Отчий дом! До сих пор иду к нему, как на свидание. Чем ближе подхожу, тем легче становится шаг, учащается дыхание от встречи с ним — таким родным, таким тихим и одновременно «звонким» от зноя, от пения и стрекотания птичек, от журчания вечно спешащего к Амуру ручейка в овраге, от звона хулиганов-комаров.
Уходят напряжение, проблемы. Покой и говорящая о многом тишина «обнимают», расслабляют. Легкий шелест сестричек-березок, посаженных родителями, приглашает отдохнуть под ними от жары. Золотистые, быстрые лучики играют с водой в ванне, ныряют вглубь бочек с водой. И хочется туда нырнуть за ними, как в детстве, вынырнуть, с хохотом, наперегонки с собакой Звоночком или с Жулькой-Джульбарсом сделать несколько кругов вокруг дома, немного обсохнуть и спрятаться от зноя в обволакивающей прохладе дома. А потом поесть окрошки, приготовленной мамой-кулинаркой, блаженно растянутся прямо на ковре в зале, обменяться последними известиями и событиями, слегка вздремнуть и снова на зеленую, расцвеченную мамиными любимыми георгинами, саранами, матиолами, ленком и льном, васильками волю.
Боже! Как же хорошо! Легкие мгновенно наполняются чистейшим воздухом, настоянном на аромате трав, цветов, цветущих черемух или лип. Становится легко-легко! Так и хочется взмахнуть руками и полететь с порхающими бабочками и махаонами туда, вдаль, за синие горы за Амуром. И начинаются всякие фантастичные байки пришедших друзей на эту и другие темы.
В такие моменты столько много интересного и загадочного узнаешь! Порой даже сердце замирает от восторга или страха от этих придумок. Глаза сами собой зажмурятся, кулачки сожмутся, но ушки-то на макушке! Всё слышат! Вот где темы и готовые были-небылицы, рассказы для писателей и поэтов! Ни одному взрослому в голову не придут фантазии и темы юных говорунов-придумщиков. Например, о том, как из любимого оврага в Гражданскую войну юные разведчики прокрадывались здесь к японским расположениям, подслушивали их разговоры и передавали партизанам добытые сведения о том, где и что находится: например, вооружение и продукты у японцев и белогвардейцев. Эти придумки были такими правдоподобными, что иногда и сами рассказчики верили в них. Ведь им же дедушки и другие взрослые иногда рассказывали о каких-то событиях, а уже развить это дальше для юных фантазеров ничего не стоило.
Часа в четыре ватаги ребятишек снова неслись вниз по улице к Амуру. В бочках-то да в ваннах особо ведь не искупаешься! Еще не добежав до пляжа, начинали стягивать с себя платьица, сарафанчики, майки. И победно ими махая, неслись к воде.
Вот с такими воспоминаниями каждый раз встречаюсь, приходя в отчий дом, в родное гнездо. Брошу взгляд в дом напротив, и новые воспоминания атакуют меня. В этом доме жила мама Вики Цыгановой, ее родители, братья и сестры. Мы были очень дружны. Собственно, наша улица-улица Победы, была самой дружной. Но об этом позже. Я с папой и с Волковыми любила ездить на моторке за Амур на сенокос. У них была всегда корова, потому что нужно было молоко для их семи деток.
Вот папа и помогал дяде Мише на заготовках сена, а я ловила «рыбку большую и маленькую», запекала ее на костре и варила уху. Мне это очень нравилось, да и уху я обожала, но вот до смерти боялась нанизывать на крючки червей. Это делали Сергей и Славка. Сыновья дяди Миши Волкова. Вот где было приволье! Вода, рыба, одурительно пахнущая скошенная трава и бескрайние водные и земные просторы. Правда, было одно «но» - гнус. Эта гадость любила меня больше всех. Но и на нее придумали управу. А какая там росла черемуха! Крупная, сладкая, с небольшой косточкой! Мы всё время в пору ее созревания бегали с черными языками и губами. Зато вку-усно!
Но главным событием на нашей улице было празднование 9 мая. Во второй половине дня ближе к вечеру около Волковых (у них была пологая территория перед домом) начиналось оживление. Собирались все жители — и большие, и маленькие, ставились столы, крытые красивыми белыми скатертями, на столе становилось тесно от принесенных соседями блюд. Хотя так было не всегда. В конце сороковых — начале пятидесятых годов вместо скатертей были простыни белые, картошка отваренная, соленые огурцы, помидоры, капуста и рыба. Но главное было то, что мы все были вместе.
Вот на такой замечательной улице Хабаровска мы жили, работали на заводе Кирова, а с какими удивительными людьми общались, какими дружными мы были! И остались такими. Есть истории стран, государств, а есть и истории незабываемых людей, заводов, улиц, городов. Так велика наша Память. Вечной ей Жизни!
Начинался этот праздник «со слезами на глазах» с минуты молчания и воспоминаний о тех товарищей по судостроительному заводу имени Сергея Мироновича Кирова, кто ушел на фронт и не вернулся. Это был единственный день, когда, собравшись вместе, говорили о войне, потому что слишком тяжелыми были эти воспоминания. Мы, дети, слушали их и удивлялись полученной информации.
Ещё обязательно говорили о заводе, об его истории. Я всегда все внимательно слушала. И вдруг до меня донеслась очень дорогая мне фамилия «Блюхер». Я сразу ее вспомнила, потому что ее произнесли несколько раз.
- Это же мой спаситель! Так говорили мама с папой, когда я болела воспалением легких. Вспоминания нахлынули на меня. Это было в 1945году до Победы. Я тяжело болела, с едой были большие проблемы. Маме уже нечего было менять на еду. Однажды утром рано я проснулась от каких-то звуков- мама что-то искала, и вдруг в ее руках что-то блеснуло. Я попросила ее дать мне «это» поиграть.
- Это — не игрушка. Это часы!
- Часы на стене. Дай мне игрушку. У меня только куколка Маня.
Я расплакалась, а мама сказала, что это очень дорогая для папы памятная вещь. Когда еще не было меня, и мама его не знала, он служил в Манзовке (ныне - Сибирцево) танкистом. На больших учениях папин танк лучше всех воевал, и Командующий Красной Армией Дальневосточной Военной Республики Блюхер Василий Константинович их экипажу подарил вот такие карманные часы. Каждому человеку экипажа. А еще мама сказала, чтобы мне стало легче, папа велел поменять эту реликвию дорогую для него на что-нибудь съедобное, чтобы я быстрее поправилась. И мама на станции Верено (ныне - Переясловка) обменяла эти часы на мешок шелухи овса и на чекушку (меньше пол литра) настоящего растительного масла. Из шелухи мне мама делала очень вкусный кисель, заправленный этим маслом. И вот этот кисель вместе c сульфидином, с горчичными ваннами помог мне выздороветь. А кисель этот, вернее, шелуху овса мне помогли купить часы этого замечательного человека. Он для меня-спаситель! Хотя и не знал меня!
В третьем классе я рассказала эту историю, а мой одноклассник Коля Рафальский сказал:
- А он, наверно, всем помогал. Папа рассказывал, что Блюхер и ему помог. У нас родилась Люся, нужно было их с мамой забирать из роддома, а машины все были заняты, а ехать нужно было далеко. Папа пошел к директору Кировского завода, который сказал, что сейчас нет машин, а Василий Константинович был как раз у директора и велел своему шаферу помочь привезти Колину маму с сестричкой.
Когда машина маршала Василия Константиновича приехала в больницу, все переполошились. Еще бы! Сам командующий посетил их! У всех окон, на балконе были люди. Узнав, что Василий Панфилов, водитель маршала, приехал с мужем Рафальской за ней и её доченькой, люди подивились великодушию Василия Константиновича и стали махать руками молодым родителям с доченькой, вышедшим на крыльцо. Вот ещё одна девочка получила, сама того не подозревая, поддержку этого замечательного человека. Вообще, все кировчане хорошо были знакомы с Блюхером, потому что он часто бывал на заводе. Вместе с руководителями города, своими заместителями он всегда присутствовал на сдаче всех кораблей. А до этого следил за ходом работ. Всегда, раздвинув руками рабочих, устраивался посерединке, шутил, расспрашивал их о работе, о трудностях, поддерживал их:
- Ничего, ребята, не сразу Москва строилась. Будет у Вас огромный, прекрасный завод, надо только перебороть первые трудности. Разве не сможем? То ли перебороли!
И так уверенно он говорил и честно смотрел рабочим в глаза, что они верили ему. Он им помогал во всем. Когда ухудшилось снабжение поселка первостроителей завода имени Кирова в Хабаровске, и к нему приехал Плис, председатель заводского комитета, и Василий Константинович узнал о проблемах на заводе, туда прибыли машины, груженные рыбой и другими продуктами. Он был удивительным, ответственным человеком готовым придти на помощь в трудный час, в трудную минуту. Он был доступным для людей. Таким же замечательным человеком был и его водитель, о котором уже говорилось выше. Он часто помогал заводским водителям в ремонте машин. Василий Панфилов был шофером высокого класса и запросто делился своим опытом с заводскими шаферами.
Время идет, а благодарная память об Василии Константиновиче Блюхере до сих пор живет в семьях корабелах завода Кирова, передается из поколения в поколение. Хотя его и завода уже нет. К большому сожалению!