Это происходило так: поутру болезненное памятное состояние не тревожило. Подавленное и скрытое - ничтожно. Казалось – вот, решающая фаза того ежедневного Суда, с которым ты всякий раз просыпаешься, и сегодня свершится что-то избранное и намеренно хорошее, фиксирующееся навсегда.
И ты с началом нового восхода дня правильный делаешь новый решительный шаг навстречу счастью и окончательному освобождению. Значения плохого не наблюдается ни в чем. И это ловушка.
Осторожно пьёшь кофе. Аккуратные шаги к обуви. Надеваешь верхнюю одежду, останавливаешься у входа, ключ - в руке. Дверь открывается, и ты покидаешь свой дом.
Каким же образом мир, содержащийся в тебе, постепенно разрушается, как? Каким образом складываются пазлы обстоятельств, чтобы вывести тебя снова на уровень нескончаемой борьбы и вмешивающихся в твою жизнь сущностей, неизвестных тебе, до которых тебе, собственно, дела нет никакого?
Искусственное мастерство твоих древних, проверенных способностей – вновь ты обращаешься к ним. И вновь, то же: вокруг знакомые лица в одном транспорте по дороге на работу и вновь никто не собирается тебе желать зла, однако оно само собой накапливается, подбирая ключ, гремя связкой в твоём уме. Все происходит независимо от тебя.
И даже то, что ты привык ощущать себя запертой птичкой в серебряной клетке, смирился по вере своей с этим - не помогает. Отходит как само собой разумеющееся на второй план. И проворачивается механизм…
На твоём мысленном столе оказывается толстая тетрадь с запросом дать объяснение на тему усталости жизни вообще и твоему стандарту жизни по течению. Здесь же лежит объяснительная записка мерила, как действовать дальше. Тот, кто проник, начинает с тобой диалог:
- Это маленькая жизнь, ты достаточно хорошо разбираешься в людях и держишь правильный курс к идеалам, да. Вопрос: разобраться в своих идеалах – это вопрос, но это уже не так важно. Главное, что ты не одна.
- Почему же я должна ещё кого-то тащить за собой?
- Потому, что все повсюду ищет жизни, вздоха ищет. Бог дал всему жизнь. И ты не исключение, чтобы вдруг быть невидимой.
- И та сущность, которую признал даже тот сумасшедший художник…
- Он вполне - в себе. И для него, не удивительно - вы все сумасшедшие, что не разберётесь, например, в происходящем прямо рядом с вами. Страхи не воплотятся – не бойся, не тревожься, но они найдут применение. Никто никого не хочет довести до последней ручки, потому что никто не даст тебе так просто отделаться. Все шепчет о грядущей прибыли, и этим грех не воспользоваться. Если ты нечаянно преуспеешь, тебя это не удовлетворит – ты будешь точно понимать, что это временно, - вот главный показатель, что ты не сомневаешься, отнюдь, – вокруг тебя питомцы. Питомцы, питомцы, заглядывающие тебе в рот, провожая каждый твой поглотанный кусок.
- И что же делать? Как от этого спастись?
- О-о! Методов много. Миллион молитв и советчиков. Вот только из них нужно сделать выбор. И выборов триллионы, но только он – один, на кого должен указать твой палец.
- И все же, если Ты есть и Ты общаешься со мной, - значит, Ты умеешь подсказать…
- Твой маленький опыт, пользуйся им. Красивое, совершенное мастерство, подтверждённое твоим маленьким опытом твоей маленькой жизнью – это весь твой инструментарий. Все остальное через боль и страдания, через потери и разочарования. Я, разве, лишь ускорить сие действие, а?
Ирма молчала, она вышла на своей остановке и принимала внутренний диалог за пустяк, чешуйчатый лепет.
«Эта бессмыслица скоро окончится, и начнётся трудовой день. Потом он закончится и я вернусь домой, и там буду думать».
Возможности раскручиваются по мере осознания искусственного ограничения. И эти ограничения – художник и его картина.
- Ну, вот, - в приветствие произнёс Денис, когда они с Ирмой стояли перед раскрывшим двери Басиным.
- Это вы? – Тот почесал нос. На лице выражение – он не ожидал такого скорого свидания.
- Можно? – Денис смело переступил через порог, Ирма задержалась, не понимая, насколько им тут будут любезны.
Она зашла, задев поднятый локоть, задумавшегося художника.
- Ну, вот! – Повторил восклицание Денис из комнаты, которой струился свет, куда направилась и девушка.
Посреди крохотной мастерской – мольберт, на нем картина маслом.
- Это то, что вы просили, - услышали они позади себя Басина, остановившегося у входа.
- Ага, - сказал Денис, - Люмберг.
- Людвиг, - уточнил художник, медленно пробираясь к парочке.
- Какой он маленький! – Заметила Ирма.
- Нет, глаза, видишь, буравчики – злые.
- Это он, он, точно, - подтвердил художник, усаживаясь в скрипучее кресло с потрёпанной накидкой. Забрасывая ногу на ногу и перехватывая коленку руками, ждал.
- И сколько мы вам должны? – Поинтересовался Денис, не отводя глаз с картины.
- А зачем это нам нужно вообще? – В свою очередь поинтересовалась девушка.
- Молчи, - шепнул парень, даже не глядя.
- Ну-у, как сказать, - начал художник. Все заметили в его голосе то ли фальшь, то ли выскальзывающую гордыню.
- Если по жизни, - продолжал Басин, - то бесценно, я даже не сложу теперь сколько…
Он помолчал. Молчали все.
- Ну, а ради смерти: она – просто ваша. Берите так.
- Отличненько! – Сказал Денис и подошёл к произведению, чтобы снять со станка.
- Э! – Перехватила руку девушка, - ты что? Какая смерть? Платить надо. Накликаешь!
- Платить не надо, - говорил художник, - если для дела, то не надо. Все-равно она ко мне вернется, но на ней в те минуты появляться некоторые царапинки, а это только удорожит мою работу. Она вернется, - повторил он.
Ирма оглянулась: художник беззаботно сунул палец в нос, поправляя там что-то, но тут же при взгляде девушки немедленно вытянул.
- Она вернётся, - повторил он конкретно ей, заодно продувая ноздри, - она сделает дело и вернётся ко мне. Вам-то что?
- Меня несколько напрягают эти ваши слова о всяком потустороннем, а тем более о смерти. При чем тут смерть? – Переспросила Ирма.
- Ну, девочка же моя утонула по этим трём причинам, по этим трём фигурам. Они же ее прихватили. Вот мне и нужно знать: куда и зачем, и когда я ее в следующий раз увижу.
- Кого?
- Маджию, - художник резко отвернул голову в сторону.
У Ирмы потянулись брови кверху.
- Да-а-а, - протянул, в свою очередь, Денис, давая понять, что любые беседы тут излишни.
Ирма временно покорилась данным событиям, ждала, потом спросила:
- Ты, надеюсь, не ко мне ее притащишь?
- Три фигуры, - отвлечённо говорил Денис, - это, значит, - он указывал пальцем на середину троицы, - дед с кривыми ручками, в виде древесных веточек – это он, - главный герой, отличненько! А эти, - он провел по окружению двух оставшихся великорослых злодеев, - призраки, которые охраняют его, да? – Обернулся к художнику.
- Ну, конечно, - то поднялся и подошёл к своему детищу, - все же понятно.
- А…, - Ирма помедлила, - а девочка ваша тогда где?
У Дениса мгновенно вспыхнуло лицо и запунцовели уши.
Басин же стал отвечать спокойно, так же спокойно, поднял вид на любопытствующую девушку:
- Она – это вы, она – напротив вас. Значит, она, так как вы здесь женщина у нас – она, - значит – это вы.
Ирма не ожидала, что покроется теми же красками, что и ее приятель, и также мгновенно.
Чем-то повисло в воздухе. Ирма онемела.
Определённо удивляло простодушие художника, так легко обо всем этом вещавшего.
Он же поглядел прямо в глаза девушке, без смущения, и ещё раз фыркнул, выдувая что-то из носа.
- Так, - подвела она итог, - эта штука в мою комнату не попадёт. Ну, никак…
Художник перевёл взгляд на парня, будучи совершенно равнодушным, будто точно зная, чем все это окончится.
- Да, - согласился парень, мельком одарив взглядом Басина, - пожалуй. Наверное, эту вещь я себе домой поставлю.
На этот раз он решительно потянулся к картине. Басин мягко прервал его действие перехватом руки.
- Э, нет, ребятушки! Не пойдёт так.
Он поочерёдно перевёл внимание с Дениса на Ирму и повторил:
- Не пойдёт!
- Но Басин, дорогой!
- Что?
- Мы же не договаривались, где она именно будет стоять.
- Мы с тобой, дорогой человек, договаривались, прежде всего, о ловушке. Я вам ее сделал, а вы, будьте добры, установите ее, извольте, в место, так сказать, дислокации. А то, что такое получается? Лишняя работа?
- Какая ловушка? Какие: чего? Кто с кем договаривались? – Возмутилась девушка.
- Спокойно, - поднял руки Денис, - успокойся. Все правильно.
Он обратился к художнику, который таки успел сунуть палец в нос:
- Зачем именно к ней, если она, например, не хочет?
- Она не хочет, - объяснил Басин, - это не имеет значения. Она должна. Это и это, - он пулей бросил палец на картину и на Ирму, - обе – женского пола. Значит, требуется совмещение.
- Тьфу ты! – Денис опустил лицо, раздумывая. Пошатнув зрачками, он принял некоторое решение задачи – сам в себе, - ладно, пусть будет так.
И сговорнически поднял глаза на Ирму, давая понять, что все сделают по-своему.
Художник облегчённо выдохнул.
- Ну, вот так бы и сразу.
Зашевелились, зашумели, устраивая в руки Дениса картину.
Басин продолжал:
- Цвет берегов озера 377 – это вам ни то и се, - не игрушки. Тут все закономерно, - каждая чёрточка. И если она попадёт не в то русло, пиши – беда.
Руки парня дрогнули, и он чуть не упустил картину. Ирма видела, как он побелел. Она поняла, что все это так просто – не так просто.
- А ну-ка, - она ухватилась за холст и попросила оставить все назад, все, как было.
- Не переживай, - убеждал за холстом ее Денис.
- Нет, извините-с, но тут вообще что-то не то, я не согласна.
Поставив картину на место, пара уставилась друг на друга.
- Ну, вы подумайте тут, - отходя к своему ветхому креслу, сказал художник. Сел и там благополучно принял прежнюю позу, задрав вычищенный нос.
- Что-о? – Уперлась взглядом Ирма в приятеля.
Тот лишь развёл руками. Он тоже был уверен, что все окончится хорошо и так как и ему, и всем все надо будет, но пока не знал, каким манером получится.
- Что ещё думаете? – Задался, между тем, Басин.
У Ирмы все так же были вздёрнуты брови, и она всем их положение ярко продемонстрировала, поглядев, не скрывая изумления на художника.
Басин подскочил.
- Ну, ладно, пойдёмте, - сказал он и широкими шагами, коих размер никто не мог предположить в нем направился к выходу, открыл дверь и там ждал гостей.
- Идём, - почти беззвучно бросил Денис и поплёлся на выход.
Ирма последовала.
- Картину не брать? – Спросила она, так.
- Нет-нет, не надо, идемте же! – Уверенно требовал художник. Вышли. Басин тщательно притворил дверь, ударив ее коленом, провернул ключ.
- Идемте!
- Куда?
- Вниз, где вы обитаете, - Басин бросился вниз по лестнице.
Денис пожал плечами. «Чудеса!»
Остановились на нижней площадке.
- Где? – Спросил художник.
- Что?
- Где вы, например, живете, так сказать? – Он спросил девушку.
- Здесь.
- Открывайте же.
- У меня, э-э, я, в общем-то, не готова. Может быть… я не уверена – у меня не убрано.
- Ничего-ничего, давайте-давайте! – Кивал Басин.
Вошли. Ирма готовила изобразить виноватую улыбку: если, что не так.
Без лишних слов, художник направился в ее спальню, подошёл к кровати, задрал накидку и полез под кровать.
Ирма и Денис переглянулись.
«То ли ещё будет!»
Ирма три дня под кроватью ничего не делала – остерегалась.
Художник, выпачкавшись в скопившейся пыли, вылез и показал большой плоский камень – лещадку. Будь он поменьше – можно было бросить его по воде, чтобы прыгал лягушкой.
Он поднёс камень к девушке.
- А это что? – Спросил. В глазах – радость или восхищение.
- Что это? – Не понимала она.
- Камень какой-то, - пояснил Денис.
- Ага, камень.
- И что? – Спросила Ирма, суживая глаза.
«Какого черта под моей кроватью делается?»
Художник, перехватив второй ладонью камень, аккуратно перевернул его, и там все увидели три фигурки: одна – маленькая в центре, две других – великорослых по сторонам. Все это было намалевано, похоже, карандашом.
Ирма попятилась к кровати. Ей стало не по себе.
- А как это? – Поинтересовался Денис, принимая лещадку в свои руки и вертя ее со всех сторон.
- Как это тут оказалось? – Выдавила девушка.
- Ну-у, уважаемые мои, откуда мне-то знать? У вас тут свои дела. Три фигуры – это три вы, - Басин имел в виду Ирму. – Через вас трёх и начнём путь.
Камень с грохотом упал на пол, угодив Денису по ноге. Он сморщился, но ничего не сказал.
***
Ирма осталась одна. Выяснили: никто не мог войти, кроме нее и подложит этот камень, который теперь лежал на подоконнике и хозяйка не смела даже, подойти к нему близко.
«Если бы кто-нибудь подложил его, то только Басин, больше некому. Кто знал, что он нарисует эту картину. И краска – свежая. Никто не знал. Тогда откуда камень здесь?»
Не раздеваясь, она прилегла на подушку, подобрав руки лодочкой, лежала, думала.
«Трое? Кто трое?»
Что в ней было тройственным?
«Да, если собрать, по прежней идее: меня, Дениску и этого художника, то – да, то – трое. И что все трое во мне должны, чем вместиться?»
«Познать себя – познать все. Какой-то важный момент наступил».
- Эй! – Вскрикнул внутренний голос, - не расстраивайся! Правда всегда болезненна, но я тебя поддержу.
- Да, чем ты-то поддержишь, как только в голове умеешь гудеть?
- Искусственное ограничение, помнишь? Я же не требую от тебя аскезы или еще чего? Я итак согласен.
- Я не согласна, - противоречила Ирма и перевернулась на спину, уложив ладонь на холодный лоб.
- Не согласна, - повторила она, - нет.
- Но ты же здесь и сейчас, а это дорогого стоит. Ради таких дел…
- Да, кто ты, черт!?
- Не зови меня так. Я вовсе не черт.
- Кто? – Она прошептала это вслух.
Молчание.
Мимо окна шумно пролетела птица.
- Тщеславие казаться в пограничном состоянии – это я хочу тебе показать, - заговорил Внутренний.
- Это как?
- Это так, что во всякой конкуренции всегда найдется место согласию и ты должна принять, и все.
- Камень откуда?
- Камень? Смеешься? Ты же сама его притащила.
Ирма приподняла голову, она вспоминала. Действительно у нее была сумка, и сумка ей казалась неоправданно тяжела. Она ещё тогда хотела заглянуть в неё.
«Ого!»
«Ну, все понятно же!»
«Они сговорились: художник и Денис. И Денис подложил этот булыжник. А я, знаешь что?
- Что?
- Я – дура.
***
- Тук-тук-тук, - услышала она в приоткрывающейся двери. Это был Денис.
Вопросов – уйма. Она поднялась, отряхнулась, установила руки в бока, встречала.
- Я тут хотел поинтересоваться, - зашёл он несмело.
- И?
- Когда твой-то явится?
- Мой-то явится сегодня. Он уехал за продуктами.
- А-а! – Многозначительно произнёс парень, - ну, ладно, что ж.
- Я сказала и повторю: ничего больше между нами быть не может. Я больше Никону не изменю. И даже то…, - на подумала, - даже то изменой не назовёшь, понял?
- Ага, - беззаботно кивнул Денис.
- Это тебе легко как-то даётся, - выронила она.
- Что легко?
- Думаешь, если ты расскажешь все ему, то я сломлюсь?
- Нет-нет, боже сохрани, нет! Я только, вот, зачем пришёл-то. Я тут у этого художника все расспросил . Ты картину возьмёшь?
- Я не возьму никакую картину. Идите оба к чертям!
- Но ты же обещала?
- Вы, гады, сговорились…, - начала она освещать тему.
- Стоп, стоп! – Парень поднял руки, - стоп! Это ты сейчас не в ту реку войдешь. Стоп!
- Знаешь что?!
- Я лишь сказать тебе хочу о пользе этой непонятной для нас всех картины. Ты только так сможешь найти свою троечку.
- Слушай, знаешь что! – Ирма направилась выгнать мистика.
- Ты же сама все задумала! – возражал Денис, - тебе же проще будет. Если Сущность тут поселились…
- Не выдумывай, давай! – Она вытолкала парня наружу, но не сразу затворила за собой дверь, ждала каких-нибудь фраз.
- Ты много раз попадала в иллюзию. И мы все ради нее здесь, но Маджия – она, действительно является. Она – неприкаянным духом…
- Все сказал?
- Нет.
- Ещё слово и - до свидания.
-Два слова: картина изображает одно – то, кого ты ждёшь.
- А! Так я это слышала! – Ирма закрывала дверь, не задумываясь более.
Денис продолжал говорить в полотно запирающейся двери:
- Ты и я прикоснулись к особому виду тишины, - к присутствию самой тишины. Ведь тогда, в лодке, ты помнишь, между нами состоялось безмолвие. Это больше, чем секс. Тогда ещё ничего не совершилось и могло и не быть. И не важно – есть у меня девушка или нет, но …
Она слушала за запертой дверью, оставаясь за ней.
- Но, - продолжал парень, - ты не видела, как вслед за тобой, когда ты там бродила, как менялся цвет берегов озера, - за тобой, - повторил он.
Ирма взялась за ручку.
«Что ещё такое – за новости?»
***Следует***