверное, –  ответил Саня, подумав. – Идентичны… Хм… Просто, я до недавних пор жил себе и думал по умолчанию, что я это я… И что других таких нет. Но вот появляется эта Вика… Которая искренне смеётся над пошлыми шуточками. И сама умеет так шутить. Она как я произносит Лёвенброй вместо Лёвенбрау. Ей нравится та же музыка, те же фильмы, те же писатели… Она так же смотрит на жизнь. Короче, мы с ней мыслим и д е н т и ч н о. Поэтому непонятно, где её мысль, а где моя. И главное... Что вообще делало меня мной?
    
     Саня смолк и в гостиной опять воцарилась полная тишина, которую только подчёркивало мерное тиканье часов на стене. За окном тем временем уже достаточно стемнело, чтобы зажглись уличные фонари, от жёлтого света которых на душе становилось только тоскливее.

     – Так, всё, – заметил Вова, – душно у вас. Я пошёл. Лёш, ты идёшь? – Вова встал, по боксёрской привычке разминая кости, и уставился на Алексея, который лежал на диване, спустив ноги на пол и прикрыв глаза запястьем. «Иду…» – Ответил он не сразу глухим голосом, но продолжал лежать, не двигаясь ещё секунд десять. Потом он наконец поднялся и молча побрёл в коридор за своим другом. В дверях он вдруг остановился, будто желая что-то сказать, помассировал лоб, но передумав, махнул рукой и скрылся в коридоре. Чуть позже из прихожей послышался Вовин возглас: «Нихрена я не понял!». Вскоре они кое как оделись и вышли, захлопнув за собой дверь.
     Хозяин квартиры остался один во мраке гостиной. Он глядел на своё прозрачное отражение в окне, а ночной дождь монотонно стучал по карнизу.