сказка о невеликой десятке
(продолжение сказки Глупый автобус - отрывки из неё взяты мной в скобки - а так же это всё
ещё и третья часть романа Место Силы)
Русские непроизвольно связывают политические проблемы и задачи с последними вопросами человеческого бытия.
Вальтер Шубарт
Место и время, где и когда происходит (происходило, будет происходить) данное происшествие: проезд некоего глупого автобуса мимо Медного Всадника и моё наблюдение за этим сказочным мифотворением (и особливо - выводы, которые может сделать придирчивый читатель данной сказки), - всё это расположено не слишком далеко друг от друга в пространстве и временах.
А вот новодел Грибоедова, выходя из которого я и встретил барона Жиля де Рэ, легендарную Синюю Бороду, а помимо этого ещё и пэра, и даже маршала Франции, и сподвижника святой Жанны Девы, и где мы с ним (повешенным и сожжённым профаном чёрной магии) стали исподволь обсуждать окружившую нас преисподнюю Мира Искусств - «так это же совсем рядом». (Тот самый Мюнхаузен. Речь Герцога о войне с Англией)
Мы определили место сказочного действа: преисподняя Мира Искусств!
А потом - даже смогли помочь ей осуществиться: опустились в рукотворный подземный ад метрополитена с его вагонами поездов прижизненных реинкарнаций, причём - на такой вот художественно-монетизированный манер:
«В одной провинциальной церкви нашли счёт художника за живописные или, как бы мы сказали сейчас, реставрационные работы в церкви. Этот счёт помечен 1867 годом. Приводим его полностью:
Счёт художника Богоявленского пресвятой церкви Михаила Архангела.
Следует с вас за следующую работу:
1. Исправил 10 заповедей и скрижали покрыл - 2р. 40к.
2. Позолотил рога Моисею - 3р. 60к.
3. Сделал новый нос разбойнику, пальцы ему растопырил - 1р. 30к.
4. Приделал крылья Михаилу Архангелу, остальное обновил - 3р. 40к.
5. Обновил мантию Пилата, овил новым мехом и снова покрыл спереди и с зади - 1р. 30к.
6. Первосвященника и служанку покрасил 3 раза - 2р. 15к.
7. Поставил новый зуб апостолу Петру и приделал перья петуху - 1р. 10к.
8. Небеса увеличил и прибавил несколько звёзд - 2р.15к.
9. Исправил очки и дьявола сделал злее - 1р.10к.
10. Посеребрил 10 серебренников - 1р. 40к.
11. Исправил Марию Магдалину, которая была испорчена - 5р.
12. Пересмотрел мудрых дев и исправил их там и сям - 1р.
13. Сделал Моисею выразительное лицо и его брату поднял руку - 1р. 10к.
14. Красное море очистил от мух - 3р. 40к.
15. Починил прободенное ребро Спасителю - 5р.
16. Вставил Святому Духу перо в хвост - 3р.75к."
На данном документе, была следующая резолюция настоятеля: Оплатить этому дураку, что просит, иначе всех святых перепортит!» (Из сети.)
Итак - повторю: мы определили место сказочного действия: преисподнюю Мира Искусств. А потом - сочтя себя малодушными для таких мудрствований, нашли себе «козла отпущения» (пригодного на роль Вергилия для Алигьери или даже тени Господа в три дня Его крестной смерти.
А что имя его оказалось Иосиф, тезка нашего Верховного времён Победы, а так же прекрасного персонажа из Ветхого Завета или даже любимца Анны Андреевны Ахматовой - вовсе не случайность.
Ведь речь о надежде выйти из дантовых кругов.
Ведь речь идёт о нашем Месте Силы, где всё это происходит.
И что же такое моё Место Силы?
Казалось бы, десять лет назад его совсем не было; оказалось, что оно было на своём месте и десять лет назад, и всю Вселенную наперёд; а всего-то (как и тогда) - повторилось пройденное: этого года и сего дня я оказался у Медного Всадника, и мимо меня проехал всё тот же школьный сельский автобус.
Как и тогда (поначалу) - внешне пустой.
Оставивший в себе место для большой души.
И что же такое моё Место Силы? Оказавшееся там же и тогда же (когда и необходимо, и не объезжаемо), где было и будет всегда.
Место, где мы и хотим быть собой - наивозможными; и где мы почти что можем этого достичь - и нет оправданий недостижению: «Никто не может оправдываться тем, что он будто бы хотел, но не мог, ибо бесспорно не мог потому, что не хотел.» (Святитель Иоанн Златоуст)
Не как будто, а действительно: от нынешнего понимания себя зависит грядущее Мироздания.
Потому-то и вспомнилось: мне ещё и тогда «не хотелось начинать сказку «сразу» с p. s.; мне не хотелось сказку вообще НАЧИНАТЬ, ибо - вестимо! - она сделает меня своим сказочником; не хотелось (но если не начнешь с p. s., то сам им же и станешь своим итогом) опять и опять - ХОТЕТЬ, ибо - МОЧЬ никогда не станет тебе равновеликим.»
Вот что от этого осталось - пожелание: «стань волоском бороды старика хоттибыча - когда не твои исполняют желания, но их исполняют ТОБОЙ: тогда ты стал сказочник и стал мне интересен, но - ТОГДА И ТОЛЬКО ТОГДА закончатся для тебя страшные сказки: тогда ты уснешь!
спи, маленький, и я опять так пораню твою душу, что тебе не будет больно.»
Не столь давно начиналась эта санкт-ленинградская сказка(!) - в апреле 2014 года.
Сейчас (через десяток почти лет - в марте 2024 года) ясно как Божий день: эта сказочная история действительно обошлась без постскриптума... Просто данная цифирь навсегда вписана в историю России как Русская весна.
Весна - которой как бы и нет в этом мире, настолько она повсеместна.
Ясней ясного, что и Русская весна - повсеместна, и этот невеликий десяток весенних лет отныне на земле - повсеместен.
Невеликий десяток (сам по себе) - поместил в себя все тектонические пласты нашего маленького глобуса, который слеплен (почти что) - из папье-маше, и именно в нём сквозной осью - всё наше (не тголько «наше всё» А. С.): всё наше - это и от его (глобуса) со-творения, и до его (глобуса) нынешнего неустойчивого состояния; но...
С не бес-корыстной надежды на некую новую прочность миропорядка: nova vita.
Тогда (почти десять лет назад) - я сказал тогдашнему себе: «Апрель жестокий месяц. Когда ты - в городе, кажется, что город - пуст» даже тогда, когда он через край переполнен; очевидно, что в марте, когда зимний снег ещё кое-где виден, мне много наглядней представлять себе свой человеческий век.
Может, поэтому мне и автобус поначалу показался пустым.
И тогда, и сейчас.
Ведь и мой человеческий век (как взгляд из-под век) уже тоже определён (пусть даже кое-как).
Десять лет назад в таком же (разве что сейчас - ещё не наступившем) месяце апреле я вспоминал о том, как мимо меня проехал пустой автобус.
Казалось бы, нельзя войти в одну реку дважды.
Казалось бы, нельзя получить второй шанс произвести первое впечатление. И очень редко (почти никогда не) повторяется по настоящему счастливый случай.
И вот (почти через десять лет и опять на моих глазах) - этот случай повторяется.
И опять (как десять лет назад) словно бы неслышно прозвучали «Слово и Дело Государевы»; и произошли наши нынешние «Слово и Дело» - подле Медного всадника; и даже мне (оттуда, где я стоял) было очевидно, насколько весь этот (на первый взгляд) пустой автобус удивлён гладкости громадного камня под его копытами: его окна казались пустыми и (даже) хлопали ресничками моих воображений.
Было как раз то самое утро, которое тоже кажется гладким: и от Синода к Сенату (как четыре строки), и от Исаакия-собора - к тебе самому (тому самому, что смотрит из десятилетнего будущего).
На самом-то деле тогдашний автобус (как и тогдашний я) был не то чтобы глуп, но - он в то утро был пуст и не понимал, насколько ЭТО прекрасно!
Поэтому - он ни к чему это ПРЕКРАСНО не прикладывал и ехал бы и дальше сам по себе к Неве (причём - вовсе не потому, что именно туда указывал Всадник).
Причём - сам по себе он был автобусом маленьким и внешне даже сельским, а вовсе не городским... Как такой вот простоватый автобус оказался в Петербурге и ехал сейчас к Неве, мне и самому невдомек.
Это хорошо, что к своим истокам мы возвращаемся - в неведении, что нас ожидает нечто многожды большее, чем наши прежние помыслы... Как я из моего месяца марта (через десять лет) буду оценивать тогдашний апрель, мне и самому сейчас невдомёк.
Скорей всего, решу так: эта невеликая десятка лет вместила в себя эпоху (предопределившую нашу грядущую Победу)... А это ведь и есть глупость (кстати - и того автобуса из тогдашнего апреля): эпоха всегда с нами и в нас (и мы - посреди повсеместной весны - всегда победители).
Другое дело: мы возомнили себя умными и решили, что лучше самих себя знаем, чего желаем; согласитесь, такую глупость почти невозможно не принять за аксиому!
Никак не избежать мне подобной глупости, казалось бы; но...
Есть намёк на такою возможность.
Я (в прошлой сказке) уже описывал этот автобус, назвав его глупым.... Почти что идиотом, казалось бы... Отринувшим внешнее, презревшим социальное, настолько устремившемся в прекрасное, что перестал видеть очевидное, и загляделся на неописуемое чувство Истины.
Может ли быть у автобуса такая вещь в себе, как смысл жизни?
Смыслом жизни этого автобуса стало - неописуемое: как его определить? Да очень просто: не утратить этого чувства Истины...
Как можно описать неописуемое?
Только по чувству обретения или потери... Кто может видеть неописуемое?
Все(!) - а не только т. н. идиоты (от др.-греч. ;;;;;;; - «отдельный человек, частное лицо; простой, неопытный, несведущий человек»): Идиот - в Древней Греции гражданин полиса, живущий в отрыве от общественной жизни, не участвующий в общем собрании граждан полиса и иных формах государственного и общественного демократического управления.)
И вот здесь и сейчас, встретив тот же самый глупый автобус проезжающим мимо Медного Всадника, я убедился, что он вовсе не идиот; казалось бы, ныне этот маленький сельский автобус знал, что должен делать: вглядываться из своего завтра на своё ныне и своё вчера.
Завтра будет завтра.
Ныне будет ныне.
Нити Ариадны в Лабиринте времени
Родничком на темени.
Не скользить чтоб в плоскости.
Не пропасть бы в пропасти,
А переступить.
Нити Ариадны в Лабиринте времени
Родничком на темени.
Мне бы одну нить
Очень новогодне
Завтра и сегодня продолжать и длить.
Коль вчера не явится
Вечер мой из смерти.
Солнышко закатится вовсе безвозвратно
Голью перекатной поутру на тверди,
Если я устану возражать распаду.
Если своим взглядом стану возлежать
Только лишь на ныне, только лишь на завтра.
Без вершин в долине иссякает правда. (Niko Bizin)
Так он (автобус) - взглядывался (именно, а не просто вглядывался): он взалкал, минуя Медного Всадника - со всеми вздыбленными на дыбы невозможными и наивозможными Россиями, торжествовавшими, погибавшими и воскресавшими.
Этот глупый автобус (пока нет в нём ни пассажиров, ни водителя) представлял из себя образ Мира Искусств: он смотрит пустыми окнами, он вбирает в себя мой Санкт-Ленинград и даже помышляет о том, как и кого в себе рассадить... Этот глупый автобус посмотрел и на меня!
Я тоже посмотрел на него.
Казалось бы (если уж мы заговорили и о полисе, и - в Санкт-Ленинграде на меньшее и замахиваться смешно - о геополитике): смотреть - ещё не значит видеть... Одна из наших вершин - Медный Всадник в городе Санкт-Ленинграде.
Десять лет назад(!) - я не воспринимал этот монумент как свою собственную вершину.
Десять лет назад(!) - я как-то так абстрактно помышлял, что вершины от нас отдельны, что мы лишь их подножия.
Теперь(!) - я смотрел иначе.
«Существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; и те, кто не видит.» (Никколо Макиавелли)
Более того, теперь и этот глупый (аполитичный) автобус проезжал (и проехал) - мимо меня, но - иначе, нежели когда-то он катился мимо меня к Неве в прошлый раз; вот он вновь(!) минул меня и покатил к набережной... Вот он достиг набережной и повернул направо.
Я никак не связываю это направление с тем, что я православный фундаменталист (ортодокс): сельский автобус, столь разительно отличающийся от любого транспорта, прямо-таки переполняющего современные мегаполисы, всего-навсего следовал общему ходу мировой истории.
Известно: можно либо восходить, либо упрощаться.
Напомню: мне еще тогда (десять лет назад) показалось дерзким вызовом реальности, что этот школьный сельский автобус ехал пустым и даже без водителя... По крайней мере, поначалу так (это чудо) - выглядело!
Тогда(!) - выглядело.
Сейчас(!) - прошедший невеликий десяток лет указал мне, куда смотреть.
Внешне (поначалу!) - всё было так, как десять лет назад: «Мой маленький слушатель! Кроме того, что я рассказываю сказку тебе, я рассказываю ее и о тебе.
Почему я выбрал месяц апрель?
Потому что (кроме своей пустоты) он наполнен подснежниками.
Потому что автобус (который доехал-таки к Неве и по набережной повернул направо) был не только автобусом сельским (а как бы мы еще заговорили о живых подснежниках?), но - еще и автобусом школьным, то есть детским.
Его можно было бы звать АВТОБЫШКОМ-воробышком, но я не буду - ведь он всё ещё пуст, и (кроме водителя в кабине - именно в этот миг образовавшегося из «великого ничто»: из моей слепоты к внешнему) этот авотбышек относится к себе всерьез.
Сам облик апреля так же был нежен и (если бы не жестяные поскрипывания автобуса) полон сам собой; автобус был пуст и (кроме водителя, занятого тем, чтобы ПРОВЕСТИ пустоту автобуса мимо объектов, с которыми ни в коем случае нельзя столкнуться) совершенно искренен - он был готов заискрить о каждый ПРЕКРАСНЫЙ вид, что перед ним открывался!
При всем при том он оставался пуст и НИЧЕГО с собой не забирал.»
И всё это точно так же происходило в десятилетней давности апреле.
Но сейчас(!) - не апрель 2014 года (торжество Русской весны), а март 2024; и если с внешним контуром моей родины всё уже определено, то ещё очень неясно с пассажирами глупого сельского автобышка (почти воробышка), который миновал меня и покатился к Неве, и достиг набережной, и повернул направо.
Я не помню (или помню), как тогда автобус наполнился детворой.
Я не помню (или помню), у какой школы он тогда подобрал своих юных пассажиров.
Вот как это было: «Еще ничего сказочного ни с самим по себе автобусом, ни с самими по себе нами (чтобы стать его пассажирами, нам придется признать, что и мы еще дети, но - не всегда сами по себе), но - мы столько всего сказочного уже (или - все еще, если мы взрослые дети) можем предчувствовать, и оно с нами обязательно произойдет.
И тогда началось, наконец, ДЕЙСТВИЕ! Ибо не только мир сам по себе покатился мимо нас, но и время позволило себе перескочить через самое себя: Мы сразу же перенесемся на несколько часов вперед! Итак, школа (перед которой стоит наш глупый - почему он глупый, узнаем гораздо дальше - автобус) наполнилась школьниками, потом в автобус вернулся его водитель, потом из школы (себя от нее отделяя) вышла группка детей...»
Потому - сейчас мы не в апреле, а в марте.
Не обязательно забегать наперёд, чтобы оглядываться назад и там себя немного подправлять (жизнь можно прожить и так); не обязательно, а необходимо для настоящего будущего.
Русский Мир - это наше настоящее будущее.
Этот сельский автобус (птичка-автобышек) - только символ его.
Сейчас он (символ) - проехал мимо петровского Адмиралтейства и очень быстро достиг Невского проспекта, а потом свернул к Эрмитажу (я намеренно не говорю: налево и к Зимнему дворцу); и вот здесь-то его пустые окна прямо-таки осветились детскими лицами, голосами и смехом.
Сейчас уже апрель.
Конечно, всё это происходит очень сказочно и символично.
Глупый автобус (как коллективное бессознательное моего народа) - не только проехал мимо Медного Всадника, не только достиг Эрмитажа; автобышек-воробушек ещё и продолжился - как всё тот же глупый автобус...
Разве что уже - иначе: вобрав в себя (для начала) весь Эрмитаж!
Хорошо понимать данный нам всем жизненный автобус (сейчас он дан детям, которые возвращаются к мировой сокровищнице культуры) - как некое средоточие смыслов нашего бытия...
И что сейчас мы смотрим на эти смыслы именно детскими глазами: « Не мешайте детям приходить ко мне» (по памяти) - это и есть продолжение глупого автобуса... Который в этот самый миг повернул к Дворцовому мосту.
Казалось бы, я (находясь у Медного всадника) почти не мог бы это увидеть.
Но Место Силы не обязательно видеть, его чувствуют так же, как апостола входили в Пятидесятницу: нисхождением сил невидимых и бесплотных.
«Я ещё и потому выбрал месяц апрель, что оттуда взглядом легко (и при всем при том оставаясь в ВЕСНЕ) обернуться в март или шагнуть вперед - в май; сейчас, пока с моим ГЛУПЫМ автобышком не произошло никаких встреч (то есть никто ещё в него не зашел, и взгляд его стекол отражает только его свободу) я могу признаться: Я люблю мою свободу именно за то, что ее сколь угодно можно терять - и никак нельзя потерять окончательно!
Всегда придёт тот миг, когда ты остаешься один, и твой взгляд может заискрить о прекрасное сам по себе, а вовсе не потому, что кто-либо (пусть даже этот «кто-либо» - ещё совершенный ребенок, чей взгляд не заискрит ни о что постороннее) КУДА-ЛИБО тебя повел и твоими стеклами окон посмотрел на то, что вполне могло бы прокатиться мимо (когда ты едешь, кажется, что сам ты неподвижен - и это мир разворачивается перед тобой): Вот видите, мир уже сам по себе покатился мимо нас!
Ещё ничего сказочного ни с самим по себе автобусом, ни с самими по себе нами (чтобы стать его пассажирами, нам придется признать, что и мы еще дети, но - не всегда сами по себе), но - мы столько всего сказочного уже (или - все ещё, если мы взрослые дети) можем предчувствовать, и оно с нами обязательно произойдет.»
Но что такое есть март? Что есть апрель?
Это весна.
О мае я даже не говорю: это наша Победа. Наше Место Силы, которое настолько повсеместно, что его как бы и нет: его надо видеть и слышать душой.
«И тогда началось, наконец, ДЕЙСТВИЕ! Ибо не только мир сам по себе покатился мимо нас, но и время позволило себе перескочить через самое себя: Мы сразу же перенесемся на несколько часов вперед! Итак, школа (перед которой стоит наш глупый - почему он глупый, узнаем гораздо дальше - автобус) наполнилась школьниками, потом в автобус вернулся его водитель, потом из школы (себя от нее отделяя) вышла группка детей...
Здесь я как сказочник прямо-таки должен уточнить: Это были детские дети, а вовсе не взрослые дети! И, даже если представить водителя автобуса как взрослого школьника (ведь он все-таки водит школьный автобус), то эти дети были несомненными детьми и собирались на экскурсию в Эрмитаж; разумеется, их сопровождал преподаватель - но разве мы будем сейчас их отвлекать от самих себя каким-либо преподаванием? Разумеется, нет, пусть они искрят о прекрасное сами по себе - а ведь в Эрмитаже есть обо что поискрить!
Впрочем, до Эрмитаже еще нужно доехать. И сделать это должен был наш автобус.
Чтобы что-нибудь сделать, надо не только собраться сделать это «что-нибудь» - надо еще и собрать это «что - но - уже - не-нибудь» в своем воображении; потом собрать в своем зрении (это еще - чтобы как бы приснилось), и лишь потом следует ПРИСТУПАТЬ - то есть начинать переставлять предметы с места на место... Ну что, маленький слушатель, ты уже испугался? Разумеется, я никогда ничего подобного не присоветую.
Мой глупый автобус потому и называл сам себя глупым, что никогда ничего не собирал по уму - то есть шаг за шагом переступая предметами, переставляя их с места на место и - никуда не приходя! Поскольку тогда (то есть шаг за шагом переступая) он бы всегда запаздывал за искрой взгляда и никогда не мог бы ПО ПРЯМОЙ изогнуться вдоль стрелки Васильевского острова и обязательно пройти туда, куда эта стрелка указывает...
Мой глупый автобус потому и называл себя глупым, что поступал не по уму, а СРАЗУ.
Итак, это для моего автобышка из «пустой» школы» (причем все это - посреди «пустого» апреля) вышла группка детей (причем это были детские дети); причем эта группка из школы не просто вышла, но - себя от нее отделила и стала сама по себе... Но вот эта группка подошла к автобусу и вошла в него, и тотчас распалась - каждый школьник оказался подле СВОЕГО окна, из которого можно было смотреть СВОИМИ глазами, но - СРАЗУ из глупого автобуса!
И тогда мой автобус сделал окружившему его городу глазки.
- Поехали? - сказал моему сельскому автобышку окруживший его Санкт-Ленинград.
Школьники, сидевшие (каждый на своем месте и у своего окна) в автобусе, услышали вопрос города и удивленно моргнули, причем - сделали это окнами автобуса... Казалось бы, ничего особенного не произошло, но город счел это положительным ответом на свой простой вопрос и ПОЕХАЛ каждой стороной улицы мимо глаз автобуса!»
Вопрос о власти самый главный.
Вопрос о страсти самый главный.
И всё это навоз для почвы.
И всё это письмо для почты,
Отправленное в никуда.
Один вопрос: зачем ты жил?
Второй вопрос: кого ты любишь.
Кого ты губишь - не вопрос,
А тоже сам в себе навоз,
Отправленный в моём письме.
Вопрос о власти самый главный
Из всех вопросов о весне.
Что здесь настолько повсеместно
И непрерывно происходит,
Что как бы нет её! Она,
Поскольку это всё - весна,
Есть русское в самой природе.
Речь не только о том, в апреле ли или в марте (с десятилетним перерывом) я увидел этот автобышек; вопрос даже не о власти над миропорядком или (ниже) над моей прошлой, нынешней и будущей душой; речь о том, что все эти - дети (не мешайте им приходить ко Мне), и о том, кто и куда ведёт этих детей...
Пробует вести, ведь он всего лишь человек.
Он водитель сельского автобуса, негаданно оказавшегося в Санкт-Ленинграде.
А вот то, что мы видим и чего не видим: мне кажется (и я крещусь), что я то различаю водителя за рулём, то он пропадает - и автобус ведёт само Провидение; мне кажется (и я опять крещусь), что автобус то полон детей - интересно, будут ли их по прежнему обучать по новомодной манере с последующей сдачей лоботомирующего Е. Г.
А потом автобус опять кажется пустым! А ведь это ключевой вопрос Русской Весны: научить (нас всех) - нашей же необъятной сложности.
Излечить (не изувечив) - всех нас от нашей же необъятной наивности: мы полагаем, если для нас жизнь - нечто больше жизни, а смерти нет, то и для других так же, что другие - не глупей нас.
Только этих других (отчего-то) - нет в нашем глупом автобусе.
Так и выясняется, что глупый автобышек - не столь уж глуп в главном: он полагал, что если ему при рождении не дано крыльев, то не следует мешать им расти (перефраз из Коко Шанель); авьтобышек (бескрылый автобус-подлётыш) - умел чувствовать и свою пустоту, и свою полноту...
Это как с нашим народом: мы можем не уметь формулировать нашу национальную идею, зато сразу узнаём того, кто является её наиболее полным выразителем...
Интересно, на кого походил водитель автобуса.
Тот самый, которого поначалу я даже не видел: он словно бы оказывался растворён в воздухе Мироздания, как и наша национальная идея; и в связи с этим мне вспомнилось (не могло не вспомниться):
«Последние несколько лет то тут, то там всплывает некий довольно странный стихотворный текст под названием «Послушник». Он датируется 1949 годом и анонсируется как «стихи Сталина, найденные после его смерти в его архиве». Стихотворение предваряет нечто вроде эпиграфа: «После моей смерти... на мою могилу неблагодарные потомки навалят кучи мусора, но через много лет ветер истории их развеет. Иосиф Сталин».
Эпиграф вызывает ряд вопросов, но о нём - позже, пока же – о главном. А главное то, что в этом стихотворении Сталин предстаёт перед читателем с очень необычной и неожиданной стороны - с религиозной, которая, если судить по тексту, была присуща ему в наивысшей степени.
О том, что стихотворение религиозное, свидетельствует уже само название, отсылающее к низшему чину монастырской иерархии. Религиозными посылами отмечен и текст.
Поговорим о вечности с тобою:
Конечно, я во многом виноват!
Но кто-то правил и моей судьбою,
Я ощущал тот вездесущий взгляд.
Он не давал ни сна мне, ни покоя,
Он жил во мне и правил свыше мной.
И я, как раб вселенского настроя,
Железной волей управлял страной.
Кем был мой тайный высший повелитель?
Чего хотел Он, управляя мной?
Я, словно раб, судья и исполнитель,
Был всем над этой нищею страной.
И было всё тогда непостижимо:
Откуда брались силы, воля, власть?
Моя душа, как колесо машины,
Переминала миллионов страсть.
И лишь потом, весною, в 45-м,
Он прошептал мне тихо на ушко
- Ты был моим послушником, солдатом,
И твой покой уже недалеко!
Отметим прежде всего очень высокий, мистический уровень осмысления собственной судьбы героем: он не подотчетен ни стране, ни партии, ни тем, кто ему доверил власть, ни даже тем, кто поверил ему и полюбил его как человека. Нет апелляции даже к таким высоким применительно к земной жизни критериям, как принадлежность к народу, которая дала ему возможность слиться с ним в единое целое во время войны: все определяется мистической связью с посланцем Высших сил, направляющего его поступки и волю в нужную сторону – ту, о которой он сам не мог бы и помыслить. Он не государственный деятель, не человек с присущими каждому человеческими слабостями, но раб Вышних Сил, даровавшим ему чувство вселенского настроя, то есть связь со всем, что происходит не только в стране, но и в мире.
Возникает вопрос о природе посланца высшей направляющей силы. Неясно, да и не неважно, впрочем, кто он: личный ли ангел-хранитель, ангел времени, в котором выпало жить герою или кто-то из многочисленных, покровительствующих русской стране святых – вне зависимости от того, какая в этой стране власть. Послушник, он же Сталин, даже не задаётся задачей понять, какова его сущность – светла она или темна. Да и, как можно предполагать, это не его слишком занимает - больше то, насколько идеальным он был исполнителем его воли. Посему и задает себе вопрос: чего хотел он, управляя мной; можно продолжить: насколько идеальным я был исполнителем, правильно ли понимал его наставления. Оба вопроса более актуальны не столько для человека нового времени, сколько для пророков седой древности, черты которых поневоле отмечает в себе бывший семинарист - все-таки совмещение в одной личности раба, судьи и исполнителя Божьей Воли (если это воля действительно Божья) в наши дни случается достаточно редко, если вообще случается.» (Виталий Яровой. Религиозный Сталин. Стихотворение «Послушник».)
Я не хотел бы углубляться в метафизику (жизнь и без того сплошная метафизическая мемуаристика: вот и вспомнилась эта незначительная десятка лет); итак - как и десять лет назад этот бескрылый автобышек, дабы не мешать своим крыльям прирастать, проехал по Стрелке Васильевского острова и вновь оказался на мосту (уже другом) через Неву... Очень скоро он оказался на Петроградской стороне.
Вот как это было - тогда (десять лет назад): «Но вот он поехал по Дворцовому мосту; вот он пересек Неву и покатил по Стрелке Васильевского острова, и - заискрив своими еще ПУСТЫМИ (ведь детей в нем пока нет) мыслями о прекрасное, которое ему открылось - он опять повернул на мост и даже не оглянулся на Петропавловскую крепость (не до того было - здесь уже появились первые прохожие, и следовало ПОСМАТРИВАТЬ не только по сторонам, но и под колеса - так что не до того было!) и покатил в глубь Петроградской стороны...
Мой маленький слушатель! На Петроградской стороне легко заплутать: Ее улицы переплетены как клубок бабушкиной шерсти (действительно - не только вправо и влево, но как бы вверх и вниз и не всегда в СТОРОНУ тебя) - но мой маленький школьный автобус знал свой путь! Повернув, повернув, еще и еще повернув, он подъехал-таки к той школе неподалеку от Каменноостровского проспекта, к которому с самого своего начала и СОБИРАЛСЯ подъехать.
Но скажи, мой маленький слушатель, зачем пустому школьному автобусу подъезжать к не менее пустой школе - вспомним, сейчас раннее апрельское утро! Или ничего не говори мне, но - догадайся сам: Предположим, ты СОБИРАЕШЬСЯ в школу (или еще куда) и (кроме необходимых школьных - которые изучать еще и изучать - вещей) КОГО (а не ЧТО) ты с собою возьмешь из тех, с кем не только хорошо знаком, но - кто полагает, что еще лучше чем ты, знает самого ТЕБЯ? Это вопрос так вопрос, всем вопросам вопрос!
Скажи, маленький слушатель, СОБИРАЕШЬСЯ ли ты ответить?
Я выбрал месяц апрель (или он - как это и было на самом деле - выбрал меня) потому, что именно в апреле мысленно бродил (медленно с мысли на мысль переступая) вдоль стрелки МОЕГО Петербурга и не менее неторопливо собирался решить: Идти ли мне туда, куда она указывает? Впрочем, зачем было что-то решать, ведь я уже шел, и оставалось только собраться.
Так и автобус (предположим на миг, что в его кабине - а ведь это совсем уже невероятно - даже нет водителя) выбрал месяц апрель именно за то, что не только подснежники расцветают в нем, но и ветви деревьев вот-вот подернутся зеленой дымкой - и все же еще не подернулись! Поэтому действительно представим на миг, что пустой автобус совершенно самостоятельно приехал к пустой школе (точно так же, как в апреле все более ощутительно и самостоятельно начинает СОБИРАТЬСЯ весна) и остановился подле нее.
Тем более, что водитель сразу из автобуса вышел и куда-то ушел, и его самого по себе нам оставил.»
Собственно, об этом и сказка: мы сами по себе!
Сами по себе(!) - мы стали не в этой невеликой десятке лет и даже не тогда, когда сказал Он, что это хорошо; сами по себе(!) - мы стали ещё до Сотворения Мира, и потому козни Князя мира Сего никак не могут изменит этого непреложного факта.
Потому мы и бессмертны, хотя нас убивают.
Потому мы и святы, хотя нас растлевают.
Потому и богаты, когда даже душа голодает; вот (к примеру) - я сейчас наблюдаю за тем, как гупый автобус наполняется реальным будущим; сакральное будущее у него есть и так, как и настоящее прошлое, настоящее настоящее и настоящее будущее.
Ведь доселе что было: автобышек прокатился мимо Медного Всадника, потом по стрелке Васильевского острова, потом оказался на Петроградской стороне и подъехал к среднеобразовательной школе, где оказался наполнен детворой; зачем, казалось бы?
А чтобы все мы никогда не были среднеобразовательны.
Победа не бывает средней, она бывает полной.
Так что вот что было на самом деле: «А что с автобусом? Ведь в эту минуту с ним как раз что-то приключилось, а именно: Он стал смотреть МНОГИМИ глазами и стал увиденное МНОГОЖДЫ (причем совершенно - то есть не одним самим собой, а по разному) воспринимать! Представь себе, что с одной стороны ты любишь футбол (более того, ты его БОЛЬШЕ чем любишь - ты в него играешь!), а с другой любишь танцевать балет и учишься ЭТОМУ - эти РАЗНЫЕ взгляды могут с собой и поговорить, более того, они могут стать одним - но с очень многих сторон - взглядом.
Теперь я сам, сказочник этой сказки, представил себе это ВСЕ, и мне самому впору было сказать удивленное «ой», поскольку я перестал быть водителем этой многовзглядной сказки и сам по себе покатился туда - а она много куда могла бы - куда вела меня во все стороны по детски глядящая сказка...
Но все же! Что происходит с моим автобусом?
А все то же самое: Он катится к Эрмитажу и невидимо искрит во все стороны.
До Эрмитажа (а он расположен в Зимнем дворце) мы вместе с моим школьным автобусом могли бы поехать все той же уже пройденной дорогой, которой мы прокатились, только-только с глупым автобусом познакомившись: Но давай вспомним, мой маленький читатель, мой глупый автобус называется глупым не потому, что поступает по уму, наоборот - у него все получается сразу!
Вспомним еще, что мы находимся в апреле (а это между мартом и маем), но предстоит нам перебраться не по уму, а - в Зимний дворец; представим зиму с ее неизбежной (кто из нас не знает этой сказки?) корзиной подснежников, которую ты, мой маленький слушатель, можешь легко собрать посреди любой зимы!
Апрель жестокий месяц, ему легче легкого поранить душу, и не всегда это не будет больно; впрочем, мы с моим автобышком (который любил быть глупым - настолько, насколько готов был в себя ПРИНИМАТЬ), покрутив по «бабушкину клубку» Петроградской стороны, уже ВЫДОХНУЛИ себя на Стрелку Васильевского острова, заискрили взглядом по Ростральным колоннам и изогнулись вдоль указующей стрелки - чтобы увидеть Эрмитаж... Будет ли с нас довольно?»