Глава 4
УРАЛМАШЕВСКИЕ БРАТЬЯ
– Ну как там Кальмаров? Когда увольняется? – встретила нас на пороге издательства Афродита Прохоровна.
– Откуда вы знаете? – удивилась я.
– Так он до экспедиции еще об этом заикался. Все о каких-то переменах мечтал.
– Да, он действительно говорил об увольнении, – подтвердила я.
– Куды еще ехать прикажете? – деликатно вмешался в наш разговор Салтыков.
– Теперь со всеми вопросами к Галиму Ибрагимовичу! – легкомысленно отмахнулась Землянская.
– Вы что, тоже увольняетесь?! – озвучил робкую догадку Егор.
– Не увольняюсь, а ухожу в заслуженный отпуск! – довольно улыбнулась Афродита Прохоровна и, прихватив дамскую сумочку, выпорхнула, если можно было так выразиться при ее внушительной комплекции, на выход, по пути чуть не наступив на выскочившего из коридора Абдрахманова.
– Вай-вай! Афродита Прохоровна-а-а... – предостерегающе взмахнул руками увильнувший от нависшей угрозы завпроизводством и дал задний ход в сторону книжного шкафа.
– Галим Ибрагимович, – притормозила, тяжело дыша Землянская, – передаю, как и договаривались, в ваши руки все производство. Смотрите, не подведите.
– Как можьно-о-о!.. – нараспев произнес Абдрахманов. – Не подведу, не будь я завпроизводством! Машалла!
С чувством выполненного долга Афродита изо всех сил припечатала за собой дверь, стряхнув с косяка штукатурку.
– Какие распоряженья будут, ёк-макарёк? – глянул исподлобья на новое начальство Салтыков.
– Чай будем пить! – провозгласил Абдрахманов и засуетился вокруг стола.
– Э-эх, выпьем чайку, разгоним тоску, ёшкин кот! – потер руки Егор, доставая кружку с надписью «ЛДПР».
– Рахат лукум! Хал-л-ва! Вкю-юсная! – рылся в сумке Галим Ибрагимович.
– Воть! – демонстративно вытащил из кармана кулек с леденцами Салтыков. – Грохотульки! Угощайтесь. Ничуть не хуже. Поверь мне!
– Вах! Щто это? – брезгливо поморщился Абдрахманов. – Попробуйте лючше халву! Настоящая, арахисовая, из Аральска. Я ей всегда стресс заедаю.
– Помогает? – спросила я.
– Ой, – отмахнулся Галим Ибрагимович, насыпая в заварник чай, – у меня в администрации такой стресс, такой стресс – каждый день быль! Один Аллах знает, как я там выжил, если б не халва!
– Не можешь снять стресс не одевай его! – заливисто гоготнул Салтыков, добравшись до халвы.
– Скажю вам по секрету, – Галим Ибрагимович с наслаждением поместил на язык маленький кусочек лукума. – Мои предки снимали стресс обычно... в хамамах.
– А кто ваши предки? – заинтересовалась я.
– Ну вообще-то мой род со стороны отца происходит от Чингисхана! А вот со стороны матери...
– Это так любой казах может сказать, что происходит от Чингисхана! А ты попробуй докажи! – плотоядно оглядел угощения оторвавшийся от работы дизайнер Розанов.
– Ну во-первых, я не любой казах, – гневно стрельнул бровью Абдрахманов. – И вообще, я только наполовину казах. Мать у меня турчанка, вах! Представительница известной турэццкой фамилии Йылмаз.
– Йыл что? – поперхнулся Салтыков.
– Йылмаз! – горделиво повторил Галим Ибрагимович.
– Егип-п-петская сила! – взмолился водитель. – Сразу и не выговорить.
– И где встретились твои родители? На Черноморском побережье Кавказа? – первое, что пришло в голову, брякнул Розанов.
– На Кримском побережье, – обиженно поджал губы Галим.
– Забавно баешь... – озадаченно поскреб за ухом дизайнер.
– Баяш? – вскинул соболиные брови Абдрахманов.
– Ну говоришь, в смысле, – пояснил Розанов.
– Галим!! – молнией метнулся с порога Барабашко, скидывая на ходу одежду.
– Константин Нико-ла-е-вич! – отставив блюдце, учтиво поклонился завпроизводством.
– Срочно выпускаем еще одну книгу! – шеф пронесся мимо зеркала, поправив растрепавшуюся от ветра прическу. – «Жизнь в снегах – два». Через неделю новая экспедиция, на этот раз в Ямало-Ненецкий автономный округ. Но сначала нужно закончить фотоальбом о Казахстане.
– Я еще и не начинал даже! – опешил дизайнер Розанов. – Ну и шуточки у вас.
– А я не шучу! – обследовал содержимое стола Барабашко. – Все серьезно. На альбом одна неделя. Ну две в крайнем случае! Вы что не видите, время какое – конкуренты, инфляция. Если мы будем ждать у моря погоды, то не выживем в море бизнеса. Простите за тавтологию!
– Прекр-р-расные слёва! Константин Николаеви-и-ич... – смахнул с подбородка сладкие крошки Абдрахманов. – Сделаем все в срок. Как прикажете.
– А в Ямало-Ненецкий когда собираться? – обреченно произнес Салтыков.
– Да пошутил я! – неприлично заржал Барабашко. – На Ямал я без вас поеду.
– Будете в Салехардской администрации, передавайте от меня привет Ивану Егоровичу Вык-вы-ра-гты-ргы-ргы-ну, – проговорил Абдрахманов. – Хорощ-щий человек, в отделе обэспэчения работал. Фамилия у него означает «мужественный» – вах!
– Чего-чего? – непонимающе запустил пальцы в лукум Барабашко.
– Работал я как-то в Салехардской адмыныстрации, – с удовольствием начал свой очередной рассказ Галим Ибрагимович. – Вы ведь в Салехард, кажется, собираетесь?
– Ага, – машинально кивнул Барабашко.
– Мно-о-ого народу я там знал. Я полезный человек, весьма для вас полезный! – лукаво прищурился Абдрахманов. – Ну так вот мы его Иван Егорычем звали. А на самом деле его имя Папаля Ехэрович. Папаля по-ихнему Иван!
– Е-хэрович?! – насмешливо прыснул Салтыков.
– Запутал ты меня окончательно, Галим! – отмахнулся Барабашко. – Лучше на бумажке мне напиши.
– Константин Никола-а-а-аевич! – широко улыбнулся Абдрахманов, демонстрируя блистательный ряд эмалированных коронок. – Как прикажэте...
...За чаем и разговорами день с новым начальством незаметно превратился в вечер. И я поняла, что Галим Ибрагимович очень любит «легкую работу» и совершенно не приемлет «стресс».
Выйдя из «Барказа», я снова задумалась о Шурке. Вернее, я о нем никогда не забывала, просто вечером как-то становилось совсем тоскливо – накрывало одиночество и тревога.
Погода вообще не радовала – снова пошел снег с дождем и усилился ветер, дни становились короче, а ночи темнее. Внезапно захотелось увидеть Володю и снова поговорить с ним – это было единственное спасение. Я оглянулась и... о чудо! Сонин сын стоял напротив издательства и смотрел на меня.
– Володя! – обрадовалась я ему как к родному.
– Здравствуйте, Наталья! – проговорил он, изо всех сил сдерживая чувства.
– Как вы меня нашли?!
– Я у мамы вашей узнал адрес. Вы меня ради бога извините! – взмолился Владимир. – Если б не срочное дело, я бы вас ни за что не побеспокоил.
– Срочное? Что-то случилось? – испуганно спросила я.
– Я все узнал о Мотыле. Сегодня у меня был выходной, но я все равно пошел на работу и там в отделе документации с разрешения коллеги отыскал информацию о нем.
– Он преступник?! – в ужасе проговорила я.
– Нет, что вы, просто несколько раз был оштрафован за административные нарушения. Но это не главное. Главное не об этом! – затараторил Володя.
– А в чем же? – оглянулась я и заметила притаившегося за баранкой издательского автомобиля Салтыкова.
– Давайте сходим в кафе, – внезапно предложил Володя и, замявшись, уточнил: – На Уралмаш.
– А почему не на Компрессорный? На Компрессорный-то подальше будет! – от души расхохоталась я.
– Не смейтесь, пожалуйста, – обиделся эксперт. – Это нам нужно для дальнейшего расследования.
– Расследования?
– Конечно, я же эксперт. И вы должны довериться мне, Наталья, – твердо заявил Владимир.
До рабочего района под названием «Уралмаш» мы доехали на метро, к которому я прибегала крайне редко, и вот наконец нашелся повод.
– А вы не ищите повода, в следующий раз сразу ко мне обращайтесь! Я всегда готов проехаться с вами! – выпалил Сонин сын и тут же, замявшись, пожалел о сказанном.
Электричка примчала нас на конечную станцию «Проспект Космонавтов». За это время на город молниеносно опустились ноябрьские сумерки: подернувшаяся ледком грязь маслянисто блестела на асфальте в свете скудных уралмашевских огней. Этот район никогда не внушал мне доверия и числился как криминальный. Проспект Космонавтов уже не кишел машинами, как днем, лишь одинокий полупустой троллейбус с шумом прошмыгнул в заждавшееся его депо. Где-то вдалеке на дороге раздался душераздирающий крик.
– Что это? – оцепенела я, не решаясь шагнуть дальше.
– Мальчишки, наверное, балуются, – решил успокоить меня Володя.
– Далеко еще? – с тоской поинтересовалась я.
– Остановки три до бульвара Культуры.
– Далековато. Надеюсь, на этом бульваре хотя бы фонарей побольше будет, все-таки название обязывает.
– Непременно должно, – Сонин сын поднял воротник пальто.
Кафе под названием «Маруся» находилось в ста метрах от бульвара. Мы перешли дорогу и наконец очутились в теплом помещении, в нос резко ударил запах копоти и густого сигаретного дыма, из зала раздавался гул и отзвуки караоке. В девяностых не очень-то заботились об очистке вентиляций на предприятиях общепита, и маслянистый пар от готовки осаждался на столах и стенах помещения. К тому же во всех забегаловках было жутко накурено.
– Вот, здесь, – таинственно произнес Владимир, все это время молчавший об истинной причине нашего визита на недружелюбную окраину.
– И все-таки почему Уралмаш? – спросила я, скидывая пальто услужливо подоспевшему Володе.
– Сейчас я все расскажу! Девушка, вон в том углу не занято? – окликнул он официантку в кокошнике и в мятом замасленном фартуке.
Смахнув грязной тряпкой с деревянного столика пыль, девица устало изобразила подобие улыбки и подсунула нам пухлую папку с меню.
– Бизнес, как правило, нечистоплотен... – прошелся пальцем по крышке заляпанного стола эксперт. – Возьмем чего-нибудь для прикрытия.
– Для прикрытия? – переспросила я.
– Ах, ну какой же я осел! – хлопнул себя по лбу Владимир. – Мне надо накормить вас. Вы же с работы!
– Нет! – резко замотала я головой, пребывая в полном недоверии к заведению. – Я не голодна!
– Может, тогда оливье? – умоляюще посмотрел на меня Володя.
– Может, тогда оливье, – эхом повторила я, желая скорее закончить этот разговор и затаиться в полутьме.
Нам принесли в столовских тарелках серую картофельную кашу с несколькими небрежно брошенными на нее зелеными горошинами.
– Приятного аппетита! – произнес Владимир и нерешительно вонзил вилку в неаппетитный салат.
Кафе напоминало продолжение уралмашевской улицы – такое же темное и покрытое туманом от табачного дыма. Тесное помещение, отделанное в псевдорусском народном стиле – грубо срубленные деревянные столы, низкие лавки, солонки и перечницы а-ля хохлома, снующие официантки в нелепых сарафанах – постепенно наполнялось шумными, в основном мужскими компаниями.
– Это кафе принадлежит некоему Анатолию Бородулину, предпринимателю, местные его назыавают Толик Католик, – перешел к делу Владимир. – Он бывший модельер, много гастролировал за границей, сейчас живет на Уралмаше, начинал карьеру в Театре музыкальной комедии – шил костюмы.
– Неожиданный поворот сюжета! – восхитилась я.
– Так вот. У этого Толика два брата, тоже всю жизнь прожили на Уралмаше. И вот здесь-то самое интересное. Один из них – тот самый Мотыль. Но это, как выяснилось, не настоящая его фамилия. Он позаимствовал ее у матери. Серьезных нарушений закона за Павлом Бородулиным-Мотылем замечено не было, хотя полностью законопослушным его назвать нельзя – есть пара-тройка нарушений ПДД, штрафы за вождение в нетрезвом виде, за это он лишился водительских прав.
– Вон оно что... – озадачилась я. – Фамилию, значит, сменил. А зачем?
– Ну он же фотограф, хотел выделиться как-то... – предположил Владимир. – Но это еще не все. Есть третий брат. Близнец Павла – Игорь Бородулин. В криминальном мире его называют Гога Шершавый. Это вор-рецидивист. После того, как вышел из мест не столь отдаленных, жил у подруги, нигде не работал. Женщина занималась бизнесом, торговлей стройматериалами. Дача у нее была. И вот на этой даче они что-то не поделили. Он ее там и забил железным прутом до полусмерти. Забрал крупную сумму денег и скрылся.
– А что с женщиной?
– Она жива. Лежала в больнице долго. Судмедэкспертизу у нас проходила. Людмила Левушкина ее зовут.
– Во дела... А что Мотыль? Он как-то причастен к этому?
– Совершенно верно. На след Шершавого напали в Казахстане. Но ему удалось улизнуть от милиции. Зачем он туда подался, неизвестно.
– Точно, – вспомнила я. – Ведь когда мы ехали на Карашалан, то путь туда был закрыт – искали какого-то преступника.
– Да, именно туда он и подался, – уверенно подтвердил Владимир.
– Значит, в лесу Мотыль для брата тайник закопал... Там же и документы какие-то были.
– Значит, для брата. Складывается вполне логическая цепочка: Мотыль вызвался поехать с вами неслучайно. Он хотел встретиться с братом и передать ему деньги, оружие и документы. Эти факты очень помогут следствию. Осталось только найти Мотыля.
– Я не видела его с тех пор, как мы вернулись из экспедиции. Может, он еще появится в издательстве. Барабашко ведь премию выдает участникам экспедиции.
– Будем надеяться.
– А что если Мотыль все-таки как-то навредил Шурке? Ведь тот – свидетель и намеревался заложить фотографа.
– Спокойно, Наталья, всему свое время. Я не думаю, что так все далеко зашло, – обнадежил меня Владимир.
Продолжение следует.