Истории про Таисью-целительницу
Таисья уже укладывалась спать, когда к дому подъехала машина.
Целительнице стало тревожно: в столь поздний час такие приезды не сулят ничего хорошего. Тася напряженно всматривалась в темноту и прислушивалась к звукам, но из машины никто не выходил.
— Мам, — позвала она Клавдию. — Приехал кто-то и не выходит.
— Вижу, дочка, — откликнулась мать.
— Что делать будем? Подождем? — спросила Тася.
Клавдия пожала плечами.
Прошло около получаса: ничего не изменилось. Машина стояла на месте, из нее никто не вышел.
Тася убрала уже распущенные на ночь волосы в хвост, накинула кофточку, вечера становились все прохладнее, и вышла во двор.
Клавдия стояла на крыльце, готовая в любой момент прийти на помощь дочери. Мало ли что!
Однажды также приехали на машине поздним вечером, постояли, а потом закинули во двор горящую головешку. Хорошо, что Тася была начеку, быстро выскочила и потушила огонь, вылив ведро воды.
— Да за что же! — расплакалась тогда Клавдия. — Только добро людям делаешь, приворотами да абортами не занимаешься, как Виталина в Малиновке.
— Ладно, мама! — успокоила Тася мать. — Всякие люди бывают. Многие меня ведьмой считают, весна пришла, у людей обострение.
Таисья подошла к машине, из нее тут же вышел мужчина. У него был немного растерянный вид. Он пригладил свои непослушные вихры видимо привычным движением.
— Здравствуйте! — поздоровался он. — Извините, что так поздно, я подожду до утра, в машине посплю. С вечера выехать не смог, тогда был бы у вас сегодня утром. Выехал утром, жене снова плохо было, приступ.
— Пойдемте в дом, отдохнете с дороги, умоетесь, часов десять поди за рулем? — спросила Тася.
— Одиннадцать! — машинально сообщил мужчина. — А как же… — хотел он что-то спросить.
— Пойдемте, — Тася легонько подтолкнула его к калитке. — Как вас зовут?
— Кирилл, — ответил мужчина.
— А я Таисья, — представилась целительница.
Мать уже готовила нехитрый ужин для гостя. На столе стоял домашний хлеб, зелень, сыр, пирожки.
— Здравствуйте, — приветливо поздоровалась Клавдия.
Мужчина ответил на приветсвие, ему было неловко от такого неожиданного для него гостеприимства.
— Вот полотенце, умойтесь с дороги, — Тася протянула Кириллу вышитый рушник.
— Спасибо, — смущенно пролепетал он. — Да я перекусил недавно по дороге, — добавил он, обратив внимание на накрытый стол.
— Может тогда чаю? — растерянно спросила Клавдия.
Через несколько минут гость с удовольствием уплетал картошку, пирожки, сыр, зелень. Женщины восхищенно смотрели на проявление такого аппетита.
Держа пирожок в руке, гость промолвил:
— Давно домашнего печеного не ел. Сам пытался печь, ничего не получается.
Тася улыбнулась. Она уже увидела несколько картинок из жизни мужчины, ведь все равно завтра придется смотреть.
— Я вам на диване постелю, — сообщила Клавдия.
— А можно завтра пораньше начать? — нерешительно обратился Кирилл к Тасе. — Мне домой попасть надо хотя бы к семи вечера.
Тася кивнула:
— В пять тридцать вас разбужу.
В половине шестого мужчина сидел абсолютно готовый к разговору. Было видно, что он волнуется, и, скорее всего, не сомкнул глаз всю ночь.
— Пойдемте во двор! — шепотом предложила Тася.
Она не хотела своими разговорами разбудить мать. Тася слышала, как Клавдия долго ворочалась, прежде чем уснула, и даже вставала, выходила во двор.
Когда вышли и расположились на скамейке под яблоней, которая за много лет приютила не одну тысячу гостей, Тася спросила:
— Что вас ко мне привело? В такую даль ехали, — покачала она головой. — Неужели поближе никого нет.
— Может и есть, — вздохнул мужчина. — Не знаю. Мне вас рекомендовали.
Тася кивнула, тем самым дав понять Кириллу, что можно рассказывать о цели своего визита.
— Ох, всю дорогу я готовился к этому: как начну, что скажу. Да и ночь, честно говоря, не спал, — махнул мужчина рукой, — волновался! А вот вы спросили, и не знаю, что рассказывать.
Тася незаметно слегка взмахнула рукой, мужчина встрепенулся и тут же успокоился.
— Я издалека начну, чтобы вам понятнее было, — проговорил Кирилл совершенно спокойно.
Тася улыбнулась и снова кивнула одобрительно.
— С Катей мы познакомились на пляже, нам было по семнадцать лет. Она тонула, а я ее спас. Случайно вышло. Когда человек тонет, с берега понять почти невозможно, а я мимо проплывал. Она, оказывается, в тот день впервые на глубину заплыть отважилась, ну и испугалась, захлебнулась, вынырнула, снова ко дну пошла, а я как раз к берегу направлялся. В общем, вытащил я ее. Если бы меня тогда рядом не оказалось, то… Познакомились, я ее проводил, и на следующий день пришел. Встречались целый год, потом я в Армию ушел. Она мне сначала исправно письма писала, а потом замолчала. Я себе места не находил, писал каждый день, но в ответ тишина. А потом решился написать ее подруге-соседке. У Кати квартира восемь, а у нее девять. Ну вот подруга-то мне и написала.
Кирилл замолчал, опустил голову.
— То письмо пронзило меня тогда… обиделся я на нее. Как же так? Значит не уверена во мне? Не любит? Но потом подумал, нет, просто меня освободить хотела. Ой, простите, — спохватился Кирилл. — Сейчас по порядку. В ту зиму Катя перенесла грипп на ногах, болела, но продолжала ходить в университет. Потом дома стала тапочки терять: прекратила чувствовать их на ногах. Ноги начали неметь, и однажды Катя с трудом сделала шаг, поднявшись с кровати, ноги не слушались совсем. Слегла. Вот тогда-то и мне перестала писать. Диагноз ей какой-то страшный поставили, потом вроде подлечили и сняли. Ходить потихоньку снова начала, в университет даже вернулась. А потом брат у нее погиб страшной смертью: на мотоцикле с девушкой своей разбился. Через неделю свадьбу намечали играть.
Кирилл снова замолчал, попросил разрешения закурить.
Жадно несколько раз подряд затянулся и продолжил:
— После похорон Катя снова слегла и не встает до сих пор. Нет, не так, — поправил сам себя Кирилл, — у нее бывает ремиссия, и тогда она ходит по квартире, даже занимается какими-то делами. Но это ненадолго, затем снова наступает ухудшение. Я тогда после письма соседки сразу же телеграмму отбил, ну типа все знаю, люблю, свадьба через полгода. Она ничего мне не ответила, но подруга ее снова прислала письмо, что Катя долго плакала над моей телеграммой, хранит ее под подушкой и ждет меня.
Когда я приехал домой, — продолжил Кирилл, — то мать старалась меня уговорить даже не ходить к Кате, а уж тем более жениться на ней. Но я был непреклонен. Я спас ее один раз, спасу снова, твердил я.
В загсе Катя сидела в инвалидной коляске. Свадьбы не было, мы не захотели. Начались мои будни с женой-инвалидом. Да, ей дали инвалидность. Я научился делать массаж, уколы, ставить капельницу, потом купил аппарат электрофореза, чтобы не таскать ее без конца в поликлинику. Ей от него становилось лучше, появлялась чувствительность в ногах, правда снова пропадала потом. Надо ли говорить, что весь дом на мне. Я и кухарка, и прачка, и сиделка. Конечно, я еще и работаю. На заводе я больше люблю ходить в курилку с бабами, ой простите, — Кирилл быстро взглянул на Тасю и поправился, — с женщинами. От них и новый рецепт узнаешь и услышишь, что не ты такой один, на ком все висит, и помогать некому. Ее мать после гибели брата умом повредилась, какой из нее помощник. Там отец Катин так же как и я старается. Тоже один. А моя мама, — Кирилл вздохнул. — Только без конца напоминает мне: «Я же тебе говорила». Вот и вся поддержка.
Правда есть и минус у такой женской компании в курилке: женщины кокетничают со мной, понимают, что половой партнер из Кати никакой, а я мужик здоровый. Но я, знаете Таисья, как-то не смог Кате изменить ни разу. Когда у нее бывает ремиссия, то у нас это неплохо получается, а потом я просто снова жду. Не то, чтобы жду, не подумайте. Неправильно выразился. Эх, да я как-то вообще все неправильно вам рассказал! Ну, в общем! — Кирилл тяжело вздохнул и махнул рукой. — Люблю я ее очень. Понимаете это хоть вы? — мужчина с надеждой заглянул в глаза Таси.
Тася кивнула и легким ободряющим движением пожала руку мужчине.
— К вам пришел, не знаю, зачем! Я понимаю, что вы не доктор. Мне говорили, что вы шанс даете, подсказываете. Я устал… — мужчина замолчал, — устал смотреть на ее мучения! Ей больно, одиноко, несмотря на то, что я всегда рядом, обидно, что полжизни уже прошло в кровати. Тридцать пять лет ей. Разве это жизнь? Я все готов отдать за ее счастье.
«А ведь придется!» — мысленно покачала головой Тася.
Уже вчера она все увидела.
— Закройте глаза, — попросила Тася Кирилла, хотя все было ясно, и особо смотреть уже нечего, но у целительницы теплилась надежда.
Кирилл закрыл глаза. Тася погрузила его в глубокий, недолгий сон.
Он увилел жену, она лежала в кровати, ей грустно, она не хочет жить. А вот вторая картинка, рядом с Катей врачи, их много, и они что-то бурно обсуждают.
А затем он увидел Катю…на ногах, она идет! Сама! Легко и плавно! Не той трудной шаткой походкой, которой она едва передвигалась по квартире, а красивой, летящей поступью прекрасной женщины. Катя была очень красива.
Тася увидела, как из глаз Кирилла выкатились две прозрачных слезы, на губах мужчины заиграла блаженная улыбка.
Тася горестно вздохнула. Что ж! Он сам пришел.
Последняя картинка была прекрасна и страшна одновременно. На лице Кирилла ясно обозначилась радость, затем недоумение, растерянность, обида, горе.
Тася взмахнула рукой, Кирилл открыл глаза.
— Есть два пути, и я могу открыть любой из них, — тихо проговорила Тася. — Первый — это тот, с которого вы ко мне пришли. Вы вернетесь домой, ничего не изменится, и вы даже забудете, что приезжали ко мне.
Второй вы только что увидели.
Кирилл закрыл глаза, веки его дрожали. Когда он взглянул на Тасю, она поняла, какое он принял решение. В общем-то, она сразу знала, какое оно будет.
— Помогите сделать то, что я увидел, — еле слышно попросил Кирилл.
— Вы уверены? — спросила Тася.
Мужчина кивнул.
— Закройте глаза, — снова попросила Тася и положила руку на голову Кирилла.
Через полчаса мужчина стоял около своей машины, готовый уезжать.
Клавдия и Таисья вышли его проводить.
— До свидания! Спасибо вам! — поблагодарил Кирилл, сел в машину и уехал.
Мать и дочь стояли на дороге, пока машина не превратилась в маленькое серое пятнышко и совсем не исчезала из вида.
Тася кинулась к матери и горько расплакалась. Клавдия растерялась. Ее дочь была очень сильной, никогда она не принимала так близко к сердцу судьбы своих многочисленных посетителей. Почти всегда и всем она помогала, оставаясь хладнокровной.
— Я не смогла ему помочь, мама! — всхлипывая проговорила Тася.
— Ничего, доченька! Бывает. Я случайно услышала о его проблеме. Наверное, долго они с ней живут, значит, будут жить и дальше.
— Нет, мама, ты не понимаешь, — покачала головой Тася. — Катя выздоровеет, и очень скоро.
— Тогда о чем же ты плачешь? — удивилась мать.
— Катя влюбится в доктора, который сделает ей операцию, и останется с ним. Цена ее исцеления — это одиночество Кирилла. Мама, он захотел, чтобы Катя выздоровела ценой его любви. Понимаешь? Он отпустил ее. Можно было оставить все, как есть, и тогда они прожили бы вместе до самой старости. Но Кирилл выбрал, чтобы Катя была здорова. Катя может быть здорова, но цена — расставание. Он увидел, что потеряет ее, и все равно выбрал ее исцеление. Понимаешь? Мама! — Тася снова припала к материнскому плечу.
— Он знает, что она уйдет от него? — ужаснулась мать.
— Да, мне было позволено показать ему это, — прошептала Тася.
Вечером, укладываясь спать, целительница вдруг увидела Пелагею как наяву. Такое случалось крайне редко.
— Тетя, — обратилась к ней Тася, — неужели ничего нельзя сделать?
— Нет, — ответила Пелагея, — все мы приходим на эту Землю со своей миссией. И у каждого свое предназначение. Миссия Кирилла была служение! Он ее выполнил сполна.
— Тетя, а если бы он выбрал жить с Катей, то была бы выполнена его миссия? — спросила Тася.
— Конечно, но только тогда это бы заняло всю его жизнь. А так уже через полгода он будет свободен, — улыбнулась Пелагея.
— И остальные полжизни он будет страдать, — с грустью добавила Тася.
— Да с чего же ты взяла, Тасенька? — ласково спросила Пелагея. — Посмотри!
И Тася увидела Кирилла, а рядом с ним молодую женщину и чудесного малыша.
— Тетя, но почему вы не показали это сразу? — удивилась Тася. — Ему и мне!
— Знаешь, Тасенька, очень часто человек не может сделать один маленький шажок до своего счастья, думая, что он уже счастлив. У Кати и у Кирилла впереди совершенно новая интересная жизнь, но каждый из них проживет ее с другим человеком рядом! — сказала и исчезла.
— Никогда я не пойму, почему люди сразу не могут быть счастливы! — прошептала Тася и уснула беспокойным сном.
Татьяна Алимова