А’узу биЛляхи мин аш-шайтани-р-раджим
_______________________________
Я самый верующий среди всех верующих! Вообще мне очень нравится слово «верующий». Ранний смысл по большому счёту сегодня утрачен. Конечно, здесь подразумеваются никоторые человеческие качества, однако и они сегодня плохо прослеживаются. Кто такие «верующие»? Верующий в кого или во что? Верующий в золотую монету! Верующий в себя! Верующий в кормильца! Сколько это ж людей верующих на земле! Мне поэтому и нравился долгое время Иерусалим, я там чувствовал себя вполне комфортно. Однако со временем он мне сильно наскучил, в особенности избранный народ со своей избранной религией! Ох, уж эти верующие люди! Ох, уж эти избранные народы!
Понимаете, в чём проблема? За ними было очень интересно какое-то время наблюдать, но мне просто стало скучно. Избранные люди, представители разных посланников в один день начали мне претить, меня стало от них воротить. В их жизнях сплошные банальности, к таким людям даже трудно приблизиться. Они открыты этому миру. Мне это крайне не нравится. Я больше люблю закрытые двери и высокие стены, особенно обожаю то, что там происходит: перешёптывания, ненависть, интриги. В один день я сказал себе: «Я хочу двигаться дальше». И, знаете, меня привлекла Мекка. А что, если… Это же гениально! Неизбранный народ с избранной религией – гениальная идея. Видите ли, какая ситуация. В Иерусалиме могут находиться атеисты (моя гордость!), последователи разных там посланников и избранный народ. Любой человек может зайти в мечеть, церковь и синагогу, найти себя (люблю эту фразу) и так далее. С Меккой такой номер не пройдёт! В этот город могут попасть только представители определённого верования! Ей-богу, гениальная мысль! Вы только вдумайтесь. В Мекку мог бы приехать атеист или кто-нибудь другой в поисках себя (эм, прелесть!), в крайнем случае обрести (ужасное слово) Этого, ну, вы поняли. А теперь такая возможность напрочь отсечена. Понимаете? Я спросил себя: «Почему бы и нет? Так, я любой ценой должен туда попасть». Было очень сложно, мне до сих пор больно, поскольку я заплатил за это свою цену – два моих пальца (об этом позже), но я здесь, в Мекке, и это не сон.
Эх… Была возможность. Эх… несбыточная мечта. В седьмом веке, когда этот несчастный посланник прятался в своей пещере, я хотел сказать курайшитам о его местоположении, однако в определённый момент я стал немым! Немым! Что ты с Этим будешь делать?! Поэтому я тотчас побежал к пещере, попытался что-нибудь предпринять, и здесь я едва ли не ослеп. Возле входа в пещеру лился такой свет, будь он проклят, мне пришлось мгновенно закрыть свой лик, в этот же миг снизошёл голубь и оставил свои яйца, прямо возле убежища посланника. Вы только вдумайтесь! Эти глупые курайшиты решили, что в пещере никого нет, так как голуби ищут для своего потомства всегда укромное местечко…
Сладкая мечта… Я до сих пор её ощущаю на губах. Что может быть прекраснее окончательно рассорить потомков Авраамовых, двух родных братьев? Один народ избранный с избранной религией и другой народ тоже избранный и тоже с избранной религией. Просто прелесть! Мне хотелось сказать засланному казачку, что арабы – тоже избранные, а значит имеют право на свою религию, отдельную, свою, национальную. Не сбылось… А как же плакал этот юноша, когда видел, как хоронят заживо новорождённых девочек. Он рыдал. Я хотел ему сказать в тот момент: «Неужели ты думаешь, мой хороший, что ты в состоянии изменить это племенное устройство, где отец решает всё, а девочки – неудачное стечение обстоятельств, если не наказание статуэток, где человек не может принимать самостоятельные решения, а полностью зависит от мнения общины»? Но я не мог ему об этом сообщить. Перед ним всегда лился яркий свет. В тот день, когда он рыдал, пошёл сильный дождь, курайшиты радовались осадкам, только грустный юноша продолжал плакать, он беспрестанно воздевал руки к небу и общался с Этим. С того дня у молодого человека появилось своё белое облачко, которое защищало его от всех земных и небесных невзгод.
КОНЕЦ
01.04.2024