«Ну, вот и еще один день прошел». Она устало опустилась на стул за пивной стойкой. Скоро кафе закроется, последние посетители уже опорожнили свои кружки и слегка пошатываясь от обилия пива внутри организма, потихоньку расходились. На улице зажглись фонари, моросил мелкий противный дождь – этакий «типовой» осенний дождь, капли его были почти невидимы, но струйки воды текли по тенту у входа, по стеклам высоких окон кафе и мостовой, заполняя неглубокие канавки стоков. Осень, туристы разъехались, кафе пустело с каждым днем, начиналось сырое холодное время – «не сезон», как говорили ее соседи вокруг. Только немногочисленные местные жители будут иногда шумно отмечать свои семейные праздники, да постоянные любители пива и пустых разговоров будут торчать у стойки, надеясь какой – нибудь романтической встречей оживить свою серую и скучную жизнь. Она вышла из – за стойки, кивнула официантке – молоденькой девчонке – студентке из столицы, которая проработала у нее все лето. «Да, Зося, можешь идти, на сегодня все. Я сама приберу, не волнуйся. Думаю, еще пара смен тебе осталась и пора на учебу.» Небольшой зал из нескольких столиков опустел окончательно, у стойки тоже никого не было. Она прошла к окну – там оставалось несколько тарелок и пара больших пустых кружек. «Рановато сегодня все разошлись, понятное дело – осень на подходе, на улице и так холодно и прохладное пиво уже никто не хочет.»
Она собрала тарелки и направилась на кухню. У двери звякнул колокольчик – запоздалый клиент, вошел в заведение. Полноватый мужчина, лет 55 - 60, усталое лицо, потертый темный плащ, мягкая велюровая шляпа надвинута на глаза. «Здравствуйте, пани! Вы еще работаете?» Она глянула на часы – «Да, еще почти час остался до закрытия, если Вам хватит этого времени, то можете присесть за столик.» - «Вполне хватит, благодарю Вас.» Мужчина повесил мокрый плащ на вешалку у двери, снял шляпу, обнажая седые волосы и короткую стрижку, обычно, такую носят военные, полицейские, или спортсмены. Шевельнул плечами, поправляя пиджак и прошел к столу. Она уже вышла с кухни, оставив там грязную посуду и подойдя к нему, слегка наклонилась – « Что пан изволит заказать? Пиво, водка, чай, кофе. Закуски только холодные остались, я сожалею, уже вечер, плиту выключили.» Он кивнул, принимая ее извинения, глянул в листок меню, минуту подумав, сказал – «Ну, чтобы уложиться за час, не надо особых излишеств, не правда ли, пани? Тогда так: яйцо под майонезом, пару сосисок с горошком и большую рюмку виноградной водки. Ну и хлеба пару кусочков, лучше – темного. Годится?» - «Вполне, сейчас я все принесу, пан.»
Пока она хлопотала на кухне, делая несложный заказ, мужчина достал из наружного кармана пиджака потрепанную толстую тетрадь в коленкоровом переплете и серебристую авторучку . Положил все это перед собой и задумчиво смотрел в окно, слегка барабаня пальцами по краю стола. «Ваш заказ, пан!» Она поставила тарелки и рюмку, положила рядом приборы и салфетки. «Что – то еще?» - «Нет, благодарю. Я быстро управлюсь, закроете вовремя.» Она вернулась к стойке, включила приемник, взяла иллюстрированный журнал, уже до дыр замусоленный клиентами заведения. Мягкая негромкая музыка полилась из небольшого динамика, располагая к завершению рабочего дня, успокаивая и расслабляя. Мужчина за столиком выпил рюмку сразу, четким движением опрокинув ее внутрь, слегка поморщился, потом одобрительно выдохнул, лицо его порозовело и он приступил к закуске. Она рассеянно смотрела на него, мысли лениво текли в голове, соответствуя такой же неторопливой тягучей мелодии из приемника.
Все, как всегда. Клиенты, музыка, даже журнал - один и тот же. Маленький городок у границы, несколько живописных исторических мест, достаточно заурядный туристический маршрут для живущих неподалеку. Побродить по окрестностям, сделать фотографии и попить местного пива. Пиво здесь славилось, династии пивоваров сделали городок известным в округе. Но основной поток туристов проходил мимо, через границу и дальше – в большую соседнюю страну. Война, закончившаяся 13 лет назад, прервала его на некоторое время, но сейчас жизнь снова наладилась, руины исчезли, уступив место новым домам, оживала торговля, люди вернулись в родные места – жизнь брала свое, стирая шрамы недавней войны, настраивая на долгую и тихую мирную жизнь. Все надеялись, что – долгую.Люди устали от войн, огромные жертвы не решили никаких вопросов, победители как – то опять обозначили новые границы новых государств и обычные граждане приняли это, как данность, понимая, что языком оружия ничего не добьешься. «Лучше торговать, чем воевать!» - это стало модным лозунгом. Открывались магазины и кафешки, снова поехали автобусы с туристами, люди торопились жить. Им не хотелось больше умирать за чужие идеи, им надоело слушать чужие идеи. «Жить радостно и счастливо!» - вот лучшая идеология.
«Эх, тетя Эльжбета, тетя Эльжбета, чуть – чуть не успела ты увидеть новую жизнь!» - морщинка пролегла над ее переносицей. В самом конце войны, когда уже сошел снег и люди ждали весну – мирную весну, без грохота пушек и рева танковых моторов, случайный снаряд разорвался у колонки, где тетушка набирала воду в бидон. И все. Как мимолетна жизнь человека, как тонок волосок, на котором она висит! Она тряхнула головой, отгоняя грустные воспоминания. Подошла к столику позднего посетителя. Он, расправившись с водкой и сосисками, что – то писал в тетради, иногда поднимая голову и глядя куда – то в сторону, как будто, что – то вспоминая. Потом опять склонялся над листами, скрипя пером авторучки. «Вы, наверное, журналист, пишите статью в газету о нашем тихом городке?» - она завела разговор чисто из любопытства, тут не часто бывали такие клиенты и ей захотелось узнать больше о человеке, выбивавшегося из привычного ряда заезжих туристов и местных бездельников.
Он слегка улыбнулся – « Нет, пани ошиблась. Я не работаю в газете. Это, скорее – походный дневник. О пережитом, случившемся давно и не очень, разные люди, разные страны, разные времена…» Он не закончил фразу, снова задумавшись о чем – то далеком, невидимом ей. Наступила неловкая пауза, оба молчали, приемник уютно мерцал зеленым огоньком, разнося грустную мелодию по небольшому пустому залу. «Дайте еще рюмку виноградной, если пани не торопится закрыть кафе.» - «Ой, да, конечно, желание клиента – закон, сейчас принесу». Она вернулась с маленьким подносом, поставила рюмку. Он поднял ее над столом, сказал, улыбнувшись ей: «Ваше здоровье, пани… « - «Юдита» - «Красивое имя! Будьте здоровы, пани Юдита!»
Она, набравшись смелости и чувствуя странную симпатию к этому пожилому человеку с седой головой, к добрым и усталым голубым глазам, смотревшим куда – то далеко, так далеко, что она даже представить себе не могла, куда же он смотрит и что там можно увидеть, спросила: «А…а, пан не будет столь любезен, показать что – нибудь из написанного? Ну, хотя бы совсем чуть – чуть, про что он пишет, что там было такого – пережитого? Прошу Вас, пан!» - «Ладно, уговорили, пани. Так, вот отсюда можете почитать, сначала покажется, что все это разрозненно и непонятно, но это не так. Просто, читая отрывки, трудно охватить всю картину, нить повествования. «Нить Жизни», как я говорю. Читайте – читайте, не стесняйтесь, я пока посижу, музыку послушаю, это же джаз, Дюк Эллингтон, если мне не изменяет память.»
Она склонилась над тетрадью, вчитываясь в строчки. Его почерк был аккуратным и разборчивым, слова не наползали друг на друга, строки шли ровно, через равные интервалы – «Как солдаты в строю», почему – то подумалось ей. «Наверное, даже, наверняка – пан и есть солдат, правда, уже бывший. Вон и стрижка военная и пиджак одернул так, специфически, как китель» – она была наблюдательна и не упустила эти детали.
Сначала она действительно не поняла, о чем же было написано в тетради. Какие – то люди, куда – то шли, прятались, сражались, любили и умирали. И времена менялись как – то не правильно, не постепенно, а сразу: то Наполеон, то раз – индейцы какие – то, то Америка, потом Россия, чехарда, не успеваешь привыкнуть к одной обстановке – бац! И все уже не то и не там. Она прочитала стихотворение о встрече двух влюбленных в большом старом доме и о ветке яблони, стучавшей в окно. « Ой, как трогательно, пан! Как красиво написано, а у нас тоже яблоня перед кафе растет, вон она, возле фонаря. И погреб с вином тоже есть, надо же, так все сходится, как будто сама все это видела, о чем пишет пан!» Он улыбнулся ей, улыбка была усталой и грустной – « Да, пани верно заметила. В жизни так бывает, что кажется, порой, будто уже был там, в том месте, о котором читаешь и все уже было именно с тобой. Наверное, это такое свойство души человека – забыть, а потом вспомнить. И вспомнить, чтобы снова забыть.»
Он ушел, как только наступило время, написанное на табличке часов работы. «Нет – нет, не буду Вас задерживать. Порядок есть порядок. Всего хорошего, пани Юдит». И уже с порога, обернувшись и взглянув ей в глаза, добавил негромко – «До встречи. До скорой встречи.»
Она повернулась на другой бок, одеяло сползло, подушка казалась слишком жесткой, сна не было. «Да, что ж такое! Два часа ночи, а уснуть не могу. Пойду, накапаю настойки, должно помочь.» Перед ее глазами шли тетрадные строчки в солдатском строю, картины времен путались и наползали друг на друга. «Так, что там было…ну,же? Там же было еще, про бар какой – то, джаз, дождь. Нет – дождь, это сейчас. Нет – тогда, там – тоже был дождь. И джаз.» Она запуталась в своих попытках разобраться, она чувствовала, что что – то большое и важное ускользает от нее, исчезает в невидимой дымке. И лицо…его лицо…ну, да – он же военный, офицер. Точно! Нет, это он здесь офицер, а там он…а кто он там? Не помню, о Господи, не помню!» Она в изнеможении упала на подушку. Сон сморил ее – настойка подействовала и она не услышала, как ветка яблони стучит в окно, словно тоже пытаясь что – то вспомнить. И помочь вспомнить ей.
А утром из – за туч выглянуло солнце. И начался новый день. И она пошла жить - радостно и счастливо. Новый день и новую жизнь.