Эпилог.
Несмотря на солидный возраст, Митя не мог сидеть дома без дела. По предложению директора западно- сибирского научно - проектного института, Дмитрий Степанович, почти пять лет вкладывал в научную часть развития отрасли свои знания и огромный багаж опыта в должности старшего научного сотрудника.
То что, покинул высокий пост начальника республиканского объединения «Сибрыбпром» Митя не жалел. Наоборот, считал, что сделал это с некоторым опозданием. Теперь у него появилось достаточно времени, чтобы уделять внимания жене, детям и внукам.
А на этом фронте у него был полный порядок. Дети разъехались по всей стране, но часто приезжали в гости. Акулина жила в Калининграде, Иван в Севастополе, Полина в Омске и только младший сын Степан, которому в момент выхода отца на пенсию было уже двадцать девять лет, жил с родителями. Он окончил Тюменский индустриальный институт, женился на однокурснице и работал главным инженером в экспериментальном цехе моторного завода. А ещё в просторной квартире подрастала его звонкоголосая дочь Настя, которую дед просто обожал. В целом к этому времени клан Буровых увеличился на четыре внука и три внучки . Особенно преуспел Иван, у которого росли четверо детей. Успешно складывалась у Ивана и военная карьера. В 1980 году он стал контр – адмиралом и был назначен на должность заместителя командующего Черноморским флотом СССР. Не отставала от него и Полина, защитив в 36 лет докторскую диссертацию. Акулина из-за частых переездов вынуждена была отказаться от карьеры актрисы и в последние годы занимала руководящую должность в Управлении Культуры Калининградской области. Её муж Алексей в звании капитана первого ранга служил в Штабе Военно - Морского флота Западного военного округа.
После смерти мужа, Наталья через некоторое время вышла замуж повторно. Но избранник оказался пьющим человеком, а в пьяном состоянии ещё и агрессивным. Промучившись с ним три года, она указала ему на дверь. Оставшись, в шестьдесят пять лет одна, Наталья больше не искала личного счастья. Жизнь с алкоголиком не прошла бесследно. Наталья стала вновь часто прикладываться к рюмке. Полина не один раз предупреждала мать о пагубности этой привычки, но Наталья криво улыбалась и отвечала:
- не беспокойся, я сильная. Во мне гены отца, а он был человеком стальной воли.
- алкоголь любую волю растворит своим ядом. Особенно у женщины. А ты мне и моим детям очень нужна.
- я всегда с вами, если даже меня не станет
- ты живая нам нужна. Не торопись покидать этот мир. Дождись правнуков, а тогда уж и решение принимай. Ты же ещё не старая и вполне привлекательная женщина.
- всё. Уговорила. Больше к алкоголю не притронусь,- пообещала Наталья. Но проходило две-три недели, она забывала обещание и напивалась. Узнав об этом от дочери, Митя специально ездил в Омск, чтобы поговорить с Натальей. Но как только завёл тему о злоупотреблении алкоголем, она его оборвала и заявила:
- я не нуждаюсь в твоих нравоучениях . Нашёлся мне защитник нравственности. В том, что я стала пить, доля твоей вины огромная. Это ты разрушил всю мою жизнь и теперь прикидываешься белым и пушистым. Поезжай к своей Гале и учи её. А ко мне в душу не лезь.
Митя впервые за много лет услышал в свой адрес из уст Натальи слова ненависти и призрения. Видно алкоголь уже сделал своё чёрное дело и подавил в ней волю и желание продолжать нормальную жизнь.
После этой поездки прошло три года и Натальи не стало. Цирроз печени оборвал её век в возрасте семидесяти двух лет.
Ещё во время работы начальником объединения «Сибрыбпром» Митя особое внимание уделял родному селу и всему тому, что с ним было связано. После ухода в 1981 году Николая на пенсию, директором опытно-показательного хозяйства Митя назначил его сорокадвухлетнего сына Петра. Толковый, грамотный и работящий, тот без раскачки с тройной энергией включился в работу. Новое развитие получило не только рыбное производство, но и социальная сфера. В центре Заболотного были построены три двухэтажных кирпичных дома для специалистов и рыбацких семей, медицинский центр, дом культуры, библиотека, столовая, средняя школа и детский сад. Строилось всё за счёт прибыли предприятия, а также бюджетных денег, выделяемых объединением «Сибрыбпром».
Не зарастала тропа и к могиле Акулины. На островке была построена часовенка, установлен гранитный памятник и сварена невысокая металлическая оградка. До ухода на пенсию, Мите не удавалось бывать в Заболотном чаще двух -трёх раз в год. Зато внуки и внучки любили приезжать на малую родину их предков и неделями жить там. Николай всё делал для того, чтобы чувствовали они себя в безопасности и комфортно. В их распоряжении были две лодки, одна вёсельная, другая со стационарным мотором, рыболовные снасти и даже охотничьи ружья. Ответственным за порядок на островке был его сын Пётр
Впервые услышав о памятнике Буровой Акулине – злейшему врагу советской власти, начальник межрайонного отдела КГБ Черкашин Андрей Захарович лично сам решил удостовериться в этом. В сопровождении двух сотрудников он приехал в Заболотное, и, прихватив с собой председателя сельского совета, направился на катере на островок. Благоустроенный небольшой клочок земли посреди озера произвёл на чекиста хорошее впечатление. Он даже сдержать эмоции не смог и воскликнул:
- какая вокруг земная благодать! Вот бы пожить здесь хоть с недельку! Вся усталость, накопленная годами, улетучилась бы сразу!
Стоящий рядом Николай улыбнулся и ответил:
- милости просим в любое время. Спальное место выделим, в баньке попарим и лодку с рыболовными снастями выдадим.
Осмотрев часовенку и могилу, Черкашин обратился к Николаю:
- почему Дмитрий Степанович считает, что его мать похоронена именно здесь?
- не знаю. Он сказал, что сам её на островке захоронил,- уклончиво ответил Николай
-придётся сообщать в областной КГБ. Пусть там решают, что с памятником делать. Она же до сих пор в розыске числится, как главарь банды,- решил Черкашин.
- неужели мать Дмитрия Степановича всё ещё представляет угрозу советской власти? Да и тех, кто с ней рядом был, уже давно в живых нет, - грустно улыбнулся Николай, который всё ещё скрывал своё близкое родство с Митей
- это не мне решать, какую угрозу представляет её могила советской власти. Но напоминание о событиях начала двадцатых годов в Сибири наносит моральный и политический ущерб нашей коммунистической идеологии.
В этот же день Николай позвонил Мите и сообщил о пребывании на островке начальника межрайонного КГБ и его реакции на памятник матери.
- пусть сообщает в областной комитет. Думаю, я найду возможность погасить эту проблему без ущерба и окончательно.
Митя знал, о чём говорил. С начальником областного КГБ он был в хороших отношениях. Оба члены Бюро обкома КПСС, оба депутаты областного Совета трудящихся и оба трудоголики. Поэтому, как только Иван Загваздин при встрече завёл разговор на эту тему, Митя подробно рассказал ему о той жуткой ночи, когда на его глазах погибла мать, которую он вынужден был схоронить на островке, опасаясь глумления над её мёртвым телом. Полковник подумал несколько минут, потом спросил:
- на памятнике есть надпись, что она боролась с советской властью?
- нет. Там выбиты её фамилия, год рождения и дата смерти.
- это хорошо. Пусть так всё и остаётся. Бороться с мёртвыми врагами у советской власти нет причин. Она сейчас крепко стоит на своих ногах.
Но прошло после этого разговора несколько лет и оказалось, что советская власть стояла не на таких уж и крепких ногах.
За чередой смертей больных и престарелых Генсеков Коммунистической партии СССР, к власти пришёл популист, говорун и слабохарактерный человек, которого за большое родимое пятно на голове в народе стали называть Мишка- Меченый. Подающий на первых порах лучик надежды на улучшение экономической и политической ситуации в стране, вскоре превратился в обыкновенного болтуна, наделённого огромными властными полномочиями. Наблюдая за относительно молодым Генсеком и его свитой борзых политиканов, Митя всё чаще и чаще стал ловить себя на мысли, что наступает закат эры коммунистической утопии. Однажды он позвонил своему другу и бывшему Министру в Москву и напрямую спросил:
- как думаешь, Алексей Николаевич, устоит власть перед угрозой развала социалистической системы и прекращения гегемонии коммунистической партии?
- хотелось бы верить, что устоит. Но кризис такой глубокий, что если сейчас не будут приняты экстренные жёсткие меры, может уже в ближайшее время полететь всё в тартарары.
- а кому в Кремле принимать экстренные меры? Ты же видишь, кто там сейчас у руля? Одни предатели партии и враги нашей с тобой Страны. Чует моё сердце, что быть беде. Опять простой народ пострадает. Для чего только революцию в семнадцатом году совершали
- что мы с тобой, Дмитрий Степанович можем сделать? Ушло наше время, а на смену пришли близорукие и алчные люди. Они не о стране и народе думают, а о своём имидже перед западными странами и кошельке, который собираются набивать долларами. Так что сильно не нервничай и береги здоровье для внуков и правнуков. Поживи ещё, сколько тебе судьбой отведено
- мне не за себя обидно. За весь русский народ душа болит. Если изначально было понятно, что на штыках и репрессиях власть долго не удержать, так зачем же было на всех этапах строительства коммунистического общества столько людей губить. На протяжении всего двадцатого века наша страна кровоточила от экспериментов над ней, а люди, словно дикие звери за кусок мяса, уничтожали друг друга.
- Дмитрий Степанович, не жди от меня правильных ответов. Я сам не могу понять, что творится в стране, за которую проливал кровь на войне и потом умывался во время строительства развитого социалистического общества.
Прошло ещё несколько лет, и страна советов канула в лету. После разговора с бывшим Министром, Митя немного успокоился, но политикой продолжал увлекаться. Следил за изменениями в Верховной власти, за лидерами демократической швали, и за тем, как на события, происходящие в СССР реагируют зарубежные ястребы. Здоровья это не прибавляло, но и без этого жить он уже не мог.
Единственно, что Митю радовало, это состояние покоя в семьях детей и внуков. К 1990 году у него прибавилось ещё два внука и три правнучки. Прадедом его сделала дочь Полины и сын Ивана. В общем, родовое древо всё заметнее расширялось.
В 1991 году произошло то, чего больше всего опасался Митя. СССР прекратил своё существование, и бывшие республики в одночасье стали самостоятельными государствами. Начался капиталистический бум, похожий как две капли воды на всеобщий базар в самом худшем его виде.
А потом, наступил 1993 год. Наблюдая по телевизору за событиями, происходящими в Москве, Митя не выдержал и заплакал. Боль за людей, за страну и за будущее её спазмом перехватило горло. «Что же мы делаем с собой!? Какая чёрная сила довлеет над нашим народом? Неужели все одновременно выжили из ума? Разве разрухой добивается счастливая и процветающая жизнь? Только созидательный труд может поднять человека над мраком и безысходностью. За что погибли мама и отец? Ради того, чтобы через несколько десятков лет, пришедшая на штыках и популистских лозунгах советская власть рухнула и открыла дорогу к ней самой ничтожной и развращённой части населения страны? Какие мы ещё глупые и несовершенные. Строим, ломаем, созидаем, уничтожаем. Кто нас может наставить на путь истины? От нас даже Всевышний отказался. Как всё это переживут наши дети и внуки? Или им придётся начинать всё сначала, как это в нашей истории происходило уже не раз. Обидно. Очень обидно, что страна бездарно прожила ещё один кровавый и потерянный век,- с обжигающей болью в сердце подумал Митя.
Чтобы как-то успокоиться, он выключил телевизор, взял на книжной полке томик Сергея Есенина и вернулся в кресло. Но прочитав несколько задиристых стихотворений, Митя почувствовал необъяснимую тяжесть в груди и лёгкое подташнивание. Он положил книжку на колени, опустил голову и затих.
Неожиданно в ушах прозвучал материнский голос: «Митька, позови с улицы братьев. Поди, проголодались уже. Я Вербу подоила, сейчас парным молочком вас напою». Митя в ответ что-то тихо прошептал и закрыл глаза.
Обычно Галя не участвовала в политических дебатах с мужем. Вот и этот раз она сидела в спальной комнате и вязала внукам шерстяные носки. Это было её любимое занятие, которое приносило успокоение и удовлетворение собой.
Довязав резинку и посмотрев на часы, она поднялась с мягкого стула и пошла на кухню.
Накрыв стол, Галя громко выкрикнула:
- Дмитрий, иди обедать, а то твой любимый борщ остынет
Не дождавшись ответа, она позвала ещё раз. Но и на этот раз голоса Мити из зала не услышала.
- наверное, уснул,- подумала Галя и направилась в кабинет мужа.
Митя сидел в глубоком кресле с опущенной на грудь головой. Галя легонько толкнула его в плечо, и голова безжизненно отвалилась в правую сторону.
Страшная догадка молнией пронзила её мозг.
-Дима, проснись! - выкрикнула Галя, но поняв, что её «красавчика» в этой жизни уже нет, громко зарыдала. Она машинально сняла с аппарата телефонную трубку, набрала номер скорой медицинской помощи и, заикаясь, выкрикнула:
- девушка, срочно приезжайте! Муж умирает!
«Скорая» приехала минут через двадцать, но помочь Мите врачи уже ничем не могли. Уставшее сердце замечательного человека прекратило стучать, а тело начало стремительно остывать.
Известие о смерти Дмитрия Степановича мгновенно разлетелось по всем уголком большого Сибирского края. Уже на следующий день в Тюмень стали прилетать и приезжать люди, считающие своим долгом проститься с выдающимся человеком, который долгие годы был для многих «крёстным» отцом, учителем и кумиром.
Кавалера двух орденов Ленина, ордена Октябрьской революции, двух орденов Трудового Красного Знамени, ордена Дружбы народов, Ордена Знак почёта и множества медалей похоронили на городском кладбище. От областного Дворца культуры, где было организовано прощание с Дмитрием Степановичем, до вырытой могилы люди несли гроб на руках. Сотни человек провожали в последний путь замечательного человека, достойно прошедшего весь земной путь, начертанный судьбой.
Осиротевшая Галина Петровна прожила без мужа два года. В 1995 году не стало и её. Ей тоже было восемьдесят лет. Похоронили их рядом, как того они хотели.
К этому времени Акулина стала бабушкой, Иван вышел в отставку и открыл в Севастополе свой бизнес, Полина продолжала работать в больнице и заниматься наукой, Степан был избран депутатом Государственной Думы и временно проживал в Москве. Многочисленные внуки и правнуки росли, учились и строили планы на предстоящую взрослую жизнь. Они были достойными наследниками своих, уже далёких предков.
Николай пережил брата на десять лет. Несмотря на преклонный возраст, он часто навещал Акулинин островок и часами рассказывал матери о том, что творилось на белом свете. Приехав к ней после похорон брата, он сказал:
«Вот и не стало твоего старшего сына. Для меня он был больше чем брат. Если бы не Димка, моя жизнь давно бы прекратила своё существование. Он очень любил тебя, мама и постоянно помнил о тебе, делая всё, чтобы ты гордилось им. Умный и добрый был наш Димка. Яркий след оставил он после себя на земле. Сотни людей провожали его в последний земной путь. Теперь из трёх сыновей один я буду тебя навещать. Но без присмотра и внимания ты никогда не останешься. Нам, с Митей, на смену пришли благодарные потомки, которые свято будут хранить о тебе память».