Она задумчиво перечитала перечень пластинок в музыкальном автомате. Небольшой бар был почти пуст, если не считать двух матросов со стоящего на рейде авианосца. Они молча и целеустремленно нагружались дешевым виски, стараясь достичь желаемого эффекта – праздника жизни, но праздник никак не получался, ввиду отсутствия в баре девушек, которые любят американских матросов и американские доллары. Она не интересовала морских «волков» - бармен, который принес им очередную порцию виски, предполагая дальнейшее развитие событий, тихонько сообщил им, что она – племянница хозяина, который скоро должен подойти и нарываться на неприятности не надо. Поэтому морячки несколько воспряли духом, когда она, выбрав из репертуара автомата желаемое, нажала кнопку и бодрая мелодия твиста заполнила помещение бара.
Она была довольна своим выбором. Композиция называлась «Пусть будет твист!», музыка была энергичной и быстрой. «Потанцую одна, тем более – последний день здесь» - отпуск закончился и завтра днем она покинет гостеприимный дом дяди и это побережье, где она провела две недели. Две беззаботных недели наслаждения океанской волной, криком чаек, гудками проходящих кораблей и абсолютным ничего – не - деланьем. А в понедельник ее ждет шумный зал ресторана мистера Донована в городе Омаха, штат Небраска – работа, работа. Которая ей вполне нравилась, но после пляжей Южной Каролины возвращаться туда не очень хотелось. Отдых расслабляет, как известно и в работу приходится «втягиваться», снова настраиваться на трудовой ритм. Ну, да ладно – этот день она проведет весело и без мыслей о работе! Она стала танцевать, отдаваясь модной мелодии, звучащей из динамиков – «Да, еще, вот так – « Пусть будет твист!»
Дверь распахнулась и в бар вошли два офицера в форме, молоденький лейтенант – летчик и капитан – мужчина постарше и повыше ростом. Капитан направился в глубь бара, видимо, намереваясь занять столик у окна, но лейтенант, увидев ее, сразу изменил курс и дернув за рукав своего товарища по службе, привлек его внимание. Капитан остановился, еще не поняв, что случилось, а летчик уже был рядом с ней и «включился» в танец, энергично двигая частями тела и ходя вокруг нее кругами, как кот вокруг сметаны. Ей стало не по себе от его взгляда, он был слишком откровенным и она перестала танцевать, отойдя к стене, делая вид, что устала. Да и мелодия уже заканчивалась, музыка затихала. Капитан стоял, прислонившись к стене и смотрел прямо на нее. Она не поняла, что произошло – его взгляд, его глаза, легкая улыбка, появившаяся на его губах… она нажала на автомате кнопку – «Повторить мелодию» и твист зазвучал вновь. Моряки из – за углового столика поняв, что праздника не надо ждать – его надо создавать самим, поднялись и стали старательно исполнять танец, компенсируя свои несбывшиеся мечты. Она, словно подчиняясь какому – то непонятному приказу, точнее – зову, идущему из самой глубины ее души, тоже начала двигаться, не обращая никакого внимания на увивающегося вокруг нее, лейтенанта, который не сводил глаз с ее ног, бедер, обтянутых юбкой, который тоже уже строил какие – то, одному ему известные планы, на ее счет. Напрасные планы. Как и его коллегам из Военно – Морского Флота, ему ничего «не светило», она уже все решила, она уже поняла, что в ее жизни случилось то, что другие ждут всю жизнь. И, бывает, напрасно. А ей повезло, ей «пошли навстречу» и помогли, она не случайно оказалась в этот день в этом баре и этот капитан тоже оказался здесь и сейчас стоял, глядя на нее и она увидела в его глазах, что и он «услышал»… то, что было там, глубоко – глубоко, то, что притянуло их сегодня в это место, то, что заставило встретиться их взгляды. То, что протянуло между ними незримую нить. Разорвать которую они уже были не в силах. Она не заметила, как пришел ее дядя – хозяин бара, как он удивленно посмотрел на нее и обменялся каким – то замечанием с барменом. Ее уже не волновало ничего – кто там что говорит и о чем думает. Она не видела ни этого бара, ни дядю, ни масляный взгляд лейтенанта, ничего. Только глаза капитана, его взгляд, уводящий в какую – то неизмеримую глубину. В ту глубину, где она уже была. Была давно, очень давно. И он был рядом с ней.
Лунный свет пробивался сквозь неплотно задернутые жалюзи, раскиданная одежда нарушала строгие линии интерьера номера отеля. Задохнувшись от его поцелуев, она слегка отстранилась – «Ты меня так задушишь, дай отдышаться, любимый!» - «Не дам, я слишком долго ждал, я устал ждать!»
Он встал, потянув ее за руки, она тоже поднялась, не понимая, что он хочет. Их обнаженные тела соприкоснулись, вызывая новый приступ желания, она видела его глаза, мерцающие в полумраке комнаты, чувствовала его напряженное тело, которое было ей так странно знакомо, она даже не пыталась понять – откуда? Ведь, она раньше не встречала этого человека, разве – нет? Нет! Встречала и не раз, какое – то знание пробивалось к ней изнутри, властно раздвигая границы ее сознания, так же властно, как он, прислонив ее к шершавой стене, раздвигал ее ноги, проникая в нее, входя в ее жаркую, ждущую глубину. Он взял ее за кисти и поднял ее руки, крепко сжав своими пальцами, его тело ритмично двигалось, нанося ее телу сладостные удары. Его губы коснулись ее уха и прошептали – «Помнишь, как тогда… в башне, помнишь?» И она вспомнила.
Жаркий огонь жаровни, мрачную пыточную и мерзкую рожу инквизитора. И лицо офицера стражи и его тело. И все остальное…дальше она не успела вспомнить, волна животной страсти накрыла ее, она застонала, забилась у стены, прижатая, распятая его телом, проткнутая насквозь его горячей твердой плотью. И она провалилась в наслаждение. И исчезла там…
Он поставил пустой бокал на столик, повернулся к ней, лежащей на скомканных простынях: « Так, что – я не летчик, с детства боюсь высоты. Служу на локаторной станции авианосца. А, Шнитке летает, хороший пилот. Ну, приставучий, да – молодой еще, горячий. Ты не обижайся на него, хороший парень, выручал меня не раз.» Она отхлебнула вина из своего бокала, задумчиво смотрела, как за окном алеет небо, предвещая новый день: «Да я не обижаюсь, привыкла уже. В ресторане в Омахе часто клиенты цепляются. Когда папа погиб в автокатастрофе, я уехала из нашего городка, продала его заправку и дядя Джордж, тот самый, в чьем баре мы были, помог мне устроиться к мистеру Доновану, они давно знакомы, как оказалось.» Она прижалась к нему, обвила руками шею, потянулась к его губам: «Надеюсь, в этот раз ты не уедешь? Никакой войны не идет нигде, тебя никуда не отправляют – срочно и навсегда? Ведь, правда, любимый мой, скажи, что это – правда!» Он улыбнулся, опрокидывая ее на подушки, отвечая на поцелуй, коснулся губами ее груди, нежно лаская тело, скользнул ниже…
Последнее, что она расслышала, перед тем, как снова провалиться в чувственный волшебный сон, были его слова: «Правда, любовь моя. Я никуда не уеду!»
Они поженились, судьба дала им возможность быть вместе. Она выпросила то, о чем мечтала всегда – Время. Время для счастья и любви. Целых три года – больше тысячи дней счастья.
В 1966-ом, когда уже вовсю полыхало во Вьетнаме, его авианосец перебросили к берегам далекой азиатской страны. Он задержался, получая новое оборудование для локаторной станции и вылетел позже на транспортном самолете с группой техников и грузом. Самолет не долетел до места базирования корабля. Пропал в океане. Поиски не дали результатов – не нашли ни обломков, ни тел погибших. Никаких следов катастрофы. Шнитке прислал ей письмо, где рассказал, как они прочесали все острова по маршруту полета и опросили всех рыбаков и местных жителей. Ничего. Странник по звездам покинул ее, оставив краткий автограф в небесах.