Разрешите представиться Маяковский (Светлана Девятка) / Проза.ру

   Маяковский! Когда у человека на душе пусто, то для него есть два пути: или молчать, или кричать. Почему вы выбрали второй путь?

   Маяковский… Поэт-романтик, поэт-хулиган, поэт-революционер, поэт-бунтарь?
      «Он поэт катастроф и конвульсий», - скажет о нем детский писатель и поэт К. И. Чуковский.
      «...Он не просто человек, а человек, несущий в себе всю боль человеческую», - продолжит писательница Эльза Триоле.
      «Огромный, уверенный в себе, "элегантно неуклюжий". Яростно потрясающий халтурной книжонкой "пролетпоэтика" перед притихшей аудиторией. И он же - душевно щедрый, с улыбкой, от которой все лицо становилось светлым», – закончит его портрет советский литературный критик З. С. Паперный.
      Противоречиво, не правда ли?
      Никто лучше не скажет о Маяковском, кроме него самого, поэтому я решила взять интервью у самого поэта.
         - Владимир Владимирович, Вы для меня человек, смотрящий на мир и видящий его не так, как я. Именно поэтому мне и хочется узнать о Вас больше.
         - «Я — поэт. Этим и интересен. Об этом и пишу. Об остальном — только если это отстоялось словом».
         - Вы говорили: «Те, кого я прочёл, — так называемые великие. Но до чего же нетрудно писать лучше их». А трудно ли писать лучше Вас?
         - В 1911 году я «поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества: единственное место, куда приняли без свидетельства о благонадёжности. Работал хорошо. Удивило: подражателей лелеют — самостоятельных гонят». Не нужно писать лучше меня. Не нужно писать лучше Пушкина, Достоевского, Толстого. Нужно писать так, как никто не писал до тебя. Нужно писать так, как это можешь только ты, никто другой.
      - Поэтому вы требовали «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с парохода Современности»?
      - После этого я добавлял: «Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней». А вы запомнили только первое. Для нового революционного времени нужно было «выворачиваться нутром», литература тоже должна была стать другой. Она такой и стала.
      - А не боитесь, что Вас тоже сбросят с «корабля современности»?
      - Боюсь. За вас.
      - Сегодняшнее поколение – такое, каким вы бы хотели его увидеть?
      - Если вы сейчас задаете мне такой вопрос, значит, да. Если вы сейчас так же, как я, боретесь за правду, значит, точно да. Если вы сейчас меняете свое будущее и делаете его настоящим, то я могу сказать даже, что вы лучше меня.
      - Почему вы выбрали своим главным оружием в революции именно стих?
      - Помню. «Приехала сестра из Москвы. Восторженная. Тайком дала мне длинные бумажки. Нравилось: очень рискованно. Помню и сейчас. Первая:
Опомнись, товарищ, опомнись-ка, брат,
скорей брось винтовку на землю.
И ещё какое-то, с окончанием:
...а не то путь иной —
к немцам с сыном, с женой и с мамашей… (о царе). Это была революция. Это было стихами. Стихи и революция как-то объединились в голове».
      - Но если бы Маяковский не стал поэтом, кем бы он был?
      - Художником. Я подкладывал под голову бревно, но не потому что нельзя было достать подушку, так можно было спать только три часа, и все остальное время в сутках я рисовал плакаты. Я говорю об окнах РОСТА. Я нарисовал около 500 плакатов, 3000 отдельных плакатов рисунков. Стихотворений я написал около 200.
      - Маяковский, что эта за фамилия, как псевдоним?
      - Моя родная, настоящая. Досталась от отца Владимира Константиновича, багдадского лесничего.
      - И сколько вас таких, Маяковских?
      - «Мой отец <.>, мама Александра Алексеевна, сестры Люда и Оля. Других Маяковских, по-видимому, не имеется».
      - Родина – Грузия?
      - Село Багдады, Кутаисская губерния.
      - Сложно не вспомнить знаменитую записку, адресованную к вам: «Вот вы писали, что "Среди грузинов я - грузин, среди русских я - русский", а среди дураков вы кто?» Вы тогда ответили: «А среди дураков я впервые».
      - Мне больше нравится другая: « - Маяковский, почему вы так себя хвалите?». Я не удержался и ответил: «Мой соученик по гимназии Шекспир всегда советовал: говори о себе только хорошее, плохое о тебе скажут твои друзья».
      - С вами же в одном классе на самом деле учился Александр Пастернак, брат будущего поэта Бориса Пастернака?
      - Это было уже в Москве. После смерти отца мы переехали всей оставшейся семьей, пришлось перевестись в 4-й класс пятой гимназии. Уже из пятого класса я был исключен из-за неуплаты. Денег не было.
      - Пришлось выживать?
      -«Пришлось выжигать и рисовать. Особенно запомнились пасхальные яйца. Круглые, вертятся и скрипят, как двери. Яйца продавал в кустарный магазин на Неглинной. Штука 10—15 копеек. С тех пор бесконечно ненавижу Бемов, русский стиль и кустарщину».
      - Сколько Вам было лет, когда вы вступили в партию большевиков?
      - 15 лет. «1908 год. <...> Держал экзамен в торгово-промышленном подрайоне. Выдержал. Пропагандист».
      - И в те же 15 лет вы впервые были арестованы?
      - «29 марта 1908 г. нарвался на засаду в Грузинах. Наша нелегальная типография. Ел блокнот. <...> заставил писать под диктовку: меня обвинили в писании прокламации. Я безнадёжно перевирал диктант. Писал: «социяльдимократическая». Возможно, провёл».
      - Мне сейчас 16. А вы в 16 лет оказались в знаменитой Бутырке?
      - «Сидеть не хотел. Скандалил. Переводили из части в часть — Басманная, Мещанская, Мясницкая и т. д. — и наконец — Бутырки. Одиночка № 103».
      - Наверное, не хочется об этом вспоминать?
      - «Важнейшее для меня время. <...> Перечёл всё новейшее. Символисты — Белый, Бальмонт. Разобрала формальная новизна. Но было чуждо. Темы, образы не моей жизни. Попробовал сам писать так же хорошо, но про другое. Исписал таким целую тетрадку».
      - Там были первые Ваши напечатанные стихи?
      - «Спасибо надзирателям — при выходе отобрали». А то б ещё, действительно, напечатал!
      - Но все равно, Бутырка сделала Маяковского именно таким Маяковским?
      - Скорее, научила не подчиняться и не бояться цепей и замков. Хотя это, наверное, одно и то же.
      - Но кто увидел этого Маяковского? Кто первым разглядел в Вас, тогда еще ещё простом парнишке, главного поэта СССР?
      - «Ночь. Сретенский бульвар. Читаю строки Бурлюку. Прибавляю — это один мой знакомый. Давид остановился. Осмотрел меня. Рявкнул: «Да это же вы сами написали! Да вы же гениальный поэт!» Применение ко мне такого грандиозного и незаслуженного эпитета обрадовало меня. Я весь ушёл в стихи. В этот вечер совершенно неожиданно я стал поэтом».
      - Как Вы думаете, смотря на это уже сегодня и зная, чего удастся добиться, что было такого в том багдадском парнишке? Он пережил смерть отца, не получил должного образования, рано начал работать, имел за спиной три ареста и 11 месяцев Бутырки – слишком большой опыт для восемнадцатилетнего человека, которого многим хватает на всю жизнь.
      - Человеку с такой юностью ничего не остается, кроме того, как начать писать. Хорошо писать. Давид Бурлюк это знал. «Бурлюк сделал меня поэтом. Читал мне французов и немцев. Всовывал книги. Ходил и говорил без конца. Не отпускал ни на шаг. Выдавал ежедневно 50 копеек. Чтоб писать не голодая».
- Почему вы пишите?
      - «Я пишу потому, что я больше не в состоянии об этом думать».
      - Но почему многие люди не понимали Вас?
      - Потому что я футурист, а люди боятся будущего.
      - Может, люди просто пытаются жить настоящим?
      - Люди цепляются за настоящее, боясь завтрашнего дня. Люди цепляются за настоящее, потому что ничего не делают в этом настоящем для будущего.
      - Я задавала так много вопросов о том, как вы стали известным поэтом, чтобы понять, какой путь вы прошли. Я должна признаться, я сама пишу стихи, но мне всего 16. Наше поколение еще на самом начале пути, и мы очень боимся совершить ошибку. Нам еще много придется пройти, но самое важное то, что мы только на старте, мы еще можем изменить маршрут и выбрать правильный путь.
      - Нужен совет?
      - Наверное…
      - Будьте лучше нас. Лучше предыдущего поколения. Сегодня создавайте свое будущее. Оставайтесь футуристами. Не бойтесь выбирать. Не бойтесь делать то, что никто не делал до вас. Ничего не бойтесь! И самое главное: любите, вашу юность, как любили мы. Любовь поможет вам выбрать правильный путь.
      - Для меня, как для девчонки, это, наверное, самый важный вопрос, который я хотела Вам задать, но боялась, тянула до последнего. Что такое это хрупкое чувство, о котором пишут поэты?
      - «Любовь — это жизнь, это — главное. От неё разворачиваются и стихи, и дела, и всё прочее. Любовь — это сердце всего. Если оно прекратит работу, всё остальное отмирает, делается мнимым, ненужным. Но если сердце работает, оно не может не проявляться в этом во всём…»
   - В своей автобиографии о встрече с Лилей Брик Вы написали всего два предложения: «Июль 915-го года. Знакомлюсь с Л. Ю. и О. М. Бриками»
   - С пометкой «Радостнейшая дата».
      - Она единственная, кто в Вас «за рыком, за ростом, взглянув, разглядела просто мальчика»?
      - Она единственная, у которой инициалы сливаются в бесконечное «люблю». Лиля Юрьевна Брик. Я даже подарил ей такое помолвочное кольцо с тремя буквами «Л», «Ю», «Б». Буквы стояли по кругу, и тем самым можно было читать это самое главное слово снова и снова, не останавливаясь. Ведь я любил ее бесконечно.
      - Но почему любовь в Ваших стихотворениях такая, у которой «и плачем не вымолишь отдых»?
      - За любовь нужно бороться, ежеминутно, ежечасно. Нужно каждым словом и поступком говорить, что любишь. Для меня, как для поэта-революционера, борьба за любовь – это единственно возможная форма существования. Если бы мне не нужно было ей доказывать каждую минуту, что я ее люблю, я бы не смог ничего.
      - «Я не знал, что любовь — зараза, я не знал, что любовь — чума. Подошла и прищуренным глазом, хулигана свела с ума».
      - Не нужно при мне цитировать Есенина.
      - Неужели Вы правда были непримиримыми врагами с Сергеем Александровичем? Об этом даже в 21 веке не утихают споры. Да и в вашем, Серебряном, ваш конфликт был самым обсуждаемым в литературной среде.
      - Слухи. «Мы ругались с Есениным часто, кроя его, главным образом, за разросшийся вокруг него имажинизм». И только. Мы просто были сторонниками разных взглядов на литературу. «Его очень способные и очень деревенские стихи нам, футуристам, конечно, были враждебны. Но малый он был как будто смешной и милый». Дружбы у нас не сложилось. А главными врагами Серебряного века сделала нас прогрессирующая общественность.
      - У Вас с Сергеем Александровичем очень похожие судьбы. Вы оба прошли большой путь к известности, многое заплатили за своего читателя, с самого начала и до конца, трагического конца, боролись за любовь.
      - Подлинный писатель или поэт не может жить на земле как пустоцвет. Его жизнь богата событиями и переживаниями, его мысли и чувства постоянно находят отражение в его творчестве. Он не может оставаться равнодушным к происходящему вокруг, ибо это противоречит его природе. Поэт должен передавать людям все свои чувства, мысли, переживания, грубо говоря, отдавать всего самого себя читателю без остатка. У него постоянно болит душа, но не за самого себя, а за свой народ, за то, что он называет своей Родиной. У человека, который так близко принимает все к своему сердцу и борется за других людей, за правду и совесть, жизнь оборвется рано. То самое сердце просто не выдержит.
      Жаль, что его сердце, такое ранимое, трепетное, искреннее, не выдержало…
      Я очень долго открывала своего Маяковского. Читала воспоминания современников, изучала его биографию, смотрела документальный фильм, находила старые фотографии. И только потом с простым карандашом и бумагой для заметок подошла к книжной полке и достала большой красный томик его стихов. Я прочитала взахлеб, а потом стала учить отрывки из поэм: из «Облака», из «Люблю». Выучила ставшее моим любимым стихотворение «Лиличка». А потом и сама начала писать стихи. Так я познакомилась со своим Маяковским. Не бунтарем, не революционером, не нахалом, не циником, а просто человеком, любившим лириком, сомневающимся новатором, ежедневно лихорадочно проглядывающим каждую газету, пытаясь найти свое имя, первым поэтом новой страны, который не боялся будущего и творил его в настоящем, который торопился прожить новую жизнь с новой литературой.
      У каждого из нас есть свой «Мой Маяковский», и я уверена, что его творчество продолжит вдохновлять и покорять сердца людей всех времен.