«Да, красивый эпизод. Бар, саксофон, ночь и дождь. Мне кажется, что я это все вижу – эти струйки воды, бегущие по стеклам, этот маленький бар и старенького музыканта, играющего Эллингтона. Пара за столиком, их лица… все ближе и ближе. И все остальное… « Ее Душа склонилась над бокалом мадеры, вдыхая аромат вина. «Но почему - «Последняя осень»? Они больше не встретились?» Его Душа отставила полу – пустой стакан, шевельнув пальцами, создала маленькую чашечку, из которой поднималась тонкая струйка ароматного дыма. »Старый добрый «Американо» - черный, без добавок . Все по – простому, напоминает, так сказать. А тебе, наверное – «Капучино»? Ее Душа слегка улыбнулась: «Нет, лучше «Латте» - впрочем, сейчас не утро. И мы не в отеле. Так, ты не ответил, насчет «осени», что там было. Дальше?»
- Ничего не было. Потому и такое название. Жизнь человека в том мире не такая длинная, как хотелось бы. Пришел, поглядел, сделал, что должен был сделать и пора на выход. Сценарий сыгран, лампы погасли. «Всем спасибо – все свободны!»
- Понятно, значит, вот, так.
- Да, так. И не смотри на меня с немым укором, ты же понимаешь, что все, что случилось – должно было случиться. Тем более, что все было заранее согласовано самими участниками. Главный только дал «добро» и команду – «Занавес!» Ну, а то, что память «выключили», ну, извините – таковы правила. Так было всегда и будет всегда.
Она покивала, соглашаясь: «Да – да, я в курсе. Конечно, ты прав - правила, законы. Порядок. Но в любых правилах есть исключения, лазейки для маленьких…очень маленьких нарушений. Правда?» Он прищурился, глядя ей в глаза и пытаясь увидеть там что – то, о чем она еще не сказала, но уже подумала. Она, понимая, что выдаст себя, не в силах притворяться невозмутимой и спокойной, потянулась к бутербродам на блюдце.
- Даже так, ай – яй - яй, мадам! Нарушить правила! И Вы предлагаете это мне? И я уже вижу, что именно Вы хотите:
«Осознанный сценарий. С сохраненной памятью. Да?»
- Да. Вы, как всегда, прозорливы. Даже – слишком, сэр.
- Главный не разрешит. Целый сценарий, воплощение в том мире, нет – не позволит. Да и мы, как бы, еще не готовы к такому опыту, мадам. Не заслужили, рано. Если только…
- Да, я согласна на любое «если»! Сразу и без возражений.
- Я могу спросить и шанс есть. У меня знакомый один, давний, так делал. Вполне получилось, но «там» - в физическом мире, ощущения были, мягко говоря – не очень. Грустно и весьма.
- Пусть так, не важно! Я согласна.
- Хорошо. На эпизод, думаю, уговорю. Совсем небольшой, но он останется в памяти. Тебе где хотелось бы – страна, город? Время года, век какой? Создавай мысле – форму. Быстрее – ну, давай! Есть! Все, я побежал, жди.
Главный Архитектор еще раз прочитал написанное: «Прошу разрешить… с сохранением памяти… ХХ–ый век, Париж, осень.» Помолчал, глядя на стоящую перед ним, Душу. «Вообще – то у нас это не принято, ну, не то, чтобы совсем, но не принято. Хотя, конечно, у Вас есть наработки, но...» Взял старинное перо, обмакнул в перламутровую чернильницу: «Один день дам. Пока идет дождь. И ни часа больше.»
Он ускорил шаг, обходя крупные лужи, капли воды барабанили по шляпе. Вдали виднелся размытый силуэт Эйфелевой башни. «Время – время, где – то здесь, смотри – смотри, время!» Он увидел. Красная точка зонта над серым асфальтом, темнеющий силуэт женщины в мокром плаще. И она увидела его. И они вспомнили.
( Продолжение следует. )