Орь 12

      
      ЛИТЕРАТУРНО - ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ               
        АЛЬМАНАХ  ОРЬ №12



          Посвящается 95-летию Орского               
          литературного объединения
                (1928-2023)
ОРСК -  2023 год

Учредитель:
Орская городская общественная организация литераторов «Сонет»



Главный редактор и составитель:
Галина Михайловна Волошина
Председатель Орской городской общественной организации литера-торов «Сонет»
поэт, прозаик, переводчик

Редакционная коллегия:
Вячеслав Александрович Полещиков
поэт
Андрей Владимирович Щербатов
поэт, прозаик, публицист.
Уразова Татьяна Эриковна
поэт, прозаик

Корректор:
Людмила Владимировна Горшенина
поэт, прозаик

   Обложка, иллюстрации к главам:
фото из городских архивов, и интернета.




      В материалах альманаха сохранены особенности авторской орфо-графии и пунктуации.





                ЧАСТЬ I

 

                КРАЕВЕДЕНИЕ
                ГЛАВА 1. СВЯЗЬ ВРЕМЁН

                «СОНЕТУ»- 95 ЛЕТ!      
                ЛИТЕРАТУРНАЯ ЛЕТОПИСЬ ГОРОДА

   Связь между поколениями имеет огромное значение в исторической и культурной преемственности, в том числе и в литературе. Эта связь похожа на дерево: корни и ствол – гении, основатели и мастера рус-ского литературного слова, веточки и листья – последующие поколе-ния литераторов. Как листья не могут существовать без корней и ство-ла, так и ствол не может жить без листьев. Эта непрерывная связь по-мога-ет развиваться и сохранять культуру народа. Осенью 2023 года литературному объединению «Сонет» исполняется 95 лет. Созданная вскоре после установления советской власти в городе, организация литераторов не сохранила документальных данных о своём изначальном составе и первоначальном названии. Но по свидетельствам очевидцев (М. Можаров, О. Яковлев, А. Иванов) ведётся отсчёт её существования именно от 1928 года. За 95 лет пройден большой творче-ский путь, в котором отразилось и сохранилось и трепетное отношение к истории родного края, и беззаветная любовь к родному городу. Жизнь не стоит на месте. Од-но поколение сменяет другое, начинаются и заканчиваются войны, развивает-ся наука, культура и техника, строятся новые города, сменяются поколения. Всё это находит отражение в прозе и поэзии литераторов – со-временников настоящих событий. А летопись времён города, как и наша благодарная память, бережно сохраняют имена и произведения тех, кто жил и творил до нас.

                И пишет память наша ряд имён
                Цепочкой строчек в летопись времён:.
          
Рамиев Закир Садыкович(Дэрдменд) 22.11(4.12)1859– 9.10.1921–
             И одного в стране нет друга, но притом —
             Тебе не станет вся страна врагом!

Сейфуллина Лидия Николаевна 03.04.1889 - 25.04.1954               
   «Посреди города на горе уцелела древняя каменная желтая церковь.
Колокольня у нее покривилась. Говорили, скоро упадет. А она не па-дала. Год за годом, десятки лет держалась. Будто старый солдат, служака Николая Первого. Согнулась, а бодрится. Рабьим долгим ве-ком своим на высоте похваляется…» Из романа «Ноев ковчег».

Файзуллин Мирхайдар Мустафович (Файзи)
                14(31)10.1891- 9.07.1928   
                Надежды не теряй, дойди до глубины,
                Ищи свой идеал настойчиво, упорно,
                Укрась священный трон своей родной страны,
                Жемчужные нанизывая зерна.

Правдухин  Валериан Павлович (21.01.[2.02] 1892 - 28.08.1938 
«О радость возвращения на родину, к себе в дом!» (Яик уходит в море)

Муса; Джали;ль (Джалилов) 2(15).02.1906 – 25.08.1944               
                Песни всегда посвящал я Отчизне,
                Ныне Отчизне я жизнь отдаю.

Бондарев Юрий Васильевич 15.03.1924 г.– 29.03.2020    
…подчас современный читатель узнает из книг о жизни гораздо
больше, чем из самой жизни. «Хранители ценностей».

Блинов Анатолий Яковлевич 12.07.1926 - 16.09.1990г.   
                …Не за дальними горами, самоцвет мой рядом, тут,
                Этот редкий чудо-камень Орской яшмою зовут.

Дырбов Виктор Дмитриевич 14.04.1928- 2007
                … Здесь целинного царства простор
                И ковыльных степей география.
                Среди гор, среди рек и озёр
                Начиналась моя биография.

Филатов Валентин Сергеевич 06.06.1936 -               
                Повезло мне, сыночки –я родился в сорочке.
                Но дал маху я, други, не родившись в кольчуге…

Ларионов Михаил Васильевич 16.09.1936 – 20.09.2007
                Разметалась Русь - страна бескрайняя.
                Распрямила вольные крыла...
                И заря, венчая утро раннее,
                Как березка майская, светла.

Маканин Владимир Семёнович 13.03.1937 – 01. 11. 2017. 
         Жизнь так прекрасна, когда она медлительна! «Асан»

Баева Любовь Алексеевна 20.06.1940 – 16.10.2016
                Не видать, как ушей, мне Парижа,
                Не узнать океанское дно.
                В ненаглядной степи нашей рыжей
                Мне любить эту жизнь суждено.

Овчинникова Валентина Николаевна 30.12.1940 – 25.12.2010
                Якорь бросившая здесь
                Я на вечную стоянку,
                Принимаю эту честь               
                Имя доброе – Орчанка!

Чернова Лилия Владимировна 24.02.1941 – 10.03.2016       
                Быть может, есть и лучшие края,
                Но мне дороже красотой неброской
                Уральский город, родина моя,
                Который был когда-то назван Орском!..

Чернышева Александра Ивановна 07.11.1942 – 02.03.2018               
                Бескрайние степи Урала,    
                Мне вас не забыть никогда.
                В каких бы краях не бывала,
                Я к вам возвращаюсь всегда.

Олег Николаевич Яковлев 02.03.1945 -  19.03.2016               
                Пусть звонниц сияет злато
                Над ширью родной страны
                Мы верой своей богаты
                И правдой своей сильны!               

Людмила Владимировна Горшенина 29.11.1948.         
                «Воздух старого города, будто святое причастие,
                Мои улочки детства, вам шлю благодарный поклон.   
                Подарю вам от сердца я лучшую песню на счастье,
                Да хранит вас вовек благовеста серебряный звон».

Белозёрова Татьяна Александровна 02.10.1948 – 7 .02. 2022               
                Лишь по Покрову выпадает               
                Тот миг, единственный в сто лет,

               
                Когда секунды застывают,               
                Как капли воска на столе…

Пашков Николай Алексеевич 13.04.1949          
                Я прошёл Россией новой
                И в длину, и в ширину
                Как счастливую подкову
                Я свою баранку гну…

Тихомиров Валерий Борисович 01.01.1950 –04.02.2022               
                Ты лежишь, как в ладони, в межгорье,
                Там, где Орь и Урал обнялись.
                Многолетний и юный наш город,
                Не стареющий так же, как жизнь.

 Безус Юрий Андреевич 26.07.1952 – 03.04.2021               
                Есть посмертно служба для поэта
                Временной спрессованной глуши:
                Лучиком таившегося света
                Трогать струны родственной души…

Костенко Александр Михайлович 10.10.1955   

                Этот город колючим именем
                Мне на вылет дырявит мозг
                …Если можешь – прости, пойми меня.
                Не суди меня строго, Орск.

Иванов Александр Леонидович 19.11.1957    –
                Тебя, степной, уральский городок,
                Я вижу в дымке карандашных строк
                своих стихов и километры прозы…   
                В июльский полдень, в жгучие морозы…


Лифшиц Юрий Иосифович 03.10.1957 –  6 .09.2021 
                В легенду переходят гении
                через источник вечной славы...
                А мы – становимся легендами,
                минуя сточные канавы!

Сахновский Игорь Фэдович 17.08.1958 – 18.11.2019

                Там Европа и Азия стынут в обнимке глухой,
                Монументы в тугих пиджаках там и тут – на посту.
                Правда, в Азии можно купить пирожки с требухой,
                И туда европейцы в трамвае летят по мосту.

Людмила Руденко 1959 – 12.10.1994 
                Стоят рябины на проспекте Ленина
                С ветвей отряхивают снег февральский.
                Шагнули в Орск из томика Есенина
                И полюбили город наш уральский. 
                (Рябины в Орске)      

Щербатов Андрей Владимирович (Южный) 22.09.1959
                Пусть всему отмерен срок
                Но в надежде волен жить,
                Что ещё один виток
                Успеваю совершить. «Ключ»
               
Полещиков Вячеслав Александрович 29.08.1961      
                Родной до слёз пейзаж. Глядеть-не наглядеться
                Дышу не надышусь, а мысли далеко.
                Ах, русская земля! Хоть в пору разреветься,
                Как в небе клин гусей гогочет высоко! 
               
Волошина Галина Михайловна 06.12.1962         
                Любовью к Орску жизнь моя права.
                Старинной простотой уюта милого.
                На память в узел: площадью Кириллова,
                Связало Время улиц рукава.
             
Сурина Елена Евгеньевна (Анирусс) 08.04.1966   
                У времени нет ни палитры, ни запаха
                Оно, игнорируя стороны света,
                Течет себе сразу с востока и с запада
                До северных зим и до южного лета.


 
Арнгольд Вера Викторовна   01.01.1967   
                Министерство трамвайных звонков,
                Капля никеля в матрице карт,
                Город детства, худых позвонков,
                Я - из Орска, браток мой, бастард! (Орску)

Упоров Сергей Александрович (Пеньков) 02.09.1967   
«…Почти каждый наш человек повторяет своей судьбой судьбу Роди-ны…» (Роман с памятью)

Уразова Татьяна Эриковна (Уральская) 23.04.1971   - Поэт, прозаик
                Послушай, ветер. Степью подыши.
                Откликнись на реки сердцебиенье.
                Открыта жизнь для подвига души,
                Трудов осмысленных и вдохновенья.

Городскова Любовь Николаевна   25.09.1955   
                Из Европы прохладной промчимся мы солнечным днём,
                В раскалённую Азию, путь наш стремительный гулок...

Клецова Лариса Александровна   24.02.1977   
                Осенью мне не пишется-
                час вдохновения короток
                Падаю вместе с листьями
                В серые руки города…










ГЛАВА II.  ПОМНИТЬ… НЕ ЗАБЫВАТЬ
               
Лариса БАНДУРЕНКО

   Лариса Николаевна родилась 27 февраля 1947 г. в г. Краматорске Донецкой обл.  В декабре 1947 год семья переехала в г. Орск. Окончила среднюю школу №8, музыкальный факультет Глазовскоого Государрственного Пединститута им. Короленко в 1970 г. - (Удмуртская Республика, г. Глазов), 22,5 года от-работала в муз. школах №№ 1,3. преподавателем по фортепиано, 17 лет пре-подавала методику муз. воспитания в ОГТИ, откуда ушла на пенсию стар-шим преподавателем кафедры педагогики и психологии начального обучения и социальной педагогики в 2009 году. Начала писать стихи в школе для классной стенгазеты. Участвовала в различных поэтических конкурсах, в том числе «Романтика Поколений». Член ЛИТО «Со-нет» с июля 2022 года. Стихи печатаются в газете «Орской хронике».


                ВОЙНЫ НЕЛЁГКИЙ ПУТЬ

                Как странно: тихо всё кругом.
                Устав, затихла канонада.
                Спит Краматорск тревожным сном.
                Собраться с силами бы надо.

                А маленький сыночек мой
                О смерти говорит сквозь слёзы:
                «В земле так холодно зимой!
                Скорей бы кончились морозы!».

                Иду в Гестапо, как на смерть.
                Издалека – и плач, и крики.
                Расстрел! Мне б спрятаться суметь!
                Бегу! В глазах лишь солнца блики!

                В колодце, в поле с сыном мы
                Сидим на дне как можно дольше.
                Звереют немцы, и должны               
                Убить по плану, и - побольше!

                С утра: «Сынок! Не умирай!
                Ты слышишь!? Наших канонада!».
                Он умер, и дорога в Рай
                Ему воздастся, как награда!

                Сыночек! Как душа болит!
                А, может, лучше для ребёнка
                Не знать, что на отца летит
                Ударом страшным похоронка?

                Давно закончилась война.               
                И нет давно на свете мамы.               
                Тот ужас, что прошла она,
                В моей душе оставил шрамы.

 Это стихотворение написано от лица моей мамы: Найдёновой Мат-рёны Васильев-ны, жившей в самое трудное для нашей страны время. Мама родилась 4 апреля 1914 г. в городе Омске. Окончила школу, будучи студенткой 4-го курса ОИМХ (Омский Институт Молочного Хозяйства), в 1936 году вышла замуж за однокурсника Петра Коростелёва, родила сына Валентина.
   Перед войной Петра (он был начальником на каком – то предприятии, точнее не помню) командировали на военную переподготовку в город Томск, в «Школу лейтенантов», где готовили кадры командного состава РККА (Рабоче-Крестьянской Красной Армии). В это время мамина се- стра, Найдёнова Доминика Васильевна, жила в Краматорске. Она звала сестру из Сибири к себе на Украину. Писала, что вдвоём легче растить сына Валика, да и с продуктами здесь неплохо. Так мама с сыном оказались в этом городе. А сестра Доминика вскоре вышла за-муж и уехала. 
    Мама с мужем хотели остаться жить на Украине, и она поступила на работу в Санэпидстанцию. Началась война. Пётр в письме сооб-щил, что уходит на фронт. Он был командиром орудия и впоследствии геройски погиб на Курской дуге*.   
   Город Краматорск был захвачен немцами 28 октября 1941 года. В тот же день военный комендант приказал расклеить в самых людных местах при-каз германского рейха о введении комендантского часа, трудовой по-винности (сбор и отправка годной для работы рабочей силы в товар-ных вагонах в Германию), о запрещении деятельности подпольных организаций, несанкционированных сборищ, партизанского движения. Жителей переписали, выдали «Аусвайс» - документ, в качестве пропуска, удостоверяющий личность и позволяющий передвигаться по оккупированной территории.
Когда вошли в Краматорск, они селились в квартирах, а жителей вы-гоняли на улицу. Пришли и к маме, но на улицу их не выгнали, а оста-вили жить в маленькой кухоньке. Сами же заняли большую комнату. Лучшие здания фашисты занимали под административные учреждения: резиденцию бургомистра, городскую управу, гестапо и т.д. Зима 1941 года бы-ла очень холодной. Немцы начали грабить население города, отнимали тёплые вещи, продукты, а из прилегающих к городу посёлков и дере-вень уводили коров, свиней, домашнюю птицу. Начались массовые убийства мирных граждан, изощрённые издевательства, аресты и рас-стрелы. Арестованных помещали в лагеря, откуда не было возврата. По ночам далеко окрест слышались стоны раненых. В лагерях людей пытали, а затем убивали.
   В городе был установлен комендантский час. После 7 часов вечера
появляться на улице было запрещено под угрозой расстрела. Работать было негде. Есть было нечего. Начался голод. Люди спасались тем, что ходили из города в деревни, где меняли свои оставшиеся вещи на картошку, морковь, свёклу, - кто, что давал. Но вернуться обязаны были к комендантскому часу. Если не успевали, ночевали в полях. Каждую неделю жители должны были отмечаться в Гестапо с «Аусвайсом».
   В город периодически приходило распоряжение гитлеровского ко-мандования расстрелять определённое количество человек. Тогда за-бирали людей, приходивших на отметку в Гестапо. В городе начина-лись облавы. Жителей отвозили за город на Меловую гору и расстреливали,-ла на отметку в Гестапо, а спрятавшись за дом,
наблюдала, что происходит. Если люди выходили, тогда шла и она. Если люди не выходили и слышались крики, плач, мама бежала до-мой. Она хватала сына, предупреждала соседей, и они бежали за го-род прятаться в кукурузное поле, в колодцы. Через них подавалась в город вода. Мама, так как до войны работала в санэпидстанции, по долгу службы, знала их расположение. Так она спасала себя и соседей.
   Валику было уже четыре года. Он рос красивым и умным, - светлые волосы, большие умные карие глаза. Вскоре он стал понимать немец-кий язык. Когда они с мамой проходили по улице мимо немцев, то вслед им неслось: «sch;ne Kinder». Валик спрашивал: «Мама, ты знаешь, что они говорят?» «Нет!» -качала головой мама. «А я знаю. Они говорят, что я - красивый ребёнок». Как –то, с улицы он принёс в дом шоколадку, напу-гав маму. «Ты где взял? Неси обратно!» Валик стал объяснять: «Дядя
шофёр ремонтировал машину и просил меня подавать инструменты.
Я помог. За это он дал мне шоколадку». Мама с облегчением вздохну-ла, а сама подумала, что лучше бы он дал хлеба.
   Весной немцы объявили, что кормить население не собираются, и, жители должны обеспечивали себя сами. Люди сажали семена, которые у них сохранились. У мамы были только семечки подсолнуха, и она их посадила возле дома. Когда подсолнухи созревали, мама их собирала. Выбив семечки из шляпок, относила их на маслобойку. За вед-ро семечек сразу давали пол-литра подсолнечного масла. Иногда да-вали жмых, т.е. то, что оставалось от семечек после отжима из них масла. Тем и питались, да грызли семечки.
    Однажды, мама с женщинами пошла в деревню, чтобы обменять вещи на продукты. Женщины уже возвращались, но, чтобы зайти в город, нужно было перейти широкую дорогу, по которой в это время двигались вой-ска, одетые в странную, не немецкую форму. Они остановились и ста-ли думать: «Как зайти в город? Что делать?» Они не знали который теперь час. Вечерело. Расстроенные, что могут не успеть к комендантскому часу домой, они громко ругали немцев и их поря-док, уверенные, что никто вокруг не понимает, о чём они говорят. Наконец, решили, что кто-то из них должен подойти к старшему офи-церу, наблюдавшему за движущейся техникой. Никому не хотелось, и они уговорили маму: «Ты у нас самая смелая, иди!» Делать нечего, она собрала волю в кулак и двинулась к офицеру. Подойдя, на рус-ском языке спросила: «Который час?» и жестом показала на руку, где носят часы. Офи-цер неожиданно ответил ей на чисто русском языке: «Десять минут седьмого. Мы не немцы. Мы – итальянцы!» Сердце у мамы сжалось: «Значит он всё понял, что женщины говорили о них и как их ругали. Сейчас их расстреляют!» Но офицер повернулся и отошёл. Всё обо-шлось. войска вскоре прошли и домой они вернулись вовремя.
   Иногда ночью в Краматорск прилетал наш «Кукурузник» (маленький
самолёт) и сбрасывал мешок с почтой. Люди его прятали. А потом, под
одеждой, чтоб не увидели фашисты, разносили письма с фронта по адресам. Так жители узнавали, что происходит на фронте, так и мама узнала о гибели Петра. Два года город жил в ужасе оккупации.
   4 февраля 1943 года началось освобождение Краматорска. Немцы не
ожидали такого быстрого наступления и в панике бежали. Но 28 фев-раля 1943 года, несмотря на упорное сопротивление советских войск, Краматорск снова был оккупирован фашистами ещё на долгих 6 ме-сяцев. Когда началось сентябрьское наступление советских войск, и немцы поняли, что придётся отступать, они начали превращать город в руины: подрывали и сжигали здания, выгоняли оставшихся людей на улицы. Все, кто мог, прятались в руинах, в подвалах, откуда уже ушли немцы. Фашисты взорвали все заводы. Всё горело и дымилось. Это был ад. Окончательно Краматорск был освобождён 6 сентября 1943 года.
За две недели до полного освобождения Краматорска у мамы от лей-кемии (рак крови) умер сын. Она осталась одна.
Май 1945 года, наконец, принёс долгожданную Победу! С войны в Краматорск вернулся вместе с другими Бандуренко Николай Ильич, инженер, работавший до войны на Старокраматорском машинострои-тельном заводе.   
   В 1946 году мама вышла за него замуж. Я появилась на свет в 1947 г. В этом же году из Москвы от Министерства Тяжёлого Машиностроения пришёл приказ: «Для усиления конструкторского бюро перевести инженера – конструктора Бандуренко Н.И. со Старокраматорского машиностроительного завода города Краматорска, Республика Укра-ина, в город Орск Чкаловской области на ЮУМЗ – Южно-Уральский машиностроительный завод.» Так наша семья оказалась в Орске.
   Мамы не стало в 1975 году. Её «Аусвайс» и несколько писем с фрон-та хранятся до сих пор в нашем семейном архиве.

 
         

*Курская битва. (5 июля — 23 августа 1943 года). Одно из ключевых сражений Великой Отечественной войны, которое продолжалось 50 дней и ночей. В результате Красная Армия сорвала наступление немецких войск и разгромила их стратегическую группировку.

Людмила ГОРШЕНИНА
  Людмила Владимировна родилась 29 ноября 1948 года, коренная Орчанка. Окончила школу № 49, факультет иностранных языков ОГПИ им. Шевченко, Самарскую Академию искусств и культуры. Работала учителем, заведующей детским садом № 50, ведущим методистом в ЦГБ им. Горького. В данное время работает в библиотеке-филиале № 3 им. Шевченко. Награждена муни-ципальной премией «Культурное наследие», Грамотой Министерства культу-ры РФ, муниципальным знаком «За добросовестную службу» 3-й степени. Неоднократный лауреат конкурсов «Романтика поколений», «Свет Отече-ства». В 2021 году имя внесено в Литературную карту Оренбуржья. Стихи печатались в сборниках «Душа в заветной лире», г. Калуга, 1999г., «Очарован-ные тайной», альманахах «Орь 1», «Орь 2», Орь 10», «Орь 11». В 2004 г. вы-шел авторский сборник «Живая связь». Готовится к печати второй сборник.


                ЗАУРАЛЬНАЯ РОЩА
                (из цикла «Легенды Старого города»)

   Наша Зауральная роща расположена в пойме Урала и тянется вдоль него на несколько километров. Европейская ее часть вплотную подходит к поселку Никель, азиатская же смыкается с частным сектором Старого города. Нашу старогородскую рощу я знаю с детства. В 50-е годы Зауральная роща была одним из центров культурного отдыха города. 
   Там часто устраивали городские праздники, на которые мы приходили всей семьей. Недалеко от стадиона, где разыгрывались спортивные баталии – зимой – хоккейные, летом – футбольные, на большой поляне под тополями была оборудована сцена, скамейки для зрите-лей, которые с удовольствием смотрели выступления творческих коллективов. Леттом, продавали газировку, мороженое, а для мужчин – холодное пиво. 
Я очень любила эти семейные походы в рощу, на природу: папа всегда был веселый и шутил, а у мамы расправлялись морщинки, и она молодела на глазах. Мы с сестрами бегали по цветущей душистой поляне и гонялись за бабочками и стрекозами. Когда я подрос-ла, стала ходить в Зауральную рощу зимой с подругами на каток по выходным дням. Возвращались мы уже под вечер, раскрасневшиеся, надышавшиеся свежего
морозного воздуха, с легкой усталостью во всем теле, довольные и
веселые. Летом всей гурьбой шли на свой пляж - на «гальку», плеска-лись на Урале чуть ли не до темна.
   Шли годы, мы взрослели. В старших классах стали бегать в Зауральную рощу по вечерам на танцплощадку, где зазывно звучала музыка и было много молодежи. Тогда не было подонков, которые могли бы обидеть, но однажды, из озорства, парни раскачали понтон-ный мост, по которому молодежь шла с танцев, и многие попадали в реку. К счастью это место – старица Урала, было не глубоким, и все обошлось.
      Время летит быстро. Вот уже и мой сынишка Митя совершает свои первые походы в Зауральную рощу вместе с дедом. Рано утром, чуть свет, они отправляются на рыбалку, чтобы не пропустить самый клев. Для Митьки эти походы в рощу были огромной радостью. Отец потом рассказывал, с каким азартом он ловил мелкую рыбешку, с каким лю-бопытством наблюдал за всей живность: стрекозами, мальками, улит-ками. И каждый раз сын приносил мне маленький букетик цветов. С самого раннего детства Митя полюбил рощу на всю жизнь. Ему повез-ло, он пошел в детский сад «Зарянка», который находился у самой рощи.
     Воспитатели часто водили детей на прогулку на лесные поляны и к речке. Придя с дедом из детского сада домой, он взахлеб рассказывал, как они слушали иволгу, какая она была красивая – вся ярко желтая с черными крылышками, как наблюдали за горлицей, горихвостками. Иногда дети находили в роще грибы, и кто первый находил, кричал изо всех сил «Гриб!» - и вся группа бежала к счастливчику. В роще в те годы росли скрипуны, подгруздки, опята, а условно съедобные свину-хи воспитатели срывать не разрешали, хотя они были очень привлекательные. Мой сын так увлекся поиском грибов, что в выходные дни тащил меня и деда в рощу, несмотря ни на какую погоду.
      Когда ему пришла пора идти в армию, он пошел прощаться с ро-щей, как со своей любимой. А придя из армии, Митя на второй же день пошел в рощу, чтобы среди тополей, или у плакучей ивы на берегу отпустить тяжесть пережитого.
     И сейчас, уже в зрелом возрасте, он не расстается с рощей, уезжает туда первой маршруткой – порыбачить, или поискать грибов. Он бы-вает там в любое время года, оставаясь ей верным и любящим. По-следнее время он начал переживать, что рощу стали захламлять все больше и больше. Люди, которые выскочили из грязи в князи, почувствовав себя хозяевами жизни, но не имея элементарной нравственно-сти, приезжают в рощу на крутых тачках и ведут себя по-свински. Однажды он горько сокрушался: «Мама, ты не представляешь, как зага-дили нашу рощу! Приезжают, жрут, пьют, оставляя груды мусора, хотя для ни ничего не составляет собрать мусор в пакет, положить в багажник и выбросить у ближайшего мусорного бака. Я бы в физио-номию дал за такое свинство».
   Последнее время, правда, общественность немного активизировалась: волонтеры и группа молодых экологов из нефтяного техникума стали устраивать санитарные рейды в Зауральной роще. Но за всеми, кто ведет себя по-свински, убирать не успевают. Да и не должны! Здесь нужны ради-кальные меры, продуманная политика сохранения рощи. Кроме захламления беспокоит и вырубка деревьев разворотливыми предпринимателями. Деревья стонут, взывая о помощи. Да и Урал давно зарос, и его необходимо прочистить – многие виды рыб ушли из Урала из-за загрязнения. Обо всем этом мы подолгу говорим с сыном, и я понимаю его беспокойство. Чтобы успокоить душу, сын уходит в глубь рощи, подальше от отдыхающих компаний, или на разлив. Там он любит посидеть на берегу и понаблюдать за жизнью лесных и речных обитателей. Вот там, у дальнего затона, переплыв реку, вышел на бе-рег сохатый, почти у самых ног, близко от берега проплыла выдра, а у другого берега, на чистом зеркале вод, приводнились два лебедя. Ми-тя сидит, не шевелясь, и пестрая бабочка садится ему на руку, потому что она пахнет цветами, которые он собирал для меня. Большая зеленоглазая стрекоза села рядом на малиновый цветок вьющегося мыши-ного горошка, шмель запутался в пушистой белой метелке таволги. Солнечные лучи щекочут прикрытые от неги ресницы, а обоняние улавливает влажный речной запах.
   Иногда он приходит в рощу вместе с сыном, который теперь уже вы-ше отца на целую голову, – посидеть на берегу, у костерка, «поговорить за жизнь». У них свои, мужские разговоры, не для бабушкиных ушей. Отдохнув, накупавшись в реке, они приходят домой довольные и веселые, с полным пакетом белых грибов, груздей и вешенок, пах-нущие речной свежестью и летним лугом.
   Несколько лет тому назад, в один из дней солнечной золотой осени, сын, придя с рощи, сказал:
- Мама, я сегодня видел такую красоту, аж дыханье захватило! Жаль фотоаппарата не было.
   Вскоре мы купили хороший фотоаппарат, и Митя теперь имеет возможность запечатлеть красоту нашей рощи во все времена года. Устраивая фотовыставки, он старается донести эту красоту до людей, чтобы они поняли, наконец, какое богатство они имеют совсем рядом – нашу Зауральную рощу. Весной она радует первой молодой зеле-нью, белоснежным цветением кустов курушатника, душистым сиреневым пламенем кустов сирени. Летом она укрывает от зноя густой листвой осоко-рей, дарит радость грибникам – ядреные груздочки и крепенькие бе-лые грибы, ребятишкам – полянки лесной клубники, ежевики. Осенью пылает огненными красками, вдохновляя художников.
   Так как же не беречь это достояние, которое досталось нам даром, как не сберечь его для наших детей и внуков, чтобы и у них была возможность расти в созвучии с природой, потому что без этого не образуется в человеке человеческое.



Наталья КРИЦКАЯ

   Наталья Геннадьевна родилась в г. Орске в 1961 г. Закончив "Нефтяной техникум" работала на заводе им. Чкалова оператором и лифтёром. Послед-ние 20 лет работает в "Водоканале" г.Орска. Садовод и цветовод. Принимает активное участие в культурной жизни города. увлекается рисованием и картинами из шерсти.  Член ЛИТО "Сонет" с 2016  г. Фоторепортажи, за-метки и стихи, печатались в "Орской Хронике", альманахе «Орь». Рассказ "Круговорот" вошёл в детский альманах "Круглый год" В 2022 году издан сборник "За сезоном сезон".



                МОЕЙ СТЕПИ

                Золотые степи Оренбуржья,
                Облака поднялись в небеса.
                Украшает дол по бездорожью
                Ковылей невзрачная краса.

                В вышине орёл расправил крылья,
                И спасаясь в летнюю жару,
                Надышавшись пылью и полынью,
                Схоронились суслики в нору.

                Пронесётся ветер над Уралом,
                До земли поклонится ковыль.
                Заграница не нужна и даром,
                Мне милее солнечная ширь.

                А когда поля обнимет вьюга,
                Достаю пуховый палантин.
                Степь моя, старушка и подруга,
                Паутинку тёплую накинь.

   Уникальный наш край. Есть родники и реки, плодородные поля и луга, леса с душистыми травами и грибными полянами. Гряды скал заканчиваются бархатными, верблюжьими пригорками, а долины пе-реходят в овраги. И степи бескрайние под высоким чистым небом с пухлыми шерстяными облаками…Медленно и незаметно весна пере-ходит в лето. Степь и горы постепенно белеют. Зацветает ковыль. Пастмочками белого ангорского пуха, колышет тёплый ветер первые не смелые метёлки. И не зря паутинки белые, платки нежные появились у нас, в Оренбургских степях. Проведёшь рукой по мягкому пуху, податливый ворс ложится в одну сторону. Гладишь в другую сторону, пух клонит-ся туда же, подобно ковылю, подвластному только ветру.


                ПУХОВНИЦАМ - МАСТЕРИЦАМ

                Степь обнимает душу
                Ковыльными руками,
                В ненастье обогреет
                Пуховыми платками.

                Весь день мелькают бодро
                Стальные стрелы-спицы,
                И создана картина
                Стараньем мастерицы.

                Снежинок и травинок
                Возьмёт в узор немного.
                Ажур сплетает ловко,
                Богато, не убого.

                От бабушки до внучки
                Передалось уменье.
                Веками не прервётся
                Вязальщиц поколенье.


                ПОМНЮ ВСЕ ФАМИЛИИ

   «Мы сюда переехали в 1952 году», – начинает свой рассказ Вален-тина Алексеевна Легкая. Мы сидим на ступеньках крыльца её дома и ждём машину молочника. И соседка продолжает рассказ: «А в войну на Крекинге жили. Посёлок был такой возле нефтеперерабатывающе-го завода.   Я с 1940 года рождения, 19 июня. Старшая сестра Зоя бы-ла, потом в 44 году Нина родилась, а Рая уже после войны, в 48 го-ду. Отца, Алексея Михайловича Тюгаева, на фронт забрали. Мама, Мария Васильевна, 
работала на строительстве, а меня в садик сестра водила. Он был там, где сейчас автосалон «Вояж».
   Девочек переодевали в одинаковую одежду – платья тёмные в мел-кий цветочек. У детей были свои обязанности: ветки для козы носили, листвой, травой её кормили. Там, где сейчас база «Солнечная», были огороды, и мама отправляла нас собирать паслён. Он крупный такой был…
   Ещё посылала за хлебом в очереди стоять. Магазин был там, где сейчас «Хлебокомбинат». Домик уцелел, его видно в открытые ворота.
   Как-то я взяла хлеб, а он был такой чёрный, калач круглый, и я его на руку повесила, а такая давка была, что его весь раздавили. Хлеб помялся, домой только крошки принесла. Так плакала, так рыдала! Обидно было.
   Ещё у нас под кроватью жмых хранился. Я отковыривала кусочки и на улицу выносила – делилась с детьми другими.      
   Жили в бараке по ул. Грозненская,17. Один вход по центру был и общий коридор. Комнаты налево и направо. Всего 22 квартиры было. Соседи жили: Зерновы, Демидовы, Клемовские, Зуйковы, Мосякины, Одиноковы, Ермаковы. Ну надо же! Все фамилии помню! – удивляется своим способностям Валентина Алексеевна и продолжает: - Осячкина тётя Поля жила с тремя маленькими сыновьями. Кто-то ей картошки мелкой, как горох, отдаст, она в чугунке наварит.
   Печки в каждой комнате были. Зимой гудроном топили и грелись, и кушать варили. А летом в комнатах жарко было, и печку не жгли, а готовили на общих печках по торцам барака, на улице. По очереди. Половина жильцов с одной стороны, другая с другой. Дружно жили, помогали друг другу.
   А однажды, во двор приехала грузовая машина – гуманитарная помощь из Америки. Из кузова вещи кидали, и сестре Зое досталось клетчатое пальто.
   Одеты были кто во что горазд.  У меня фотография была, наш первый класс с учительницей Моршанской Анной Ивановной, там все как по-пало одеты. Только дочка учительницы в тёмном платье и белом фар-туке. Но это потом, уже после победы было, в 47 году.         
     Победу помню! Утро раннее было. Мы, дети, спали ещё, а мама ушла козу доить. И тут на улице крики, шум! Я проснулась, испуга-лась, а оказывает-ся, это все радовались, ликовали: «Победа!» Мы поднимаемся навстречу машине молочника. Тьфу, ты! – восклицает тётя Валя, - что было семьдесят лет назад помню, а банку для сметаны забыла!» И бодренько зашагала назад к дому.               
Орск. Октябрь 2022 г.
                СЕМЬ ОКОН

   За окном дождь. Мелкий, холодный, совсем не весенний. Так хмуро и пасмурно, что даже уличный фонарь зажёгся не ко времени. Жёлтый свет рассекают штрихи-следы от неторопливых струй.
   На уровне моего третьего этажа хорошо видно ржавый верх плафона, на котором сидит дурная, мокрая ворона. Клюв птицы украшает боль-шая дождевая капля. Глядя в кухонное окно на серое здание военкома та, на торец кирпичного жилого дома, и на часть проспекта, с громы-хающими трамваями и газующими машинами, кажется, что по телевизору показывают скучный, бесконечный сериал. Это седьмое окно в моей жизни, и в каждое окно я смотрю по семь лет.
   Первое окно выходило на запад. Тогда я, конечно же, не зала, что это за-пад. Просто мне очень нравилось сидеть на подоконнике первого эта-жа двухэтажного дома, играть со своим любимым Сеньором Помидором и смотреть на улицу с молоденькими клёнами под окнами. Солнце пряталось за крыши двухэтажек через дорогу.
   Однажды вечером, когда я только что слезла со своего насиженного места, кто-то бросил в окно камень. С оглушительным звоном стекло разлетелось, осыпав осколками подоконник. Испугались все, и я, и родите-ли. И, конечно же, мне запретили сидеть на подоконнике, но я всё рав-но любовалась закатом сидя у окна.
Мне было семь лет, когда моя семья переехала в новый дом, в двух-комнатную квартиру. Окно нашей с братом комнаты выходило на Во-сток. Меня будили первые лучи розовых рассветов и скрежет трамваев, подъезжаю-щих к остановке. Чуть позже, через проспект Ленина, выросло одно из первых зданий в девять этажей. И это высотное чудо частично заслонило восход яркого степного Солнца.
   Окончание школы и поступление в техникум совпало с переездом в свой дом. Мои родители, выросшие на земле, мечтали о доме со своим участком и обменяли квартиру на дом в посёлке Нефтяников.
   И снова меня будило восходящее Солнце. А вечером, в огромное уг-ловое окно кухни, я любовалась неповторимыми цветными закатами.
За семь лет произошло много событий: закончила техникум, пошла
работать на завод, познакомилась с будущим мужем, и, дождавшись его из армии, вышла замуж. Следуя давней традиции, переехала жить к мужу, в квартиру его родителей. Первый этаж и окна, выходящие на Север, давали мало света, но в нашей комнате был эркер - выступаю-щая часть здания с окном на три стороны. Я называла его «аквариумом». Это оригинальное окно выходило на тихую улицу «второго участка», за парком им. Машиностроителей.
   Несмотря на рождение дочери, счастья не было в этом доме. Трагедия со свекровью, предательство мужа и развод - всё закончилось переездом в МЖК на улице Комарова. Этот дом я построила, в составе Комсомольской бригады, с фундамента.
   Наша уютная квартира на шестом этаже выходила всеми окнами на Юг. Серые шиферные крыши частного сектора, скрытые ветками са-дов, степная ширь и телевышка на горе были открыты широкому об-зору. Летом в большие окна солнце палило нещадно, а зимой деревянные рамы приходилось заклеивать – ветер задувал во все щёлки, а стёкла покрывались причудливыми узорами инея. Высота шестого этажа и пугала, и завораживала одновременно. Можно было бесконечно смотреть и на снежную круговерть, и на косые дожди. Мы про-жили здесь семь лет. Дочка подросла, а соседи становились всё маргинальней, и с помощью родных мы переехали в трехкомнатную квар-тиру, в обычный тихий дом со спокойными соседями.
   Окна на четвёртом этаже панельного пятиэтажного дома выходили на север, но как на ладони был виден, так любимый мной, частный сектор. Золото осенней листвы, зимние занесённые снегом крыши, цветущие яблони и люди, копающиеся на огородах, всё это было мило и близко моему сердцу.
   Здесь же, глядя из окна, я поджидала приезда из роддома своего пер-вого внука. У дочери отдельная семья, свой дом в Старом городе, а у меня своя жизнь, и я перебралась в центр города, к кинотеатру «Мир». Хотя вид из окна скучен и однообразен, но мне ничего не хочется менять в своей жизни. Я люблю свой дом и мужчину, который рядом со мной, и, уже подросших, внука и внучку, заполняющих шумом и весе-льем наши выходные дни… Но тревожит душу смутное предчувствие, ожидание неизбежных перемен. И смотрю я, обречённо, на мокрую ворону.


    Р.S. За окном брезжит серый, ещё не ясный летний рассвет. Чуть колышутся от свежего ветерка цветущие гроздья малины. Сидя в кресле, возле постели мамы, я вижу в приоткрытое окно эту малину уже седь-мой сезон. Да, я всё понимаю, но очень хочется надеяться на лучшее.

Орск, 2016 – 2022г




ГЛАВА III.  СЛОВО О ХУДОЖНИКЕ             

Вениамин КОТЮКОВ

   Вениамин Григорьевич родился 1 сентября 1943 г. в деревне Покрышкино Ромодановского района Мордовия. Окончил среднюю школу с золотой меда-лью, инженерно-технический Факультет Мордовского государственного уни-верситета, Московскую аспирантуру АПН СССР.  Кандидат педагогических наук, доцент. Стаж работы – 45 лет. Ветеран педагогического Труда ОГТИ – филиала Оренбургского государственного университета. Кавалер Ордена КПРФ «Партийная доблесть». Руководи-тель Орской группы Российских учёных социалистической ориентации. Два-жды Лауреат Всесоюзных и Лауреат Всероссийского фестивалей народного творчества (в номинации «Вокал»). Член Орского литературного объединения «Сонет» с 2016 года. Литературным творчеством занимается с 1959 года. Печатался в литературно-художественном альманахе «Орь» В декабре 2022 года за активную гражданскую позицию награжден памятной медалью «В ОЗНАМЕНОВАНИЕ СТОЛЕТИЯ ОБРАЗОВАНИЯ СССР».


             ОТКРЫТОСТЬ СЕРДЦА, ГЛУБИНА ДУШИ

                Посвящаю Орскому художнику
                Виктору Васильевичу Старостину.

  Рабо-ты Орского художника Старостина Виктора Васильевича известны не только у нас на родине, но и за рубежом. Более ста его картин закуп-лены в Англию, Германию, Италию, Польшу, Японию и другие стра-ны. Имя художника получило широкую известность в 1976 году, когда в девятом номере журнала «Огонёк» была растиражирована его кар-тина «Монтажники», получившая в то время на московской выставке вторую премию Академии художеств СССР и ВЦСПС. Кстати, за эту же работу он удостоен звания Лауреата Первого Всесоюзного фестиваля-ля народного творчества. Героика труда запечатлена и в таких его монументальных полотнах, как «Геологи», «Сталевары», «Хлеб для орчан» и других. Картину «Геологи» автор экспонировал в Москве ещё в 1967 году. «Сталевары» также известны москвичам. За эту картину художник получил медаль Второго Всесоюзного фестиваля народного творчества, а также медаль «Самодеятельные худож-ники – Родине».
   В 1987 году художник награждён за выставленные в Москве акваре-ли серебряной медалью ВДНХ.
Можно было бы и дальше перечислять награды художника. Их у него очень много. Но главная, на мой взгляд, награда его – это собранные в солидные альбомы многочисленные тёплые отзывы о картинах посетителей выставок художника. Много таких отзывов оставили жители Москвы и Дальнего Востока (Находка), местные посетители творче-ской мастер-ской художника, приезжие любители искусства, специалисты. Так, например, приезжавшая в Орск сотрудница Третьяковской Галереи Е. Конухова записала: «Богата Россия людьми, талантами! Ваш талант чисто русский – любовь к человеку, к родному пейзажу, сочетание традиций старых мастеров и новаторства, открытость сердца и глубина души. Верую, Ваш путь – чистого служения искусству будет долог и прекрасен».
   В творческой мастерской художника я – во второй раз. Подробнее знакомлюсь с его картинами. Временами Виктор Васильевич даёт мне необходимые пояснения. Многие картины выполнены маслом, но большинство – акварелью. Примеряюсь, как бы мне лучше разглядеть их. На мой вопрос, существует ли какое-то правило определения оптимального расстояния, с которого положено смотреть на картину, хозяин мастерской охотно поясняет: надо размер диагонали картины умножить на 2,5. Получится расстояние, с которого положено обозревать картину. Убеждаюсь, что это действительно так.
   Благодаря согласию Виктора Васильевича быть моим путеводите-лем, мне удалось познакомиться не только с его основными работами, но и с историей их создания. Мы иногда философствовали, спорили. Ведь взгляд зрителя на картину не всегда может совпадать со взглядом художника. И в этом нет ничего удивительного. Сказывается различие в уров-нях восприятия окружающей нас действительности, в уровнях её художественного отображения и фантазии. Но сразу замечу, что Виктор Васильевич – художник реалистического направления.
   Чтобы глубоко и грамотно анализировать творчество художника, надо быть, конечно, искусствоведом по образованию. И автор данной статьи ни в коем случае не претендует на такой анализ, а лишь всего-навсего пытается описать взгляд рядового зрителя на творчество зем-ляка. Конечно, мир художника нельзя вместить ни в какую пространную статью. Картины надо смотреть.
   Знакомлюсь с картиной «В землянке». Она написана к 30-летию По-беды над фашизмом, посвящена памяти отца художника, погибшего в 1942 году. Это довольно внушительное по размерам полотно, выполненное маслом. Атмосфера землянки, конечно, лучше понятна участнику войны. Но и читавшие о войне, смотревшие только фильмы о ней воспринимают, я уверен, эту картину не только умом, но и сердцем.
   В землянке – трое. Но в то же время – и не трое, а четверо. Внимательный зритель заметит, что на ящике из-под снарядов, выполняю-щем роль стола, стоит кружка с водкой, прикрытая ломтиком хлеба. Это – для четвёртого, недавно погибшего воина. Отсюда становится ясно, играет ли боец на гармони весёлую мелодию или он медленно выводит песню о землянке: «…а до смерти – четыре шага». Вид у гар-мониста печальный.
   По правую сторону от него сидит старший лейтенант с перевязанной головой. Видимо, бой был совсем недавно. Он задумчив. Орден Боевого Красного Знамени на груди – свидетельство его героизма, решимости насмерть стоять в боях с ненавистным врагом.
   Чуть левее гармониста – солдат, пишущий письмо домой. Он уже не так молод, как гармонист и старший лейтенант. Пожалуй, годится им в отцы: общая борьба связала воедино все поколения наших людей. О чём пишет отец? Наверно, о том, что у него «всё в порядке» …
   Стоя у картины, я думал о том, что мы, живущие, – в неоплатном долгу перед людьми, спасшими нас от гитлеровского порабощения. Об этом надо почаще напоминать нашей молодёжи.
   А вот картина «Бородинское поле», написанная в 1977 году. Чита-тель, вероятно, уже представляет себе батальные сцены типа тех, что изобразил Ф. А. Рубо в панораме «Бородинская битва», или знамени-тый памятник воинам России 1812 года. Ничего подобного на картине нет. Здесь мы видим сжатое пшеничное поле, копны обмолоченного хлеба, видим лесисто-кустарниковую местность, где вероятно, были сосредоточены войска Барклая-де-Толли и других помощников Кутузова. Несмотря на пацифистский характер картины, мне на память приходили строчки из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Бородино»: «И вот нашли большое поле, есть разгуляться где на воле…» И никак не отделываешься от ощущения того, что это поле потому столь урожайное, что оно пропитано кровью павших воинов. Знаю, что иностранцы упрашивали художника продать картину «Бородинское поле», но по-лучили отказ. И я порадовался, что она осталась нашим националь-ным достоянием.
   Моё внимание привлекла картина «На новом объекте». Это ещё бо-лее ранняя работа художника, написанная в 1970 году, представляю-щая со-бой групповой портрет Героя Социалистического Труда Александра Фёдоровича Жульева, его брата Николая Фёдоровича и их друга – китайца Джан Ли. Все они – экскаваторщики, возводят новый строи-тельный объект. Возможно, это – будущий завод, возможно – дом. Вспоминаю, глядя на картину, поэтические строчки: «не каждому дано так щедро жить: на память людям города дарить».
 Люди труда по-рабочему сосредоточены, хотя им выдалась передышка. Сейчас они снова начнут управлять этой грозной землеройной техникой. Простые на вид люди. По существу, же все они – герои тру-да.
   Передо мной – портрет Степаныча – рыбака и грибника. Простая одежда. Наглухо застёгнутая рубашка, небритый подбородок, задумчивая поза человека, который имеет скорее всего преклонный возраст. Всё это создаёт определённую социальную характеристику.
   Глядя на Степаныча, я думаю, что это человек, не избалованный жизнью, несколько закрытый для общения, думающий, а как же ему жить дальше. Невозможно не обратить внимания на выделяющийся большой портрет юной Лены Мешковой, сидящей в открытом платье с букетом ромашек в левой руке. Вслед за Солоухиным можно с уверен-ностью повторить о том, что «имеющий в руках цветы, плохого со-вершить не может». В гармонии молодости, подчёркнутой цветами, неиспорченных помыслов девушки выражена человеческая красота.
   Я почему-то всегда считал, что самое трудное в портрете – изобразить лицо. Его выражение, глаза, на мой взгляд, как ничто другое, отражают внутренний мир личности. Но, оказывается, самым сложным для художника было нарисовать руки Лены. И тут я подумал о том, что я, как актёр, не совсем уютно себя чувствую, если мои руки ничем не заняты. И, напротив, – стоит их чем-то занять, как появляется ощущение естественности своего поведения на сцене. Кто знает, возможно, Лене Мешковой гораздо легче было позировать с цветами в руках, а не без них. А мы тут усматриваем в них какое-то совсем другое пред-назначение. А, возможно, художник «убил несколько зайцев» сразу.
   Любуясь портретом красивой Лены Мешковой, я почему-то думал, о Моне Лизе (Джоконде) Леонардо да Винчи, хотя между ними – мало чего общего. У Виктора Васильевича, конечно же, – свой почерк. Но что же роднит художников? Роднит их, пожалуй, любовь к людям, к искусству реализма.
   Интересен АВТОПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА. Привыкший видеть в Вик-торе Васильевиче человека доброго и жизнерадостного, я пытался отыскать эти черты в его автопортрете. Мне казалось, что я нашёл их в улыбающемся контуре лица. Но, присмотревшись внимательней, замечаешь, что художник схватил момент своей задумчивости. Глаза с автопортрета не смотрят на зрителя, они смотрят несколько в сторону. Мне кажется, что все художники – философы. Вот и на автопорт-рете, пожалуй, изображён философский взгляд художника на мир его тревоги, раздумья, некоторая печаль.
   Здесь, пожалуй, будет уместно сказать несколько слов о биографии художника. Виктор Васильевич Старостин родился в Орске, в 1938 году. Учился в школе № 48, где его отец был директором, а мама – учительницей. Отец был не только педагогом, но и художником-любителем. Некоторые его картины висят в мастерской Виктора Васильевича, в том числе картина Банеева «Пётр I у Мазепы», перешедшая от отца «по наследству».
   После школы – год работы на ЮУНК, затем учёба в ПТУ № 11 (теперь это ПТУ № 14), которое он заканчивает с отличием и получает профессию электрика. Затем – работа в г. Горьком, на Новокстовском нефтезаводе, служба в армии, возвращение в Орск, занятия в изостудиях: сначала ДК Металлургов, затем ДК Машиностроителей. Он много работает над картинами, много читает лекций об искусстве, заботливый муж и отец. Его жена Галина Константиновна – учительница ма-тематики школы № 52 – всемерно поддерживает его в работе. С боль-шой любовью выполнен им портрет дочери Наташи. Теперь она – Наталья Викторовна, только что закончила физико-математический факультет Орского пединститута, получила диплом учителя средней школы. Именно ей я обязан своим знакомством с её отцом и его твор-чеством.
    Многие картины Виктора Васильевича посвящены родным пейзажам: «Клеверное поле», «Берёзовая роща», «Мостки», «Утро на Ура-ле», «Уральское раздолье», «Радостное утро», «Цветочная поляна», «Осеннее затишье», «Лунная ночь» и другие. Художник изобразил на них буйство красок золотой осени, «страну берёзового ситца», богат-ство оттенков водной глади и стихии, воздушность, лёгкость облаков или, напротив, их тяжеловесность, «агрессивность», мир прекрасной природы, с которой человек призван жить в согласии и гармонии.
   Философское осмысление природы художником особенно зримо ощущается в его поздних этюдах. Горячая любовь к живописи помогает ему в это время победить болезнь. Некоторые последние акварельные картины вызывают тревогу, настороженность, в них чётко прослеживается контрастность светлых и тёмных тонов. Другие пейзажи, напротив, вызывают радость чувств. Так, например, на одном из этюдов зелёная лиственница, выросшая рядом с белыми берёзами, воспринимается как символ неодолимости жизни.
   По картинам в определённой мере можно судить о настроении художника в тот момент, когда он работал над ними. Мне показалось, что и тема одиночества не обошла его. Во всяком случае, она прони-зывает такие работы как «Море раздумий», «Последнее пристанище» и другие. Ловлю себя на мысли о том, что человек, а тем более худож-ник, должен побыть иногда в одиночестве, чтобы лучше осмыслить своё собственное «Я». Разумеется, у нас – разные уровни этого осмысления, разные уровни потребности в нём. Большое впечатление на меня оказала картина – этюд «Контрасты осени». Увиденное ассоции-ровалось со стихами А.С. Пушкина: «Унылая пора, очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса…»
   Глядя на пейзажи, изображённые художником, я чувствовал, что в каждый из них вложены частицы души, ума, сердца и здоровья автора, его труд. Руки Виктора Васильевича – руки неутомимого труженика, руки художника. Их не спутаешь ни с какими другими руками, ибо краски оставили свой въедливый след на них. Художник считает, что только труд даёт какой-то результат, а талант – дело второстепенное.
   Я напористо расспрашивал Виктора Васильевича, кто из пейзажи-стов оказал на него решающее влияние. Мне казалось, что И. Шишкин, И. Левитан, И. Айвазовский – все они вместе обучали его искусству живописи. Что-то вроде бы есть от них у него в изображении леса, родных просторов, осени, реки, моря… И в то же время это – не они, ибо налицо – сплав классической живописи с новаторством автора. Теперь мне кажется, что его главный учитель – это Труд и острый, цепкий Взгляд на мир. Виктор Васильевич слит с природой. Он часами может находиться на морозе, добиваясь достоверного изображения приглянувшейся березки, замершего облака, появившейся проталинки. Он разговаривает с природой на «ты», на ему и ей известном языке, не всем понятном нам – зрителям.
   Виктор Васильевич – приятный и интересный собеседник. О живописи он может говорить так, что его будешь слушать часами, открывая для себя неисчерпаемый мир искусства. К нему часто приходят на лекции по живописи школьники, учащиеся ПТУ, дети, занимающиеся в изостудиях, взрослые.
   Радуясь за творчество художника, я в то же время печалюсь из-за того, что его работы не находятся в стационарном выставочном зале Орска, как они того заслуживают. Хотелось бы, чтобы отдел культуры горисполкома взял этот вопрос себе на заметку, сделал всё возможное для широкой пропаганды творчества этого замечательного художника.
   Знаю, что местный музей готов предоставить для выставки работ художника один из своих залов. Но хотелось бы, конечно, чтобы ор-чане увидели, как можно большее количество работ Виктора Василь-евича. Поэтому, повторяю, желательна просторная и стационарная выставка. А если учесть, что в нашем городе есть ещё и другие та-лантливые художники (хотя бы А.Юсупов из нашего пединститута), то становится ясным, что городу Орску очень необходимо иметь просторное здание с вы-ставочными художественными павильонами. Убеждён, что заботу о культуре нельзя оставлять на «потом». Она должна проявляться па-раллельно с заботой о колбасе и хлебе насущном, о народном образовании и о развитии экономики. Культура спасет обще-ство. Но для этого необходимо, чтобы общество спасало культуру. Не опоздать бы.

(Начало) «Позиция» 31.07.1991 г.
(Окончание) «Позиция» 02.08.1991 г.





                ГЛАВА III.«РОМАНТИКА ПОКОЛЕНИЙ»

Авторские произведения победителей ежегодного город-ского конкурса «Романтика поколений»
           Учредитель: Юношеская библиотека – филиал  №6 г.Орска

Владислав Шутов ,  22 года, ОГТИ 4 курс 1 место, 2022 г
/номинация: Авторский стих/

                ***
                Мне с тобою не справиться...
                Гордость, пакуй чемодан!
                Глянь-ка - взглядом играется,
                Губ кривизною скрипя!

                Я ж люблю тебя...Скалится!
                Гордость, Отставить План...
                Мне не справиться! Но -
                Мне не справиться и без тебя.


                "БРОДВЕЙ"

  Пакуй, дорогая, береты! Да с радости не ошалей!
  Гляди-ка - вот тут два билета, и да - Мы летим на Бродвей!
  Чехли "фуджифилм", гитару! Рубашек - десятка три! -
  И книг чемодан на пару укладывать б нам до зори.

  Уж ты ль не звезда "Вест стори", "Адель", "Бриолина", "Злой"?
  Есть ль голос в бродвейской своре, что был бы прекрасней, чем твой?
  А сам я - найдёшь ли поэта, чья вычура краше моей?
  "Гляди-ка - вот тут два билета. И да -Мы летим на Бродвей!" -

  Хотел б я сказать с порога, на всю коммунальную мреть, -
  "Бросай свой "конспект урока". Иди, выбирай, что надеть!"
  Да только вот нет билетов... Кончается в пачке чай...
  Есть мелочь! - И то ведь вся эта истратится на трамвай...

  Но, впрочем, есть мысль - вот чудо! Да с радости не ошалей!
  Зачем нам Бродвей, покуда мы сами себе Бродвей?

Анна АНДРОНИК, 34 года, 1 место, 2023 г


                ***
                Я читаю сентябрь, как открытую книгу,
                И, листая пожухлые, жёлтые листья,
                Узнаю города, разговоры и лица
                Меж прожилками новой, осенней интриги.
                Вместе с летним теплом - исчезает к ним жалость,
                С журавлями на юг улетает тревога.
                Молодые ветра прошумят за порогом.
                Тишь и гладь там, где рябь по воде пробежала...
                Весь сентябрь перед взором, от корки до корки
                Изо льда, по утрам покрывающей лужи...
                Вот останки обид моих прежних, ненужных -
                Наступлю каблуком, и оставлю осколки!
                Омывая дождём всё, что помнила, знала,
                мой сентябрь, рассеянный и одинокий,
                Поменяет местами пролог с эпилогом,
                И с последним листком всё начнётся сначала...   
               
                ЦВЕТЫ

                Студёной морозной зимой,
                Утопшей во льдах и сугробах,
                Из клетки моей грудной
                Цветы прорастают сквозь рёбра

                Как будто шальная весна
                Внутри родилась раньше срока,
                Но лучше мне было б не знать
                Мученья черкать эти строки!

                Нежнейшие, злые цветы,
                Ласкавшие душу Бодлера,
                Из внутренней тьмы, пустоты
                Несущие светлую веру...

                Студёной морозной зимой,
                Покрытые инеем белым,
                В своей красоте неземной
                Они расцвести не сумели...



Наталья ЗАХАРОВА,  1 место, проза, 2023 г.

                СЕРДЦЕ КОЩЕЯ

   В первые дни моего прилёта в Южно-Сахалинск в 2016-м году, у ме-ня появился добровольный вожатый из местных – молодой литератор – сотрудник центральной библиотеки. Звали его Артемий. Я, конечно же, не проверяла его паспорт, но полагаю, там записано просто: «Ар-тём». На самом деле мы познакомились с ним по интернету немного заранее, когда я изводилась на материке от раздумий – «стоит или не стоит рвануть на Сахалин»?
   Он с энтузиазмом, по мере возможности, сопровождал меня к известным городским достопримечательностям – паркам, хребтам, церквям, заведениям бюджетного, по островным меркам, общепита. Одним из таких мест была столовая «Веранда». Ранним сентябрьским вечером мы отправились туда перекусить и повстречали там одного его очень необычного знакомого… Мужчина не самой привлекательной внешности, на вид средних лет, сухощавый и суетливый, остановил Арте-мия для приветственного диалога. Я прошла вперёд, выбрала понравившийся столик у окна, расположилась и стала ждать, когда ко мне подсядет мой спутник. Но он продолжал увлечённо беседовать со старым приятелем. Через несколько минут литератор отправился вы-бирать еду и пропал.
   Стоило лишь ненадолго отвлечься, как меня тут же застали врасплох непрошеным вторжением в личное пространство.… Странный человек обрушился на мою голову, подобно урагану. Жизнь, его, похоже, научила «брать быка за рога».
– Здравствуй! Я Кощей.
– …
– Меня, правда, так зовут. А какое у тебя имя?
– Наталья...
– Очень приятно!
   После стремительного представления мой новый знакомый (с которым я после никогда не встречалась), выплеснул на меня целый поток загадочных речей эзотерического толка. «Я уходил на неделю в отшельничество. Сидел на скалах, молился за остров. Но его уже ничто не спасёт…» «Я понял, что больше не справляюсь с идущим кошма-ром. Не могу выпросить прощение этому миру!». Остальные десять минут продолжались в том же духе…
   Наверное, я смотрела на этого типа с круглыми глазами. Точно пом-  ню, как хотела, чтобы Артемий поскорее вернулся, прекратил происходящий бред, но тот, как назло застрял на полосе препятствий из тарелок с ужином. В общем, меня такая беззаботность порядком разозлила. Однако отсутствие знакомых в моём поле Кощею было только на руку.
   Я вынуждена была как-то реагировать на бурное внимание то ли юродивого, то ли сумасшедшего. Всему виной культурность! «Вариант встать и уйти мною даже не рассматривался». Внезапно странный сахалинец преподнёс мне сердце, аккуратно выпиленное из душистого дерева, две половины которого фигурно сшивали между собой золотые нити…
– Я сам его сделал.
   Подарок, действительно, оказался интересным. Более того, был вы-полнен весьма умело.
– Только ты должна пообещать, что никому его не передаришь. Хо-рошо?
– Хорошо, – согласилась я, отчасти потому, что хотела поскорее за-вершить контакт с несколько пугающим меня незнакомцем. Наконец-то, возник Артемий, что послужило автоматическим сигналом для Кощея к смене локации. Спешно с нами попрощавшись, одинокий мужчина, судя по всему, ушёл договариваться с судьбой о чьём-то спасении, или мастерить сувениры с сакральным значением. Я искренне пожелала ему встретить родное сердце, чтобы окончательно не сойти с ума. Хо-тя, кто знает, может быть он, в самом деле, Бессмертный? Во всяком случае, о других Кощеях мне прежде слышать не доводилось. Тем бо-лее, получать от них энигматические дары.






                ЧАСТЬ II   

                ПОЭЗИЯ
Галина ВОЛОШИНА
    Галина Михайловна (Петрова) родилась 06.12.1962 г в  г.Орске. Окончила школу №21. В 1982 г. Диплом об образовании, по профессии ОМР. Около 30 лет отработала на ОЗТП технологом, инженером-технологом мастером, затем с 2013г на Уральском Заводе Горного Оборудования сначала ведущим инженером, затем в должности главного технолога завода. – Дипломант конкурса «Рифмованный мир», г.Самара, 2013 г, международной литератур-ной премии «Наследие», 2015 г, г.Москва; Победитель четвёртого и седьмого турниров среди поэтов Восточного Оренбуржья, Орск. Печатные издания: сборники стихов «Как мне тобой переболеть», 2013г; «В этой осени» - 2018г; сказка «Хрустальная Долина или волшебные кристаллы», 2019г; газе-та «Орская Хроника» - регулярно с 2018 г; коллективные сборники: «Рифмо-ванный мир», г.Самара, 2012 г; «Наследие», Москва ,2015г.; альманах «Орь», С ноября 2017 года - председатель ЛИТО «Сонет». В 2020 г имя занесено на официальный сайт Центральной библиотечной Системы Орска, в 2021 г имя занесено на Литературную карту Оренбургской области. Все печатные издания есть в музее при центральной Оренбургской библиотеке им. Н. К. Круп-ской и городских библиотеках г.Орска. Грамоты и благодарственные письма от администрации города, ЦБС, за весомый вклад в развитие культуры и творчества родного края.
  В декабре 2022 года за активную гражданскую позицию награждена па-мят-ной медалью «В ОЗНАМЕНОВАНИЕ СТОЛЕТИЯ ОБРАЗОВАНИЯ СССР».
   В декабре 2023г начальником отдела культуры администрации г.Орска награждена «Благодарственным письмом» за активное и плодотворное со-трудничество с учреждениями культуры, участие в культурно-просветительских мероприятиях и весомый вклад в развитие литературного процесса в городе Орске.
  Семнадцать стихов положены местными композиторами А.В.Федосовым, А.Л.Ивановым, Ю. Угловым, В. Кузьминой и Е.А.Мироненко на музыку.


                ЛЮБОВЬЮ К ОРСКУ

                Любовью к Орску жизнь моя права.
                В старинной простоте уюта милого
                На память в  узел, площадью Кириллова,
                Связало Время улиц рукава.
            
                Томят, волнуют, как хороший стих,
                Ни образа, ни слова нет в них лишнего.
                И только щедрой благостью Всевышнего
                Могу ценить удел вещей родных:

                Весенний звонкий трепетный ручей
                И пустельгу над ковылями спелыми,
                Январь в степи с полотнищами белыми,
                Тень городских густых карагачей.

                Одним дыханьем с краем я живу,
                Здесь всё моё: разрозненное, связное.
                И это чувство связи безотказное
                По ныне держит душу на плаву.


                А ДУШУ ЖЖЁТ

                …а душу жжёт оцепененье зим,
                Не принятое сердцем и душою.
                Неизлечимо ночь больна тобою.
                Недуг её в словах не отразим.
.
                И вскоре серый дождь прорвёт туман,
                Занудный затяжной запляшет в окнах.
                И что же осень? - выцвела, поблекла…
                Помпезность красок, - всё-таки – обман?..


                Я ШАГАЮ ПО СОВЕТСКОЙ

                Под горой Преображенской
                Первой в городе была
                И название «Советской»
                Нет, не сразу обрела.

                Там, где было бездорожье,
                Грязь копытом конь топтал, -
                Населенье быстро множа,
                Обрастал защитный вал.
                Быстро строятся слободки,
                Ремесло цветёт и торг.
                Путь в степях избрав короткий,
                Караванов шёл поток.

                …Я шагаю по Советской,
                Бывшей улице Большой.
                Мне и значимо и веско, -
                В глубь истории шажок.

                Слева держит пост Хмельницкий,
                Справа Пушкин – «наше всё»-
                Путь в веках пройдя не близкий
                Наша улица живёт.

                Историческую память -
                Летописный ход времён
                Я внимаю улыбаясь
                Из событий и имён.

                И Орчане знают с детства:
                Знаний скарб необходим.
                Родословную Советской
                Любим, помним и храним.




                КОТАМ ЩЕРБАТОВА

                «Чтоб мы так жили, как его коты»,-
                А знаете, и я согласна с  автором:
                Для них, пушистых,- главным в жизни фактором,
                Залог простой  душевной чистоты.
                Четыре лапы, гордый рыжий хвост,
                И глаз зелёный интересом полнится:   
                Что душу не заденет,- не запомнится.
                Не так уж кот, поверьте мне, и прост.
                Психолог тонкий,  в мистике – знаток.
                Наивность напускная, лень -  обманчива.
                Ведь он же - кот, - ни грамма в нём собачьего.
                Ну разве ж с толку может сбить  марток…



                ПРИОТКРЫВ ЗАВЕСУ

                Сыну, Кирину Роману
                Приоткрыв завесу в мир иной,
                В прошлый не захочешь ты вернуться.
                Строй корабль странствий, смелый Ной,
                Чтоб со счастьем вдруг не разминуться.

                Свежий ветер парус развернёт
                В необъятном жизненном просторе.
                Музыкальной гаммы все семь нот
                Прозвучат в торжественном мажоре.

                Одолей тяжёлый груз годин
                Мужеством в борьбе, свободой в вере
                В капитанской рубке- господин,
                А не раб безмолвный на галере.

                Сторонятся беды новизны,
                Горю с волей не тягаться в суе.
                Курс держи в цветение весны,
                Там, где счастьем радуга рисует.

                Пусть мечта взлетает высоко,
                Светится звездой на небосклоне.
                След её отыщется легко
                В чьей-то тёплой, родственной ладони…

                Слышишь, как перо скрипит в ночи
                У судьбы, что будущее прочит,
                Жаль, что нет ещё таких лучин,
                В свете коих виден был бы почерк…



                СИНИЧИЙ СЛЕД

                Февраль – стозвонница синиц,
                Туда-сюда снующих в голых ветках.
                И снег внизу в следящих тонких метках
                Проворных желтогрудых мелких птиц.

                Качнётся ветка, - искрой брызнет иней.
                Блеск серебра слепит игриво взгляд,
                Сбивая с лёгкой мысли невпопад, -
                И я замру  в хрустальной середине…

                В волшебной середине зим и лет, -
                Ещё не поздно, но уже не рано
                Заметить за своей оконной рамой
                Изящный и простой синичий след.

                Как-будто мир заснеженный – не мой,
                А солнца свет так ярок и приветен…
                Не время – рассуждать теперь о лете,
                Любуясь с наслаждением зимой.

                По строчке строчка, - след ложится…то есть…
                Синицы пишут зим уральских повесть…


                МЕЖ НОВО СТАРО НОВОГОДЬЕ

                Вот так вот исторически сложилось
                В две первые недели января,
                Народ живёт по двум календарям,
                Благословляя дат неповторимость.

                В угоду и природе и погоде,
                Нам в радость  по сусекам поскрести,
                И юмор в те традиции внести -
                Назвав - Меж ново старо новогодьем.

                Не нам ломать сложившихся устоев.
                Не разорвать времён тугую нить,
                Мы просто будем праздновать и жить,
                Да по старинке стол большой накроем.


                В ГОСТИНОЙ ГОСПОЖИ ЛИТВАК

                В гостиной госпожи Литвак
                Степенен чуткий полумрак.
                Играют языки огня в камине
                А за окном, возможно, иней
                Застыл осенним серебром.
                Она над книгой за столом.
                Читает вслух. И гости внемлют
                Как лиры гордые не дремлют,
                Заворожив умы… И мы…
                Спустя сто с лишним долгих лет
                Проникновенно ищем след
                Эпохи. Жизни человека…
                В поэзии серебряного века.
         

                РАССВЕТНОЕ

                Время крепко держит жизни повод, -
                Равновесье в солнечных часах.
                Искры высекает вечер-молот:
                Рассыпает звёзды в небеса.
                Полночь волшебством окрасит фазу.
                Завершатся сутки и затем,
                Новый день рождается не сразу
                Во вселенской звёздной темноте.
                Стихнет всё. Угомонятся птицы.
                Мир безмолвен, кроток и смирен.
                Только след небесной колесницы
                Размывает тьмы кромешной плен.

                …Чудится сквозь сон тумана дымка,
                Может вовсе это был не сон?...
                Явственная чёткая картинка
                Озарила жизни горизонт:
                …Нёс рассвет в преддверье дня нирвану
                Задувал Луну через плечо,
                Улыбался лёгкому туману,
                Складывая звёзды в рюкзачок.
                Ткал зарю серебряной иголкой
                Путник с рюкзаком наперевес…
                Спит Земля беспечным сном ребёнка,
                Но творится таинство небес.


                ИЮЛЬ
               
                А жизнь бежит, - июль в зените.
                Он ярких красок не жалея,
                Грибных дождей спрядает нити,
                Шелковость зелени  лелея.

                Раскаты грома здесь и где-то
                Не повинуясь жизни коду,
                Вновь к середине катят лето
                Дождями радуя природу.

                Не разогнёт подсолнух спину, -
                Так мало ультрафиолета.
                Клубника ж просится в корзину,
                Дурманя запахом и цветом.

                Шмель кружит медленно и сонно
                Среди соцветий винограда.
                К зоре вечерней, освежённой
                Сбежит по радуге прохлада.

                И засыпает стихнув город,
                Вдохнув озона и покоя,
                А ветер бряцает щеколдой,
                Да клонит долу цвет левкоя…



                МАГИЧЕСКОЕ ТАИНСТВО ЗЕРКАЛ

                Не раскрывают тайны зеркала.               
                Хранят веками мрачное молчанье.               
                И только чуть потеют от дыханья,               
                Пространство для, присутствием в домах.   

                Магическое таинство зеркал
                Ведёт беседу тёмным отраженьем
                Чужому жесту вторящим движеньем,
                Скрывая за улыбкою оскал.

                Как много с этим связано примет, -
                Свой срок и час для каждого поверья.
                Открытою пространственною дверью
                Является ль загадочный предмет?

                И что за зыбкой гранью бытия
                Сокрыл творец иллюзией портала:
                Второе дно великого астрала?
                К чему прикован взгляд до забытья?..

                Не вторгнуться б, реальность изменив,
                В шальной разгул мистических энергий.   
                Легко представить запах серы терпкий…
                Неверие – разумность ли, - наив?..

                И в поисках незримого ключа,
                Умом, в своих  иллюзиях парящим,
                Мир отражённый с этим, настоящим
                Не приведи нам… спутать невзначай.



                ЗАКАТЫ И ЗАКАТКИ

                Сентябрь заботами расцвечен,-
                Сезон закаток.
                Стругаю бойко перец в лечо, -
                Не до закатов…
               
                А вот рассвет встречаю каждый.
                И что ж,  вестимо:
                Не утолить ни света жажды,-
                Ни жизни силы.
 
                Конечность не люблю,-не скрою
                Но ведь – исчезну…
                И этот день, шальной иглою
                Метнётся в бездну…



                МАРТ ВЫДАЛСЯ

                Март выдался и ветреным и снежным.
                Морозно отрезвляющим от грёз.
                И вместе с тем, тревожно неизбежным,
                На новый мир настроенным всерьёз.

                Добро и зло схлестнулись в поединке.
                Растаяли нацизма миражи.
                И с детских щёк отёр солдат слезинки,
                В дрожащую ладошку хлеб вложил.

                Из «градов» бьют нацисты по Донбассу.
                Не видя англо- сакской западни.
                Но пробил час фашистскую заразу
                С лица земли огнём искоренить.

                Держитесь, братья, мы, - Россия, - с вами.
                Кто мир не делит на своих-чужих,
                Кто не рожден изгоями, рабами, -
                Готов за друга голову сложить.

                Сколь мир стоит: без страха и упрёка.
                Свершая подвиг, деды шли «на тьму»,
                А кто исполнен страсти и порока
                Исконности и веры не поймут.

                Пусть замолчат неверы и невежды,
                Иди, солдат, и выполни свой долг.   
                Ты Воин Света, Веры и Надежды,
                Оплот неуязвимых добрых догм.
 
                Пусть в кровожадной злобе тонет Лондон:
                Не сломлен непонятный русский дух.
                Напротив, распрямился. И свободный,
                К подменам сути твёрд он, нем и глух.

                Отживших демократий жалок ропот.
                Как бумеранг настиг священный рок:
                Не слышно слова? Значит пушек грохот
                Неизгладимый преподаст урок.

                Да, впереди - борьба цивилизаций.
                От лжи и смрада разум изнемог.
                Довольно фальши, кривды и мутаций, -
                За нами Правда. Вместе с нами Бог.

                Пусть март лютует, злится, непогодит.
                Но крепок к бурям старый русский дом.
                А за зимою вслед весна приходит
                И солнце с согревающим теплом…


                ЯНВАРЬ

                Январской музыкою грёз
                libretto вырастет в crescendo
                Посыплет яростно и щедро
                то хлопьев взвесь, то горсть заноз.

                Крещенский звон колоколов, -
                от баритона до сопрано.
                Волшебно выльется в piano
                Меж сонно дремлющих стволов.

                Здесь полутон, там полутень:
                дома, дворы и магистрали,-
                забавно вьются по спирали,
                нагромождая ночь на день.

                Январь, не суть, не приговор.
                Вот скрипкой всхлипывает ветер...
                Не только ж колкости отметин
                Шутя метёт в земной простор.

                И искрой инея, меж тем,
                Тумана капля оседает:
                Глядит в глаза зима седая
                Разнообразием фонем.




                НоСТАЛЬГИЯ

                …Откланялся ковыль, созрел и сник.
                Несёт по белу свету ветер стрелы,
                А дух степной - он в детство проводник, -
                Настойчивый, смышлёный, загорелый…

                Нечаянно влетев в моё окно,
                Насторожил, встревожил и растрогал,
                А кажется не так уж и давно
                Звала степная дальняя дорога.

                …Ложится след, трепещет пустельга
                В безбрежном легкокрылье поднебесья,
                И тонет в травах детская нога
                Предвестием  земного равновесья.

                На горизонте, - диво взглядом тронь:
                Льнёт небо к краю тверди непременно.
                Степь словно распростёртая ладонь,
                Открытая для всех ветров вселенной…

                Не страшно завершение пути.
                В законах мироздания -  первично:
                О прошлом и о будущем грустить -
                И это сердцу - близко и привычно.

                … Сегодня дождь в раскрытое окно.
                По листьям тополей, парящим крышам...
                Ах, память, память, - слабое звено,
                То громче голос твой во мне, то тише...

                Насел прогресс на город, словно спрут,
                И душат связи стильные мобильные,
                Но степи в нас по-прежнему живут
                Раздольные, родимые, ковыльные…




Людмила ГОРШЕНИНА

                САЛЮТУЯ ВЕСНЕ

                Взрывались почки, выстрелив листвою,
                И салютуя радостно весне,
                Своею обнажённою душою
                Настройся на её хмельной волне.

                Смотри же, как упрямая травинка
                Асфальт пробила, на ветру дрожа!
                Ты знаешь, нам ведь тоже не в новинку
                Ходить, мой друг, по лезвию ножа.

                Как бьёт в лицо весенний свет упругий!
                И перед жизнью нам не устоять…
                Нам было нелегко найти друг друга,
                В сто раз труднее будет потерять.


                МУЗЫКА ВЕСНЫ

                На асфальте солнечные пятна,
                Запах зелени новорожденной.
                Стало вдруг все просто и понятно
                На душе, весной освобожденной.

                Отшумели мутные потоки,
                Жаркие лучи с небес струятся,
                И в деревьях дремлющие токи
                Выстрелить листвой скорей стремятся.

                И на струнах звонкого апреля
                Ветер из степей выводит трели.
                Словно зазвучали и запели
                Средь ветвей весенние свирели.

                Ну а сердце – выпрыгнуть готово
                От нахлынувшего вдруг волненья…
                Музыка весны, неужто снова
                Даришь мне свое прикосновенье?

                СНЕГ В АПРЕЛЕ

                Срывались с неба капельки прозрачные.
                Пушистый, легкий обгоняя снег –
                Такой весна уж вышла незадачливой,
                Чудит природа, обгоняя век.

                С набухших почек ледяными росами
                Зима стекала, в землю уходя.
                А снег все падал слипшимися звездами,
                Остывшими от холода дождя.

                Зима покрасовалась на прощание,
                Убрав всю землю, словно под венец,
                А на снегу каракули — послания
                На языке весны писал скворец.

                МАРТ

                Наполнит рощу влажными ветрами
                Зима великодушно через край.
                Над жаждущими теплоты ветвями
                Горячечный звенит грачиный грай.

                А под корой деревьев бродят соки,
                Готовя пробуждения весне,
                И небосвод торжественно высокий –
                В глубокой тонет небо синеве.

                И пульс живее и полнее бьется
                От запаха подтаявших снегов,
                И ничего уже не остается
                Как сдаться чувству, что зовут любовь.

                Проявятся желанные надежды,
                И оживут забытые мечты,
                И вновь, как свет, затопит сердце нежность,
                И вновь пойму, что в сердце - только ты.



 
                КОГДА ЗЕМЛЯ УХОДИТ ИЗ-ПОД НОГ

                Давно когда-то на качелях детства
                Земля стремительно летела из-под ног
                Врезаюсь ввысь - и никуда не деться,
                И страх внутри, и леденящий холодок.

                Мы, ребятня поры послевоенной,
                Все думали – войне возврата нет!
                Хотя порой, курнув над кружкой пенной,
                О ней напоминал без ног сосед.

                И мама плакала ночами, вспоминая,
                Как жениха убили на войне,
                И бабушка молилась все, стеная
                О сыне – сердце плавилось в огне.

                Из состраданья к бабушке и маме
                В груди селился леденящий холодок,
                И вновь земля шаталась под ногами,
                Отмерив жизни времени виток…

                Сегодня вновь земля дрожит от взрывов,
                И снова в войнах гибнут сыновья,
                И с ними гибнут добрые порывы,
                И вновь уходит из-под ног земля.

                Цветёт весна, и зелен мир манящий,
                Вино и хлеб на праздничном столе…
                А мозг пронзает ужас леденящий
                На шаткой, неустойчивой земле.



                ЗАТЕРЯЛАСЬ В СТЕПЯХ ДЕРЕВЕНЬКА

                Затерялась в степях деревенька
                На ладонях России моей.
                Я душой приросла к ней давненько
                И с годами люблю всё сильней.

                Избы пряной пропахли ромашкой,
                Под застрехою ласточкин писк,
                А у выгона жёлтые кашки,
                Словно пригоршня солнечных брызг.

                Только здесь в человечность поверишь,
                Пронесёшь через злые года,
                Здесь открыты и души, и двери
                Для людей нараспашку всегда.

                Здесь погосты и храм незабвенны,
                Уваженье и скромность в крови,
                Говорят, здесь и ходят степенно,
                Знают цену добру и любви.

                Может город комфортней, красивей,
                Но всегда ощущала душой:
                Настоящее сердце России
                В деревеньке такой небольшой.



                ВОТ И СНОВА НОЯБРЬ…

               Вот и снова ноябрь, дождь в косую линейку,
               И выводит каракули осень на стылом стекле.
               Понедельник и хлябь, сапоги, капюшон, телогрейка, -
               Опостылевший быт оставляет печать на челе.

                Мне б махнуть за моря в кругосветку, в морские просторы,
                Где соленые брызги и солнце, и синяя даль,
                Но встречаю я взгляды – безразличные или с укором,
                И в душе поднимается серым туманом печаль.

                Может выпорхнет сердце и белою чайкой морскою
                Улетит за корветом моей ясноглазой мечты…
                Это чудо случится, когда окажусь я с тобою,
                Если рядом со мной в моей жизни окажешься ты.


                ЛИВЕНЬ В СОЛНЦЕСТОЯНИЕ

                Солнцестоянье. Страсти накалились.
                Все на земле жарой раскалено.
                Вот токи в молнию высоковольтно слились,
                Она прошила неба полотно.

                И волю дав слезам, рыдали в упоении
                Земля и Небо – целое одно,
                В своем непостижимом устремлении –
                Очистить мира грязное окно…

                Все вылилось. Вздохнула с облегченьем
                Очнулась посвежевшая земля.
                Воспрянула. Готова к возрожденью
                Во имя жизни продолжения и для

                Всего живого в мире сохраненья:
                Былинки в поле, в гнездышке птенца.
                Вся на ладошке тайна сотворенья,
                Которой продолжаться без конца


                ЛЕТНЯЯ ГРОЗА

            Облаков нагроможденье – темных, белых, золотистых,
            Колдовство и наважденье, словно небо в аметистах.
            Вот они меняют форму, вот уже темнеет туча,
            Словно призрачный «Голландец» мчится по небу летучий.

            Как нежна палитра неба только что была пред нами,
            Как лазурна и глубока высь была над облаками!
            Но уже зловещий отблеск солнце бросило на тучи,
            И кипят они, и мчатся, словно океан могучий.

            Точно в страшной сказке детства солнце темнота закрыла,
            И дракон многоголовый начал молниями сыпать.
            Небо словно раскололось, затрещав по швам непрочным,
            Разродилось ливнем бурным, долгожданным даром лета.
            А земля, устав от зноя, словно странник ослабевший
            Жадно впитывала влагу, распрямляясь и свежея.

                СОЛЁНЫЙ ДОЖДЬ

                «Ты плачешь? Послушай, далёко, на озере Чад
                Изысканный бродит жираф.»
                Николай Гумилёв. «Жираф» из сборника
                "Романтические     цветы" 1908

                Да, ты был прав, вот дождь уже заплакал…
                Он до утра, ты в этом тоже прав.
                А ты читал стихи мне про жирафа
                И сам был грациозен, как жираф.

                Судьбы упрямой не переиначить, -
                Принять её на веру ли, всерьёз?
                Сегодня небо не тоскою плачет,
                А тихо льёт росинки чистых слёз.

                И этот дождь, как - будто наважденье-
                Да он преобразил твои черты!
                В твоих глазах я вижу отраженье
                Мне голову кружащей высоты.

                Теплом друг друга удалось нам сладить
                С холодным душем струек дождевых,
                Хотелось мне дотронуться, погладить
                Обветренную кожу рук твоих.

                И не нужны нам были: грот зелёный,
                Залив с луной, цветущий астрагал…
                Был сладок миг, но был он чуть солёный –
                Тот тихий дождь, что по лицу сбегал.


                ИЮНЬ

                В зеленом океане лета
                Лавина солнечного света.
                Меж пенных облаков мелькает
                Диск солнца, рыбка золотая.

                Земля теплом его прогрета
                Клубится зеленью и цветом.
                В траве, как капли крови алой,
                Краснеют ягоды опалом.

                Как земляничина душиста, -
                И как пред нею ты неистов,
                Не мог не приклонить колена,
                Не избежал ее ты плена.

                И земляничным поцелуем
                Нас вечный день теперь балует.
                И даже горечи осадок
                Был в этот миг понятно сладок.


                ОСЕННИЙ ГРОМ

                Осенний гром – счастливая примета, -
                Вдруг расколол грустивший небосвод.
                Он - будто бы напоминанье лета,
                Что все еще вернется, все придет.
                В мажорном ритме мимолетной страсти
                Плясали струи резвого дождя,
                А в небе – солнце, ярко-рыжей масти,
                Залюбовалось миром, уходя.
                В единый миг мир стал цветным и новым,
                Как-будто проявлялось на глазах
                На черно-белом, сером и лиловым,
                Цветное фото, радугу вобрав.


                ***
                Бабье лето целуется с осенью,
                С теплым утром студеная ночь,
                Тучи серые с ясною просинью,
                С веткой ясеня утренний дождь.
                Гроздь рябины с осенней горчинкою
                Будет слаще морозным деньком.
                Пусть же радость осенней тропинкою
                Забредет в одинокий твой дом.
                Пусть же осень с весною встречается,
                Жар души освежая дождем.
                Пусть тепло никогда не кончается
                В твоем сердце и взгляде твоем.


                ЗАПАХ ПАЛОГО ЛИСТА

                Запах грусти,
                Запах палого листа.
                Эту осень
                Буду медленно листать.
                Отлетает
                Тает летнее тепло.
                Эта осень
                Плачет тихо и светло.

                Страсти лета,
                Знойный день – всё позади.
                Песня спета
                И мелодия грустит.
                Сыплет осень
                Мелкий дождик с высоты
                Мне на проседь,
                На сожжённые мосты.

                Не натянешь
                Струны тихого дождя,
                И не взглянешь,
                Виновато уходя.
                Запах грусти
                Заполняет старый дом.
                Боль отпустит,
                Только нам не быть вдвоём.



                ***
            Чем дальше дорога с истока до дальней излучины,
            Ясней и понятней: кто друг для тебя, а кто враг.
            Чем ближе к вершине, добрее к себе и к попутчику,
            Тем бережней взгляды и тем осторожнее шаг.

                Меж круч неприступных над бездной нависнешь однажды –
                Лишь друга глаза путеводною станут звездой.
                В пустыне людской умирать будешь, мучимый жаждой –
                Стук чуткого сердца нам станет живою водой.

                А радость придет – ворохами душистых сиреней,
                Как сердце в ладонях, цветы лишь тебе он несет,
                И снова растают тебя обступившие тени,
                И снова поверишь в счастливый судьбы поворот.

                Я СЛИВАЮСЬ С ОСЕНЬЮ

                Я сливаюсь с осенью, с золотой листвой,
                С ясной неба просинью, нежно-голубой,
                С солнечными пятнами на тропе лесной,
                С рыжими закатами, с розовой зарей
            
                И с осенней свежестью, влагой и дождем,
                С позабытой нежностью, с грустью о былом.
                И уже как иней проседь в волосах,
                И уже не синий – блеклый цвет в глазах.
            
                Стаей журавлиной пролетают дни.
                Ягоды рябины – как горьки они!
                Лишь прошу покоя я в мольбе немой…
                Я сливаюсь с осенью, с осенью самой.


                ОТТЕПЕЛЬ

                В еле заметной сиренево-розовой дымке
                В роще в осевших сугробах стоят осокори.
                В сырости той, на ветру им стоять не в новинку,
                Дремлют, не зная унынья, не ведая хвори.

                Ветер февральский раскачивал влажные ветви.
                Почки, почуяв тепло, распуститься готовы.
                Грезят деревья весною и ласковым летом,
                Не опасаясь, что вьюги воротятся снова.

                Смотрят доверчиво в ясное синее небо,
                Теплым лучам подставляя промерзшие ветви.
                Зимняя тяжесть растаяла, канула в небыль,
                И впереди ожидает пора возрожденья.

                Сок по стволам, отсыревшим струится как будто
                Радости слезы от близкого с летом свиданья.
                Сладкой тревогой наполнены эти минуты, -
                Горькое будет с нежданным теплом расставанье…

                Но отшумит над деревьями вьюга седая,
                Сбросит зима ледяное свое покрывало,
                И заструится под солнцем листва молодая,
                В водах прозрачных свое отраженье купая.

                ***
                Как мне нужно сейчас твое тепло,
                Хотя и я свое тебе отдать готова…
                Уж тоненький ледок как хрупкое стекло
                В осенних лужицах поблескивает снова.

                И желтая листва пронзительно светла
                На черноте земли, пропитанной дождями,
                И поседевшая от инея ветла
                Остужена холодными ветрами.

                И зябко ежится прохожий на ветру,
                А в душу робко пробирается тревога.
                И без тебя мне все не по нутру,
                И вновь к тебе зовет меня дорога.

                Иду к тебе, не чувствуя дождинок,
                Ломая лед и разметав листву.
                С разлукой я вступаю в поединок
                И все сомненья встречей разорву.


                ВЕЧЕРНИЙ ГОСТЬ

                Вы говорите: всё у вас в порядке,
                Заботой, наконец, окружены,
                Тоска былая где-то вся в осадке
                Пришла пора тепла и тишины.

                Что, наконец, едите Вы досыта
                Домашние наваристые щи
                И то, что в прошлом прочно позабыто
                И в будущее можно не тащить.

                И я за Вас спокойна, наконец-то, -
                Не этого ль хотела я тогда?
                Но почему-то замирает сердце,
                Как будто близко слышится - «Беда!».

                Взор сумрачный на помощь звал негромко,
                Но промолчал бесцветный голос Ваш,
                Что глубоко внутри у Вас поломка
                И «счастье» Ваше - тягостный мираж.

                Но я в тот вечер будто онемела,
                Хотя леченье мне ли не понять?
                А за окном зима метелью белой
                Заплакала, что боли не унять…

                В звенящей тишине я пью зелёный
                Душистый и остывший с мёдом чай.
                Но кажется он мне чуть-чуть солёным
                От слёз в него пролитых невзначай.


                ***

                Это стало насущной потребностью –
                Обернуться твоею нежностью,
                В плед укутаться слов твоих,
                Согревающих нас двоих.
                Как же мне теперь отплатить тебе
                За спасенье мое от горчайших бед.
                Стать смогу ль для тебя я водой живой,
                Сердцем любящим и душой родной?
                Не избавиться мне от потребности
                Встать под ливень спасающей нежности,
                Греться в теплых лучах добрых слов твоих,
                Так спасающих нас двоих.
Галина КОЛИНИЧЕНКО

Галина Алексеевна (Романенко) родилась 06.01.1949 г в селе Ащебутак, Домба-ровского района, Оренбургской области. По окончании школы в 1966 году переехала в г. Орск. Образование средне - техническое С 1967г работала на Орском заводе Строительных машин, оттуда же ушла на заслуженный от-дых, и продолжала работать по мере своих возможностей и сил, но уже в других сферах. За 20-летний непрерывный стаж на одном предприятии, награждена медалью «Ветеран труда». С 2009г - член Орского литературно-го объединения "СОНЕТ". Печаталась в литературно-художественном альманахе «Орь». В сборнике  "Изумрудный лес", лауреат конкурса «Романтика поколений» 2009 - 2010гг., печаталась в книге «Ащебутак – горькая вет-  ка», посвящённой 100-летию с. Ащебутак в 2010 г. Стихи печатаются в газете «Орская Хроника», в Домбаровской га зете «Восход».-
               
 

                ЛЕТО

                Весна дала дорогу лету,
                И улетела райской птицей,
                Сказала, песнь её не спета,
                Что через годик возвратится.
                А лето улыбалось солнцу,
                В цветном бежало сарафане,
                Дождю стучало по оконцу,
                Просило громче барабанить.
                И не откажет дождь-бродяга,
                И, чтобы было интересней,
                В полях прольётся и оврагах,
                Ответив дробной, звонкой песней.
                И лето кружится в заботах,
                Всё начинается с рассвета,
                В полях, лугах, полно работы,
                А этому и радо Лето!

                НАЧАЛО ЛЕТА

                Становится воздух теплее,
                С ним первые в поле цветы,
                И новый листок зеленее,
                И новые будит мечты.
               
                Кто первое дерево в жизни,
                Мечтает ещё посадить,
                Кто первое слово услышать
                Ребёнка, растить и любить

                Пусть лето ещё не настало,
                Нам сырость с тобой нипочём.
                Дожди по полям разметало,
                И солнце играет лучом.

                И лето на пятки ступает,
                Весны забирая черёд,
                И силы свои набирает,
                Цветами, ветрами поёт.

               
                КАК ЖИВЁШЬ, МОЯ РОДИНА МИЛАЯ

                Как живёшь моя Родина малая?
                Я приехал проведать тебя.
                Вдалеке я, и грусть небывалая,
                Камнем давит, свалить норовя.

                Сердце бьётся и мысли смешалися:
                Что же ждёт меня там, впереди?
                Изменилась ли, той ли осталася,
                И волненья теснятся в груди.

                Никогда не поддамся кручинушке,
                На железного сяду коня,
                Ты не чувствуй себя сиротинушкой,
                Скоро снова увидишь меня!



                НАКАЗ

                Июнь сорок первого года
                Не хочет нас всех отпускать,
                И память любого народа
                Приходит опять и опять.
                Сегодня пустыми глазами
                Вновь, злобствуя, смотрит война,
                И, как же поступим мы с вами,
                Чтоб не победила она!

                Дорогой идя фронтовою,
                Солдат, собрав силы в кулак,
                Мечтал над фашистской страною
                Победный поднять алый стяг.
                С боями Победа свершилась,
                И громкое эхо Ура,
                Что мяч, по земле прокатилось,
                Всё было, как - будто вчера.

                Вновь встали и дети, и внуки
                Наш мир от войны защищать,
                И взять нашу землю на руки,
                Как мать, никому не отдать.
                И пусть не надеется запад:
                Уступим, иль мир отдадим?
                Мы вычистим землю от рака,
                Стояли, на том и стоим!

                И всем ветеранам живущим
                Здоровья хотим пожелать,
                А поколеньям растущим  -
                Всё помнить и не забывать!
                Земля наша Бога творенье,
                Нежна, голуба и хрупка: -
                Примите наказ поколенья,
                И землю храните в века!




                «ПОСЛЕДНЯЯ ИГРУШКА»

             По картине художника  А. Гаврилова «Последняя игрушка»
                памяти детей блокадного Ленинграда

                Вот вижу на картине, девочка стоит,
                В руках худых игрушку держит крепко,
                В буржуйке, что в избе, ей можно истопить,
                Но жаль игрушки, как и жизни детской.

                Ведь взрослая уже, быть может, не нужна, -
                Игрушка в блокадном Ленинграде,
                Но знает лишь одно, что жизненно важна,
                И так необходима быть с ней рядом.

                Война – змея уйдёт, плохое всё пройдёт,
                И засияет солнце над страною,
                Хоть близких рядом нет, в душе звенит ответ: -
                Я не одна – с игрушкой дорогою.
 

                ЗДРАВСТВУЙ, ЛЕТО!

                Здравствуй солнце золотое,
                Лето, жарко-озорное!
                Раньше времени идёшь,
                Дождь с собою не ведёшь.

                Степь окутана пожаром,
                Семена упали даром…
                Погибает урожай,
                Ты дождю дорогу дай!

                Пусть напоит землю влагой,
                Станет ей небесным благом.
                Для тебя и для меня,
                И для рыжего коня.

                Пусть умчится рысью вдаль,
                Сбросит думы, грусть, печаль.
                Краю радость возвестит,
                Громким топотом копыт!
                ПОМНИТ ДРУГ
                Помнит друг жасминовое детство,
                С домиком в жасминовых шелках, -
                Я же с Орью, - речкой по соседству,
                В Оренбургских, пойменных лугах.
                Обнимая запахом полынным,
                Степь дышала жаром дотемна.
                Не казалась грустной и унылой,
                Песней ветра пела тишина.
                Мой домишко, под железной крышей,
                В палисаднике карагачи,
                Разрешает им тянуться выше,
                Глядючи окошками, - молчит.
                Надолго хозяйка уезжала,
                А когда вернулась на заре,
                Место дома еле отыскала,
                По карагачам, что на бугре!
                И теперь весною прилетает,
                В край родной, что птица, каждый год,
                Родину свою не забывает,
                Память всех сердечная зовёт!

                ЦЕЛЕБНИК АВГУСТ

                Июль отдал благословенье
                И помощь августу в припасах,
                В мечтах, трудах, в благодаренье,
                В триаде благодатных Спасов.

                Целебник Август и запасник,
                Издревле был любим народом,
                Медовый Спас и сладкий праздник,
                От хворости спасает мёдом.

                «Пчела не носит мёда взятку»,
                Стрижи и ласточки в отлёте.
                Мы провожаем лета сказку,
                За ним и осень на подходе.

                Спас Яблочный нас приглашает,
                Отведать яблочек румяных,
                Травою росною встречает,
                И раннею зарёй багряной.

                А третий Спас в России, - Хлебный,
                Пекли здесь после жатвы, хлебы,
                И с поговоркой: «С третьим Спасом,
                Засыплем хлебушко в запасы».

                Целебник Август и запасник,
                Издревле был любим народом,
                Любой из Спасов – славный праздник,
                Благословляем сытым годом…


                ОСЕННИЙ ДОЖДЬ

                Дождь стекает слезой,
                По стеклу изнывая,
                И небес просветленью,
                Не видно конца.
                С листьев, ягод, ветвей,
                Лета пыль обмывая,
                Он в туманную даль,
                Посылает гонца.

                Пред зимой его ждут
                Люди, пар и землица,
                До корней напитать,
                Напоить до весны.
                Отдохнувшей за год,
                Ей так сладостно спится,
                Урожайно-весомые
                Видятся сны.

                Дождь порой навевает
                Глухое раздумье,
                Отстранённость реалий
                И взор в глубину.
                Проявленье картин
                И желаний заумных,
                Птицы - мысли уносят,
                В другую страну…


                ЗИМА ЕЩЁ ПОКАЖЕТ

                Зима, непостоянная такая,
                Своих коней не сдерживает бег,
                Сегодня гололёдом настилает,
                А завтра нам по пояс ляжет снег.

                И человек непостоянен тоже: -
                Зимою – лето, летом - зиму ждёт.
                Ничто на свете устоять не может
                Сдержать насильно времени полёт.

                И волосы уже засеребрились,
                Наверно, также к ним пришла зима,
                Но хочется, чтобы глаза искрились,
                Осталась память, хрупкая весьма.

                Метелями в одну дороги свяжет,
                Намеченные планы все поправ…*
                Естественно: - Зима ещё покажет,
                И красоту, и свой упрямый нрав.

*попрать – грубо нарушить


                СУДЬБА, ПОГОВОРИ СТИХАМИ

                Поговори со мной стихами
                И песнями поговори,
                И душу наполняй мечтами,
                Словами сердца и любви.

                Чтобы горел огонь желаний,
                Пусть будет солнце по утрам, -
                Огонь души исповедальный,
                Как от свечи, при входе в храм.

                И чтоб она не затухала
                В душе и в сердце, и в глазах,
                И интересы пробуждала,
                Превозмогая боль и страх.

                О будущем и настоящем,
                О детях, Родине, земле,
                Об испытаньях предстоящих
                При неизменном короле.

                Не наступило безразличье,
                Не затихал душевный глас,
                Не задавило обезличье,
                Огонь душевный не угас.

                Судьба, поговори стихами
                И песнями поговори,
                И душу наполняй мечтами,
                Словами чувства и любви!

                БЕЛЫЙ ЛЕС

                Роща из берёз вдали - красива, -
                Так тиха, задумчива, бела.
                В птичьих, мелодичных переливах
                Жизнь моя и молодость прошла.

                Молодость ушла, махнув платочком,
                Малым, светлым облачком небес.
                В сердце лишь остался закуточком,
                Ласковым котёнком белый лес.

                В памяти картинка, как в тумане,
                И скользит улыбка на губах,
                И тревожит душу и дурманит,
                Белый лес, что свежестью пропах.
       
                ОСЕНИ ПЕРВЫЙ ДЕНЁК

                Осень стучит ко мне в дверь,
                Тихо приходит в мой сад,
                И не без новых потерь,
                Первый их них – листопад.

                Медленно падая вниз,
                Листья ложатся ковром,
                И, разыгравшийся бриз,
                Тянет с озёр холодком.

                Днями, из леса – в поля,
                Ночью, обратно спешит,
                Жар возвращает земля,
                Листьями ветер шуршит.

                Осени первый денёк,
                Праздник рожденья в году,
                Хоть поначалу далёк,
                Всё же к нему я иду…


      
                ЖИЗНЬ РАЗНАЯ

                А жизнь течёт, и разная такая,
                Как ручеёк по всяким закоулкам,
                И не всегда кончается стихами,
                Возвышенно, набатно, громко, гулко.

                Бывает тихо, просто, незаметно.
                Творя добро, не напоказ, серьёзно.
                Не задаёт вопрос, не ждёт ответа,
                И нужно ли ему, и всё ль возможно?

                И отвечает сам себе, что нужно,
                Господь, наверное, ему торит дорогу,
                Насколько хватит сил, не рвать натужно,
                Идти спокойно, как угодно Богу.

                На мир бросать взгляд старика, ребёнка,
                И лицезреть, оценивая это,
                Живя сейчас, любя не отстранённо,
                Быть благодарным жизненным советам.



                ЦВЕТОК ИЗ ЯШМЫ

                Цветок из яшмы на панно,
                Свой стебель изогнул,
                К стеклу, как будто бы в окно,
                Доверчиво прильнул.

                С какого края Горицвет?
                Откуда привезён?
                И удивителен ответ:
                Отсюда, - Орский он.

                Горой Полковника зовут
                Возвышенность земли
                И люди это место чтут,
                За яшму, что нашли.

                Как у земли, так у людей,
                Своя по венам кровь.
                Чтоб становилась жизнь светлей,
                Цветок несёт - любовь.









Вячеслав ПОЛЕЩИКОВ

Вячеслав Александрович родился 29 августа 1961 г. в городе Орске Оренбург-ской области. Окончил среднюю школу № 33 С 1979 по 1981 г. служил в Советской Армии, там же начал заниматься восточными видами единоборств. После службы в Советской Армии работал водителем, параллельно обучался в различных городах Союза при Госкомспорте СССР боевым искусствам Во-стока и в 1990 году получил звание инструктора-методиста УШУ. В 1992 году перешёл на занятия Русским Боевым Искусством системы подготовки РОСС (Российская Отечественная Система Самозащиты-ты). В 1998 году получил звание инструктор методист РБИ-РОСС. Образование высшее. Ра-ботал слесарем по ремонту подвижного состава, водителем, строителем, инструктором-методистом рукопашного боя, начальником службы безопасности. С 2013 года работает тренером-преподавателем в ООО «Спортивный клуб "Сила Урала"». Является членом общественной Организации литераторов «СОНЕТ» города Орска с 2015 года. Стихи печатались в газете «Орская хроника», в литературно-художественном альманахе «Орь» № 9 в 2018 г., № 10 в 2020 г., №11 в 2022 г.; в литературно- художественном сете-вом альманахе «Зелёная лампа» №1
в 2023 г. В 2020 году издан сборник стихотворений «Один на один». В 2021 году занесён на литературную карту Оренбургской области. В 2022 году был приглашён на телепередачу «Встречи у камина» в качестве поэта. На стихи В.А. Полещикова написаны песни. За существенный вклад в развитие и сохранение культурной и творческой среды г. Орска награждён «Почётной грамотой» в 2018 году, «Благодарностью» за активное участие в творческих мероприятиях общественной городской организации литераторов «СОНЕТ», «Благодарственным письмом» за активное участие в рождественском клубе «Лествица» в 2021 году. В декабре 2022 года за активную гражданскую позицию награждён памятной медалью «В ОЗНАМЕНОВАНИЕ СТОЛЕТИЯ ОБРАЗОВАНИЯ СССР». В 2023 году издан второй сборник стихотворений «Хочется верить…». В 2023 году начальником отдела культуры администрации
г.Орска награждён «Благодарственным письмом» за активное и плодотворное сотрудничество с учреждениями культуры, участие в культурно-просветительских мероприятиях и весомый вклад в развитие литературного процесса в городе Орске.


                ОРСКАЯ ЗЕМЛЯ — РОДИНА МОЯ

                На краю степи раздольной
                Средь Уральских гор,
                Где народ гуляет вольный
                И ветрам простор,
                На слиянии рек, чтоб стоял вовек,
                Город новый рос, возвели форпост.

                На краю периферии
                Встала цитадель.
                Защитить страну Россию —
                Значимая цель,
                Чтоб торговый люд
                поселился тут,
                Караваны шли
                и товар везли.

                Под молебен был заложен —
                Значит, граду быть!
                Отдалённый и острожный —
                Мог таким прослыть,
                Но где был форпост
                вырос город Орск,
                Берега связал
                на реке Урал.

                Третий век живёт трудовой народ.
                Марку бережёт Орский пирожок.

                На горе Преображенской
                Возродился храм,
                И Покровский, бывший женский,
                Снова служит нам.
                Колокол звонит, нас Господь хранит.
                Орская земля — Родина моя!




         
                ВСТРЕЧА С ОСЕНЬЮ

                Задумчивый август взял за руку осень:
                «Пойдём, погуляем, девица-краса!
                Мой поезд уходит часов через восемь,
                Давай попрощаемся, сходим в леса;

                В рюкзак наберу, ведь на год уезжаю,
                Чуть-чуть облаков, синевы глубину;
                Взгляну на беспечных воробушек стаю,
                Луга мне подарят свою тишину.

                А запахи! Как же без запахов лета:
                Степей, разнотравья и хлебных полей?
                И реки, озёра! Без свежести этой
                Я буду скучать. Соберу всё скорей.»

                Встряхнув волосами янтарного цвета,
                Красавица-осень шагнула ему:
                «Божественный август, ты лучший из лета
                Мне встреча с другими совсем ни к чему!»

                Они понеслись по просторам бескрайним,
                Лишь ветер солому поднял над жнивьём.
                И утром сентябрьским, свежим и ранним,
                Прекрасная осень всплакнула дождём.


                ЗИМНЯЯ ДОРОГА

                Скрипит под полозьями снег.
                Гнедой замедляет свой бег.
                Звенит колокольчик в тиши,
                В морозной уральской глуши.
                Дороги почти не видать.
                Охота всей грудью дышать
                Простором бескрайних полей,
                Что белого цвета белей.
                От белого режет глаза,
                Стекает скупая слеза.
                Слышна перекличка собак.
                Я вожжи сжимаю в кулак.
                Дороги бежит полоса,
                И, кажется, что в небеса.
                Звенит колокольчик родной.
                На сердце душевный покой!


                НЕПОГОДА

                Ну и денёчек, - с утра бела света не видно.
                Давит мороз, заметает и вьюжит зима.
                Сызмальства нравится мне это всё, очевидно.
                Мне по-нутру белоснежной пурги кутерьма.

                Выйду во двор и подставлю лицо непогоде,
                Пусть ледяные кристаллики бьют по щекам.
                Это не больно и даже щекотно чуть, вроде
                Падает, падает облако вниз по клочкам.

                Вьюга лютует, заносит дома и дороги.
                Кажется, скоро сравняется небо с землёй.
                Всё же напрасные эти пустые тревоги –
                После ненастья всегда наступает покой.

                Где-то в Намибии или далёкой Австралии
                Люди не знают, что это такое – пурга.
                Нравится мне снегопад и пурги завывание.
                И в непогоду мне так же зима дорога.


                ПРИШЛА ВЕСНА

                Шагает март по улице Садовой,
                По Мостовой и по Вокзальному шоссе…
                Пришла весна в уральский город снова
                И как всегда легка в своей красе.

                Темнеет снег под щедрыми лучами,
                Стекаются ручьи и лужицы видны,
                Проталины с весенними цветами –
                Подснежники цветут, как символ чистоты.

                Воробушки чирикают беспечно
                На милых улицах, встряхнувшихся от сна;
                И всё напоминает, что не вечна
                Зима холодная. Да здравствует весна!

                Ещё ночами холодно и зябко,
                Порой пурга завьюжит невзначай.
                Но крыши сняли снеговые шапки,
                Природа шепчет: «Ростепель встречай!»


                ВЕСНА НА КРЫЛЬЯХ

                Прилетели грачи,
                Возвратились к покинутым гнёздам;
                Заиграли лучи,
                Словно марту салют впопыхах,
                Что речной плавит лёд;
                А туман поднимается к звёздам,
                Птиц певучий прилёт
                В мир приносит весну на крылах.
                Потеплело. Скворцы,
                Голосистым своим верещаньем,
                Возвещают с небес:
                "Мы с собой принесли вам весну!
                Вплоть до поздней поры
                Будем радовать вас, обещаем,
                Пока дымом костры
                Не затянут небес глубину".
                Этот вешний прилёт
                Щебетаньем, курлыканьем, трелью
                Растопил зимний гнёт,
                Зазвучали аккорды души!
                Горихвостки, дрозды,
                Соловьи под оркестр свирельный
                Навели нам мосты -
                Насладиться природой в тиши.


                МОЙ ДЕД

                Я помню деда очень смутно.
                Пацан одиннадцати лет
                Смотрел, как в комнатке уютной
                Курил махорку старый дед.

                Курил махорку в самокрутке:
                Душистый запах, дым столбом;
                И банка полная окурков,
                И он, сидящий за столом.
 
                Что знал тогда про деда Ваню?
                Что ветеран, прошёл войну.
                А он, сидящий как в тумане,
                Имел медаль и не одну.

                Мне б расспросить его подробно
                Про всё, что связанно с войной,
                Но было как-то неудобно,
                А дед частенько был смурной.

                Мне нынче, как ему когда-то,
                Но был он стар не по годам, -
                Во взгляде лет былых утрата,
                По лбу морщина, словно шрам.

                Спустя лишь годы понимаю
                Его тот отрешённый взгляд:
                Войну былую вспоминая,
                Дед возвращался в бой назад.

                Он возвращался в Сорок первый -
                В горнило крови и смертей;
                Дрожали взвинченные нервы,
                Как оставлял жену, детей

                И шёл в карельские глухие
                Леса, с фашистом воевать,
                В атаки яростные, злые,
                Где уставал друзей терять,
                Где слёзы горькие, скупые,
                Как капли крови запеклись,
                Где ворог огрызался люто,
                Где пули выстрелов салюта,
                Как души, устремлялись ввысь.

                Война его не отпускала...
                Сжигала медленно дотла,
                Мужское сердце разрывала,
                В итоге в вечность забрала.

                Эх, жил бы нынче дед мой Ваня!
                Я б с ним до утренней зори
                Сидел в махорочном тумане
                И говорил бы, говорил...

                ДНЕВНИК НЕМЕЦКОГО СОЛДАТА

                Дневник немецкого солдата
                Был издан много лет спустя
                Тех дней, когда рвались гранаты,
                Свинец, разящий мчал, свистя;
                Когда в бою под Сталинградом
                Солдат германский был пленён.
                Дневник остался ценным кладом,
                Он повествует вот о чём:

                «Октябрь. Первое. Сражаясь,
                Мы вышли к Волге, наконец.
                Точнее, до реки осталось
                Шагов пятьсот – побед венец.
                Мы будем завтра с батальоном
                На берегу – капут войне!
                Пройдём под чистым небосклоном
                Парадом в грозной тишине.

                Октябрь. Третье. Нет, не можем
                Пройти простых пятьсот шагов.
                Лежим, сырую землю гложем,
                И не поднять своих голов:
                Огнём противника прижаты,
                Визжат осколки, просто жуть!
                Какой-то хлебный элеватор
                Нам преграждает к Волге путь.

                Число шестое. Мчатся даты.
                Мы потеряли треть солдат.
                Будь проклят этот элеватор! –
                Хоть поворачивай назад.
                Стоит как крепость перед нами,
                Его в щебёнку б разнести.
                Подходы устланы телами –
                Не подойти, не подползти.
                Десятый раз взорвал над Волгой
                Октябрь солнечный рассвет.

                А время тянется так долго…
                Тут можно запросто свихнуться –
                Откуда русские берутся,
                Ведь здания почти уж нет?!
                Но каждый раз, когда в атаке
                Мы приближаемся к нему,
                Из-под руин в кромешном мраке
                Огнём встречают нас в дыму.

                Октябрь. В дневнике «15»
                Пишу усталою рукой.
                Мне повезло в живых остаться,
                И я уже совсем седой.
                Пятнадцать дней, как гладиатор…
                Пятнадцать дней сложились в век…
                Ура, мы взяли элеватор!
                Как долго нам не удавалось,
                От батальона нас осталось
                Немногим сотня человек.
                Но вот того не ожидали,
                Найдя тела в разломах узких:
                Тот элеватор защищали
                Всего лишь восемнадцать русских…»
                Дневник немецкого солдата –
                В нём правда жёсткая о том,
                Что ожидает всех расплата,
                Кто к нам заявится с мечом.
                Век новый, и хотят замылить,
                Перекроить событья, даты, –
                Враги напрасно подзабыли
                Отвагу нашего солдата.

                История, в веках шагая,
                Напоминает для живых:
                Россия войн не начинает,
                Она заканчивает их.

                ГЕОЛОГУ

                Человек - дитя природы,
                Вольный ветер по нутру.
                Коли крепкой он породы -
                В стужу стоек и в жару.
                Есть профессия такая:
                Люди будто бы алмаз,
                Непрерывно восполняют
                Государственный запас -
                Потому что ищут в недрах
                Всё, что нужно для страны,
                Жизнь считая в километрах
                Пробурённой глубины.
                Молоток, рюкзак, лопата,
                И палатка - вечный кров.
                Быть счастливым - это плата...
                Ну, геолог, будь здоров!


                В МУЗЕЕ НОЧЬ

                Белёсый свет петляет по портьерам –
                Качает ветер уличный фонарь;
                В просторных залах Тайны атмосфера:
                Не сбросит лист настенный календарь,
                Не остановит взгляд зевак вид револьвера
                И китель боевого офицера…
                В полночный час, чеканя шаг секундный,
                Как прежде ходики тревожат тишину.
                Живёт особой жизнью мир бесшумный:
                Фонарный блик по плотному сукну
                Скользит, дрожа, упёршись в бюст тирана;
                Пружины полукруглого дивана
                Скрипят и вспоминают старину;

                В томах объёмных реплики и толки
                Умолкли в дрёме, лишь чернеют полки.
                На них взирает старенький рояль;
                Его, слегка потёртые, педали
                Менять звучанье тембра не устали.
                Он списан незаслуженно. А, жаль!

                В багетных рамах, точно ожерелье,
                Полотна знаменитых мастеров
                Висят на стенах серебристо-серых.
                Склонившись, над незримой колыбелью,
                Картины устремили взор мазков
                На скромное убранство интерьера.

                Насыщен воздух залов до предела
                Историей и жизнью, что кипела.
                Настоян духом призрачных боёв
                Минувших дней – наполнен до краёв!
                Струиться память жизнеописаний,
                Витают облака воспоминаний,
                Снуют по стенам тени вещих снов.
                В музее ночь…


                ЗИМОВЬЕ
 
                На поляне таёжной заснеженной,
                В окружении чащи густой,
                Где безмолвие со стужей замешаны,
                Уголочек стоит обжитой.
                У крыльца заметает поленницу,
                Береста на полу у печи.
                Одинокой затерянной пленницей
                Тихо дремлет избушка в ночи.
                Вьюга хлещет по стенам бревенчатым,
                Завывает от злости в трубе…
                Всё напрасно. Избушка повенчана –
                Лес дремучий навечно в судьбе.
                Небольшое, слегка неказистое,
                Средь бескрайней тайги островок,
                Приютит всех жилище смолистое.
                Заструится над крышей дымок;
                Топором заорудуют плотничьим;
                Запылают поленья в тиши…
                Оживёт вдруг зимовье охотничье
                В необъятной российской глуши.

                А ЗНАЕШЬ, СЕРЁГА

                А знаешь, Серёга, не так уж и много
                Мы вместе ходили на зайцев и лис.
                Хотя от порога бежала дорога,
                Шагни лишь немного, и ночь-недотрога,
                Январским рассветом, светящим убого,
                Пред нами откроет желанный сюрприз.               

                Какие рассветы! Какие закаты!
                Природа богата в Уральском краю:
                Равнины и горы на нашем просторе,
                И реки, и море и в этом наборе
                Степей ароматы, где травы не смяты,
                А есть и дубравы, – я не утаю.
               
                Отложим рутину. Оставим кручину,
                Махнем на равнину, что Бог сотворил.
                Посадим в машину ушастую псину,
                Размеренным шагом пройдём по лощинам
                И адреналина глотнём, что есть сил.

                А если зверьё нам добыть не удастся,
                Возможно, за это на Небе воздастся,
                Зато настроение с собой увезём
                И скажем в тот миг: «Слава Богу за всё!»
                Охота-уход от мирской суеты,
                Душа в единении с природой –« на ты»!

                СВЕЖИЙ ЗАПАХ ПОЧТОВЫХ ГАЗЕТ

                Свежий запах почтовых газет,
                В миг, развеяв мечты, забытьё,
                Наполняет жилище моё,
                Как весенний душистый букет.
                Несравнимый ни с чем аромат, –
                Принесённых с мороза газет;
                Так не пахнет земной интернет,
                В нём листочки газет не шуршат.
                Запах прессы волнует, бодрит, –
                Это запах живых новостей,
                Ритма времени и скоростей
                Типографская краска хранит…
                Непогожим ли пасмурным днём
                Мне томиться в хандре ни к чему;
                Свежий номер газеты возьму,
                И нахлынет душевный подъём!


                ГЕОЛОГУ-РОМАНТИКУ

                Истоптал ты десятки сапог
                На просторах родимой страны,
                Под дождями уральскими мок,
                Замерзал на ветру Колымы.
                Растворяясь в тумане тайги,
                Отгоняя мошку, комарьё,
                На маршруте, считая шаги,
                Ты твердил: «Отступать – не моё!»
                На излёте рабочего дня,
                Когда встать даже не было сил,
                О бродяжьей судьбине не ныл,
                А чаёк попивал у огня.
                Мать-землица богатства хранит
                В заповеданных недрах своих;
                Пусть в работах любовь вдохновит –
                В непростых полевых, выездных.
                Геология, друг, не для всех,
                Как в разведке – нужны, кто верней.
                Геология любит успех
                И людей тех, что преданы ей!
Татьяна УРАЛЬСКАЯ

   Татьяна Эриковна Уразова родилась 23 апреля 1971 г. в з/с им. Газеты «Правда» Уральской обл., Казах-стан. В г.Орске проживает с 1993 г. Образование высшее, математическое. Работала на ОЗТП, в ЗАО «Ормет», в данное время в ООО «Железобетон». Член ЛИТО «Сонет» с 2015 г. Печатается в альманахе «Орь», на литератур-ной странице газеты «Орская хроника». Поэт, прозаик.

 В 2021г. имя занесено на Литературную карту Оренбуржья.





               
                СНОВА МАЙ
 
                День наступает яростно и скоро,
                Чеканных фраз отлито серебро.
                Нас время бьёт безжалостною шпорой
                По старым ранам хлёстко и остро.
 
                Опять в дорогу с нами напросились
                Ветра с грозой, туманы всех мастей.
                Мы лета ждали и не удивились,
                Что путь к нему - на пике скоростей.
 
                Но изумились те, когда в долинах
                Вдруг алым флагом полыхнул рассвет,
                Когда и в дальних чуждых палестинах
                Вычерчивали пальцы букву Z,
 
                Как неразрывность гордости с дыханьем,
                Созвучье дум и напряженье сил
                Приводят в чувство мир напоминаньем,
                Что правда выше всяческих мерил.


                ПУТЕШЕСТВИЕ

                Второй этаж, трясёт неимоверно,
                Как палубу качает корабля.
                Весёлой, говорливою таверной
                Бежит автобус в дальние края.
 
                Мотает на колеса впечатленья.
                Пока живёшь - спеши -  закон простой.
                Сухую желчь степи без промедленья
                Затмит пейзаж с палитрою иной.
 
                Нас  манят берега, где климат мягче,
                Где у деревьев листья широки,
                Где, кажется, и звёзды светят ярче,
                И думать о насущном не с руки.
 
                Вбирая краски солнечного мира,
                Оттенки счастья запасаем впрок,
                В таинственном сиянье Альтаира
                Вдыхаем скорости ночных дорог.
 
                И возвращаемся. И с удивленьем
                Испытываем нежность и восторг,
                Когда за крайней улочкой селенья
                Заметим свеженаметённый стог,
 
                А там - щетину убранной пшеницы,
                Зелёный плеск озимых на полях,
                Обочиной шагающую птицу,
                Мелькающие блики в тополях,
 
                И ту возвышенность, что верблюжонком
                У горизонта робко прилегла,
                И осень, что за августом вдогонку
                Ступив легко,  нас к дому привела.




                ДОНБАССКАЯ ВЕСНА
   
                Не приемлет душа лицемерную маску - улыбку.
                После талой воды вдруг метели звериный оскал.
                Тенью ляжет упрёк - мол, опять совершаем ошибку,
                Помня всё, отчего прогорает сердечный запал.
 
                Спит печальное солнце в своей приграничной юдоли.
                Отчужденье и холод, и "Град" продолжением сна.
                А наутро как вдох, как заветный побег из неволи
                Ветер с русских равнин, что с собой захватила весна.
 
                ЛОДКА
 
                Отвяжу свою лодку, пущу по воде,
                пусть плывёт как умеет в бурлящей стихии:
                левым бортом к спасенью, а правым к беде -
                ей удача в подмогу и вёсла лихие.
 
                Занырнув в глубину, спотыкаясь о мель,
                побежит по весёлым волнам быстроходно;
                промелькнёт за кормой ивы длинная тень,
                тополиная песня польётся свободно.
 
                По заливам, протокам, речным рукавам
                от заросших прудов и желтеющих плёсов,
                тут под дождь попадая, а в марево там,
                под вечерней звездой задремав у покосов,
 
                заскользит на рассвете к другим берегам,
                по рисунку зари разгадав направленье;
                будет воздух с медовой росой пополам,
                и попутным в заветные дали теченье.
 
                В отраженьях незнаемой прежде земли
                вдруг проявится крыши родной очертанье,
                и потоки, что лодку сюда принесли,
                будут мягки, как лета живое дыханье.

                СНЕЖНЫЙ ФУТБОЛ

                Ветры радостно мчат, облака разрывая,
                лепят быстрый снежок и играют в футбол.
                А за ними, звенящим морозом пугая,
                нарастает волной то ли гул, то ли "Го-о-ол!".
 
                Подбираясь к домам, лупят в окна и двери.
                Мы в ответ им "Офсайд!", пробуждаясь, кричим.
                Крутят вихри финты в залихватской манере,
                а к утру исчезают один за одним.
 
                Солнце, прыгнув с земли, продолжает веселье,
                катит в западный створ золотистым мячом.
                А внизу стадионы ревут в исступленье.
                Там играют в хоккей. А футбол - ни при чём.


                ВЕСЕННИЙ ШАГ

                Гроза дробит небесное стекло.
                Сжигает почву дальняя зарница.
                Весне на поле боя нелегко
                Укрыть живое и самой не сбиться

                На шаг тяжёлый в снеговом плену
                Распутицы вселенского размаха.
                Но шепчет ей подснежник: "помогу",
                И шлёт перо курлычущая птаха.

                Отчаянно, без отдыха и сна,
                Ломая лёд, как вздорную помеху.
                Несёт простые истины весна,
                Что передать желает человеку:

                Послушай ветер, степью подыши,
                Откликнись на её сердцебиенье.
                Открыта жизнь для подвига души,
                Трудов осмысленных и вдохновенья.

                ЛЕГКО

                Друзья мои, вы празднуете где-то,
                А я с работы медленно бреду.
                На небе то ракета, то комета,
                И звёзды, как гирлянды на ветру,
 
                Качаются во влажности туманной,
                Подмигивают из немых глубин;
                Сигналы их холодные обманны,
                И шар земной задумчиво-один.
   
                Я с городом – песчинка на планете,
                От глаз родных безмерно далеко...
                Но вы "Привет!" кричите в интернете,
                И близитесь космически легко.



                МАРТОВСКАЯ ПЕСЕНКА

                Солнцем теплотрассу заливает март.
                Кот зеленоглазый чувствует азарт.
                Чувствует, как бьётся колокол в груди.
                Ах, ему неймётся, он уже в пути.

                Там, где дверь закрыта на стальной крючок,
                Ждёт его Мурлыка Серенький Бочок.
                Ждёт его соперник, длинноусый враг.
                Без дуэлей, верно, не прожить никак.

                Снова в потасовку и страстей полёт.
                Кошечку-плутовку просит и зовёт:
                – Мурка-недотрога, выйди на балкон!
                Вот я у порога, холост и влюблен.
 
                Отложи галету, позабудь про суп.
                Ждёт свою Джульетту Рома Битый Зуб.
                Выйди на немножко посидеть в ночи:
                Хочешь – спой мне, крошка, хочешь – поворчи.

                Хочешь – по измятым трубам променад
                К свалке, где припрятан драгоценный клад:
                Там, во тьме коробки, упираясь в дно,
                Хвостик от селёдки припасен давно.

                А ещё сардельку я сумел украсть.
                Сядем на скамейку, попируем всласть.
                Прыгай же, подружка, ночь полна любви!
                "Да" скажи на ушко или прогони.
                и шар земной задумчиво-один.
 

                МИРАЖ

                Меж серыми коробками домов
                Выглядывает уголок степи.
                Там вдаль уходит кучка облаков,
                А ширь такая - края не найти.

                Там гордо на столбах сидят орлы,
                Пасутся кони, головы склоня,
                И от ковыльной шелковой волны
                Покачивает чуточку меня.

                Куда-то далеко за горизонт
                Скользит дорога в пыльной бахроме,
                По ней проедет кто-то и пройдет,
                Жаль только, что не я и не ко мне...

                Разглядывая мир тот за окном,
                Я вижу потрясающий пейзаж,
                А для коня, махнувшего хвостом,
                Мой город - лишь рассеянный мираж.








Сергей СЕМЁНОВ

 Сергей Юрьевич родился 24 декабря 1973 года в селе Полевом Домбаровского района Оренбургской области. Юность прошла в г. Межгорье, в Башкирии. Некоторое время жил в селе Полевое, затем в г.Орске. Сти-хи публиковались в коллективных альманахах «Башня», «Долина слёз». Про-должают печататься в литературно-художественном альманахе «Орь», в газете «Орская Хроника», г.Орск. Член ЛИТО «Сонет».


        КОГДА-НИБУДЬ...

                Когда-нибудь и я засну
                Блаженным сном, последним сном...
                В одну чудесную весну
                Я вдруг нечаянно дохну
                Листвы шумящим ветерком.

                Над головою пролечу
                Тоской сражённого мальца.
                О чём-то дивном прошепчу;
                Да за ухом пощекочу;
                Вдохну во грудь -  печаль певца...

                Бог весть, когда, какой земли,
                На языке тогда каком,
                Весь в золотой лучась пыли,
                Он строки первые свои
                Вдруг скажет... избран ветерком...


                СЛОВОБЛУД ТВОРЯЩИЙ...

                Не может быть не словоблудом -
                Творящий бездны и миры.
                Вы, заскучавшие над блюдом,
                Да помолчите до поры.

                Приидет время и узнаем
                Над чем и можно поворчать:
                Или над тем, что не летаем;
                Или: "да как он смел сказать"...


                ЛЕТЯТ…

                То не чёрная рябь битых глаз -
                Это птицы и вправду мелькнули
                В рассветающей глуби небес
                Торопливым над городом клином.

                Город спал, или чутко дремал;
                Не до вешних высот ему было.
                Диких уток истаивал клин
                Незамеченным благословеньем...

                Лишь поэт, что давно не писал,
                Что пропил свой талант и удачу,
                Выйдя в тряске курнуть на балкон,
                Их случайно, случайно увидел...


                РУССКАЯ САЖЕНЬ

                Жить в советское время -
                В мире грубом и звонком -
                Довелось мне ребёнком;
                И уж был -  не со всеми...

                Старика помяну я,
                Что орал, как с похмелья, -
                С долей зла и веселья -
                Правду всем бытовую:

                "Да когда ж он загнётся,
                Загнивающий Запад?
                И на русский на лапоть
                Снова мода вернётся?..

                Может статься, ни к чёрту
                Ждать нам чьей-то кончины?..
                Что живой благостыни,
                Хоть чуть - чуть бы Комфорту?..

                За себя поручуся,
                Что душой -  не завяну;
                Жить удобно устану -
                В мире мелкого труса.

                Но пусть будет налажен
                Быт простой, всем привычный...
                Так и станет обычной
                Мерой русская сажень...

                Чем лихим патриотством
                На голодный желудок,
                Потерять вдруг рассудок,
                Кончить дни идиотством"...

                Кто внимал, кто ругнулся;
                Бабы громко роптали;
                По сто грамм наливали,
                Чтоб скорей да заткнулся...

                СОВЕТ ТИРАНА ДРУГОМУ

                Не трожь певца в его юдоли;
                Зажмёшь -  лишь вонь... иль песнь неволи...
                Пусть то глаголет он, что хочет;
                Пусть нашу совесть он щекочет,
                Совсем заросшую побытом
                И толкотнёю над корытом...
                Чуть знать давай лишь, временами;
                Чтобы считался, дурень, с нами...

                НЕУЖЕЛИ ЖЕ?..

                Коли проще, мудрее смолчать...
                Но лишь это и множит вопросы...
                И, не зная чему отвечать,
                Делим Жизнь и на срезы, и скосы...
                На углы... да на груды рванья...
                Всё на ощупь, почти что вслепую...
                ...Избегая и граней края,
                Жизнь продлишь  -  на событья скупую...

                А и смысл  -  малосочную, длить?..
                Что тут: мудрость? бессилье? неверье?..
                Дал же Бог  -  очень тонкую нить...
                Вот и тянешь  -  зажатую Дверью...

                А за нею  -  о Тайна из тайн...
                Ужаснёт?.. окрылит?.. иль обманет?..
                Неужели же фламбуайн
                Никогда, никогда не завянет?..


                ЛЁД СТРАДАНИЯ

                Ночь беспокойная моя,
                О чём поведать ныне хочешь?
                Скажи, ты плачешь иль хохочешь  -
                Пред горькой правдой бытия?

                Которой неземную суть
                И сам не вовсе постигаю...
                Лежу, глазами не мигаю;
                Но  -  иль уснуть... иль обмануть...

                Красивой сказкою мечты,
                Ах, снова сердцу соблазниться...
                Вновь будут мниться, так же сниться
                Воображения цветы...

                Лишь диким страхом иногда
                Обымет душу лёд страданья
                От жуткой тайны мирозданья;
                Что отошла... не навсегда...




                НЕ БАБОЧКИ ОТЧАЯНИЯ

                Чем дальше едешь ты, тем больше замечаешь
                Мордатых жителей окраин городских.
                И мысли странные зачем-то привечаешь;
                И входит скорбь в тебя, что судеб гнёт людских...

                О, всех запретов и предубеждений сила!
                Уродства и Недуга стон и благодать!..
                О, как, должно быть, гусеница не любила
                Себя не бабочкой, отчаясь ею стать

            
                ЧЕРЁМУХИ АЛЫЙ ЛИСТОЧЕК...

                Черёмухи алый листочек
                Упал мне на грудь и дрожит;
                Что сердце, свободы глоточек
                Вдохнуть  - напоследок -  спешит.
                Прощай же, листочек печальный;
                И счастье полёта продли;
                Лети же дорогой не дальней  -
                Чтоб милой коснуться земли.
                Боролся ты с холодом, зноем;
                И вот он  -  восторг бытия...
                Летящий, чтоб стать перегноем  -
                Ты чувствами пел, словно я...
                Есть, верю, такие скрижали,
                Где судьбы всех живших Землёй.
                Надеюсь, мы право стяжали
                Хоть строчкой в них быть золотой...
                Послушай, не это ли чудо:
                Заставший Советский Союз,
                Всех чувств поражённый остудой,
                Но знавший любление муз  -
                Зашёлся тобой от волненья;
                Под ласковым ветром застыл;
                Чтоб снова, хоть эти мгновенья,
                Побыть, кем уж быть позабыл...



                ГОВОРЯ С ЛУНОЙ

                Луна  - как будущая свалка -
                Своей не ведает беды:
                Играется со мной, нахалка,
                Почти до утренней звезды...
                Ах, - венетейская личина,
                Что в полу бок обращена -
                Не ты ль хандры моей причина?..
                И ты, чем ты удручена?..
                Ужель хандры всей нашей бремя  -
                Лишь жалкая судьба твоя?
                Что через краткое уж время
                Прав злою правдой буду я?..
                Иль то, что многие столетья
                Светя с различной высоты,
                Как воплощенье бепросветья  -
                Лишь только - только стала ты?..
 
                О, нет, играйся, дорогая!
                И участи не знай своей...
                Века влюблённым помогая  -
                Ты стоишь лучшего, ей - ей...


                ВОСЛЕД ПРОСИЯВШЕМУ...

                Иной раз сам себе дивлюсь:
                Как хорошо порой и складно
                Душой словами изольюсь...
                О чём смолчать бы... ну, да ладно...

                Но  - просиявшему вослед -
                Да помнятся, раздумий в ночку,
                Как и метания; и бред;
                И эти "слёзы в одиночку"...





                ВЕРЕСЕНЬ

                Как щедро Солнце угощает
                Остатком летнего тепла.
                Вот Вересень! что озлащает
                Земное всё, не чая зла:

                Зла ни в истоме увяданья;
                Ни в роскоши его даров;
                Ни в свежести благоуханья
                Последних Осени цветов...

                О, Вересень! ты, верно, знаешь:
                Что делаешь, зачем и как.
                Не той ли сенью утешаешь,
                Что освещает бездны мрак...

                Какою негой тихо веет
                Твой дух, пленивший суть вещей;
                Что после стылой ночи греет,
                Томя печалью ясных дней...

                Твоя прощальная забота -
                Как Солнца луч сквозь облака.
                Твои румянец, позолота -
                Как та ж улыбка на века.

                И никогда с такою силой
                Не любим мы ещё нежней,
                Как ты, любовник грустно - милый;
                И чем грустнее, тем светлей...

                Уступишь место Листопаду;
                Едва ль приспешника Зимы.
                Но смертную твою отраду -
                Надолго не забудем мы...
                ЧАСТЬ  III 
               
                ПРОЗА
Анна АЛЕКСЕЕВА

   Родилась в 1958 году.  По окончании 10 классов в школе 63 города Орск, по-ехала в город Актюбинск поступать в медицинский институт. Хотела стать педиатром: но уехала к подруге в город Братск Иркутской области. Поступила на завод БЛПК аппаратчиком. При заводе, окончила курсы и стала работать инспектором по труду и учёту рабочего времени. Осенью 1982 года с мужем и дочкой вернулась в Орск. Работать устроилась в Вагон-ное депо табельщицей, была избрана председателем цехового комитета. Успешно организовывала и проводила культурно массовые мероприятия. Была солисткой ансамбля от Вагонного депо. Стихи писала с детства. С рождением внучек, стала писать детские сказки в стихах. Член ЛИТО Сонет с 2019 г. В 2021г имя внесено в Литературную карту Оренбуржья.


                СЁСТРЫ
   Спали они вдвоём, на печке. Верка засыпала быстро, а Манька спе-циально ждала, когда сестра заснёт, чтобы спящую ткнуть её пальцем в бок, но так, чтобы и отомстить, и, не дай Бог, не разбудить, а то врежет.
   Ещё одна сестра и два брата были старше, а у Маньки с Веркой раз-ницы в возрасте и двух лет не было. Роста они были почти одного, а во всём другом сильно отличались друг от друга.
Верка – крепкая, красивая и боевая, а Манька щуплая и жуткая труси-ха. Верка была весёлая и общительная, а Манька больше молчала и всё, как бы, за сестру пряталась. Когда они выходили на улицу, с Вер-кой все заговаривали, шутили. Даже собаки, при встрече с Веркой, хвостом виляли и зубы скалили в улыбке. А Манька, словно Веркина тень, её, как бы и не замечали. Пробовала Манька гулять одна, без сестры, так ведь ещё хуже – то бычок соседский погнался, а то стая гусей, вытянув шеи, гнала Маньку до самых ворот. От обиды и зависти Манька исподтишка мстила сестре. То дома оговаривала ее, исказив правду в свою пользу, то на улице пыталась опозорить, незаметно, прутиком приподняв подол пла-тья сзади. После окончания школы Верка уехала в город. Устроилась работать продавцом, заселилась в общежитие. Одеваться стала мод-но, волосы завила, как городская и, когда она приезжала домой, Маньке выть хотелось от зависти.
   Пришло время, уехала и Манька в город. Верка приняла её с радо-стью. Помогла и на работу устроиться, и в общежитие заселиться. Стала работать Манька гардеробщицей в театре. Да только вскоре жалобы на неё стали поступать, что медленно работает, да ещё и гру-бит в ответ на замечания. Вызвал её директор театра к себе на разговор, но не стала Мань-ка его слушать. Написала заявление на увольнение, да бегом к Верке жаловаться. Помогла сестра ей найти другую работу – горничной в гостинице. И двух месяцев Манька там не проработала, нагрубила какой - то заезжей актрисе, за что и была уволена. «Хорошо тебе Вер-ка за прилавком, все тебе улыбаются», - ныла Манька, - «а мне всё не везёт. Вот бы мне на твоё место». А Верка вдруг замуж собралась. Пётр, жених её, был простым парнем. Работал каменщиком на строй-ке. Укладывая кирпичи, он всегда, что-то напевая, сочинял песни для своей любимой девушки Веры, которую полюбил больше жизни.
   Когда приходил Пётр по вечерам в общежитие с гитарой, смотрел на Веру влюблённо, пел ей свои песни, то по Маньке, словно судороги ходили - вот бы ей такого! Стала нашёптывать она Верке всякие гадо-сти про Петра, лишь бы свадьбу расстроить.
   Только не слушала её сестра, хохотала со словами – «Не выдумывай». Подошло время и Маньке замуж идти. Василий, жених её, парень видный, работал помощником машиниста, нечета каменщику. Родила Манька подряд двух сыновей и на работу больше не пошла. Дом большой, огород, дети подрастали, дел хватало. А Вера, тем временем, ушла из магазина на стройку к мужу. Поступили они вместе в техникум учиться. Жили дружно, хорошо. Оба стали бригадирами. У Веры бри-гада девчат – штукатуры – маляры, а у Петра ребята – каменщики. Девчата, как-то вызвали ребят на соревнование. Так и пошло соперничество. Трудились с огоньком, задорно! Где только о передовиках производства не писали и не говорили. И из области грамоты получали и из Москвы. А между тем, трое детей подрастали у передовиков.
    Мария первую редиску несла на базар. А там огурцы, помидоры поспевали. Часть себе на засолку, остальное на продажу. К сестре сходить было некогда. Забегала, порою, на минутку, когда что - то нужно, да так и засиживалась, не замечая времени. Хорошо было у Веры с Петром – дети смеялись, пирогами пахло. А уж во время праздников им и равных не было. Петр брал гитару, Вера балалайку и начиналось такое веселье, что ни один гость за столом не мог усидеть. А когда запевали – так казалось, что весь мир с ними пел. Когда дети тёти Марии подросли, всё своё свободное время стали проводить у тёти Веры. Злилась Мария – «Что у тебя там мёдом намазано?» - упрекала она сестру. «Дома полный погреб разного варенья, а они твоё яблочное повидло нахваливают». – «Да в том то и дело, что твоё варе-нье до зимы в погребе стоит, а у меня оно всегда на столе» - отвечала ей Вера. А Пётр у себя во дворе выделил место детям. Врыл в землю столб, приделал сверху колесо, привязал верёвки с петлёй на конце, получилась для детей карусель. Посреди огорода выкопал яму, зацементировал и наполнил водой, дети радовались бассейну. Соседские дети бегом бежали к ним во двор. Вера Петром не могла нахвалится. И на работе он уже стал мастером. Почёт и уважение. Вера со стройки ушла на завод и работала мастером цеха. У Марии муж тоже пошёл на повышение, стал машинистом, зарабатывал хорошо, жили они не бедно, но каждой копейке учёт вёл хозяин.
   Мария от мужа деньги получала с выдачи, а затем вела письменный учёт. Порой до Марии доходили слухи, что видят Василия в ресторане, и не одного, а с женщиной. Попыталась упрекнуть, заплакала, на что в ответ получила – «Замолчи, курица, а то совсем уйду». Так и смирилась. Сыновья разъехались учиться по другим городам, да там и остались. А Мария, тайком от мужа, копила понемногу денег и отправляла то одному, то другому. Поговори она с мужем откровенно, всё могло бы быть иначе, но она уже привыкла всё делать украдкой.
   У Веры дети выучились, но остались в городе, обзавелись семьями. На выходные все собирались у родителей. Любили вместе пельмени лепить, с шутками, смехом.
    Незаметно подкралась старость. У Веры слёг муж, а вскоре Петра не стало. Горе конечно, но жизнь продолжалась. И, как раньше, в доме у Веры собирались дети и внуки. А у Марии, при живом муже, в доме стояла могильная тишина. Василий смотрел телевизор или шелестел газетами. А если Мария спрашивала мужа «О чём пишут»? то в ответ всегда слышала грубость: «Здесь пишут не для пустоголовых, как ты».
   Всё чаще стала Мария наведываться к сестре посидеть, поговорить, да вот только разговоры всегда заканчивались одинаково. Мария начинала плакать и в чём- то упрекать сестру. И вот Веры не стало. Она умерла вдруг, не успев ни с кем попрощаться – инсульт. Много людей пришло проститься. Вспоминали, рассказывали сколько добра она успела сделать людям за свою жизнь. А Мария стояла опустошённая, убитая горем и обидой и всё пыталась понять – в чём же раз-ница между ними? Почему к ней никто и никогда не обращался за по-мощью? Почему жизнь её прошла так мрачно? Почему всегда она бы-ла одинока? И почему па-мять о сестре, для людей, была намного значимее её ещё живой?




Зоя ШАГИТОВА
  Зоя Рашитовна Сарапулова (Зульфия Шагитова) родилась 8 марта 1960 г. в городе Мелеуз (Башкирия). Образование высшее – Стерлитамакский педагогический институт. Учитель высшей категории, работает в школе №26 г. Орска. Рассказы о школьной жизни публиковались в периодическом литера-турно-художественном альманахе «Орь». Отдельно в двух изданиях выходила автобиографическая повесть «Весенняя ласточка», за-тем последовало продолжение «Берег надежды» Дважды участвовала во Все-российской летописи населения. Награждена медалью «За заслуги в проведении Всероссийской переписи населения». Это для неё по-своему значимо. Ведь в свое время принимали участие в Российской переписи Лев Толстой и Антон Чехов. В 2021г имя внесено в Литературную карту Оренбургской области. Принимает активное участие в жизни Орско-го литературного объединения «Сонет».


                ЛУЧ ДОБРА И ЛЮБВИ
                Мы учимся только у тех, кого любим.И. Гёте
               
 
     Первый учитель, оставивший яркий след в душе, есть у каждого. Но все ли его помнят? Таким учителем стала для меня Марьям Закиевна Каримова-Гайсина. Она была ещё совсем юной, когда после педучилища впер-вые переступила порог нашей Зирганской школы. Особо запоминаю-щимися были её глаза – с огоньком, они излучали добро и любовь. Она легко нашла ключик к сердцу каждого своего первоклашки. Зная, что одна из её учениц Зоя растёт без мамы, проживая у больных бабушки с дедушкой, частенько брала девочку к себе в гости. Давала чи-тать Зое лучшие книги и однажды подарила ей замечательную книж-ку - «Юля-чистюля» из серии «Читаем сами» – весёлую, с красивыми картинками. Зоя читала её каждый день, стараясь во всём подражать героине: по утрам делала зарядку, чистила зубы, аккуратно склады-вала книжки- тетрадки, цветные карандаши. А из портфеля всегда выглядывала длинная линейка. Дедушка, увидев это, сказал внучке:
– Смотри, она у тебя где-нибудь выпадет! Вон как выглядывает! По-чему её в портфель не спрячешь?
Тогда Зоя показала деду иллюстрацию, где первоклассница Юля несла школьную сумку, откуда выглядывала точно такая же линейка!
С первого обращения Марьям Закиевны «Здравствуйте, ребята!» Зоя влюбилась в неё. Хотя на уроках учительница была строгой. Зато на перемене она становилась сама доброта: с кем-то душевно поговорит,
кого-то и приобнимет. И Зоя, словно подснежник на солнышко, тяну-лась к своей учительнице, ощущая идущее из её сердца тепло незримое. И главным в школе для Зои стало – с любимой учительницей встретиться.
    Такое вот запомнилось ярко. В погожий осенний денёк Марьям За-киевна повела детей в поход. Каждому родители дали с собой какую-то снедь – яйца, лук, помидоры, хлеб… На природе всё было так вкус-но! Поели, потом, встав в большой круг, бросали друг другу мяч, играя в «съедобное- несъедобное», водили хоровод, играли в «Ручеёк», «Пят-нашки», «Кошки-  мышки». И всем было весело и радостно, и такая у них учительница – самая лучшая!
     Быстрыми ласточками пролетели три года, и с любимой учительницей Зое пришлось расстаться: Марьям Закиевна вышла замуж, переехала в город. А там и сама Зоя оказалась в детдоме, и связь с учи-тельницей оборвалась. Но Зоя всё не могла к этому привыкнуть и, уже приезжая на каникулы из детдома, донимала родственников расспросами,
стало ли им что-либо известно о Марьям Закиевне? Однако известий о ней не было.
    И всё же если у тебя есть большая мечта, то она обязательно сбудется. Пусть не сразу и во многом не как-то представляешь, но исполнится.
   Однажды, приехав на каникулы, Зоя вспомнила, как ещё здесь в школе она переписывалась с Марьям Закиевной. И далеко не каждый получал от кого-нибудь такие тёплые письма, как Зоя от своей любимой учительницы. На этот раз девочке повезло: просматривая накопившиеся номера местной районной газеты, она наткнулась на скромный репортаж о молодом преподавателе в гимназии города Мелеуза. А когда Зоя взглянула на помещённое здесь же фото, то словно молния в небе блеснула!
– Это моя учительница! – радостно воскликнула Зоя. И тотчас напи-сала письмо в Мелеуз, надеясь получить быстрый ответ. Но сколь ни ждала, ответа всё не было… «Зато теперь хотя бы знаю её фамилию, и где она живёт», – мысленно утешала себя Зоя.
   Минули годы. Зоя повзрослела, после выпуска из детдома сама ста-ла учительницей. Но прежняя мечта не отпускала, и однажды в отпускные дни она поехала в Мелеуз. Однако в местном телефонном справочнике Гайсиных оказалось немало. Ничего, желание, помноженное на терпение и настойчивость, непременно результат имеет. Зоя стала набирать номера Гайсиных по всему списку, задавая один вопрос: здесь ли проживает Марьям Закиевна? И каждый раз звучал от-рицательный ответ. Однако на бессчётный уже звонок в трубке муж-ской голос попросил её немного подождать. И о чудо! – из трубки по-слышался тот незабываемый теплый, душевный голос: это она, Марь-ям Закиевна! «Конечно, помню ту маленькую любознательную перво-классницу с голубыми глазами и коротенькими косичками!»– с зами-ранием сердца услышала Зоя. И вот она уже словно на крыльях летит к ближайшей автобусной остановке! И так долго едет автобус… Наконец, указанный адрес, и встречает её сама Марьям Закиевна – всё такая же красивая, и всё та же лучистая доброта в её глазах. Долго не могли наговориться учитель и бывшая ученица, вспоминая то далё-кое своё время, и вновь переживались мгновения тех светлых дней, когда были ещё живы Зоины бабушка и дедушка. Зоя достала свою книжечку воспоминаний:
– Это, Марьям Закиевна, от меня в знак благодарности и любви. Здесь есть страницы, посвящённые и вам.
– Ой, Зоя, спасибо, не ожидала получить такой подарок! - Марьям Закиевна полистала страницы, с интересом читая попавшиеся на гла-за строки, и своё мнение выразила определённо: посоветовала издать полную авторскую книгу в Башкирской государственной типографии «Китап».– Что вы, это невозможно, – засомневалась Зоя, – это ведь такое солидное
издательство, да ещё имени знаменитой писательницы Зайнаб Биишевой. Я до такого уровня не доросла, мне учиться и учиться!
– Поверь мне, Зоя, это обязательно свершится. Тема детского дома волнует многих.
   И слова учительницы оказались пророческими: в Год литературы отдельной книгой вышла Зоина повесть «Весенняя ласточка». Тут внес свою лепту известный писатель, бывший воспитанник Уфимского дет-дома, автор Зоиной любимой книги «Дочь Таныпа» Рашит Низамов. Марьям Закиевна, сыгравшая в моей жизни важную роль и ставшая моим наставником, воспитала самые добрые чувства, уходящие кор-нями в светлые детские годы. Спасибо вам, мой дорогой и славный человек! Низкий поклон вам, мой Первый учитель!

                НОВОГОДНИЙ СЮРПРИЗ ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ

Почти каждый человек верит в волшебство! Особенно в канун Нового года. И в этот раз неудержимое желание охватило меня: найти подругу по переписке. Тем более мои читатели интересовались, кем стали герои повести «Весенняя ласточка», как сложились их судьбы в даль-нейшем. И когда совершенно незнакомый мне человек, учитель исто-рии Сергей Николаев, проживающий в Чувашии, в Шумерлинском районе, прочитав мою книгу, среди своих вопросов задал такой же, я задумалась.
   Дело в том, что Сергею Николаеву, молодому человеку на редкость любознательному, было интересно всё в этой повести, и почти на все его вопросы я ответила, но его вопрос, поддерживаю ли переписку с девочкой-чеченкой Исихат Ахмедовой из Дагестана, озадачил меня. Его глубоко тронуло в книге письмо Исихат, где она рассказала о гибели своей сестры. Действительно, где она сейчас, эта девочка из горного края, как сложилась ее судьба?
   Когда-то, ещё в мои школьные годы, на первой странице «Пионер-ской правды» опубликовали заметку: «Нашему дому –10 лет». Это статья вызвала большой интерес юных читателей и стала для меня судьбоносной. Множество писем пришло ко мне в детдом, и одно из них было особенным. Школьница из Хасавюртовского района писала: «Вечером, за семейным ужином, кто-то из нас обязательно читает для
всех интересные заметки из «Пионерской правды», затем мы обсуждаем. К этому приучил нас папа! В этот раз читала я. Папа взял газету и вслух произнёс: – Зульфия! Красивое имя! А ведь вашу сестру тоже звали Зульфией. Это имя дал мой армейский друг. Узнав, что родилась дочка, он очень просил выполнить его просьбу. Так в Дагестане, в нашем ауле, появилась девочка с редким именем.
    Но то, что случилось с моей старшей сестрой, это страшная исто-рия. Я пишу тебе письмо, и кажется, будто в статье написано о моей сестре, которой нет рядом с нами. Но она живёт в моем сердце, я не могу её
забыть…
    Вот такое было грустное письмо. Я, конечно, ответила. Так завяза-лась переписка между нами. Исихат в своих письмах делилась и радо-стями, и переживаниями. Она подробно рассказывала о том, как учится, будучи комсоргом, активно участвует в школьной жизни; переживает за подругу- одноклассницу, которая выходит замуж: «Я ей говорю, что ещё рано, надо учиться. Она и слушать не хочет меня! Твердит: я люблю его, и он – меня!» Мы обменивались фотографиями, портрета-ми киноактеров, красивыми фантиками, памятными марками.
    Однажды получила письмо от двоюродного брата Исихат. Его звали Руслан, который жил с ними в большой дружной семье (родители погибли в автокатастрофе). Парень сообщал, что Исихат лежит в больнице, поэтому он пишет письмо вместо неё. Я и не подозревала: Руслан влюбился в мой портрет, что был у его сестры. Но сам он был скромным парнем, письма его были содержательными, написаны гра-мотно. И одна-жды он написал: «Ты всем понравилась. Приезжай к нам в гости. День-ги мы тебе отправим. Понравится – останешься у нас. Будешь учить-ся». Но тогда впервые задумалась: «А как же мой папа? Нет, это не-возможно! Не могу туда уехать!» Так и пришлось ответить. И тогда от родителей Исихат пришла посылка в детский дом на моё имя: грецкие орехи, восточные сладости. Всё так было вкусно! Конечно, ела не од-на, а с подругами, которые остались довольными. И вот теперь, спустя много лет, я твёрдо решила найти свою подругу по переписке Исихат. Обратилась на сайт «Одноклассники», но поиски результата не при-несли. Тем не менее, мне очень хотелось разыскать её адрес и к Ново-му го-ду отправить ей посылку. И возникла догадка. Зайдя в Интернет, я набрала в «Яндексе»: «Адильотарский сельсовет Дагестана», и вышла электронная почта главы этого сельсовета. На одном дыхании, наде-ясь получить положительный ответ, написала ему письмо, и вскоре получила ответ с указанием адреса Исихат и даже с указанием даты рождения. Хотелось удивить, обрадовать свою подругу в канун вол-шебного праздника, когда могут происходить настоящие чудеса.
   Посылка с письмом, а также с моей книгой, где упоминается её имя, полетела к Исихат. Длинный путь она прошла: Орск – Оренбург – Москва – Махачкала – Хасавюрт и, наконец, почтовое отделение Селевкунта.
Посылка пришла, да Исихат об этом не ведала. А через почту отслеживания прочитала: «Прибыла в пункт назначения. Ваша посылка уже ждёт получения с 29 декабря. Обратите внимание, что срок хранения может быть ограничен». И снова я ухватилась как утопающий за со-ломинку, обращаясь к главе сельсовета: «Вы однажды мне уже помог-ли, сообщив адрес моей подруги. Посылку, которую я обещала отправить, пришла в Сулевкент, но она об этом не знает. Как ей сообщить? Только вы можете мне помочь. Я так хотела порадовать ее. Неужели Исихат получит подарок после Нового года? Заранее Вам благодарна. Огромное спасибо за внимание и понимание».
    Вот-вот наступит Новый год! Неужели волшебство не произойдет? Вечером открыла электронную почту и прочитала письмо от главы сельсовета: «Я только что увидел Ваше письмо. Сразу позвонил на почту и выяснил, что посылка сегодня была вручена Исихат лично в руки».   Бывают же чудеса, стоит только очень захотеть! «Какой же внимательный и хороший человек!»– подумала я и снова села за письмо: «Здравствуйте, хороший и чуткий человек! К сожалению, не знаю вашего имени. Вы не представляете, какую непередаваемую ра-дость подарили мне через огромное расстояние. Благодаря именно Вам нашла подругу. Вечером её сын Муса связался со мной в «Одно-классниках» и сообщил, что посылку они получили. Написал номер телефона своей мамы. Я связалась с ней. Исихат, услышав мой голос, была взволнована. «Ой-ой-ой, у меня нет слов! Конечно, я помню тебя, храню твои письма, фотографии, рассказывала своим детям о тебе, а сейчас они вовсе удивились», – с лёгким акцентом, но чистым русским языком говорила она. Тысячи километров отделяло нас, но совершен-но незнакомый человек отнёсся с пониманием и долгом, благодаря этому доброму человеку состоялась наша долгожданная встреча с Исихат. Как хорошо, что я сообразила положить коробку новогодних конфет с просьбой передать ему – главе их сельсовета.
    А теперь вернёмся в 31 декабря минувшего года. В канун Нового года в каждой семье ждут какого-то чуда, особенно дети. В семье Ах-медовых тоже царила радостная суета. И вдруг чудо – посылка неве-домо от кого! Дети, внуки, муж Исихат – все были потрясены, узнав, откуда это. Тем более что сама Исихат рассказывала им про девочку из детского дома, и вот она сама нашлась через много лет! В этот ве-чер только и разговору было в семье, что о той давней и таинственной подруге мамы, и пересматривались фотографии, бережно хранящиеся в альбоме. В первый январский день наступившего года я снова связалась с Исихат.
– Здравствуй, Зульфия! – зажурчала её речь. – Я даже от радости вче-ра не знала, что тебе сказать. Мы так все были рады такому неожиданному подарку. Вот попробуй не поверить, что бывают чудеса!
– У тебя семья? – поинтересовалась я.
– Да, дети уже взрослые: две дочери, три сына. Дети у нас хорошие, и внуки тоже радуют нас.
– Твои папа и мама, как они?
– Папы уже давно нет. Ему было 53, когда его не стало. Через 11 лет умерла мама. Мне было так тяжело, когда их потеряла, как будто ду-ша моя умерла. Смысл жизни потеряла. Как бы они обрадовались, узнав про тебя! Вчера даже расплакалась. «Зачем плачешь?» – спра-шивает меня муж. «Это слёзы радости», – отвечаю ему. Я тоже, как и моя подруга Исихат, была на седьмом небе от счастья. Стоит очень захотеть, и твоя мечта непременно сбудется! Сама я встречала Новый год в кругу своей семьи с благодарностью всем хорошим людям, ис-кренне желая им добрых и радостных дней, везения, приятного окру-жения и ярких событий в новом году. Радость была непередаваемая! Когда небо озарилось яркими огнями и послышались первые залпы праздничного фейерверка, я выбежала на улицу, и все прохожие стали для меня родными.
P.S. Через две недели мне пришло заказное письмо от Исихат. В нетерпении распечатав конверт, с волнением и радостью я читала его:
«Здравствуй, горячо любимая подруга! Не могу выразить слова бла-годарности, наполненные радостью. Спасибо за твою доброту, добродушие и за отзывчивое сердце. Трижды перечитывала твое письмо и трижды не верила своим глазам, что послание от тебя. Это был самый большой подарок к Новому году, которого я не ожидала. Все соседи, родственники удивились посылке. Я днём и ночью читала твою книгу, читала, не сдерживая слёз. Ты так чутко передала страдания главной героини, её душевную боль утраты близкого человека. Ты пережила в детстве большое горе, но смогла выдержать все эти испытания. Ты сильный духом человек. Я знаю, как трудно потерять маму. Ведь мама для каждого самая дорогая. Дом без матери пуст, нет и тепла. Никто, как мама, не ждёт нас. У мамы своя любовь, она особенная. Дорогая подруга, ты добилась того, к чему стремилась, несмотря ни на что. Повесть интересная. Она учит уважать людей, любить их, быть доб-рой. В наше время очень трудно найти таких людей, как ты. Я ещё сильнее полюбила тебя. Ты для меня как сестра. Только жаль, что мы так далеко живём друг от друга. Мои родители были хорошими людьми, и они очень любили тебя. Всегда твои письма читали, звали тебя в гости, но ты тогда не приехала. Наше село маленькое, но мы живём все как одна семья. Здесь доб-рые люди, относятся друг к другу уважительно. Я и моя семья бу-дем рады, если ты приедешь к нам в гости. Ты часть моего детства, даже больше, ты мне сейчас стала родной сестрой. Я не хочу больше те- бя терять. Обязательно приезжай».
    Такой вот и мне новогодний подарок через тридцать лет. От подруги, с которой знакомы лишь по переписке, но на всю жизнь прониклись взаимным уважением как друг к другу, так и к народам, частичкой которых мы являемся. И пусть будет наша встреча наяву, в чём я от-ныне не сомневаюсь, станет взаимным нашим подарком – незабываемым мгновением вечности.


                МЕЧТА С ПРОДОЛЖЕНИЕМ

  Однажды в свой летний отпуск я приехала в Уфу. Утром, прямо к от-крытию, зашла в магазин от книжного издательства «Китап», что на Октября. Он даже занесён в книгу рекордов Гиннеса из-за своей кажу-щейся бесконечной длины. На входе меня вдруг охватило чувство: счастливая, я нахожусь в столице своей республики, да ещё в таком знаменитом магазине, праздник души моей! Покупатели ещё не подо-шли, и я первая. На кассе приветливая девушка-продавец.
– У вас есть в продаже книга «Весенняя ласточка»? – поинтересовалась у неё. Та кивнула, не задумываясь.
– А её покупают?
– Да, конечно. Вот на днях приезжал оптовик из райцентра, сказал, что у них «Весеннюю ласточку» разобрали и ещё есть желающие при-обрести. А почему вы так интересуетесь этой книгой?
 – Я её автор.
  В глазах девушки засветился интерес. Улыбаясь, она проводила меня к полке, где стояли мои книги. Взяла одну из них, полистала. Всё не верилось, что моя мечта наконец-то сбылась – повесть моей жизни вышла в отдельной книге, и теперь ждёт своего покупателя в столичном
магазине. – Позвольте, пожалуйста, сфотографироваться с вами на память, – обратилась ко мне продавец, сделала несколько снимков на телефон. Затем тихонько отошла. А я стояла, словно в чудесном сне, и всё
рассматривала свои книжки.
  Как бы сегодня порадовался мой любимый папа, будь он жив! Обязательно прочитал бы, взяв в библиотеке для слепых, где книжные эк-земпляры напечатаны специальным брайлевским шрифтом. А здесь мои книжки в хорошей компании. На этой же полке книги известных авторов, и среди них исторический роман «Заветная сабля» Рашита Низамова, талантливого писателя, с которым мне повезло познакомиться, и во многом благодаря ему состоялся выход моей повести. Однажды мне посчастливилось побывать у него дома в гостях…
    И ещё вспомнилось, как несколько лет назад, набравшись смелости, я отправилась из Орска в Уфу, в Башкирское книжное издательство. Радушно встретила меня заместитель директора Зульфия Шарифьяновна
Карабаева, сопроводила на приём к своему шефу. Он внимательно выслушал меня. Узнав, что я из Петровска, да ещё его землячка, ожи-вился. К тому же некогда сам Зуфар Мухтарович Тимербулатов окон-чил Стерлитамакский педагогический институт, где и мне довелось учиться, затем работал редактором ишимбайской районной газеты «Восход». Выслушав моё предложение, рекомендовал всего-навсего написать заявление. Но обязательное условие: к нему необходимо приложить рекомендательное письмо от члена Союза писателей Башкирии, желательно более известного. Я с радостью сообщила, что да, есть такой человек – писатель Рашит Низамов.
– Вот и хорошо! Как говорится, куй железо, пока горячо, – улыбнулся Зуфар Мухтарович, –  давайте-ка, не откладывая, прямо сейчас поезжайте в Союз писателей. Фортуна мне явно улыбалась. Поблагодарив, я тотчас отправилась в Союз писателей, в старый район Уфы. Однако Рашита Низамова там не оказалось: он в отпуске, сейчас, скорее всего, дома. Попросила девушку- секретаря дать его домашний номер теле-фона, но она отказалась: посторонним домашних телефонов не даёт. Пришлось объяснить ситуацию.
– Так вы приехали издалека? – смягчилась секретарь и сама позвони-ла Низамову домой.  Трубку взяла его жена и ответила, что сейчас его нет дома, но как вернётся, обязательно ему скажет, чтобы перезвонил.
– Вы никуда сейчас не спешите? Можете у нас обождать, – любезно предложила секретарь. Да, я готова ждать сколько угодно, дело у меня такое. Однако ждать долго не пришлось. Вскоре зазвонил телефон, секретарь передала мне трубку.
  – Рашит Зияфутдинович, здравствуйте! –  радостно воскликнула я, представившись. – Вы читали мою рукопись и знаете, о чём она. Мне нужна ваша помощь.
 И рассказала ему о визите к директору издательства.
– У вас есть время? Можете приехать ко мне? – спросил писатель.
–  А это удобно? – растерялась я. – Вы же такой известный человек…
– А что может быть неудобного даже для такого известного, как я? – чувствуется, что он улыбается. И легко объяснил, как к нему добрать-ся.
    Словно на крыльях я полетела по указанному адресу! – это уже вторая моя с ним встреча, теперь уже в тёплой домашней обстановке. Вот и его дом на шумном проспекте Октября. Обычная двухкомнатная «хрущёв-ка», где живет известный башкирский писатель, заслуженный деятель культуры, автор полюбившейся многим повести «Дочь Таныпа». Когда-то в Зирганской библиотеке мне попалась в руки эта книжка, и произведение оказало на меня сильное впечатление. Повесть была на башкирском языке. Поначалу я попыталась её прочесть, чуть ли не по слогам, чтобы понять сюжет, но часто встречались слова, значение которых я не совсем понимала. Пришлось позвать в помощь сестрёнок, затем попросить и тётю, папину сестру.  И вот мы все уселись полу-кругом, стали читать – такое получилось семейное чтение. Теперь всё стало понятным – татарский язык сходен с башкирским. Так повесть «Дочь Таныпа» Рашита Низамова оказалась первым литературным произведением, прочитанным мною на башкирском языке…
  И вот дом, где живёт любимый мною писатель. Открыла дверь его жена Алевтина Анатольевна: как я узнала позднее, она моя коллега – тоже учитель, Отличник народного просвещения, только сейчас на пенсии. 
– Рашит, к тебе пришли! – весело воскликнула она. И тут же подошёл сам хозяин, пригласил в зал. Даже не скажешь, что ему уже под во-семьдесят: крепкая фигура, прямая осанка – наследие занятий лёгкой атлетикой и волейболом, чему он посвятил многие годы своей жизни.
  В зале, куда мы прошли, обычная скромная обстановка: стол, диван, телевизор и, конечно, секретер с книгами, какой же настоящий писатель без них. Взор сразу привлекла большая цветная фотография в позолоченной рамке: президент Башкирии Рустэм Хамитов вручает Рашиту Низамову медаль «За самоотверженный труд в Республике Башкортостан». Но главное – ощущение уютной домашней ауры, под стать раду-шию хозяев. Слышу, что Рашит Зияфутдинович просит супругу нак-рыть стол. Мне стало неудобно. «– Да вы уж не стесняйтесь, будьте как дома», – сказал хозяин и сделал знак жене, она ушла на кухню. Сразу пере-шли к делу, и я поведала всё, что нужно. Писатель понимающе улыб-нулся:
– Очень вас понимаю. Я и сам воспитывался в детском доме, и знаю, как трудно пробиться в литературу без поддержки. Обещаю: помогу обязательно. Ведь ваша книга о детском доме нужна, особенно для самих детдомовцев. Эта тема востребованная, а вы пишете о хороших людях. Эта история учит людей идти к своей цели и не отступать от неё.  Ваше присутствие здесь – ещё одно доказательство силы вашего характера, и я
искренне хочу вам помочь. А мне всё не терпелось спросить у автора о столь памятной мне его повести, и я не удержалась:
– Скажите, Рашит Зияфудинович, кто стал прообразом главной герои-ни
«Дочь Таныпа»? Улыбнувшись, писатель рассказал:
– Любовь Сагиды к родному краю и лошадям – это мои собственные переживания. На самом деле все это было со мной: потеря мамы, да и многие страницы своей жизни я вложил в эту повесть. Перед моим внутренним взором быстрой вереницей пробежали, словно кинокадры, цветные иллюстрации к этой повести.
– Имя и фотопортрет девочки тоже реальные, из жизни. Художнику- иллюстратору я дал фотографию своей двоюродной сестры Альфии Гималовой, где она в том же возрасте, что моя героиня. Жизнь у неё интересная! Участвовала в конкурсе красоты, где стала призёром; окончила БГУ, сейчас работает в администрации главы Республики Башкортостан. Наша беседа продолжалась, и я старалась запомнить каждое его слово, отмечая при этом непринуждённость его общения, естественность, с которой он держится, доброту и мудрость, что чув-ствуются в интонации голоса и смысле его фраз. Такой известный пи-сатель, и никакого высокомерия, что нередко свойственно для людей, вознесённых на пьедестал известности. Рашит Низамов прошёл суровую школу жизни: отец погиб на войне, мать умерла после болезни, и мальчик-подросток попал в Уфимский детский дом. Здесь, в те трудные и дале-ко не сытые годы, закалился его характер. Но и потом жизнь не бало-вала его, всего в своей жизни он добивался сам. Так появился в Башкирии большой писатель, наш старший современник.
  В нашей беседе возник приятный перерыв: вернулась из кухни хозяйка, стала накрывать чайный стол. Особенно пришлись по вкусу пи-рожки с земляничной начинкой. Едва разломив один из них, я почувствовала тонкий аромат лесной ягоды…
  …А сегодня здесь, в большом книжном магазине, я беру с полки тол-стую книгу Рашита Низамова в красивой обложке – её и ещё несколько книг, да и, конечно, сувениры с видами Уфы покупаю на добрую память. Шлейф окрыляющего чувства следует за мной, теперь и у меня в Башкирии появился свой читатель, и жизнь продолжает преподносить свои приятные сюрпризы. Коллектив Благовещенской библиотеки, что в двух десятках километрах от Уфы, принял участие в конкурсе на лучшую книгу детской литературы, выпущенной издательством «Китап», снял по «Весенней ласточке» буктрейлер. Информация по моей книге вышла на просторы Интернета, и уже тысячи людей про-явили к ней интерес. Более того – теперь всё чаще меня спрашивают о дальнейших судьбах моих детдомовских «ласточек».






 Сергей УПОРОВ
 Сергей Александрович Пеньков родился 02.09.1967г в городе Орске. Окончил Орский индустриальный техникум по специальности «Металлургия редких тяжелых и цветных металлов». С 1986 по 1988 гг. служил в рядах Советской Армии в Закавказском Военном Округе. С 1989 г. по 1997 г. служил в Органах внутренних дел, в Октябрьском РОВД г. Орска. В 1997г. окончил заочно Мос-ковскую Государственную юридическую Академию. В настоящее время занимается частной юридической практикой. Автор книг: «По замкнутому кру-гу» 2010г., «Страх за будущее», 2011г. «Откровенный разговор», 2013г. «Мо-сты в бесконечность»,2019г., "Четыре жизни Виля Шредера" -2021г. Неоднократно печатался в альманахах «Гостиный двор», г. Оренбург, «Орь» г. Орск. Дипломант премии альманаха "Гостиный двор" им. Валериана Правдухина ,2010 г. В декабре 2022 года за активную гражданскую позицию награжден памятной медалью «В ОЗНАМЕНОВАНИЕ СТОЛЕТИЯ ОБРАЗОВАНИЯ СССР».


                РОМАН С ПАМЯТЬЮ             
      
                Мелодрама в двух актах.          
Действующие лица:
Кутепов Егор Афанасьевич  -  65 лет, бывший журналист, писатель.
Лиза, его старшая дочь - 39 лет, журналист интернет изданий.
Алексей  – 21  год, сын Лизы, студент.
Захаров – 43 лет, состоятельный адвокат.
Крылов – 40 лет, инженер-строитель. 
      

                АКТ  ПЕРВЫЙ

                Сцена первая

  Боль-шое кладбище одного из областных центров России. Покосившиеся кресты, стандартные памятники. Не переднем плане скромный мо-гильный памятник из мраморной крошки, низенькая ограда, рядом бе-рёзка с пожелтевшими листьями, под ней столик и скамья. На заднем плане огромный памятник шикарного захоронения, с мраморной пли-той, скамейками, напольными вазами по углам, будто бы сделанных из одного большого камня. Могила напоминает чем-то храмовый монументализм.
 Из кулисы выходят Кутепов с неполным ведром воды и Лиза с двумя сумками. Кутепов в сереньком драповом пальто, шляпе, горбится. Ли-за в яркой куртке и джинсах.
Кутепов (ворчит): Ты постоянно заставляешь таскать меня эту воду, хотя она нам почти никогда не нужна. (подходит к могиле, с грохотом ставит ведро на землю) Привет, Марья Васильевна! Мы пришли.
Лиза (кладёт пакеты на стол): На обратном пути надо зайти в конто-ру, папа. Что-то они совсем убираться перестали. Листья опавшие всюду и ограда травой заросла, с лета ещё.
Кутепов (продолжая обращаться к могиле): А мне кажется чистенько. А, Марья Васильевна? Листья падают - так на то она и осень. Ветром земли нанесло – так куда же без этого. У нас в степи всегда ветер.
Лиза(достаёт  рюмки и бутылку, раскладывает на столе еду):  Мы им платим хорошие деньги, а могли бы и сами убираться. Мне, например, не сложно. Вот посмотри какая чистая могила рядом. Эти  небось пла-тят вдвое, да мимо кассы.
Кутепов: Свежая ещё...
Лиза: Весной уже была.
Кутепов: Да? Странно. Я почему-то не заметил. Такой громадный памятник, прямо усыпальница какая-то.  Как это странно, Лиза! Вот так, на камне, изобразить девушку в полный рост. Как живая. Родственникам смотреть-то не больно?  Ведь молоденькая совсем.
Лиза: Эта тётка? Ну, ты скажешь...
Кутепов: Всё относительно. Я тебе это тысячу раз повторял. Я же не с живыми сравниваю. С мамой, например.
Лиза: Папа! Мы постоянно проходим мимо могил, где вообще мальчики лежат, если судить по-твоему.
   К соседней могиле, из глубины кладбища подходит мужчина. Он останавливается ненадолго, потом падает на колени. В тишине раз-дают- ся громкие рыдания.
Лиза(испуганно прижимает руки к груди): О, Господи! Как я испуга-лась.
Кутепов (спокойно садится на лавку к столу): Чего?
Лиза: Разве ты не слышишь? Там мужчина, как раз на её могиле.
Кутепов ( наливает себе рюмку): Слышу. И что?
Лиза: Хорошо одет. Богато. Действительно, не старый ещё. Наверняка жена. Любил, видимо, очень...
Кутепов: Скорее всего себя. И продолжает любить.
Лиза: Ты что? Ты знаешь его, папа?
Кутепов (неторопливо выпивает и начинает закусывать): Нет, конечно.
Лиза (с досадой): Так что же ты, вечно, папа...
Кутепов (перебивая): На Руси, издревле,  было такое занятие в дерев-нях - плакальщицы. Родственники специально приглашали таких плакальщиц, умеющих рыдать и причитать по правилам, на похороны. Иногда им даже платили за это.
Лиза(всё так же с досадой): А это здесь причём?
Кутепов (неторопливо прожёвывая): Обычные люди редко рыдают в голос на похоронах даже очень близких родственников. Всегда так было. Знаешь почему?
Лиза: Мы не умеем любить...
Кутепов (резко) : Не правда! Просто шок проходит, и мы начинаем думать о живых. О тех, кто остался рядом с нами. Мёртвых любить легко и очень трогательно, но жизнь не театр.
Лиза: Он нас не видит. Не считаешь же ты, что он играет на публику?
Кутепов: Ну, в какой-то мере и играет тоже. Не без этого. Но в основ-ном горюет откровенно.
Лиза: Ну хоть тут согласился.
Кутепов: Ты не слышишь меня, Лиза! Он по себе родимому горюет. По своему благополучию, счастью или мечтам, которые не сбылись.
Лиза(раздражённо): Слышал бы ты себя со стороны, папа.
Кутепов: Не дай Бог! Слушать старого циника не сахар. Но я же знаю, что ты любишь меня по-настоящему, а потому простишь меня всегда. И, конечно, не станешь потом рыдать на моей могиле.
Лиза(уже отвернувшись, в напряжённой позе крутит в руках наполненную рюмку, прислушивается): Конечно, я очень любила маму...( вздыхает) И всё-таки мы не умеем так остро чувствовать.
Кутепов: Я рад, что и ты и Даша выросли не самовлюблёнными ду-рами. Спасибо маме. Она правильно вас воспитала. Слышишь, Марья Васильевна? (поворачивается с рюмкой к могиле). Пью за тебя.
Лиза: Мы с Дашей удались в тебя, папа. Это правда. Но женщинам с мужским характером живётся на свете не так просто. Если бы ты знал это, возможно постарался бы, чтобы мы выросли немного более жен-ственными...
Кутепов: Ни в коем случае! Я совсем не желаю видеть вас ранимыми и несчастными. Таких людей у нас и так в достатке. Вот, даже на клад-бище от них никуда не деться.
Лиза: Потише, пожалуйста! Он идёт сюда.
Подходит мужчина  с правильными чертами лица и несчастным ви-дом, одетый в модное чёрное пальто, из под которого видны костюм и яркий галстук.
Захаров: Простите, пожалуйста! Я услышал ваши голоса, а потом увидел, что вы прихватили ведро воды. Можно мне зачерпнуть у вас немного?
  Протягивает Лизе стеклянную  пол-литровую банку. Та берёт её ав-томатически немного замявшись от неожиданности.
Захаров: Я как-то прошёл мимо конторы и не подумал о цветах. Извините, конечно...
Лиза (торопливо) : Конечно, конечно.
Кутепов (громко): Вазы на могиле просто произведения искусств. Вместе с памятником заказывали?
Захаров (озадаченно и с трудом): Да. Это всё вместе делали и уста-навливали. Одним комплексом.
Кутепов: Лиза! Сходи сама, налей воды и поставь цветы в вазы. А вы присаживайтесь, молодой человек. Я вижу вам просто необходимо вы-пить и успокоиться.
Захаров: Что вы? Что вы? Не надо! Я сам...
Кутепов (резко поднимается и берёт Захарова за рукав): Да надо! Надо! Идёмте уж...Без возражений.
Лиза(склонившись к плечу Захарова): Не беспокойтесь. Мне совсем не сложно. Посидите. Сделайте папе приятное. (уходит) .
Захаров: Спасибо вам огромное! Вы такие добрые люди...
Кутепов  усаживает гостя на скамью, перебивает): Обыкновенные мы. У вас там жена? У меня тоже. Соседи, значит. Правда моя Марья Васильевна была постарше. Держите рюмку. (подаёт Захарову рюмку оставленную Лизой).
Захаров (выпивая вслед за Кутеповым): Никак не могу привыкнуть, что её уже нет...
Кутепов: Ничего. Привыкните и со временем даже удивитесь этому.
Захаров (рассеянно): Чему?
Кутепов: Тому, что так быстро привыкли жить без неё.
Захаров: Кажется, мне незачем жить без неё.
Кутепов: У вас нет детей?
Захаров: Сын, от первого брака. Он взрослый. Живёт в Англии. Дав-но.
Кутепов: И сколько ему?
Захаров: Что?
Кутепов: Лет! Сколько ему лет?
Захаров: А! Двадцать два. Но он с шестнадцати лет учился в Англии, вот там и остался.               
Кутепов: Ну, а родители? Родственники? Друзья?
Захаров: Нет! У меня никого нет.
Кутепов: Так не бывает.
Захаров: Бывает, раз у меня такое есть.
Кутепов: Ну, а работа? ( делает неопределённый жест, будто обводит
фигуру Захарова) Вы делаете деньги, как сейчас говорят, или руководите чем-то?
Захаров (заинтересованный поворачивается к собеседнику): Да во-обще-то и то и другое. У меня своя юридическая контора. Я и соб-ственник, и руководитель. Хотя... Дела давно идут по накатанной ко-лее. В офисе я бываю не каждый день.
Кутепов ( вздыхая) : Понятно. Может у вас хобби какое имеется? Ры-балка там, охота или вы монеты золотые коллекционируете...или, к примеру,  вазы дорогие?
Захаров ( оживлённо) : А! Я понял. Вы работаете в цирке? Или в театре? Может вы литератор?
Кутепов (наливая в рюмку себе потом собеседнику): Я просто журналист. Сейчас на пенсии, конечно.
Захаров (выпивая торопливо вслед за Кутеповым): Ну, на "просто журналиста" вы совсем не похожи. С этими неучами и придурками мне часто приходится сталкиваться в наших судах. На редкость мерз-кая публика.
Кутепов ( с кривой усмешкой):  Не все же, наверное. Хотя я не знаком близко с сегодняшними. Я просто из старой плеяды тех, кто "пел славу -СССР" и  "прогнившей социалистической системе".
Захаров ( заметно захмелевший, горячо): Это сразу чувствуется! Вы интеллигентный и добрый человек. Такие люди, как вы, были моими учителями, и в школе, и на юрфаке. Я до сих пор благодарен им! Я добился все-го только благодаря тем знаниям, которые получил от них...
Кутепов (опять перебивает): Думаете им легче от этого?
Захаров (озадаченно трёт лоб): В каком смысле, извините?
Кутепов: Им легче живётся от этого?
Захаров (с явной  растерянностью): А! Вы в этом смысле...Нет! Я ра-ботаю только с очень состоятельными клиентами, и никакого отношения не имею...
Кутепов (резко): А что же делать не состоятельным? Ну таким, как ваши добрые и интеллигентные учителя? Им что, обращаться к неучам и придуркам? На вас то у них денег точно не хватит. Вы сразу видно берёте не дёшево. А если против них в суде будет состоятельный клиент, да ещё при вашей поддержке? Какие у них шансы на справедливость, на доброту и интеллигентность с вашей стороны ?
Захаров (пьяно улыбаясь, трёт ладонью лицо): Да-а! А жизнь никогда не была справедливой штукой. Не мне вам объяснять. Никогда! Ни при какой власти.
Кутепов: Пожалуй, что верно. Но тогда вы легко смеритесь с потерей жены. Дело времени. Раз Бог сделал жизнь такой не справедливой, то
объяснения и своих несчастий становится лёгким. Или нет? Или эти объяснения только для всего мира, но не для себя лично?
Захаров (смотрит на собеседника озадаченно, потом резко и громко смеётся): А я взял бы вас на работу адвокатом! Или  даже простым юристом...Ей богу! если бы вы имели юридическое образование и бы-ли бы чуть помоложе...
Кутепов: Поздно. Всё уже поздно! Да и не по мне эта ваша работа. Через себя не переступишь.
Захаров(жёстко): Ну понятно! Вы же тоже, как они все, считаете, что там, где хорошие деньги, там и продажность? Так ведь?
Кутепов: А ваши учителя как бы подумали? Или они учили вас только чистым наукам? Может ещё чему? Морали там, или чести с достоин-ством...
Захаров: Чувствую! Чувствую в вашем голосе иронию...
 Появляется Лиза.
Лиза (громко): Вот и всё! Я там слегка убрала опавшую листву и цветы подрезала... Что случилось, папа?
Захаров (поднимается): Вы очень кстати. Спасибо вам, огромное! Я, пожалуй, засиделся. (подходит к Лизе вплотную)  Вы за рулём?
Лиза ( чуть отстраняясь): Что?
Захаров: Как вас зовут, извините?
Лиза: Меня зовут Елизавета Егоровна. Можно просто - Лиза.
Захаров: Очень приятно, Лиза! Меня зовут Борис. Просто Борис.
Кутепов (почти издевательски): Как?
Лиза: Папа! Я прошу тебя!
Захаров ( недоумённо оглядываясь): А что? Что такое? А! Так вот, Лиза. У меня возле входа… там на стоянке машина... автомобиль. Я мог бы вас подвезти. Ну, и вашего...
(машет рукой в сторону Кутепова)
Лиза: Моего отца?
Захаров: Точно! И вашего отца, конечно, ... до города.
Лиза (иронично улыбаясь): О! Не беспокойтесь. Мы ещё не уезжаем. Да и вы выпили...немного. Как же за руль-то?
Захаров( пьяно улыбаясь в ответ): У меня там водитель. Не подумай-те. Он ждёт, и он трезвый (уходит, продолжая громко говорить). Я не прощаюсь. Посижу пока там...Здесь...У себя...Обязательно дождусь вас...
Кутепов ( подходящей к столу Лизе): Чего он там тебе наобещал?
Лиза: Он хотел подвезти нас до города, но я отказалась.
Кутепов: Ну что ж? Правильно. Значит поедем с комфортом.
Лиза ( подхватывая ведро, достаёт  веник из пакета): О, Господи, папа! Ты как всегда...
                Свет гаснет постепенно.

                Сцена вторая

Кабинет в квартире Кутепова. По стенам плотно стоят книжные шка-фы, в центре большой двухтумбовый стол, торшер, в углу диван со скомканным пледом и подушкой. У входа маленький столик с теле-фонным аппаратом и кресло.
   Стол завален бумагами, раскрытыми книгами, загромождён настольными часами и массивным письменным прибором, статуэтка-ми и массивной старой настольной лампой.
 Кутепов сидит за столом на жёстком венском стуле, что-то записывает урывками. В кабинет входит Лиза.
Лиза: Папочка! Мне очень нужны мемуары Манштейна. Я вспомнила, что когда-то видела у тебя их  на одной из полок.
Кутепов (не поднимая головы): Зачем тебе?
Лиза: Я рассказывала. Мне заказали статью в один из интернет-журналов, к семидесятилетию начала операции по окружению армии Паулюса под Сталинградом...
Кутепов ( перебивая): Я спрашиваю, зачем тебе это нужно, когда у тебя есть твой интернет?
Лиза (останавливаясь возле шкафов): Я говорила тебе папа. От экрана компьютера у меня быстро устают глаза. Мемуары этого фашистского генерала, как я помню, толстенная книга. Мне будет легче и приятнее полистать печатный вариант.
Кутепов(так же не поднимая головы): Ну да, ну да! А что скоро уже 19 ноября?
Лиза: Через неделю.
Кутепов(отрываясь от бумаг): Значит недавно было десятое число? Ты, надеюсь, поздравила своего "весёлого вдовца" с профессиональным праздником?
Лиза (со вздохом): Это был день полиции, папа. А он адвокат.
Кутепов: А-а! Все они из одной колоды теперь. Полиция, суды, присяжные...Не думал, что такое будет при моей жизни. Как у Достоевского, честное слово!
Резко и настойчиво звонит телефон на маленьком столике  у входа в кабинет.
Лиза: Я возьму у тебя, папа.
Садиться в кресло и берёт трубку.
Лиза: Я слушаю. А, да! Очень рада, здравствуйте Борис!
Кутепов (громко): И имя у него, что ни наесть самое дурацкое...
Лиза(прикрывая трубку ладонью): Конечно. Хорошо! ...Да...Да...Хорошо! До встречи! (Кладёт трубку).
Лиза: Ты , иногда, ведёшь себя как мальчишка. У Лёшки учишься что ли? Незачем было кричать, он всё равно бы тебя не услышал. А имя  у него обыкновенное.
Кутепов: Ну уж нет! Имя у него- хуже не придумаешь! Я сразу вспо-минаю нашего первого Президента и его дружка, сбежавшего с миллиардами в Лондон. Да и вообще всю эту отвратную кремлёвскую компанию в 90-е годы. Мне иногда кажется, что их всех тогда звали Борисами. И рыжих, и седых, и лысых, и старых, и совсем молоденьких, и толстых, и худых, трезвых и не слишком. А фамилии их в основ-ном прибалтийско-польские всегда наводили меня на мысли о Бироновщине или Смутном времени Бориса Годунова. Только вот управляла тогда всем этим бардаком не Анна Иоанновна - светлая ей па-мять - а всего лишь дочь главного Бориса...
Лиза (перебивая громко): Ну всё! Хватит папа. Ты опять уселся на своего любимого «конька". Сколько можно?
Кутепов (будто не слыша дочь): В России уже был царь по имени Бо-рис. Могли хотя бы слова Великого Пушкина принять как предупреждение. Нет! Куда там! Они дважды его на трон заводили...
Лиза: В России давно нет никакого трона, папа.
Кутепов ( горячо, размахивая руками): Есть, девочка моя! И всегда был. Только при царях натуральный, а потом только условно обозначенный должностью правителя России. И Ленин и Сталин тому живой пример.  Да и не могло не быть! Как этой страной можно управлять по-другому? Никак! Она слишком огромна, да к тому же непредсказуема и своевольна, а значит правы классики - в основном она «без царя в голове». Если кроме голов наших опустеет ещё и место Правителя Российского, тогда всё, только смута и бунт «беспощадный и бессмысленный». Очередная смута: кровь, голод, война, интервенция, гражданская война. Всё это было не раз и вот опять только закончи-лось при всех этих новых Лже-Борисах...
Лиза (перебивает): Кстати, папа! Борис и Глеб - основатели славян-ской письменности. Ещё был замечательный писатель Борис Полевой. Мне помнится ты его оценивал высоко. Ну и в конце концов Борисом звали Пастернака. Нобелевского лауреата.
Кутепов(неожиданно успокоившись садится на своё место за столом): Твой не лауреат и не будет, не надейся. Да и Пастернак твой хоть и талантище, а в жизни был человечишкой так себе. Порядочностью высокой не блистал. А тебе не с лауреатом жить – с человеком.
Лиза (грустно): Ни Борис Пастернак, к сожалению, ни даже звонив-ший сейчас Борис Захаров, не мои папочка. Это всё твои фантазии.
Кутепов: Ах, если бы! Однако Захаров водил тебя и в ресторан, и да-же в театр. Кто бы мог подумать? Это только то, что я знаю. Наверное были
и другие встречи.
Лиза (задумчиво опёршись на подлокотник кресла): Встречи - расставанья...Цветы, шампанское, шикарно одетые женщины и важные муж-чины. Всё это как-то грустно...не естественно...
Кутепов (резко): Чего он звонил? Опять приглашает?
Лиза (всё так же отрешённо): Обещал приехать сегодня на обед.
Кутепов: Что? То-то я смотрю, ты готовишься к Дашкиному приходу так тщательно...
Лиза (встрепенувшись подскакивает и торопливо идёт к книжным шкафам) : Просто случайно я рассказала Борису, что сегодня Даша приведёт на обед своего нового кавалера. Что у них всё очень серьёз-но, кажется. Вот он и попросил меня пригласить и его. Познакомиться и с Дашей, ну и со всеми вами поближе... Как у тебя тут пыльно! Нужно привлечь срочно Алексея и провести генеральную уборку в твоей комнате.
Кутепов (язвительно): Ну теперь понятно! А то всё в дверях: "здрасти", да "до свиданья". А ещё говоришь – не мой!
Лиза (с обидой) : Мне скоро сорок лет папа! Извини! Но поклонники не стоят у меня под окнами толпами.
Кутепов: А что, раньше стояли?
Лиза: Нет, конечно. Ты бы никогда этого не допустил. Мой будущий, а ныне бывший, муж, например, всегда ждал меня в соседнем дворе, в условленное время. "От греха!" – как он любил говорить.
Кутепов: Надо же! Ни ты, ни он, за столько лет, никогда ничего мне не рассказывали.
Лиза (продолжая копаться среди книг): А зачем? Тогда рассказывать было незачем, а сейчас - некому.
Кутепов (как эхо): Может наоборот?
Лиза (с горечью): Может и наоборот, папа. Как не верти, а всё было напрасно.
Кутепов (со вздохом) : Ну почему же сразу всё?
Лиза (горячо): Потому что ничего не осталось, папа! И наш дом скоро опустеет окончательно. Дашка вот ещё уйдёт совсем, и тогда точно будет пусто. Будем жить каждый в своей комнате, встречаться на кухне, и ждать Алёшкиного прихода... Да вот же она - эта книга. Ка-жется я мимо неё уже два раза прошла...
Кутепов: А Алексей сейчас дома?
Лиза: Сегодня он что-то  рано вернулся. У себя заперся. Я нашла кни-гу- спасибо!
Кутепов: Позови его, пожалуйста.
Лиза быстро идёт к выходу. Слышится её голос из-за кулис.
Лиза: Лёша! Иди, дед зовёт!
Кутепов обхватывает голову руками, потом резко опускает их на стол разбрасывая бумаги и книги. Входит Алексей.
Алексей (весело): Привет, старик!
Кутепов  (сумрачно): Привет.
Алексей: Всё воспитываешь детей?
Кутепов: Пытаюсь. Не тебе же одному меня воспитывать.
Алек-сей: Я то хоть надеюсь на результат. А вот с мамой тебе не повезло. Она безнадёжна. Может переключишься на тётю Дашу?
Кутепов: Куда там? Её же никогда не бывает дома Сам знаешь.
Алексей: А что мама натворила в этот раз? Опять потеряла твои оч-ки?.. Нет! Дай сам угадаю...Принесла тебе холодный чай?
Кутепов: Зря смеёшься. Она завела шашни с малоприятным типом.
Алексей(восторженно): Да ты что?
Алексей с разбегу обнимает деда за шею. Тот улыбается, что-то вор-чит и ласково гладит внука по спине. Алексей (резко отскакивает в сторону): Где же она смогла с ним познакомиться? Да ещё и с мало-приятным! Наверняка интересный человек...
Кутепов: На кладбище.
Алексей:(ещё более восторженно): Где?
Кутепов: Не важно. Важно что он придёт к нам где-то через час.
Алексей: Ты уже встречался с ним, дед? Расскажи мне...
Кутепов (резко перебивает): А чего рассказывать? Придёт - сам увидишь. А-а!  Ничем не лучше твоего отца-проходимца.
Алексей: Папочка не проходимец! Он просто не признанный гений. Нам на лекциях по психологии рассказывали, что есть такой тип лю-дей. Психологичка сказала – это комплекс полноценности.
Кутепов (с напускной строгостью): НЕ полноценности! И что это за психологичка? Преподаватель психологии. Не коверкай русский язык, тысячу раз тебя просил.
Алексей: Нет, дед! Именно полноценности. Эти люди считают себя полноценными гениями, но таковыми не являются.
Кутепов: Опять ты что-то перепутал.
Алексей: А может быть и перепутал... Этот-то не гений, дед? Я наде-юсь, хотя бы не художник, как папуля?
Кутепов: Точно нет. Но я уже не знаю теперь что лучше. Этот адвокат. Деловой человек и далеко не бедный, если судить по его машине, одежде, часам и мобильному телефону.
Алек-сей (свистит): Фьють! Миллионэр в нашей халупе? Это оригинально! Кажется, мамочка действительно выучила все твои уроки и внушения назубок! Чего тебе надо, старый? Ты опять недоволен?
Кутепов: Ты балбес, Лёшка! Нельзя же кидаться из крайности в край-ность, от нищего художника к владельцу юридической компании. Тьфу! Пошлятина какая-то! Люди должны быть из одного круга интересов, понимания жизни, равных оценок окружающего их мира...
Алексей (насмешливо): А вдруг это любовь?
Кутепов (сердито): Да перестань ты! Какая, к чертям собачьим, лю-бовь? У твоей матери, даже по внешнему виду, не наблюдается ничего такого, что было при твоём отце. А этот франт ещё две -три недели назад рыдал на могиле своей покойной жены так, что даже я вздрагивал. Очень странный психотип!
Алексей (восторженно) : Я только сейчас понял! Он будет на званом обеде с кавалером тёти Даши? Да, дед? Ах, какой нам предстоит вече-рок! Я-то надеялся посидеть над "Теорией искусств", но видать - не судьба!
Кутепов: Обязательно посидишь. Я лично запру тебя в твоей комнате. Не хватало ещё, чтобы мой внук нахватал неудов.
Алексей (с обидой): Да ты что, дед? Я тебя когда-то подводил? Да я...
Раздаётся протяжный звонок у  входной двери. Через небольшую паузу ещё один. Алексей и Кутепов замолкают и смотрят друг на друга вопросительно.
Кутепов: Даша будет минимум через час. Она всегда и всюду опаздывает. Кажется мне, что я догадываюсь кто это.
Алексей: Уппсссс! Сюрпрайз!
Кутепов ( морщится) : В следующий раз лучше говори: "Вот тебе и на!" С твоей рязанской улыбкой это будет выглядеть естественно и не принуждённо, да и приятнее для окружающих.
Алексей: Так я открываю или что?
Кутепов (строго):  Иди к себе. Лиза откроет.
Алексей (вытягивается в струнку и прикладывает ладонь к голове): Есть, мой генерал!
                Уходит старательно печатая строевой шаг.

                Сцена третья

    Кутепов один расхаживает по кабинету прислушиваясь к голосам в прихожей. Вздыхает качает головой, что-то мычит невнятное.
Кутепов: Ну всё! Принесла нелёгкая престарелого женишка. Чёрте что! Жили себе спокойно, после ухода этого гения. Сколько уж лет прошло? Много. И ничего!
Нет! Я не ханжа! Конечно, я желаю счастья своим дочерям. Я был бы рад, если бы их личная жизнь наладилась. Особенно у Лизы.
  Дашка сама до тридцати лет хвостом крутила. За ней пар-ни смолоду ходили, и часто не по одному. За неё я как-то и не беспокоился никогда, только если последние несколько лет бывало ворчал немного. Так и возраст у неё - пора определяться, а не шастать каждый раз с новым ухажёром через двор. Не девочка уже!
  Ну а  Лизе не повезло с самого начала.  Вот и  тянула она этот "крест" на себе до тридцати пяти лет...
 Ах! Если бы у Лизы всё сложилось, да с хорошим человеком! Да толь-ко где его взять, в сорок-то лет, хорошего? Всех давно разобрали! И хотя дело не в замужестве, а просто в счастье, но Лиза не станет встречаться с женатым. За Дашку не скажу, а Лиза - никогда. Только нет их неженатых, не предвидятся, да честно говоря и женатых тоже нет. Чудом попался на пути этот Захаров - так как его назвать-то и не знаешь.  Богатый вдовец! Чёрте что! Но природу-то не обманешь... Хотя я последнее время как-то её обманываю. Встаю рано и пока день не загрузил меня мыслями и заботами, начинаю писать то, что наметил бессонными ночами. Получается иногда - иногда не очень... Но то я! Я мужчина! Я могу найти лазейку от природной лени и уныния, от давящего на шею быта, но она ещё молода, слишком молода, а полу-чается, что уже в невесты не годиться. Вот и выходит, что мне почувствовать себя человеком нужным и причастным легче чем ей. Мне для этого уже нужна лишь бума-га и карандаш, а ей, как не верти, нужен человек рядом.
Пусть не муж, но любимый человек. Хотя сегодня и для совсем моло-деньких замужество и женитьба стали каким-то не обязательным дей-ством. Сходятся - расходятся, а если и свадьба, так просто клоунада какая-то или фарс. Так, очередной повод для вечеринки или выпивки
(останавливается в задумчивости).
 Странно! Рождение ребёнка осталось торжеством и даже настоящим праздником, а вот свадьба нет. А всё потому, что нет сейчас веры че-ловеку. Никто никому не верит! Никто ни во что не верит!  Нет доверия ни словам, ни даже делам. Пропало! Улетучилось в одночасье, когда вдруг обман и жульничество стали не только нормой жизни, но и по-водом для гордости у кое-каких самых "продвинутых" представителей Новой России, выросших как репейник на развалинах огромной империи. Эх! А что человек без веры? Человек ли он тогда?
   Ну хорошо! Нет веры людям. Ну тогда верьте хоть во что-то, чтобы не превратиться в скот. Не верите в коммунизм - верьте в Бога. Или уж, я не знаю: в торжество справедливости, в мудрость Вселенной, в гря-дущее счастье в конце-то концов. Ведь у каждого - своё счастье! У од-ного в богатстве, у другого в детях, у третьего - в карьере...Даже у са-мого паршивого циника должна быть хоть какая-то вера. А иначе зачем жить?
   Живут, однако. И самое поразительное: иногда мне кажется, что они не верят даже себе самим. Просто живут, ходят на работу, делают деньги, спят друг с другом без любви, походя плюют друг другу в ду-шу, и мечтают, чтобы их любили, уважали и признавали их заслуги? А сами-то вы кого любите? Кого уважаете? Кого признаёте и почитаете?
  Ведь для вас же не осталось никаких авторитетов. В каждого можно плюнуть или ткнуть походя. И это при том, что этот же каждый считает себя Личностью с большой буквы. Поразительно! Огромная страна независимых и гордых личностей! Сто миллионов каждый день плюющих друг на друга? Но так не может быть! Так не может долго продолжаться.
   В любом обществе есть свои авторитеты и ориентиры. Нельзя заплёвывать всё! Есть же какие-то не приложенные и не приходящие исти-ны. Должны быть какие –то святые понятия и опора всему живущему.
 Даже у муравьев есть деление на работяг, солдат  и надсмотрщиков. В стаде обезьян, однажды признав вожака, всё выстраивается в близости и приближённости к нему. Природа показывает нам, что умнее её мы не стали и никогда не будем. Но мы не видим этого!  Во что мы превратились сегодня? Мы хуже обезьян. Я уже не говорю о муравьях.
Ещё какие-то двадцать лет назад, убийство человека было для боль-шинства из нас трагедией. А сейчас с экранов телевизоров герой нашего времени оставляет после себя трупы людей на каждом шагу. Герой - это тот, кто сможет убить всех своих врагов, разоблачить всех предателей, распутать все интриги и заговоры. А потому не стало стыдно убивать, предавать, интриговать и всем доказывать свою правоту силой мускулов или оружия.  Ещё недавно "модно" было убеждать доводами и силой ума, а теперь опять, как в средневековье: физической силой, деньгами и подлостью. А раз так, тогда откуда взяться вере в хорошее? Если не веришь, как раньше ни соседу, ни сослуживцу, и если муж уже не муж, а просто партнёр по постели, и слово любовь обозначает уже совсем не то, что оно значило ещё совсем недавно. Тогда, конечно! Откуда взяться вере во что-то хорошее, если не хочешь и не можешь в это ве-верить? Если не хочешь и не можешь любить?
 Люди жили в любви, а не спали с ней. Любовью обозначалось не только постыдное действо, называемое сейчас "заниматься любовью", а и любовь к матери, к детям, к Родине...И любовь эту не делили на постельную и всю остальную.
 Теперь любовь сузили до постели. Теперь с любовью спят, и в прямом и в переносном смысле. Но спят-то люди в основном ночью, а днём что же? А днём они никого не любят! Некогда, да и незачем. Нужно делать деньги, делать карьеру...а когда же делать дело? То дело в которое веришь, и которому посвящали всю жизнь?
 Нет! Не осталось веры ни во что. А раз нет веры, тогда и надежды у
людей не осталось на что-то лучшее, а потому и любви настоящей всё меньше и меньше. Меньше, но всё-таки есть. Есть, попадается и случается несмотря ни на что.  И всматриваясь во всё это, моя уже скукожившаяся надежда превращается в маленький лучик, лучик света, что всё-таки не все, не всегда, а значит где-то есть эта Вера в людях. Мо-жет быть осталась где-то глубоко в душе, на само дне её. А раз так, то этот "осадочек" , как в бутылке хорошего крепкого вина, всегда при желании и возможности можно взбаламутить и поднять на поверхность...


                Сцена  четвёртая

 Скрипит дверь. Входит Лиза.
Лиза: Можно к тебе, папа?
Кутепов: Заходи. Что с тобой? Почему ты так робко? Что-то случи-лось?
Лиза (садиться в кресло возле входа, задумчиво и грустно): Нет. Ни-чего.
Кутепов: А где этот...Захаров?!
Лиза(тихо): Он ушёл.
Кутепов: Что?
Лиза (громко): Он ушёл. Сделал мне предложение, получил отказ и ушёл.
Кутепов ( нервно расхаживая): Куда ушёл? Почему? Предложение? Он что, звал тебя замуж? Черти что! Почему ты ему отказала?
Лиза: Папа! Это ты меня спрашиваешь? Я его совсем не знаю...
Кутепов (резко): Так узнай! Узнай его для начала. Зачем же сразу отказывать?
Лиза (возмущённо подскакивает  на ноги): Ну папа! Ты просто невообразим! Ты! Я могла ждать таких слов от кого угодно...
Кутепов (резко): Вот и отлично! А теперь позвони ему немедленно и попроси вернуться. 
Лиза (возмущённо): Ну уж нет!
Кутепов (порывисто ходит  по кабинету): Где? Где эта твоя мигаю-щая...как её прости, Господи!...телефонная трубка...
Лиза: Смартфон -папа.
Кутепов: Вот-вот! Набирай его номер немедленно!
Лиза (со слезами в голосе): Что я ему скажу?
Кутепов (размахивая руками): Для начала извинись. Скажи что не хотела так резко отвечать, а потом попроси зайти.
Лиза (держит в руках телефон): Я не смогу...
Кутепов (строго): Набирай! Здесь я сам с ним буду говорить. А ты будешь помалкивать пока.
Лиза набирает номер.
Лиза: Это вы Борис? Да... Я просто хотела извиниться, что так полу-чилось...Что? Лично? (Прикрывает рукой трубку.)  Папа, он стоит воз-ле нашей двери. Он не ушёл.
Кутепов (машет руками): Иди! Иди открывай.
 Лиза уходит. Кутепов мечется по кабинету, одевает пиджак, висевший на спинке его стула. Осматривает себя в зеркало, приглаживает волосы. Входят Лиза и Захаров со смущёнными лицами. Лиза тут же са-дится в кресло и отворачивается.
Кутепов (наигранно бодро): Отлично что вы вернулись! Садитесь-ка Борис...Как вас по отчеству?
Захаров: Николаевич.
Кутепов: Ну конечно же! Можно было и не спрашивать. Присаживай-тесь, присаживайтесь. (пододвигает свободный стул к своему столу; поспешно, двумя руками, сдвигает письменный прибор и бумаги в сто-рону, освобождая треть стола). Честно говоря, это я настоял, чтобы вы вернулись.
Захаров (уже усевшись): Да? Удивительно. Я был уверен, что вы обо мне не высокого мнения.
Кутепов: Чтобы иметь мнение о человеке, надо как минимум хорошо его знать.
Захаров: Наша первая встреча получилась не совсем удачной.
Кутепов: Ну почему же? Мы хорошо поговорили.
Захаров: Всё равно неудобно. Кажется я ещё что-то болтал, когда мы ехали с кладбища.
Кутепов:  Ничего особенного вы не говорили. Каждый имеет право на свои мысли.
Захаров: Если только не навязывает их другому. Да ещё и пьяный.
Кутепов: Не наговаривайте на себя. Вы всё помните - значит не так уж и пьяны были. Кстати, сегодня у нас тоже что-то вроде торжества намечается. Ну вы уже в курсе! Так давайте-ка перед обедом выпьем по рюмочке. А?
Захаров (со смехом): Вы серьёзно?
Кутепов: Абсолютно. Где-то у меня в одном из шкафов было припрятано полбутылочки бренди. Не сказать, чтобы очень хорошее, но вполне себе...Лиза! Принеси нам конфет или шоколада, если есть.
Лиза: Может не стоит, папа?
Кутепов (шарит по шкафам): Почему же не стоит? Иди, иди. Куда же он подевался, чёрт его задери?
Кутепов (нервно вертится на стуле): Я вообще-то передавал Елизавете Егоровне коньяк французский и коробку конфет. Может быть ими воспользуемся?
Лиза (уже в дверях испуганно прижимает руки к груди): О Господи! Они на кухне...Я сейчас верну вам. Боже мой, и цветы тоже! (выбегает).
Кутепов (смущённо): Коньяк и цветы всё-таки оставила. Могли бы догадаться, что вам нужно быть настойчивее.
Захаров (вздыхает): Куда же настойчивее? Вот! (достаёт из кармана бархатную коробочку с кольцом) Попытался только объясниться, но Лиза затолкала мне его обратно в карман. Двух слов не успел связать.
Кутепов: Это она вся в меня! Ничего. Резкость наша - больше защит-ная реакция, чем грубость или решительность. Нет в Лизе никакой ре-шительности. Сами посмотрите на неё внимательно. Она же трясётся вся. Думаете от решительности?
Захаров: Мне и самому нелегко.
Кутепов: Ну-у! Это никуда не годиться. Вы сами-то уверены, в том, что хотите жениться на ней?
Захаров (поднимается со стула): Я уверен, не беспокойтесь! Хотел даже дождаться вечера, но вот...Как оказалось ничего не могу с собой поделать. Всё это крутится в голове...Я понял, что просто невозможно ждать, невозможно сидеть весь вечер, говорить с людьми и думать со-всем о другом...
Кутепов (перебивает): Я понял! Разрешите посмотреть? (аккуратно берёт со стола коробочку и рассматривает кольцо). Дорогое, сразу видно.
Захаров: Вы предпочли бы, чтобы я подарил вашей дочери дешёвку?
Кутепов (спокойно): Не в этом дело. В своё время, я покупал своей жене просто тоненькое золотое колечко. И совсем не потому, что денег на дорогое не хватало. Дело не в цене подарка...Хотя...
Захаров: Вот именно! Именно -хотя! Обстоятельства всё же другие и другая жизнь давно.
Кутепов: Жизнь всегда одинаковая. Знаете, почему? Люди за многие годы почти ни в чём не изменились. Мы те же, что и тысячу лет назад (вздыхает).
Лиза (торопливо входит и держит прижимая к себе букет белых роз , бутылку и коробку конфет, кладёт и ставит  всё это на тумбочку возле телефона): Вот, Борис! Это всё ваше. И прошу вас, извините меня, ещё раз, пожалуйста!
Захаров: Да, прекратите , пожалуйста, Лиза! Надеюсь, вы не думаете, что я заберу это назад? Или вы считаете меня уж настолько мелочным человеком? Не ожидал.
Лиза (смущённо): Нет! Дело не в этом. Вы, Борис, не подумайте...
Кутепов: Лиза! Ну-ка подойди сюда.
Лиза: Зачем, папа? Что случилось? Что ты хочешь от меня?
Кутепов (резко): Иди, я тебе говорю.
Лиза (подходит): Ну, что ещё?
Кутепов: Дай мне руку. Кольцо надо примерить. Вдруг не твой раз-мер.
Лиза: Папа! Прекрати, пожалуйста! Это не шутки...
Кутепов: Какие, к чертям собачьим, шутки. Ты посмотри на этот ка-мень. Красота какая...Дай руку.
Лиза (прячет руки за спину): Нет!
Кутепов: Хорошо. Тогда поставь цветы в вазу, а конфеты и коньяк мы сами принесём на кухню. Ты только поставь нам там рюмки и чего-нибудь закусить.
Лиза (возмущённо): Знаешь, что, папа?...
Кутепов (показывает на настенные часы): И поторопись , пожалуйста. Гости должны прийти с минуты на минуту.
Лиза (растерянно смотрит на часы, прижимает ладони к щекам):  Ой! У меня же ещё ...(Лиза начинает беспокойно вертеться на месте, потом бросается к двери)
Кутепов (кричит): Цветы не забудь.
Лиза подхватывает на бегу букет и исчезает за дверью.
Кутепов: Ну вот! Начало положено...
Захаров: Вы думаете, что после этого?...
Кутепов (перебивает): Не надо думать, Борис Николаевич! Лучше действовать в таких ситуациях. (Кутепов берёт Захарова под руку и поворачивает лицом к двери). Пойдёмте попробуем вашего коньяка. Думаете он лучше моего бренди?
Захаров (уже расслабленно улыбаясь): Не сомневайтесь!
Кутепов (увлекая за собой Захарова): Сейчас и проверим пахнет ли французский коньяк клопами, как в моей молодости.
Захаров (уже в дверях): Камю? Клопами? Ну, вы скажете тоже, Егор Афанасьевич....
                Дверь со скрипом закрывается. Свет гаснет.
             
                Сцена пятая
     Зимнее кладбище. Могилы припорошены снегом, рядом с оградами сугробы по колено.
Кутепов (тяжело дыша подходит к могиле): Всё! Добрался я до тебя, Марья Васильевна.   Снега уж больно намело после Новогодних праздников, и морозы ударили. Всё ждал, что чуть потеплеет. Но вот, однако, решился.
Кутепов смахивает снег со стола и с лавки,  садиться.
Кутепов: А потом, ты же знаешь, Маша, все эти неожиданные хлопоты
со свадьбой Даши. Потом этот их неожиданный отъезд в Столицу. Же-
них-то столичный, да как-то на ум это, во всей этой суете и спешке, не шло. Уехали. Черти что! Как в воду глядела, Лиза-то. Слышь Марья Васильевна? Дочь-то у нас старшая хороша. И складывается у неё с этим адвокатом что-то. Чувствую я, что складывается. Пропадать ста-ла вечерами чаще, а недавно вообще под утро пришла весёлая. И колечко этого Захарова всё-таки надела. А это верный признак, что ско-ро, Марья Васильевна, и Лиза устроит свою личную жизнь.... Только, что-то щемит у меня в груди. Нехорошо мне бывает иногда. Вчера вот, на кухне вовремя ужина Лиза как-то остановилась возле плиты и задумалась. Глубоко так, и глаза грустные. А до этого на Дашкиной свадьбе замечал: все кричат "Горько", выселяться, а она сидит и смотрит на молодых, полными слёз глазами...Что-то не так, Марья Василь-евна! Так разве же у неё узнаешь?...
     Кутепов подскакивает на ноги, начинает нервно расхаживать по тропинке.  Только тут обращает внимание, что на соседней могиле, к нему спиной, стоит в сгорбленной позе мужчина в чёрном пальто.
Кутепов: Странно. Борис? (громко зовёт) Борис!
 Мужчина оборачивается.
Крылов (издали): Вы мне?
Кутепов ( машет рукой) : Борис! Идите сюда. А Лиза сказала, что вы заняты на работе.
Крылов ( подходит медленно): Извините! Я что-то не разобрал о чём вы говорите.
Кутепов (с досадой) : Ах ты, разьяти его!... Это вы извините меня, ста-рика. Обознался сослепу!
Прибегает Лиза.
Лиза: Ты кричал, папа? Что случилось? (Крылову) Здравствуйте.
Крылов (широко улыбаясь): Здравствуйте.
Кутепов (с досадой машет рукой): А-а! Я обознался. Думал это Борис на могиле жены. (Крылову) Вы уж извините, ещё раз. Старость - не радость. 
Крылов (не отрываясь смотрит на Лизу, делает несколько шагов ей
навстречу): По-моему, мы где-то с вами встречались? У вас такое знакомое лицо. Я вас точно где-то видел.
Лиза (настороженно): Нет-нет! Что вы? Я вас не знаю. Папа, кто это?
Кутепов (раздражённо): Я же говорю тебе- он стоял возле могилы же-ны Бориса. Ты что, не слышишь меня?
Крылов (словно очнувшись от забытья): Жены Бориса? Вы имеете ввиду Борю Захарова? Вы знаете его?
Кутепов: Ну конечно! Зачем бы я его звал? Я же принял вас за него.
Крылов (задумчиво): Значит он часто здесь бывает? Странно...
Кутепов: Почему странно? Бывает. Извините, но...вы тоже пришли на могилу его жены.
Крылов (улыбаясь продолжает смотреть на Лизу): Всё просто. Я брат Ирины. Родной брат. Прилетел сегодня утром из Томска по делам. Вот зашёл. Не мог не зайти в такой день. Сегодня Ирине исполнилось бы сорок лет. Мы с ней двойняшки. Всё детство вместе...
Лиза (оборачивается на могилу): О Господи! Вы действительно очень похожи с ней!
Крылов (радостно чему-то улыбаясь не отрывает глаз от Лизы): Ну конечно!
Кутепов: А Захаров что же? Забыл?
Крылов (продолжая улыбаться Лизе): Что? А! Не знаю. Думаю, что он и не помнил никогда. Как бы вам объяснить? Он называл это мелочами, на которые люди обращают слишком много внимания. Боря не баловал Ирину вниманием, но она не обижалась на него никогда. Она очень любила его. А он, так...Наверное...
Лиза (резко): Как вы можете так говорить? Он очень любил её!
Крылов (продолжая улыбаться Лизе): Откуда вам знать? Вы же не знаете его так близко...
Кутепов (решительно перебивая): Ну вот что! Идите-ка сюда, за стол. Лиза достань всё что нужно. Раз уж такой день, то грех не помянуть усопших.
Лиза: Папа! Пить на морозе? Да ты сидишь на голой лавке.
  Лиза бросается к сумкам, достаёт оттуда какой-то плед, подстилает на лавку, ворчит на отца.
Кутепов (Крылову): Идите, идите, садитесь. Сейчас она поворчит, и мы выпьем с вами за упокой души. (Лизе) А ты думай, что говоришь. Как раз на морозе и не вредно, если не более ста грамм. Ты же недавно писала статью о Сталинградской битве? И Манштейна читала. Там немцы узнали, как согревает водка в морозы, и как она опасна на голодный желудок. Голодный человек согревается и засыпает сразу. Но у нас-то слава богу голода нет...
 Лиза расставляет на столе закуски и бутылку водки, рюмки, усаживает рядом с отцом Крылова.
Крылов: Где же вы познакомились с Борей? Хотя о чём это я? Здесь конечно.
Кутепов: Конечно. Давайте выпьем за наших родных. За Ирину и за мою Марью Васильевну, мать Лизы. Светлая им память. Кстати, меня зовут Егор Афанасьевич.
Крылов: Очень приятно. Борис Крылов.
Лиза (удивлённо): Как?
Кутепов (выпивая вздыхает): Значит попал я.
Крылов (ставит пустую рюмку на стол): А что? А-а! Да-да! Я тоже Борис, как и Захаров. Ирина всё смеялась на своей свадьбе. Говорила: "Вот, Борька! Я нашла тебе полноценную замену!".
Кутепов: А вы уже устроились? Или прямо с вокзала?
Крылов (Лизе): А вы почему не выпили? Нет? Может и правильно. (Кутепову) У меня забронирован номер в гостинице. Вещи бросил и сюда.
Кутепов: А вы случаем не адвокат?
 Крылов пытается помочь Лизе разложить на столе снедь. Лиза наливает себе чай из термоса, жестом предлагает Крылову, тот машет го-ловой широко улыбаясь.
 Крылов: Что вы спросили? А, нет. Разве похоже? Мы с Захаровым люди разные. Настолько разные, что даже наши профессии далеки друг от друга. Я по образованию инженер-машиностроитель. Сейчас работаю в строительной компании. Вот хотим прикупить, тут у вас в глубинке, километров 70, меловой рудник.
Кутепов: Дубновский меловой карьер? Так он же заброшен давно.
Крылов (удивлённо поворачивается к нему): А вы что, работали там?
Кутепов: Нет. Я писал несколько раз статьи в нашу городскую многотиражку о работе рудника. Кажется, прославлял передовиков социалистического труда. Это было давно.
Лиза: Папа работал журналистом.
Крылов: Я уже понял. А вы тоже журналист?
Лиза: Ну я не такая известная как папа.
Крылов: Раз вы из прессы, то может быть поможете мне информацией о сегодняшнем положении на руднике?
Кутепов (резко) : Не знает она ничего. Да и знать нечего. Оборудование порезали на металлолом, а карьер затоплен грунтовыми водами. Разграбили всё и растащили.
Крылов (всё так же обращаясь к Лизе): Да, конечно. Я знаю. Но вдруг какие подробности...
Лиза (сумрачно): Нет уж! Увольте. В администрацию обращайтесь или в полицию.
Крылов (смущённо): Да, конечно. Извините меня. Я не то имел ввиду...
Лиза (с неприязнью отодвигаясь от Крылова): Да? А что же тогда вы хотели...
Кутепов ( перебивает): Вот что Борис! Вы закусывайте, закусывайте. Колбаска вот, огурчик солёный - сам солил. А вечером приходите к нам на ужин. Или у вас и ужин забронирован?
Крылов (радостно): Нет, что вы! Я с удовольствием.
Лиза: Папа! По-моему, ты торопишься и зря обнадёживаешь человека.
Вечером у нас и так должны быть...
Кутепов (резко): Помолчи, если ничего не понимаешь! Лучше налей нам ещё по одной рюмке. Что мы по одной что ли выпьем? Не положе-но...
Крылов (торопливо): Я налью. Только по две тоже по-моему не пьют.
Кутепов: Ничего. Выпьем и третью.
Крылов (Лизе): Вы не сердитесь, пожалуйста, на нас. Просто такой день. Хороший день! Начинался так пасмурно и тоскливо, и такая встреча с вами...Ну то есть с вами и с вашим отцом. А как вас зовут?
Кутепов (поднимая рюмку): Мою дочь зовут Лиза. И как многие жур-налисты женского пола – она синий чулок.
Лиза (возмущённо): Папа!
Крылов (торопливо): Что же вы говорите? Она очень красива. Вы очень красивая женщина, Лиза!
Кутепов: Одно другому не помеха...
Лиза (опять смеётся расслабленно): Что-то вас , Борис, как повело  с двух рюмок. На алкоголика вы вроде бы не похожи.
Крылов (радостно):  Отчего же? В моём возрасте одинокие мужчины часто "закладывают за воротник".
Лиза: Ну вот! Вы уже стали одиноким.
  Лиза берёт чашку с чаем и отходит в сторону.
Кутепов (нагибаясь к плечу Крылова, приглушённо): Ничего! Это она сначала такая ершистая. Мой характер. А вы действительно одинокий?
Крылов (вздыхает печально): В разводе , конечно. Восемь лет уже. (наливает рюмки). Я не жалею, хотя с дочерью вижусь совсем редко. Поздновато я понял, что такая жизнь не по мне. Лучше уж одному.
Кутепов (задумчиво): Такая значит?
Крылов: Вы должны понимать меня. Я вижу жена ваша умерла уже давно, а вы всё ходите на её могилу. Значит любили её? А без любви какая жизнь?
Кутепов: Пожалуй, верно. Только вот, говорят, что сейчас не те, мол, времена...
Крылов (горячо): А люди? Люди в любые времена хотят быть счастливы. Чтобы приходить домой с радостью каждый день. А не так...
Кутепов (с иронией): Каждый день? Да я вижу вы поэт, Борис Нико-лаевич!
Крылов: Васильевич! Борис Васильевич я. Вот, как ваша жена, Егор Афанасьевич.
Кутепов: Ну, конечно! Мог бы и не спрашивать...
 Мужчины переглянувшись молча выпивают.
Лиза (подходит притопывая и ёжась): Кажется мороз крепчает, папа. Надо идти. Ты можешь простудиться...
Крылов ( быстро выхватывает телефон из кармана): Я сейчас вызову
такси. Пока доедем до города вы согреетесь.
Кутепов: Ну что же? Начинаю привыкать ездить с комфортом.
  Лиза начинает убирать со стола. Крылов спрятав телефон помогает ей. Они о чём-то негромко переговариваются .
                Медленно тухнет свет.
          
                АКТ  ВТОРОЙ
 
                Сцена первая

Кабинет в квартире Кутепова. Та же обстановка, только Кутепов одет теплее. Он всё так же сидит за своим столом и что-то пишет. Вбегает Алексей.
Алексей: Я не понял, дед? Ты что? Ты опять натворил что-то непотребное? На мамочке просто лица нет! Она так грохочет сковородка-ми, что я подумал, что к нам пришли слесаря и меняют трубы...
Кутепов: Не тарахти! Говори внятно. Тысячу раз тебя просил.
Алексей (решительно садится на стул напротив стола): И так, дед?...
Кутепов продолжает что-то писать не поднимая головы, но через не-сколько мгновений бросает ручку и поднимает голову.
Кутепов: Что с зачётом по "Теории искусств"?
Алексей: Зачёт. Не уходи от темы.
Кутепов (с иронией): Была бы нужда... Кстати! Как ты относишься к Захарову? Какой он по-твоему человек?
Алексей (просительно): Дед, я серьёзно...
Кутепов (подскакивает, громко и возмущённо): Я тоже, чёрт подери!
Алексей (вздыхает с облегчением): А-а! Ну теперь я понимаю. Ты опять разошёлся...
Кутепов (строго): Лёшка!
Алексей (морщится напряжённо): Э-э! Я не знаю!
Кутепов: Не юли!
Алесей: А что тебя, собственно, в нём смущает?
Кутепов (садится на стул, вздыхает): Ну он хотя бы порядочный че-ловек?
Алексей: Это смотря что считать порядочностью...
Кутепов (опять резко): Я же просил – не юли!
Алексей (сердито): Да ты и сам знаешь! Мать с ним хлебнёт, я думаю. Капиталист - он и есть капиталист, как когда-то говорили твои соратники.
Кутепов: У меня не было соратников, как оказалось. Иначе бы я не
остался на старости лет один, забытый всеми с кем когда-то дружил и
работал.
Алексей: А ты не один. Ты с нами! И мы тебя любим...
Кутепов (перебивает): Так! Всё ясно. Ты тоже считаешь его "мутным типом"? Так, кажется, у вас сейчас говорят?
Алексей (задумчиво): Да не то, чтобы совсем мутным, дед. Просто они с мамой как будто бы с разных континентов или из разных эпох даже. Ты сразу это заметил.  Ну конечно! Что может быть общего у лондон-ского ростовщика с христианской миссионеркой в Китае? У них раз-ные цели и взгляды, разные "боги" и разное отношение к людям.
Кутепов (спокойно): По статистике, именно такие браки являются са-мыми крепкими. Мы с твоей бабушкой были очень разными людьми... Кстати, а почему в Китае?
Алексей: Что?
Кутепов ( раздражаясь): Почему христианская миссионерка в Китае?
Алексей (смеётся): А-а! Видишь ли, мама, как мне кажется, да и ты тоже дед, вы всё ещё живёте мыслями и чувствами другой страны. Страны, которой давно нет, и которую, слава Богу, я не застал. Вы с мамой всё ещё осуществляете высокую миссию, а не живёте, в нор-мальном понимании этого слова. Ты пишешь рассказы, которые никто не печатает и не читает. Мама создаёт статьи, которые многие чита-ют, но опять же, редко, когда печатают.  Вы, как миссионеры, проповедуете о ценностях и морали, не понимая, что страна уже давно не та, потому что ценности и мораль поменялись. Вы совсем не интересу-етесь материальной стороной жизни и поэтому окружающие относят-ся к вам, как китайцы к приехавшим христианским миссионерам. Они не мешают вам, но и не проявляют большого интереса.  Считают слег-ка помешанными или, как говориться "не от мира сего".  Да вы и сами это понимаете. А, дед?
Кутепов (кивает со вздохом): Ну чем-то похоже...
Алексей: И соратники твои поменяли окраску...
Кутепов (резко): Что поменяли?
Алексей (встаёт и расхаживает возле стола): Ценности, дед, и мораль. Ну или не поменяли - как ты. И сидят, как и ты по домам. Пенсионеры! Вам больше негде встречаться и нечего решать. Государственной поддержки у вас больше нет... Слушай, дед! Может расскажешь всё же, что случилось?
Кутепов (так же задумчиво): Да вроде бы ничего особенного. Мы сегодня познакомились с ещё одним Борисом и мне кажется, что Лиза ему очень понравилась.
Алексей: Да ты что? Вот это оборот! А он маме?
Кутепов (вяло машет рукой): Мама твоя- клушка. Она по-моему ниче-го
не поняла.
Алексей: А как его зовут?  Кто он хоть такой?
Кутепов: Я же тебе говорю - Борис! Он брат покойной жены Захарова. На кладбище сегодня встретились.
Алексей ( восторженно): Опять на кладбище? И опять Борис? Я-то думал, что ты так его образно называешь! Просто комедия положений какая-то! (громко хохочет).
 Входит Лиза в кухонном фартуке и с засученными рукавами.
Лиза: Чего вы раскричались?
Алексей (продолжая смеяться): Дед мне рассказывает, как ты очаровываешь мужчин. Ты скрывала свои таланты, мама. И главное опять Борис!
Лиза: А он не рассказывал тебе, что пригласил нашего нового знакомого на ужин? Хотя прекрасно знал, что у нас будет Борис! И Бори-су... Кхе, кхе! Захарову это может не понравиться. В какое положение ты ставишь  Захарова, да и меня тоже, папа?
Кутепов (уткнувшись в бумаги): Ничего. Родственники всё же...
Алексей (восторженно): Ну дед, ты даёшь! Красавец!
Алексей протягивает Кутепову ладонь, тот  бьёт по ней.
Кутепов (Алексею): Иди давай! Видишь - мешаешь!
Алексей (уходя): Да я уже понял.
Лиза долго и укоризненно смотрит на отца. Кутепов невозмутимо что-то перекладывает и передвигает на столе не обращая на неё внимания.
Лиза: А если он действительно придёт?
Кутепов (не поднимая головы): Думаю, что придёт обязательно.
Лиза (возмущённо): Да папа! С возрастом ты становишься просто не-переносим! Ты и раньше не много обращал внимания на наши чувства и переживания, но сейчас  ты стал вообще думать только о себе.
Кутепов (спокойно): Ты считаешь этот Крылов нужен мне?
Лиза: Нельзя осчастливить человека по своим личным лекалам, папа. Разве можно навязать любовь или уважение к кому бы то ни бы-ло?  Вначале ты буквально заставил меня поддерживать отношения с Захаровым, а теперь что? Что ты хочешь? У тебя новые идеи?
Кутепов (ниже склоняя голову): Клин клином вышибают...
Лиза (кричит возбуждённо): Это не игра , папа! Это живые люди, а не персонажи твоих рассказов! И это я - твоя дочь, если ты ещё помнишь. Каково мне быть внутри всего этого? Я уже не девочка, как ты любишь говорить, но ты ведёшь себя просто как сутенёр...
Кутепов (вскакивает на ноги, кричит): Что? Я что, когда-нибудь за-ставлял тебя...
Лиза (перебивая кричит): А Захаров? Кто вернул его, когда я уже всё
решила и прогнала его?  Кто буквально заставил меня любезничать с
ним, а потом взять это дурацкое кольцо?
Лиза резко выбрасывает вперёд ладонь.
Лиза (горячо и громко): Что мне теперь прикажешь делать? Только что звонил Захаров, а я даже боюсь намекнуть ему о нашем госте. Как я ему объясню всё это? Со слов Крылова выходит, что они почти вра-ги, ты понимаешь это? Почему ты не дал мне в такси сказать ни слова? Мы могли бы вежливо извиниться...
Кутепов (резко): Ах Лиза, Лиза! Ты почти, как ребёнок.
Раздаётся отрывистый звонок в дверь, потом ещё один. Кутепов и Лиза замирают и смотрят друг на друга.
Кутепов: Вот теперь и гадай кто же из них пришёл раньше времени. Может пойдёшь, откроешь?
Лиза (на цыпочках подходит к закрытой двери кабинета, прислушивается): Лёшка пошёл открывать...Говорят о чём-то... Ты не слышишь?
Кутепов (раздражённо): Я не слышу!
Лиза: Тихо! Идут сюда (пятится от двери, натыкается на кресло и замирает).
   Скрипит дверь. Входит Алексей, а за ним Крылов с букетом белых роз в одной руке и бутылкой коньяка в другой.
Алексей: Заходите! Мама здесь.
Крылов (осмотревшись смущённо): Здравствуйте.
Лиза (чуть слышно): Здравствуйте.
Кутепов (весело): Виделись сегодня, Борис! Коньяк, надеюсь, фран-цузский?
Крылов (не отрываясь глядит на Лизу): Что? А! Да. Кажется француз-ский...
Лиза (запинаясь): Ну зачем вы Борис? Просто ужин...
Крылов (нелепо суёт цветы в лицо Лизе): Возьмите, пожалуйста, Лиза! Эти розы, единственное, что я пока могу вам дать. Но я готов отдать намного больше... Не в смысле цветов или чего там ещё...Я имею ввиду себя... Если вы, конечно, поверите мне...
Кутепов: Она поверит, Борис. Вы только порешительнее с ней.
Лиза (резко): Замолчи, папа! Как тебе  не стыдно?
Алексей (заглядывая через плечо Крылову): Давайте мне бутылку, а то она вам мешает.
   Крылов молча, не оглядываясь отдаёт бутылку через плечо. Алексей уходит. Крылов пытается свободной рукой дотянуться до ладони Ли-зы.
Крылов: Лиза!...
Лиза (резко выхватывает букет у Крылова, садится в кресло и кладёт цветы на столик рядом с телефоном): Господи! Зачем вы пришли? Вы же ничего не знаете! (она закрывает лицо ладонями, в голосе слёзы). Вы
понятия не имеете кто я такая. Мы видимся с вами первый раз в жизни.
Ну как вы можете?
Крылов (торопливо и сбивчиво): Когда я увидел вас сегодня на клад-бище, во мне будто что-то прояснилось. Будто лампочка какая-то в мозгу зажглась! Со мной никогда такого не бывало. Поверьте! Ваше лицо, среди этого снега, сугробов и стужи, как что-то давно забытое, но знакомое с детства...
Лиза (резко): Прекратите! Вот! (вытягивает руку). Это кольцо мне по-дарил Борис Захаров. Он сделал мне предложение. И он скоро будет здесь.
Крылов (удивлённо): Захаров? Предложение вам? И вы согласи-лись?...
Лиза (почти плачет): Ну я же взяла кольцо? Что я теперь скажу ему? Что мне вообще теперь делать?.. Господи! Откуда вы свалились мне на голову? Как такое вообще возможно?...
Крылов (опускается на колени и берёт в руки её ладонь): А что коль-цо? Кольцо же можно и вернуть? Вы же не обещали ему ничего...
Лиза (вырывает руку, вскакивает и бросается к двери): Вы ничего не знаете! Я оставалась у него на ночь! Это можно считать согласием?
Лиза (рыдая, поворачивается к Кутепову скромно сидящему за сто-лом): Ты этого хотел папа? Ты же всё знал! Почему ты так поступил со мной? Зачем всё это со мной? Как ты это допустил, папа? (рыдая, Лиза выбегает из комнаты).
Крылов (продолжая стоять на коленях возле пустого кресла): Что же мне делать?...
Кутепов (резко встаёт из-за стола): Я знаю, что делать! Пойдёмте-ка выпьем вашего коньяка. Способ проверенный.
   Кутепов помогает подняться Крылову, и резко увлекает его за собой из комнаты.
     Сцена вторая    

   Большая комната в квартире Кутепова. За обеденным столом сидят Кутепов, Крылов, Алексей и Захаров. Стул Лизы стоит рядом с Заха-ровым, но она не сидит, постоянно подскакивает на ноги, что-то при-носит в тарелках, вазочках, подкладывает в тарелки отцу и гостям, часто просто выбегает из комнаты. Все шумно и весело переговариваются. Захаров говорит с Кутеповым, Алексей с Крыловым.
Кутепов (поднимается с рюмкой): Теперь уже пора, видимо, выпить за любовь. Лиза! Иди за стол.
Лиза (ставит на стол что-то из закусок): Да, сейчас папа. Я только кое-что ещё забыла...  (быстро уходит).
Кутепов: Ну ладно! Бог с ней. Третий тост всё равно за женщин и за
любовь.
Захаров: За женщин уже пили. Давайте за хозяина дома!
Алексей: Точно! За тебя дед!
Крылов: Действительно, Егор Афанасьевич! Надо выпить за вас. Вы радушный хозяин и крепкий человек. Наша рабочая кость. Вы не только писали о трудовом человеке, но и сами были одним из нас...
Захаров (перебивает): С чего это ты взял? Егор Афанасьевич журналист и отношения к твоим строителям не имеет. Он образованный че-ловек, писатель, т.е. интеллигенция (криво улыбается).
Кутепов: Отчего же Борис? Я начинал с рабочего...
Захаров (так же резко): Мы все когда-то с чего-то начинали, Егор Афанасьевич. Не важно кем мы были, важно кем мы стали.
Крылов (с неприязнью): Не знаю кем ты стал Боря, обманывать при-сутствующих не буду. Но вот кем ты был я хорошо помню.
Захаров: Это ты правильно сказал. Ты только кое-что помнишь, но ничего не знаешь, да и знать не можешь. Потому, что  знал ты всегда толь-ко то, что видел из своих строительных котлованов, да и то,  под тем углом, который тебе больше нравился.
Кутепов: Пойдём-ка Алексей! Надо принести ещё выпивки, да и по-мочь Лизе. Что-то она долго возится с горячим.
Крылов: Куда вы, Егор Афанасьевич?   Мы же не выпили за любовь...
Кутепов: Ах! Ну, конечно! А ты, Лёша, можешь пропустить...
Алексей (укоризненно): Дед...
Захаров (ставит пустую рюмку на стол, насмешливо): А ты, Боря, всё ещё гордишься своей рабочей принадлежностью? Всё проповедуешь гегемонию рабочего класса?
Крылов (неторопливо закусывая): Просто рабочего человека, тёзка. Человека занятого делом.
Захаров: А! Ну, да! Ты имеешь ввиду людей, которые плавят сталь и строят города? И где же они сейчас? Что-то я всё реже их вижу. И за-водских труб у нас что-то резко поубавилось в последнее время. Геге-моны твои уже не валят по утрам толпами на заводы. И ты знаешь, что удивительно? Хуже никто от этого жить не стал. Молодёжь вся на ма-шинах ездит, о которых твоя "рабочая кость" могла только мечтать в своё -пролетарское - время. А в магазинах продуктов каких только нет! При пролетарской партии, такие мы только на картинках видели...
Кутепов (подталкивая внука): Пойдём, пойдём! Не упирайся, тебе го-ворят...
Алексей: Чего ты дед?
Кутепов (почти выталкивает его за дверь): Иди говорю...
Кутепов и Алексей уходят. Крылов и Захаров остаются одни.      
Крылов: Это только в вашем городке, Борис! Хотя, здесь заводы рабо
тают...Меньше их стало, конечно, но работают.
Захаров: Да ты что? Это значит наш город попал в особые условия? Везде была благодать, а у нас развал, криминал, убогость и разруха? Ну надо же,  как нам не повезло...
Крылов: Не кривляйся, Боря. Тебе не идёт.
Захаров (так же возбуждённо): Ну естественно! Это только таким как ты идёт нести всякую ахинею с умным видом и не считать себя клоу-нами! Нам этого не позволено! Костью не вышли! Так что ли?
Крылов (сдержанно): Не так. Мы все одинаково пережили трудные времена. Однако всё становиться на свои места...
Захаров (резко перебивает): На какие места , Боря? Нет у твоей "ра-бочей кости" больше никаких мест. Ни в президиумах, ни во власти, ни даже среди почётных гостей. Твои хамы и алкаши получили то место, которое было им всегда предназначено - на галёрке. Пусть там лузга-ют семечки, пьют из горла самогон и свистят, когда власть захочет их поразвлечь...
Крылов (резко): Не обобщай! И рабочий народ  приложил все усилия, чтобы жизнь стала лучше...
Захаров (почти кричит): Да ты что? И каким образом? Что-то я не раз-глядел! Этот тот рабочий народ, что работал в 90-е без заработной платы по полгода и помалкивал?  Ему кукиш под нос, а он с протяну-той рукой. При нём заводы разваливали, а он водку жрал по углам, да матюгался. Где эти твои смелые и честные работяги были, когда "братки" в кожаных куртках захватывали наши города и творили в них что хотели? И чего это они до сих пор так презирают слова: "менеджер", "финансист", "спонсор", "инвестор"? Сами то чего, без этих менеджеров не смогли организовать работу заводов и фабрик? Наладить производ-ство? Помнишь, как всё начиналось в конце 80-х годов? Директоров заводов выбирали на общих собраниях! Голосованием! Ха-ха-ха!  Довыбирались до нищеты и развала, а теперь, когда за них всё восстановили опять воспряли духом? Опять они гегемоны: давайте нам заработную плату человеческую, как у депутатов Госдумы, а де-путатов в тюрьму всех. Потому как депутаты -дармоеды, чиновники -взяточники, одни мы работяги и делом заняты. А сами то они кто, твои гегемоны? Трусы и неучи! Дождались, когда без них страну вычистят от криминала, дождались, когда без них поднимут с колен промышленность и сельское хозяйство,  накормят и снабдят...
Крылов (тоже переходя на крик): С их помощью и их руками вычи-стили и подняли! В комнату почти вбегают и молча замирают на по-роге Кутепов и Алексей.
Захаров: Ха-ха-ха! Нет, Боря! Вычистили без вас и в том числе без тебя!
А гегемоны твои - рабочая кость - наоборот, частично влились в 90-е в
бандитские бригады. Ой сколько я там повидал гегемонов, а проще неучей разных: бывших токарей, слесарей и трактористов...
Крылов (со сдержанным бешенством): А кто их туда загнал?
Захаров (расслабленно садится за стол): Ну кто же мог? Власть, ко-нечно, по твоей версии, не пролетарская. Только нормальный человек, рабочая кость, при любой власти, Боря, не пойдёт разбойничать и рэкитирствовать. Он, Боря, по твоим же словам, человек дела, а потому не будет убивать и грабить себе подобных. Так ведь?  Но я разочрую тебя, Бо-ря. Твои токари и трактористы грабили и убивали людей...
Кутепов (перебивая): А вы откуда, извините Борис, так точно это знаете?
Захаров: А я, Егор Афанасьевич, в 90-е годы, как раз юрфак закончил нашего университета и пошёл работать в МВД. Семь лет отработал следователем. Это ещё до знакомства с Ириной было и Боря тогда меня тоже не знал. Нагляделся я тогда на наш народец, воспитанный идеями социализма...
Крылов (мрачно, сквозь зубы): Гад ты, Захаров! Был гадом, гадом и остался!
Захаров: Конечно же Боря! Для вас, гегемонов, все кто не с вами - все против вас. Вам сейчас дай волю, вы бы опять полстраны переубивали бы и развалили бы всё заново, чтобы остались одни сантехники и трактористы. Вам все уроки не в науку потому, что вы как собаки - дальтоники. У вас всё вокруг чёрно-белое! Есть только друзья и враги, других нет. Мозг неучей не допускает большего разнообразия. За-стряли во временах Сталина и Гитлера, и ненавидите всех или любите до умопомрачения. А главное, не поумнеете никогда. Вот в чём вся беда!
Крылов: Да нет, Захаров! Беда не в этом. Беда в том, что вот такие умники как ты разграбили страну, разворовали её, разрушили и рас-тащили, загнали народ в нищету, и заставили его не жить, а выживать. Сами сделали, а теперь народ обвиняете в этом?
Захаров (смеётся злобно):  Ну тогда-то я ещё не был среди этих умни-ков! Это я потом поумнел, Боря. Только ответь мне сейчас: а что же твой народ-то смотрел на это всё? Чего он не поднялся на свою защи-ту? Где он был все эти двадцать лет, когда страну грабили и развали-вали? Что? Не пыжься, я сам тебе отвечу! Не может он ничего твой народ и не хочет. Он хочет сидеть в стороне и других обвинять, что ему не дали, не обеспечили, не предоставили. Работу ему дай, да с хорошей зарплатой; медицину ему дай и образование, да бесплатные; дороги ему построй и весёлую жизнь ему обеспечь...Требует он! И ведь у кого он, скажи ты мне всё это требует? У тех самых людей - чинов-ников, финансистов, менеджеров - которых готов расстрелять всех подряд, будь на то его во-
ля. Твой народ горло драть всегда готов, выбивая себе халяву и льготы,
да водку жрать горазд. Сволочь он твой народ и ясно показал   в 90-е годы, что ничего от него не зависит. Потому что вся его мечта оказать-ся на месте тех, кого он больше всего ненавидит. Только вот работать мозгами твой народ не хочет и не умеет, однако каждый поганый плотник или сантехник уверен, что может с лёгкостью заменить собой, хоть Президента, хоть целый кабинет министров, если надо. Вот по-этому место твоему народу в стойле. Там, где он уже был в 90-е годы. Вот там он помалкивает и в поте лица старается за кусок хлеба...
Крылов: Ах ты, гадина!
Крылов бросается с кулаками на Захарова. Кутепов и Алексей виснут у него на руках, выталкивают к дверям. Алексей почти насильно уво-дит Крылова за дверь.  Захаров невозмутимо сидит на своём месте, скрестив руки на груди.
Кутепов (тяжело дыша): Как-то легко вы, Борис, целый народ в сво-лочи записали.
Захаров: Это я образно, Егор Афанасьевич. Чтобы Крылову было понятно. А на самом деле я считаю, что никакого народа вообще не су-ществует.
Кутепов (присаживаясь за стол): Даже так?
Захаров: Да! Может быть и был когда-то, да весь вышел. Теперь все по углам сидят и каждый за себя. Достаточно просто оглядеться по сторонам.
Кутепов: Я мог бы многое вам возразить. Но для примера...Как же ак-ция "Бессмертный полк"? Люди самостоятельно, в День Победы, вы-ходят с портретами погибших предков, и я думаю, в этот момент, как никогда, ощущают себя единым народом.
Захаров: Да бросьте вы! Скажите им, что нужно заплатить по тысячи рублей за прохождение в колонне и всё! Большая половина начнёт возмущаться и никогда больше не придёт.
Кутепов: Хмы! Так многие из них на оформление, увеличение фото-графий, на заказ табличек тратят намного больше тысячи рублей. Нет, Боря! Я не согласен с вами и могу только пожалеть вас. Врагом я вас не считаю, мне действительно жаль вас. Очень жаль! Злой вы, и будто бы обиженный чем-то...
Захаров: А чего мне обижаться? На кого? Я же не Крылов! Это он па-шет всю жизнь на "дядю", да ещё и рабочим себя считает, хотя давно уже не рабочий. Я-то знаю! Ведущий специалист отдела капитального строительства в одной очень солидной компании. Тот же менеджер, только не по продажам, а по покупке недвижимости...
Кутепов: Да вы что? И что, прилично зарабатывает?   
Захаров: Да уж не хуже приличного адвоката.
Кутепов: А по внешнему виду и не скажешь...
Захаров: Так он же под "рабочую кость" одевается, простенько. Тер-петь я не могу таких двуличных типов...
В комнату стремительно вбегает Лиза.
Лиза (решительно, задыхаясь): Вот что Борис! Я слышала весь ваш разговор с Крыловым... и я хочу вам сказать...Вы просто...Вы просто...
Кутепов (строго): Лиза!
    Лиза будто натыкается на стену от окрика отца, потом решительно и суетливо срывает с пальца кольцо и неловко, торопливо суёт его в ладонь Захарову.
Лиза (резко): А теперь идите вон!
Захаров несколько мгновений сидит и вертит в ладонях кольцо.
Захаров: Зря ты так, Лиза. Ты просто не понимаешь всего...
Лиза (кричит): Уходите прочь!
Захаров (резко поднимаясь на ноги, берёт её за руку): Я всё тебе объ-ясню, Лиза. Ты обязательно поймёшь меня. Я просто не могу терпеть этого фиглярства и эту ложь...
Лиза (выдёргивает руку и бьёт ею Захарова по лицу, потом закрывает лицо ладонями): Уходите вон!
Кутепов (берёт Захарова под руку): Пойдёмте, Борис. Сейчас вам лучше уйти.
     Кутепов увлекает Захарова к двери.
Захаров: Ну вы то умный человек, Егор Афанасьевич? Вы должны меня понять...
     Уходят. Лиза стоит в той же позе, с закрытым ладонями лицом. Свет гаснет медленно.

                Сцена третья

   Комната Лизы. В центре большая кровать, горит ночник. На краю кровати лежит Крылов, накрытый одеялом с закинутыми за голову руками. Лиза в ночной рубашке до пят сидит у него в ногах, обхватив прижатые к груди колени руками.
Лиза: Всё это произошло как-то неожиданно, хотя Никита уже был
знаком с моими родителями и дома у нас бывал часто. Но вот известие о моей беременности, видимо, очень повлияло тогда на папу. Это ведь сейчас беременность без брака обычное событие...
Крылов: Никита  - это твой бывший  муж?
Лиза: Да. Это отец Лёшки... Так вот! Папа тогда как-то изменился сразу.
Он будто бы работать стал меньше, даже перестал ездить в командировки на какое-то время. Наверное, на работе договаривался. Он си-дел
возле меня, везде меня сопровождал, опекал и "занимался моим воспитанием", как сам потом говорил: " Навёрстывал упущенное"...Нет! Ты не подумай! Он не ругал меня, не учил жить, не "зудел", ни в чём не упрекал и даже как будто не переживал совсем. Мама очень переживала. Всё время плакала вначале. А отец нет. Он стал со мной усилен-но заниматься по всем школьным предметам и готовить меня к поступлению в институт. Даже мои слова, что я не знаю в какой институт собираюсь поступать, его совсем не смутили. "Ничего, - сказал он - будем заниматься, ты и определишься. А без этого можно ещё пять лет думать"...
И представляешь, я поступила! Уже с животом, на седьмом месяце...Ну мы с Никитой  тогда уже расписались, и свадьба была...
Крылов: Так отец до сих пор тебя и воспитывает?
Лиза: Да. всё никак остановиться не может...( вдруг начинает говорит горячо и торопливо) Знаешь, я всё болтаю, болтаю. говорю тебе какие-то слова. Наверное, потому, что боюсь сказать тебе самое главное. У меня ведь с Захаровым всё так вышло от одиночества и беспросветно-сти какой-то. Помутнение какое-то нашло. Вдруг показалось, что жизнь кончается, и у моих подруг давно уже дети устроены, внуки, мужья всегда рядом...
Крылов (перебивает): Вот что, Лиза! Давай закроем тему и никогда не будем говорить об этом. Я надеюсь, что Захаров больше никогда не появится в нашей жизни...В нашей с тобой жизни!.. Хотя... Иногда та-кие как он нужны, чтобы посмотреть на себя со стороны. Он был очень убедителен и во многом прав...
Лиза: Ой! Не пугай меня, пожалуйста...
Крылов (резко садиться на кровати): Понимаешь Лиза! В его словах есть доля истины и своя правда...
Лиза: Именно поэтому ты всё же ударил его в прихожей по лицу?
Крылов (смеётся грустно): Я читал где-то или слышал, что правда сказанная со злостью уже является неправдой.
Лиза: Да разве в этом дело, Боря?
Крылов (горячо): В этом, Лиза! Захаровы нам нужны, чтобы понять и помнить всегда кто мы есть. Чтобы напоминать нам, что мы тоже не безгрешны и не можем быть судьями никому: ни отцу, ни сыну, и уж точно не народу нашему. Они должны напоминать нам кто мы и спускать нас с Небес, куда мы постоянно рвёмся, на грешную Землю. Это не приятно и порой мерзко, но необходимо.
Лиза (отвернувшись): Ты хочешь сказать, что то, что у меня было с Захаровым - необходимость? Это должно показать мне –кто я есть?
Крылов: Я не знаю Лиза. Возможно. Может быть твоя боль, которую он тебе причинил, помогла нам найти друг друга. Кто знает?
Лиза (уткнувшись лицом в колени): Не знаю о чём ты говоришь. Не понимаю. Не вижу никакой связи...
Крылов (торопливо): Когда я первый раз увидел тебя, меня поразило сразу твоё лицо или точнее твои глаза. В них была какая-то пронзи-тельность и тоскливая откровенность. Может быть это была и боль тоже. Может быть это она ударила меня тогда в самое сердце...
Лиза (облегчённо радостно): А-а! Вот ты о чём...
Крылов: Несколько лет назад, когда дочь гостила у меня летом, я раз-глядывая её, удивляясь как она повзрослела и как стала похожа на мать, вдруг как-то понял или вспомнил, что со своей бывшей женой мы ни ра-зу, никогда, не говорили откровенно. Нет! Мы разговаривали, конечно, о разном, но всё время о чём-то мелком и будничном. О семейных про-блемах, о дочери, о бытовых мелочах, но всё это были разговоры о сиюминутном. мы никогда не разговаривали с ней откровенно просто так. Просто- без особого повода. Даже когда были ещё только влюб-лены друг в друга, она никогда не рассказывала мне о своих переживаниях и чаяниях, о своих мыслях и надеждах, как ты сегодня. Никогда! Я пытался рассказать ей иногда, но она всегда отмалчивалась или переводи ла разговор на другое- будничное. Понимаешь о чём я, Лиза? Я до сих пор боюсь, разговаривая с тобой, что ты не так поймёшь меня или вообще не захочешь понять.
   Крылов склоняется  к Лизе  и она обнимает его за шею.
Лиза: Конечно я понимаю. Не беспокойся. Я всегда пойму тебя. Всегда, всегда.
Крылов: Я думаю, что это самое главное. Понимать не только то, что тебе говорят, но и то, что ещё не сказали или хотели сказать. А о чём ты сейчас думаешь?
Лиза: Я думаю: как там сейчас Лёшка и отец? Они так быстро собра-лись.
Крылов: Ты же звонила им? Сказала – они доехали. Или нет?
Лиза: Да. Конечно. Просто как-то неожиданно и быстро папа решил ехать на дачу. Обычно его не раскачать...
Крылов: Он большой молодец у тебя, хотя и моралист. Он тоже пони-мает всё без лишних слов, и он очень любит тебя. Я тоже, как оказалось, очень люблю тебя и сейчас думаю о нас.
Лиза: Что именно?
Крылов: О нашем будущем, конечно.
Лиза: Мне кажется, об этом слишком рано. За последние месяцы со-бытия в моей жизни происходят с такой скоростью, что мне кажется порой,
я  прожила ещё одну жизнь...
Крылов: Ты сомневаешься во мне?
Лиза: Я не об этом...
Крылов: Вот и хорошо! Мы уже не юные, а потому нам незачем те-рять время на выяснение отношений. Ведь и так всё понятно.
Лиза: Совсем всё?
Крылов: Ну конечно! Я люблю тебя, ты любишь меня и мы должны жить вместе.
Лиза (задумчиво): Должны?
Крылов: Непременно.
Лиза: Ах! Если бы всё было так просто...
Крылов: Очень не просто. Мне придётся хлопотать у руководства о своём переводе сюда. Убеждать людей умный и опытных, что я необходим здесь, на восстановлении рудника.
Лиза: Я о другом, Боря! Мы едва знакомы с тобой. Я ничего не знаю о тебе кроме того, что ты, кажется, не ревнив.
Крылов: Ревность -глупое чувство. Мне кажется, оно оскорбительно для обоих Зачем ревновать, если всё можно объяснить словами?
Лиза: Словами не всё можно объяснить. Ты только что говорил об этом.   
Крылов: Вот видишь? Мы уже спорим. Но ты же согласилась, что че-рез слова можно почувствовать больше, чем в них есть.
Лиза: А вдруг это просто ночь такая? Настанет утро и слова опять станут только словами.
Крылов: Я обещаю тебе - мои слова к тебе никогда не будут просто словами. Ты мне веришь?
Лиза: Пока не знаю. Пора спать. Уже утро почти.
Крылов: Ты устала? Ложись. (ложится сам, закидывает руки за голову Я вряд ли усну сегодня.
Лиза (ложится рядом, прижимаясь к нему): А почему ты всё-таки уда-рил его?
Крылов: Ты же всё слышала. Он назвал наш народ сволочью. Весь народ!
Лиза (резко вскакивает и садится): Из-за этого? Ты серьёзно?
Крылов (удивлённо): Ну конечно. А что тебя удивляет?
Лиза ( вздыхает): Нет. Ничего. Просто я подумала... я подумала, мо-жет быть он обижал твою сестру?
Крылов: Нет. Мне кажется, Ирину всё устраивало в их отношениях. Но ты же хотела спросить не это? Ты думала, что я ударил его из-за тебя?
Лиза (отворачиваясь): Да.
Крылов (весело): Значит ты угадала. Ну или почувствовала.
Лиза (недоверчиво): Как это?
Крылов: Ну кто, для нашего Борьки, народ? Это люди, которые его окружают. Соседи, сослуживцы, клиенты, подчинённые его. А ещё твой отец, сын твой и конечно, ты, в том числе. Вон он как переживал из-за
тебя! Чувствовал неладное, вот и наговорил всю эту гадость, что ско-пилась у него на душе. Так что в первую очередь, я ударил его за тебя. Потому что народ для меня теперь это ты, твой отец и твой сын, моя  дочь, а потом уже все остальные.
Лиза (облегчённо вздохнув, ложится рядом и обнимает Крылова): Ты всё-таки очень странный.
Крылов: Да нормальный я. Сама потом убедишься. Я не псих какой-нибудь, не дебошир. Сам не знаю, что со мной сегодня случилось. Я и не дрался с самой юности никогда...
Лиза: И говоришь ты часто, прямо как отец...
Голоса переходят на шёпот. Свет постепенно гаснет.

                Сцена четвёртая

   Тесная комната на даче Кутепова. Две кровати, стол рядом с окном. На столе не яркий свет настольной лампы. Кутепов лежит на кровати под одеялом, смотрит в потолок, руки заложены за голову. Алексей расправляет соседнюю кровать.
Алексей: Чего мы сорвались-то, дед, на ночь глядя?
Кутепов: Ты сам всё должен понимать. Пусть поговорят. Им надо.
Алексей: Правильно мать говорит. Вечно ты торопишься, дед. О чём им говорить? Они ещё и не знают толком друг друга...
Кутепов: Здесь особый случай, Лёшка. Я это чувствую. Они весь ве-чер друг на друга смотрели так, что нельзя было не заметить.
Алексей: Ну не знаю! Но Крылов этот в любом случае молодчик! Как он "леща" врезал этому лощёному Захарову? Я даже обалдел. Не по-думаешь на него, что он такой...
Кутепов (резко): Какой? Дурак или смелый?
Алексей (замирает на несколько секунд): Справедливый, наверное... И вообще, правильно он ему врезал. Нечего гадости говорить!
Кутепов (со вздохом): Погорячился Крылов-то. Небось переживает сейчас. Честный человек всегда такое переживать будет. Вроде и справедливо, и за дело, но способ объяснения не совсем справедливый и честный. Разве нет?
Алексей: А Захаров сам разошёлся. Как ты его по-другому остановишь и на место поставишь?
Кутепов (быстро садится на кровати): На какое место, Лёша? Откуда
нам знать это место? И кто мы такие, чтобы место человеку указы-вать? Сами не святые. Не имеет права один человек другому место указывать! Запомни это.
Алексей: Так ты что? Ты осуждаешь Крылова? Тогда я вообще ничего
не понимаю...
Кутепов: Я, Лёшка, давно уже никого не осуждаю, но и оправдывать такое не хочу.
Алексей (задумчиво): Что-то я не замечал за тобой раньше , дед, что-бы ты и "нашим и вашим" был. Ты же всегда за правду был?
Кутепов: А я и сейчас за правду. Только правда у всех разная бывает. Нас вот всю жизнь учили, что правда, мол, она одна. А с годами пони-мать начинаешь - у каждого своя правда. И  правду "Захаровых" нам понять сложно, конечно.
Алексей: Потому что жлоб он и подлец!
Кутепов: Можно и так сказать.  Но вот кто его таким сделал? Разве не сама жизнь, разве не люди, которые его окружают? Ты умный мальчик, много читал и знаешь. Гражданскую войну в России и по истории учил и по книгам, и в школе, и в институте. Ответь мне точно, кто из них был прав тогда? Красные или белые? Кто из них были подлецами и жлобами, а кто  патриотами и поборниками правды?
Алексей: Ты чего-то сегодня совсем, дед! Куда тебя заносит? Разве же это сопоставимые вещи? Тут два человека, а там Гражданская война народа!
Кутепов: А почему же нет? Захаров и сказал, что народ наш сволочь. Имел ввиду простых людей... а гражданская война, Лёшка, она как раз из позиций обыкновенных людей и получается. Для одних людей эти сволочи, для других - наоборот. Вот тебе и драка – война значит.
Алексей (укладывается на кровать): Понял я, понял. Хочешь сказать - ничего хорошего из этого не вышло? Драка, как и война всегда бес-смысленна?
Кутепов: Наверное не всегда. Договориться тоже не всегда можно. Ты и сам знаешь.
Алексей: Знаю. Захаров этот, вроде бы образованный человек, ум-ный, а злой. Жизнь у него удалась, при положении и деньгах. Так чего бы ему? Сейчас не Гражданская война.
Кутепов: Ну это как посмотреть. Мне иногда кажется, что Граждан-ская война у нас в России много столетий никак закончится не может. Только в горячую фазу входит редко, так чтобы с ружьями и пушками, и сотнями тысяч жертв... а та-ак! (машет с сожалением рукой) Всё время -споры до хрипоты, склоки, доказательства, потасовки, бои, драки, кровь
и слёзы... Одни уверены, что только они правильно живут, а значит и другие так жить обязаны. Другие считают, что имеют право жить как
захотят. И кажется иногда, что одни правы, а потом прислушаешься - и эти вроде правы тоже. Добудут люди свободу, смотришь, а тут тебе сразу и голод, и разруха, бандитизм и воровство сплошное. А завоюют порядок, так глазом не успевают моргнуть, как их тысячами в тюрьмы начинают загонять, только за одни мысли о свободе.  Так вот и рвётся народ на куски между порядком и свободой. Никак баланс не найдёт.
Алексей: Другие то  народы давно нашли...
Кутепов: То не наш баланс. Он нам не подходит. Проверяли уже не-сколько раз. Заграничный баланс не по нашему нутру.
Алексей: Мне кажется, дед, всё это от того, что у нас договороспособности нет...
Кутепов (саркастически): Чего?
Алексей: Ну вот я читал в инете. У немцев на каждой улице, почитай, выборный комитет. В каждом многоквартирном доме и в каждом подъезде дома - старший выбран. А у нас попробуй? Я помню, как ходил с тобой два года назад на собрание жильцов нашего дома. Крик, шум, каждый своё орёт. Так и разошлись почти ни с чем.
Кутепов: Так и я о том же, Лёша! Баланса нет. Не можем мы выбирать между свободой и порядком. Не научились, наверное, ещё...
Алексей: За столько сотен лет не научились?  Чего же мы, тупее дру-гих выходит?
Кутепов: Не тупее. Просто поступиться одним в ущерб другого не можем. А как совместить пока не знаем.
Алексей (смеётся): Как в том анекдоте, где попросили людей разделиться на две группы. Красивые направо, умные налево.  Самая тол-стая, безобразная и глупая тётка осталась на месте. " Хоть разорвись !" - говорит.
Кутепов (мрачно): Смешно. Но выбор действительно для нас не про-стой. Далеко не для каждого немца или француза, я так думаю, Родина является неотъемлемой частью души. А у нас, для большинства людей это норма. Мы ведь в отличии от них, Лёшка, не о свободе личной го-ворим, а о свободе для всех. И не о порядке в отдельно взятом доме, а о всеобщем для нас порядке. Хотя, соглашусь с тобой, и свобода, и по-рядок начинается с отдельного человека и отдельно взятой квартиры. Но парадокс в том, что для нашего человека общий порядок и общая свобода значат часто больше, чем личная свобода его самого или по-рядок в его личном доме. У нас люди часто и в тюрьме свободны, а порядок и во дворцах иногда напрочь отсутствовал. Удивительно, но это так. Может быть поэтому почти каждый наш человек повторяет своей судьбой судьбу Родины. Причём повторяет её так, как он сам её, судьбу эту видит. - Понимаешь о чём я?
Алексей: Честно говоря, не совсем. Причём здесь жизнь человека и судьба Родины? Разные вещи.
Кутепов: Наверное, раньше я тоже так думал. Но вот смотри! Те лю-ди, которые везде и всюду, и в прошлом и в будущем видят только плохое,
вспоминают только о грязных сторонах жизни и сегодняшней и прошлой, и сами живут кое-как. Вещают о дикой, необузданной России, загнивающей и отсталой, а сами думают только о деньгах, стремятся к личным удовольствиям, стяжательствуют, мздоимствуют...или нет, но обязательно делали бы это, будь на то возможность.
Алексей: В России, как мне кажется, всегда было таких полно...
Кутепов: В том то и беда, Алексей! Они хотят видеть и видят именно и только это, и в прошлом нашем и в настоящем и в сегодняшнем дне, а потому и сами такие. Или сами такие и потому видят вокруг себя толь-ко "грязь" и "мразь". Тут уж как тебе нравиться, смысл от этого не ме-няется. Видишь одну грязь, значит она тебе ближе, и значит и жизнь твоя состоит из этого...
Алексей: Ой дед! А если я тоже это вижу...
Кутепов: Так и я вижу, Лёшка! Вижу! Но не только это. Я и другое вижу тоже. Вижу значение и многообразие дел Петра Великого, а не только загубленные им души крестьян, переломленные им судьбы лю-дей простых и знатных. Вижу Великую Победу нашу и знамя над Рейхстагом вижу, а потому никогда не соглашусь увидеть в Сталине только сатрапа и "отца ГУЛага". В его имени всё вместе! И плохое, но и хорошее тоже. Как в имени любого человека на земле. В твоём, в моём, и в Захарове, и в Крылове. Потому что человек, Лёшка, всегда человеком остаётся. Не Богом, не архангелом с крыльями и не святым угодником, и не важно на какую должность или миссию его поставит судьба.
Алексей (насмешливо): Получается, дед, как я буду смотреть на судьбу Родины так и моя судьба сложится?
Кутепов: Очень может быть, Лёша! И очень похоже получается. Согласись, что во все времена, все люди, верящие в Россию, думающие и работающие на её благо, были и остаются людьми редкого дара и великой судьбы. И даже их недостатки и пороки, их метания, ошибки и трагические судьбы, повторяли в чём-то судьбу самой Родины. Может быть потому, что они и были частью России, её сутью. Хотя сейчас я немного о другом говорю. У нас, жизнь даже простых людей, судьба обыкновенного человека - это очень часто судьба его Родины. Я ведь, грешник, через свою собственную судьбу это понимать начал...
Алексей (хохочет): Твоя судьба – это судьба России?
Кутепов (сердито): Зря смеёшься. Молод ты ещё.               
Алексей (торопливо): Ну извини, дед! Извини! Только как же не смять-ся? Тогда получается, что и судьба Захарова -это судьба Родины? И жизнь нашего дворового алкаша Васьки "Тунца" тоже?
Кутепов (будто нехотя): Конечно. Можешь не сомневаться, сынок.
Алексей (всё ещё со сдавленным смехом): Но как?
Кутепов (резко): Да очень просто! Ты что думаешь, Захаров тот же или
Тунец твой, молодыми не были? Ты вот в десять лет был другим, а че-рез десять лет будешь не таким, как сейчас. Я очень надеюсь, умнее, а может быть даже сообразительнее.
Алексей: Ну не обижайся, дед! Я же извинился.
Кутепов (с жаром): Да не о том ты! Я тебе говорю, человек меняется с годами. Постоянно. И кто-то в лучшую сторону, а кто-то нет. И Россия наша так же меняется. Растёт, как человек, взрослеет, ошибается, влюбляется и ненавидит. Сходится с соседями и расходится, дружит и дерётся, глупости совершает и подвиги. Всё в ней есть и всё намешано, как и в одном, самом простом человеке.
 И только время может проверить человека и его крепость. Время мо-жет показать правду России. Настанет беда и такие как Захаров струсят и побегут прятаться по щелям, а "Тунцы» неожиданно выйдут из тени и встанут грудью на защиту Родины. Вот что ты должен пони-мать! Потому что народ у нас не сволочь и даже не дурак. Нет не ду-рак, хотя и дураков у нас много. Много! Потому, что и сами мы, вся страна, огромная и разная...
Алексей: Ну ты даёшь, дед!
Кутепов: Только вот зачем людям нашим беда и война нужны, чтобы проявить себя? Вот что я в толк не возьму... Но всё одно выходит, что Россия наша живой организм. Живой! В отличии от многих других стран и территорий. Видимо потому, что тех, кто любит и жить не мо-жет без неё, Родины своей, у нас всегда намного больше, чем тех, кто готов жить где угодно, лишь бы ему хорошо было. Такая видно судьба у нас, а значит и у неё тоже. У России...
Алексей: Чего же нам с этой судьбой делать, дед? Хотелось бы, чтобы получше она стала.
Кутепов: С судьбой, Лёшка, поделать ничего нельзя. Какая уж есть! Раз уж для нас Родина не просто слово и местность, а живой организм, почти член каждой семьи, то и делать нечего. Будем жить, как и жили вместе – по совести и в вечных поисках правды, одной на всех.
Алексей (зевая): Ну и на том ладно! Не всё значит так плохо. Давай уже спать, а то я совсем очумел от этих разговоров.               
Кутепов: (тушит свет лампы): Давай, давай. Спи. У тебя ещё все бес-сонницы впереди...

                Сцена пятая
               
  Кабинет Кутепова. В открытое окно слышен шум улицы, шелест ли-стьев и щебетание птиц. Кутепов сидит за столом, что-то пишет. Входит Лиза, одетая в лёгкое платье и с новой, короткой причёской. Лиза вздохнув, молча садится в кресло.
Кутепов: Ну что? Заплатила счета? Большая очередь в банке?
Лиза: Нет. Просто очень жарко сегодня. С утра ещё ничего было...
Кутепов: Ну так что?
Лиза: Всё нормально. Заплатила. Деньги за статью мне перевели на карточку. На почте была. Тебе пока ничего нет.
Кутепов: Да! Видимо ты права. Все в отпуске, на морях. Редакторы тоже должны отдыхать. А я вижу ты причёску поменяла. Крылов при-езжает?
Лиза: Пока не знаю. Обещает к концу лета.
Кутепов: Как обещает? Он же тебе даже не звонит.
Лиза: Я говорила тебе, ты забыл. Мы в переписке, в интернете. Так дешевле и удобнее.
Кутепов (ворчливо): Удобнее... На голосе живом экономите.
Лиза: Голос, папа, тоже не всегда живым бывает. Разное настроение случается у человека.
Кутепов: Да так хоть понять можно, какое оно настроение-то. Видел я ваш интернет. Лёшка показывал. Поставил смеющуюся рожицу -  вот и весёлый, а поставил со слезами - вот тебе и грустный. А на самом де-ле? Обман один.
Лиза: Кто не хочет обманывать – не обманет.
Кутепов: Долго что-то он...
Лиза: Не начинай, папа! Я прошу тебя.
Кутепов: Да хоть начинай, хоть нет. Я же вижу - мучаешься. Чувству-ешь себя виноватой?
Лиза: Виноватой? За что же мне быть виноватой? Почему опять мне? С Никитой я была виноватой, и что же опять?
Кутепов: А-а! Значит он виноват.
Лиза: Вроде бы никто не виноват, но это уже становится каким-то проклятьем. Я уже не знаю, что и думать! Толи его не отпускают, толи он сам не торопится...Нет! Скорее всего не отпускают, конечно. Его можно понять. Лишиться такой работы не хочется. Трудно будет найти такую же. Это не прежние времена. Сейчас человек не ценится, быстро найдут замену. Сейчас быстро находят замену и на работе, и в личной жизни тоже...
Кутепов (резко перебивает): Замолчи, Лиза!
Лиза (возмущённо): Что?               
Кутепов: То, что слышала! (нервно подскакивает и начинает  расхажи            вать по кабинету).
Лиза: Я не понимаю, что ты хочешь сказать?
Кутепов: Хочу сказать, что всё это мне осточертело. Это всё, вокруг! Мало того, что это лезет в мозг из всего окружающего: люди, радио, телевидение, так я ещё должен это выслушивать от тебя? У тебя тоже
все виноваты в твоих бедах, кроме тебя самой? Кто виноват: люди, я может быть, или Лёшка? Кто? Твой бывший муж, страна, чиновники, Правительство? Кто ещё? Как быстро вы находите виновных в ваших бедах! И как это удобно!
Лиза: Что ты несёшь, папа. Кому удобно? Людям? В том, что их не в грош нигде не ставят? Молодых не берут на работу - нет опыта. Мне сорок, а я стара для любой работы. Везде объявления - до 40 и даже 35-лет...
Кутепов: Не надо, не надо, Лиза! Как бы там не писали, а работают везде одни молодые, не старики же. И тебя приглашали, но ты посчитала предложение не выгодным...
Лиза (возмущённо): Я специалист должна работать за гроши?..
Кутепов: А ты начни за гроши! Прояви себя. Что это за потребитель-ское отношение к людям? Они тебя не знают. Заслужи себе имя и ав-торитет. А как ты хочешь на новой работе? И прекрати спорить со мной, пожалуйста! Я старше тебя и видел всё это ещё 30- лет назад. Тогда такие вот, молодые люди как ты, возмущались и кричали, что нет свободы, что их никто не слышит, что им не даёт заработать хорошие день-ги кабальная социалистическая система...Чёрте что! Теперь есть сво-бода, говори и пиши, что хочешь, работай хоть на пяти работах, но они опять кричат, что их не слышат, их в грош не ставят, их преврати-ли в рабов... Прошло 30 лет, что же теперь опять всё на слом? Опять разрушать до основания то, чего добивались сами? Опять вам всё должны подать и обеспечить? Опять они там виноваты, что вы не мо-жете начать жить по человечески?...
Лиза (поднимаясь): Да, папа! Ты неисправим...
Кутепов (почти кричит): Нет! Это вы неисправимы! Вы все! Ну чего, казалось бы, нужно? Страна другая, власть другая, достаток, какой нам и не снился, люди стали богаче, труд стал легче. Нет! Всё равно все вокруг виноваты в ваших бедах. А причину нужно искать в себе самом. В том числе и тебе.
Лиза (иронично): Значит всё-таки я виновата в том, что Борис не мо-жет приехать?
Кутепов (тяжело вздыхая, садится на свой стул) : Почему бы и нет, если
он не виноват. Я не знаю, но почти уверен, что он предлагал тебе по-ехать к нему. Ты же не согласилась? Так было?
Лиза (в замешательстве): Откуда ты знаешь?
Кутепов: Не беспокойся, я ещё не выжил из ума, не подглядываю за тобой и не читаю чужие письма. Просто я давно живу...
Лиза: Ты что? Ты действительно хочешь , чтобы я уехала за тысячу километров и бросила вас здесь с Лёшкой одних?
Кутепов (сморщившись, как от кислого, робко): Но не навсегда же...
Лиза: Ну папа! Ты удивляешь меня в последнее время всё чаще и ча-ще.
Кутепов: Ты же любишь его?
Лиза (усаживается в кресло): Ах, к чему эти высокие слова, папа?
Кутепов: Тогда и толковать не о чем.
Лиза: Конечно, я люблю его, папа. Ты сам всё знаешь.
Кутепов: Тогда поезжай к нему. В чём же дело? Мы с Лёшкой уже до-вольно взрослые парни...
Лиза (резко): Папа! Мне почти сорок лет! Куда мне срываться в таком возрасте? В неизвестность? В его съёмную квартиру в захолустном пригородном посёлке рядом с большим городом? А что я там буду делать? Кто возьмёт меня на работу? Я не смогу быть домохозяйкой. Да и не привыкла я сидеть на шее, хоть и обеспеченного человека...
Кутепов (опять вскакивая на ноги): А! Вот! Вот! Вот!  Ты думаешь только о себе, и рассчитываешь так, чтобы всем было хорошо. А так не бывает! И я говорил тебе это перед первым твоим замужеством, только ты уже забыла. Забыла напрочь! Повторяю, чтобы что-то иметь в этой жизни нужно уметь от чего-то отказываться. Это закон жизни. Обязательно нужно отказываться или даже жертвовать, и воз-можно, что многим. Личным благополучием, спокойствием, деньгами, родственниками и даже частью души...Но сейчас вы не хотите ничем жертвовать! У вас появилась прекрасная ссылка. Вон, мол, богатеи и олигархи, как они все в шоколаде и без жертв. Хотя никто из вас и понятия не имеет на какие жертвы этим людям иногда приходится идти. Я ещё успел поговорить с такими и даже интервью у одного брал... Но вы не хотите ничем жертвовать!
Лиза: Если бы знать во имя чего, папа...
Кутепов (опять вскакивает и кричит): Ну, конечно! Вот тут ты права! Это самое главное. (Он неожиданно успокаивается и шаркая ногами идёт к своему месту).
Кутепов: Помнишь, вчера мы смотрели с тобой повтор Зимних Олим-пийских игр? Помнишь нашу хрупкую девочку, что плакала, стоя на пьедестале, когда играли Гимн России?
Лиза (чуть слышно): Помню, папа.               
Кутепов: Как ты думаешь, она задавала себе вопрос - ради чего? - когда на тренировках расшибала себе колени об лёд, когда без сил плакала в раздевалке? От многого ли ей пришлось отказаться за эти несколько
минут на верхней ступени почёта? Сколько пота, слёз и крови она вложила в эту медаль на груди? Ты понимаешь, что у неё до самого конца  не было даже твёрдой  уверенности в том, что все её жертвы будут не напрасны?
Лиза: понимаю, папа. Просто...
Кутепов: Что? Что просто? Продолжай.
Лиза: Эта девочка так молода. Она может себе позволить...
Кутепов (резко): А для достижения цели возраст не имеет значения! Считаешь себя старой для любви и работы? Тогда уходи с дороги. Садись на моё место и жалуйся дальше, ищи причины своей никчёмности сколько угодно. А нет, так борись, чтобы не было потом стыдно перед такими  как эта девочка, без всяких скидок на возраст и обстоя-тельства.
Лиза (кричит возмущённо): С кем бороться , папа?
Кутепов: С собой борись! Со своими страхами и душевной ленью. Борись, как эта плачущая от счастья девочка, и может быть тогда ты тоже найдёшь свой пьедестал. Не обязательно, но возможно, что найдёшь, и некого будет упрекать, что ничего не сделала в своё время, не смогла, не попробовала. Только не бойся, Бога ради! Страх не при-носит счастья.
Лиза: Ты гонишь меня, папа.
Кутепов: Не говори ерунду! Просто я хочу, чтобы ты вспомнила, что любовь — это не сплошное счастье. Ожидания и сомнения - это часть любви. Куда же от этого денешься? Твоя мать всю жизнь ждала меня, пока я мотался по командировкам. Она объяснила бы тебе лучше, чем я.
Лиза (с нарастающим беспокойством): Но ты правда считаешь , что мне нужно поехать к нему?
Кутепов: Я не знаю. Решай сама.
Лиза (решительно): Хорошо! Тогда я иду собираться в дорогу. Мне нужно... О Господи! А как же Лёшка?
Кутепов: Не беспокойся за нас. Если действительно решила - поезжай, но лучше подождать. Остался всего месяц с небольшим, раз он в конце августа...
Лиза (мечется по кабинету): Нет. Ты прав! нужно срочно ехать и всё решить на месте. Нельзя же столько мучится... Господи! Что я делаю? Я сошла с ума!
Кутепов: Есть немного. Давай-ка переоденься, умойся и накрывай на стол. Дождёмся Алексея, пообедаем и тогда решишь.
Лиза: Что мы ему скажем?
Кутепов: Лёшке? Правду!
Лиза: Что его мать сошла с ума на старости лет?
Кутепов: Ему будет полезно оказаться в такой ситуации. А то всё хи-
ханьки да хаханьки на уме. Может быть хоть над чем-то призадумается и начнёт понимать что к чему в этой жизни...
Лиза (опять садится в кресло и обхватывает голову руками): Надеюсь, что он не будет жить твоим умом. Достаточно того, что я так прожила всю свою жизнь.
Кутепов: Да ты, Лиза, ещё и не жила по сути-то. Всё боялась всегда чего-то. Вначале боялась помешать своему гениальному мужу, потом
боялась быть его недостойной. Когда он ушёл испугалась, что жизнь закончилась. Сейчас поняла, что не закончилась и боишься, что она будет не такой радостной и счастливой, какой ты заслуживаешь за все свои годы несчастий. Так, Лиза?
Лиза (сплетя пальцы на затылке и затыкая уши запястьями, склоняет-ся лицом до колен): Господи, папа! Как иногда мне хотелось всё бро-сить и уехать. Собраться тихо, забрать спящего Лёшку и уехать, что-бы не видеть больше не мужа своего, ни тебя.
Кутепов (печально): Ну, это не мудрено. Мы с твоим Никитой были фруктами ещё теми, особенно если сцепимся по острому вопросу...
Лиза: Но меня всегда что-то останавливало. И я ждала, ждала, ждала... (Лиза резко распрямляется) Чего я ждала всю жизнь, папа?
Кутепов: Может быть Крылова?
Лиза: Может быть. Не знаю. Сейчас не знаю, хотя ещё две недели назад была уверена в этом. Так хотелось верить и любить...
   Раздаётся два протяжных звонка в дверь. Лиза вскакивает на ноги и прижимает руки к груди.
Лиза: Может быть это Лёшка вернулся раньше времени, папа? Экзамен сдал первым?
Кутепов: Ты же знаешь, он отрывает всегда своими ключами.
Лиза: А вдруг дома забыл?
Кутепов: Исключено. Он с утра просил у меня добавить на бензин 200 руб. Значит уехал на моём старом "Жигулёнке". А ключи у него все на одной связке.
    Опять раздаются два резких протяжных звонка.
Лиза (испуганно): Так звонит только Крылов.
Кутепов (аккуратно обнимает дочь за плечи): Иди. Открой ему. Надеюсь он захватил коньяк. Как раз к обеду.(Кутепов чуть подталкивает Лизу и она срывается с места с грохотом оттолкнув дверь в каби-нет).
   Музыка играет вальс.  Голос Лизы за сценой: Боря!
Музыка взрывается громом духовых труб и   пением скрипок. Кутепов неумело крестится и устало, сгорбившись тяжело опускается в кресло.

                Свет гаснет постепенно.
             
                Занавес.





Кристина ТЮРЬКАЕВА
           Кристина Андреевна родилась 24 марта 1990г, в городе Орске, окончи-ла школу №27 в 2008г, в 2013;— Исторический факультет Орского гуманитарно-технологического института (филиала) Оренбургского государственного университета. В 2018 году дистанционно получила специальность педа-гога-библиотекаря в Петербургском университете повышения квалификации и профессиональной переподготовки, а в 2023 г. –специальность «Библиотекарь» в Воронежском Институте современного образования. Работает библиографом в Центральной городской библиотеке им. М. Горького. Автор книг: «Иллюзорник», 2012г, Орск, «Многоязычие», «Три премьеры Арлекина», «Письмо к Ангелу-Хранителю», «Эффект попутчика»,  «Трилогия о Финисте», Новокузнецк, издательство «Союз писателей», 2014-2021г. 2021 гг.).«Нечаянная Радость», Орск 2018- 2019г ,  Есть публикации в местной прессе, коллективных сборниках орских и новокузнецких авторов (альманахи «Орь», «55-словники»), в журналах «Страна Оза-рение», «Союз писателей» (№№ 2, 2014 г., №2, 3, 4- 2021 г.) и на сайте издательства «Союз писателей».


                ПЕРО ФИНИСТА
                ИЛИ
                ПРОГУЛКА ПО РОДИНЕ СИНЕЙ ПТИЦЫ

…Я не говорю по-нидерландски. Я не говорю по-немецки. Я не говорю по-французски. Что я делаю здесь? Мои глаза замечают малейшие детали окружения: от мелких щербинок на гладкой, по-европейски удобной дороге и ослепительной чистоты уютных городских улочек, до яркого ядовито-зелёного платка на шее встречной дамы и восторженного, пристального взгляда моего спутника…
   Я чувствую себя одновременно Эркюлем Пуаро, только без котелка и усов, и Одри Хепберн, только без мундштука и пышного платья…    
   В лёгком брючном костюме иду под руку с чопорным англичанином.
Мой язык беседует с мужчиной по-английски, а голова думает по-русски. Упрямо, упорно – думает по-русски…
Узкие улочки… Целое кружево улочек. Кружево... Эта страна издревле славится им – лёгким, тончайшим, сотканным будто из воздуха
   Тесно… Кажется, что дома на улице смотрят не друг на друга, а прямо друг в друга… И страшно не хватает вдруг необъятной русской широты, простора, размаха, весёлой, безалаберной хаотичности, когда – «Раззудись, плечо, размахнись, рука!». Когда упиваешься зады-хаешься благодатью вольного, свободного воздуха вокруг, выехав из города в степь, выйдя из машины, и, раскинув руки, как Христос на кресте, перемежая страх с восторгом, шепчешь – кричишь в небеса: «Господи, я здесь!» – и всё кругом – шелест, свист, шёпот отвечает те-бе и ласково и строго: «Вижу! Знаю! Люблю!» … – И безмолвный воз-глас: «Слава Тебе!» – сам собой срывается с уст, растворяется в бы-тии…
   Мой спутник что-то говорит, но я не слышу: в моей голове оживает память, прекрасная, но застывшая и израненная, как на картине Рене Магритта…
   Память! Сколько боли в ней и тут же – сколько извращённой, искажённой этой болью радости… Радости от того, что я всё же могу лю-бить, умею любить… И что меня возможно любить… И что это чув-ство всё-таки может быть взаимным, а не единоличным. Память, па-мять… Опять она заигрывает со мной, представляя прошлое настоя-щим…
 Я могла любить, умела любить… Он был уверен, что я могла и уме-ла… И помог мне поверить в это. А теперь я не знаю, что мне делать с этой верой…   
Убить? Но она воскресает, как феникс из пепла, всякий раз, когда я пытаюсь избавиться от неё.
   Забыть? Но как забыть ощущение того, что нельзя передать словами – мгновений тепла и защищённости, абсолютного, безграничного до-верия и трепетной нежности, трогательной заботы – в едином сгустке?!
   Мы приняли друг друга, как влюблённые с картины Магритта. Приняли – не слепо, но безоглядно и безоговорочно…
   Вместе нам нельзя было остаться – из-за этого пострадали бы неви-новные… Мне пришлось уйти. Потому что – слишком поздно встретились…
   Он как-то назвал меня хрупкой, ранимой... А я оказалась сильнее, чем Он думал, потому что Его сердце не вынесло нашего вынужденного расставания, а моё – вынесло. После трёх дней беспамятства от раз-луки с Ним и трёх лет моего глухого внутреннего оледенения… Уединения…
   Я даже потом вышла замуж… Муж любил меня, и был любим мною, но я всегда словно держала его на расстоянии вытянутой руки. Не-смотря на взаимность, даже ревностную пылкость супруга по отношению ко мне, никогда он не понимал и не принимал меня так же глубоко
и просто, как принимал и понимал когда-то Другой, для которого я теперь превратилась в сноху…
   Удивительно – в моём случае платоника оказалась намного сильнее чувственности…
   И всё же измена мужа меня тяжело ранила. Хотя – не убила. Я про-сто ещё сильнее отдалилась от него. Уехала…
   Этот чопорный англичанин, с которым я сейчас осматриваю достопримечательности, шепчущий что-то мне в самое ухо – мой сосед. Вдовец, с женой которого я подружилась когда-то, переехав из одной страны в другую. Но после смерти супруги мужчина почему-то убе-дил себя, что я очень похожа на его жену, о чём всякий раз напоминает мне к месту и не к месту печальным комплиментом: «Вы так похожи на мою Эмили…» – Вот, кажется, снова… Ей-богу, это уже невозможно слушать! Встреча – случайное столкновение у городской ратуши в мой первый отпуск без мужа. Сосед приехал сюда из Лондона, по де-лам университета, где трудился, а я – по наитию. Сама не могу объяснить – зачем…
   Я никогда не бывала здесь раньше. Может быть, бывал Он, Превратившийся в Воспоминание, но не успел рассказать мне об этом. Ведь Он был намного меня старше, а значит и видел больше…
   Как странно говорить «был» о человеке, которого помнишь каждый миг! Который приходит во снах в особенно тяжёлые минуты жизни, чтобы успокоить, обнять и сказать, что всё будет хорошо. Чей образ никогда не воспринимается мёртвым, потусторонним…
   Как странно…
   Вот опять возникает передо мною эта робкая, будто виноватая улыбка, полный искреннего восхищения взгляд пронзительно-синих глаз, в которых хочется утонуть. Будто вживую ощущается отчаянно горячее последнее прикосновение руки, и слышится тихое, едва различимое горькое: «Прощай, мой маленький Финист…»
   Финист… Сокол из русской народной сказки, именем своим отразившийся в моей девичьей фамилии. Только Он, Гость из памяти, однажды назвал меня так. Именем сказочного Сокола, будто Синей пти-цы, которую жадно, неутомимо искал всю жизнь и, по собственному утверждению, нашёл, но времени быть вместе нам уже не осталось…
   Душа тонет в океане горькой нежности…
   И вот теперь я – на Родине писателя, выпустившего на просторы мировой литературы Синюю птицу.
   Правда, мой замечательный тёзка – великий русский поэт – писал, что её следует называть не «Синей», а «Голубой» – согласно старой литера-
турной традиции народных сказок и немецкого Романтизма*. В немецком романтизме, когда-то глубоко и тщательно изучаемом франкоязычным фламандцем Метерлинком, есть символ вечного стремления чело-века к непознанному – Голубой Цветок… А ведь чувство, когда-то всколыхнувшее, перековавшее, переродившее всё моё существо, от-крывшее меня для меня самой, это чувство – такое внезапное, сокровенное, но откровенное и истинное – так и осталось для меня не познанным до конца…
   И вот – воспоминание о Нём, словно взявшееся из ниоткуда, слетев-шее на меня, как лёгкое птичье перо…
   Он, переместившись в иное измерение, словно пытается приоткрыть для меня завесу тайны… Хочет помочь объяснить мне мой собственный внутренний мир, в котором так много тёмных глубин
и бурных противоречий, невидимых никому, но понятых и принятых Им ещё здесь… А может быть, Он просто рассказывает мне о себе, не-слышно шагая рядом, желая, чтобы я увидела маленькое европейское королевство Его глазами…
   И я – смотрю. И вижу, как всё вокруг заливает неожиданно выплыв-шее из-за бегло скрывающихся за горизонтом внезапных облаков солнце.
   И вздрагиваю вдруг от порыва лёгкого, ласкового ветра, доносящего откуда-то тонкий, запах миндаля… Его запах…  Мой реальный спут-ник смотрит на меня с грустной нежностью. Я на него – со спокойной, доброжелательной улыбкой. Он и не догадывается, что в этот миг я думаю совсем не о нём.

                ***

…Вечер в ресторане отеля был просто отвратителен – скучен и сер, несмотря на лето за окном. Чопорный англичанин за столиком у окна, уже изрядно угостившийся и элем, и виски, порядком растерявший свою церемонность, осоловело и тупо смотрел в одну точку.
  У него перед глазами стояла Её улыбка… Они жили по соседству в Ричмонде, пригороде Лондона.
   Впервые после смерти, любимой Эмили, последовавшего затем отъезда в столицу и возвращения, случайно встретились в выходной день в галерее Тейт, у картины «Любовь, ведущая паломника» …
   Вторая – тоже неожиданная – встреча случилась здесь, в Бельгии, прямо у старинной ратуши...
   Соседка, эта странная – как все русские, – немногословная и печаль-ная женщина, уехавшая от изменившего ей мужа – итальянца, очень напоминала героинь романов сестёр Бронте. А с недавних пор, – англичанин ухмыльнулся, вновь поймав себя на этой грустной и светлой мысли, – Она очень напоминает ему горячо любимую покойную же-ну…
   Русская, которая всякий раз вздрагивает, когда он называет её по имени на английский манер: «Алекс», – тоже, – как его дорогая Эмили, – увлечена мировой литературой, умеет держать чувства в узде, но при этом умеет и чувствовать – глубоко и откровенно, умеет слушать и размышлять… И никогда не навязывается ему, в отличие от коллег и знакомых. И относится к нему с искренним участием, теплом и уважением.
   Она, казалось, обрадовалась и удивилась, когда он окликнул Её у ратуши. И предложил экскурсию – благо, ему доводилось часто бы-вать в этих местах. Она легко согласилась – Её всегда живо интересовало всё новое и необычное. И слушала его внимательно…
А он бережно взял Её под руку, и показалось – Синяя птица, выпущен-ная в мир сказочником – философом Метерлинком, сама осторожно опустилась ему прямо в руки. И он боялся спугнуть это хрупкое мгновение…
   Что Она его совершенно не слушает, мужчина понял внезапно, когда Она, шагая с ним рядом, вдруг замерла, подавшись вперёд, навстречу солнцу, жадно вдыхая порыв нежданно нахлынувшего ветра, и улыб-нувшись будто кому-то невидимому…
   Улыбнувшись…
В тот миг он отдал бы всё на свете, лишь бы точно знать, что эта улыбка предназначена именно ему. Если бы Она хоть раз так светло улыбнулась ему…
…Англичанин взмахнул рукой, подзывая официанта. Заказал себе штоф водки – виски и эль стали ему до омерзения ненавистны… Полу-чив заказ, не закусывая, выпил три рюмки горькой, обжигающей жид-кости.
   За окном, в вечерней тёмной синеве, звонко щебетала ночная птица. Синяя птица в синеве – кто она? Голубка – горлица, как в сказке? Ли-ловый дрозд – природная «Синяя птица»? Или – символ любви, мира, благополучия и богатства – зимородок, недавно увиденный им из окна собственного номера?
   Ответа не было...
   Он вспомнил, как окликнул спутницу. Она вздрогнула, очнулась, из-винилась, сказав, что задумалась. Он, конечно, простил, но так и не узнал, о чём Она думала. Ясно понял одно – эта полная невыразимой радости и нежности Её улыбка точно была не для него.
   Синяя птица, Птица Счастья – мелькнула, словно задев его крылом, и упорхнула…
   Англичанин застонал от приступа головной боли и схватился паль-цами за виски: дома, в Англии, добрым символом считаются вовсе не Синие, а чёрные птицы – вороны Тауэра. Считается, что, когда по-следний ворон покинет бывшую королевскую темницу – рухнет монархия и
 всё Британское королевство. Но пьяный англичанин чувствовал, что в его душе всё уже обрушилось…
Синяя птица… Странная Русская…
В мыслях – неотвязно – Её очаровательная улыбка… Даже сквозь слипающиеся, подёрнутые пьяной слезой глаза – Её улыбка… И – го-лос… голос… Не извиняющийся и робкий, как тогда, в городе, а слов-но насмешливый и в то же время – печальный:


                …А Птица была Голубой, а не Синей,
                И – вовсе не Голубем, а – Зимородком.
                Поймать же её не составит усилий –
                Всё дело в количестве выпитой водки…

                И Ворон – Тоска вам прокаркает смачно
                (Тоски говорливее нет и крикливей),
                Что вновь обманула Вас Птица Удачи,
                И цвет её был Голубой, а не Синий…**


*    А. А. Блок «О «Голубой птице» Мориса Метерлинка».
** Стихотворение автора







Андрей  ЩЕРБАТОВ

   Андрей Владимирович родился 22.09.1959г. станция Донгуз Оренбургской области. Вырос в Казахстане, в военном городке Эмба-5. (всесоюзный полигон ПВО, где испытывали в т.ч. С-300).  Окончил Донец-кое военное училище, факультет связи.
Участвовал в боевых действиях на территории Афганистана (1983-1985). В армии служил до ноября 1989 года. После демобилизации жил в городе Жито-мире, где создал ряд газет, работал в типографии, в издательстве. С 2000 года проживает в Орске. Работал редактором газеты «Вернисаж», был руководителем литературно-музыкального клуба «Парус» Автор более 20 буклетов афоризмов, стихов, тостов, анекдотов. Автор десятков «афган-ских» песен и стихов. Член литературного объединения «Сонет» с 2001г. Печатается в местной прессе, в  альманахе «Орь».
 

                ВОДОВОРОТ

                Смерть есть последнее пробуждение
                из сна, что зовут жизнью.

   Иссиня-чёрная вода взбурлила, заходила кругами, и в самой сере-дине их показалась поднимающаяся голова. Медленно выходила она, и прозрачные ручейки стекали с вьющихся прядей светло-русых во-лос. Над сомкнутыми веками глаз, на длинных ресницах дрожали мелкие радужные капельки. Узкий тонкогубый рот, бледно-матовые щёки… Уже стройная шея обнажилась взору, и тут волосы зашевелились, утолщаясь и змеясь – через какой-то миг это стали длинные пучки речных водорослей. А глаза широко раскрылись, и безжизненная пасмурная пелена глянула из них, поверхность коей вдруг зарябила, заплескалась и словно двумя водопадами излилась вниз.
   «Но будет так…», – просифонил голос сквозь едва раздвинутые по-синевшие губы. Две тонкие руки ледяным обручем сомкнулись на гор-ле, и всепоглощающая бездна хлынула со всех сторон…
   Надрывно кашляя и дрожа, Виктор проснулся. Ненастное утро хму-ро глядело на него через тюль, редкие капли дождя крупно постукивали по
карнизу. «Что за чёрт!» – прохрипел, прокашлявшись, Виктор. И ниче-го более не мог добавить – иная реальность, иная картина всплыла перед мысленным взором: она… Это была она!

   Багряное солнышко лениво валилось к горизонту, потемневшие под косыми лучами волны размеренно колыхали водную гладь. Беззаботный смех купальщиков раздавался поодаль. Виктору некуда было спешить – он всё равно опоздал, и весёлая компания давно умотала на лодках к «острову Шашлычному», как называли любой из речных островков, подходящий для очередной робинзонады с кострами, хо-рошим вином и анекдотами. Поэтому теперь, досадуя на себя, брёл Виктор просто так вдоль берега, всё дальше и дальше уходя от края обитаемого пляжа.   
Впадающий в руку большой ручей преградил ему путь, и тут заприметил он какое-то странное колыхание камышовых зарослей у берега. «Что это?» – недоумённо приостановился Виктор, а затем осторожно спустился к самым водорослям на воде, внимательно вглядываясь в заросли. Колыхание прекратилось – ветер стих? – но ему всё равно что-то казалось, и он так же блуждал взором средь самой гущи стеб-лей, когда ближайшая заросль раздвинулась, и прямо в глаза ему гля-нула необычайных, однако и столь же привлекательных черт девушка. Она стояла по пояс в воде, и длинные светло-русые волосы ниспадали ей на плечи и ниже, уходя в воду. Эти золотящиеся на солнце диковинные пряди, это завораживающее лицо, эти глубокие, бездонные, голубые с зелёными искорками глаза! Виктор стоял как вкопанный.
– Не смотри так, утонешь! – воскликнула вдруг девушка мелодичным, словно журчащим голосом, и отвела взор. А Виктор тут же обрёл дар речи, хотя и сбиваясь некстати:
– Да я тут… Ну… гуляю вот. Они уплыли. А меня… Я не успел. Опоз-дал. Кто не успел – тот опоздал!
– Кто это – они? – улыбнулась прелестница.
– Да так… Приятели. А вы здесь купаетесь?
– Как сказать… Живу я здесь недалеко, – и, махнув рукой куда-то в сторону противоположного берега, девушка вдруг посерьёзнела. – Зря ты меня захотел увидеть. Но ты хорошо думаешь. Хотя…
   При этих её словах почувствовал Виктор, как её взор скользнул по-верх его переносицы, а руки шевельнулись волнообразно – или пока-залось? – и всё поплыло в глазах, тень и свет закружились быстрым калейдоскопом…
   Когда сознание обрело ясность, Виктор обнаружил себя стоящим одиноко на берегу – и не было подле никого, никакой девушки. Лишь застывшие задумчиво камыши, да с философским спокойствием теку-щая в Лету времени река. «Что это было со мной?» – явилась мысль.
                I    

На весь вечер хватило Виктору раздумий, да не сказал он никому ни-чего – не поверят всё равно, зато странность эту его запомнят, таковы уж люди, лишь сами себя признающие, да и то не всегда. Однако на следующий день, не утерпев, вновь направился он к реке – ключ к раз-гадке искать. И это ещё что! Нечто большее, нежели простое любо-пытство, влекло его туда. Как бы это объяснить… Он просто ЗНАЛ, о чём не избегал напомнить ему при случае вечно философствующий Вадим, – де он всё равно окажется там, где должно, и что-то же будет там. Если, конечно, быть собой. А как обманешь себя?
Добраться до места проблемы не было, хотя переполненный пляжниками троллейбус удлинил бы и самый короткий путь. С последней остановки пешком пришлось идти ещё какое-то время. И, надеясь узнать вчерашнее место, шёл и шёл Виктор по берегу. А ручья всё не было почему-то.
Почему-то… Что-то заставило Виктора остановиться – то ли плеск воды, то ли вздох реки.
– Ты всё же не ушёл! Не смог уйти…, – прожурчал голос совсем ря-дом. Выглядывая из зарослей, по пояс в воде стояла вчерашняя нимфа.
Лёгкие мурашки стремительно пробежали по телу Виктора при этих словах, но быстро он взял себя в руки:
– Да я так… Вчера не успели познакомиться! Как вас зовут? – словно обрадовавшись, спохватился он.
– Не ушёл… Не уйдёшь… Я этого не хотела… Но будет так, – словно не слыша вопроса, отвечала она, но и продолжая затем неожиданно:
– А помнишь ли ты свою сестру?
– Что? – вздрогнул Виктор. – Сестру? У меня её нет. То есть она была, но умерла, когда я был маленький совсем. Почему вы это спрашиваете?
– Но помнишь, как её звали? – вновь, будто не слыша, продолжала незнакомка.
– Да, мама говорила: Алла. Аллой её звали.
– Вот видишь, какое совпадение: ведь и меня так зови, – грустно улыб-нулась девушка. – Ну, чего стоишь? Поплавать хочешь? Здесь хоро-шо! – и она вдруг изящно нырнула, показавшись на поверхности мет-рах в десяти в стороне.
– Ну, ты даёшь! – от неожиданности (и с удовольствием) перешёл Виктор на «ты». – Где так нырять научилась?
Недолго думая, он разоблачился и шумно бултыхнулся прохладную воду. И было дальше сплошное чудо бесшабашное! Виктор плыл к ней, она же ныряла, изогнувшись грациозно, и, смеясь, всякий раз ока-зывалась в стороне.
– Меня, кстати, Виктором зовут. Виктор – победитель! – успел между
прочим представиться он ей в суматохе искрящихся брызг.               
– Ну так поймай меня, победитель, ха-ха! – В который уж раз скры-лась под водой эта неугомонная Алла! Что-то необъяснимое притягивало к ней.
…Уже прощальное зарево багровым занавесом склонилось над гори-зонтом, крохотными вспышками отсвечиваясь на чешуйках необычно-го («Импортный, должно быть», – отметил про себя Виктор) купальни-ка его новой и прекрасной знакомой, когда та молвила:
– Сегодня хватит. Тебе пора, тебя ждут.
– А ты как? Ты где свою одежду оставила?
– На том берегу, прямо у речки живу. Туда и возвращаюсь.
– И ты часто приплываешь сюда?
– Мне это ничего не стоит… Ну, счастливо тебе! – И, махнув рукой, поплыла она к темнеющему поодаль берегу.
– А я тебя провожу! – Виктор ринулся было следом.
– Не нужно. Возвращаться в темноте придётся. Да и одежду свою без присмотра не оставляй.
   Сказать по правде, не считал себя Виктор хорошим пловцом, тем более, что, бывало, при непрерывном напряжённом плавании вдруг сводило ему большой палец на правой ноге, и однажды это ему едва не стоило жизни. Переплыть всю ширь реки туда, да ещё и обратно – это было весьма рискованно. Но разве признаешься в этом прекрасной и насмешливой нимфе?
– Действительно, одежду могут утянуть запросто, – сослался Виктор на столь объективную причину и, с сожалением глядя на удаляющую-ся соблазнительную фигурку, всё же не мог удержаться:
– А ты-то как?
– За меня не волнуйся. Сам же видишь.
– Завтра придёшь?!
– Придёшь – увидишь! – кратко и загадочно откликнулась она, и лишь плеск воды стал продолжением её журчащего голоса.
   Уже у самого берега, выбираясь на него по глинистому дну, Виктор ещё раз бросил взгляд ей вослед, однако полумрак уже накрыл по-верхность реки, и лишь показалось ему, что там словно бы возникла какая-то стремительно вращающаяся тёмная воронка… Мало ли что в сумерках привидится.
 И ещё вечер, и ещё, и ещё… Казалось уже, что не было начала их встречам, и конца им не будет, а случались они всегда вечером, – по-чему-то таковым было непременное её условие. Ни единожды не со-гласилась Алла встретиться где-либо кроме как в притопленной сти-хии речных вод, и к себе не приглашала, и вообще отсюда никуда не хотела.
А если Виктор начинал настаивать, то стоило ей заглянуть ему в глаза глубоко-глубоко, до самого сердца, замирающего в необъяснимом сладком ужасе, и всякая его речь захлёбывалась сама собой под этим взглядом – глазами, глазами её он захлёбывался! Но утонуть совсем она не давала.
Вспыхивало закатное солнце в волосах её светлых, искрились чешуй-ки купальника её необыкновенного, загадочная улыбка лёгкой рябью пробегала по лицу её, но и действительная рябь волн речных находи-ла на него – то голова её скрывалась в тёмную глубь. И нырял он следом, ища её неистово, да почему-то никак не мог увидеть её и под во-дой. Неведомые силы вливались в тело его, становящееся более лёгким и упругим, что ли, и дух захватывало от восторга! Но… всякий раз происходило одно: после её «пора, тебя ждут» свинцовело это же те-ло, буквально мгновение назад бывшее столь лёгким и ловким, и сил подчас хватало на то, чтобы на берег выбраться, да сказать что-то всегда самое-самое важное и… незапоминающееся. А ещё – взглянуть вослед в позакатную мглу, таящую призрачную тёмную воронку на пределе видимости – всё, что оставалось.
…Бесконечно значительным и личным, как в беспечном, но искреннем детском восприятии становился этот мир-грёза, мир-сновиденье, где улыбающаяся Алла – «нимфа текучих вод» (о, сколько же поэзии пробуждалось при этом!) – была концентрированным средоточием его. «Алка – Русая Алка!» – восклицал восхищённо Виктор, не в силах от-вести взор от примагничивающих его светло-русых прядей её волос, – веером расплываясь в воде, они длинным шлейфом скрывались в глу-бине, когда Алла – Русая Алка, плавно выбросив руки лодочкой, недосягаемо ускользала прочь.
И однажды: «Алка, Русая Алка – ты моя РУСАЛКА!» – воскликнул он, но тут обнаружил, оборачиваясь по сторонам, что нет нигде прелестной девичьей головки, с насмешливым кокетством глядящей на него. Обеспокоено озирался он вокруг, невольно подаваясь к берегу: может быть, пора? Но, выходя на берег и оглянувшись, узрел он всё то же: уходящая во мрак водная гладь. А когда он обернулся к берегу, вдруг сзади вздыбилась вода и восстала в тело, её разбудившее, – в немом оцепенении почувствовал Виктор, как две холодные (от воды, конечно) гибкие руки обхватили его торс, а на плечи легли мягкие пряди, и вода стекала ему по спине, а прохладная нежная щека прижалась к затылку. И он забыл, забыл, забыл… Всё на свете!
                II

   В бесконечности нет конца и начала. А значит, чему было нача-ло,
тому и конец неизбежен, ибо оно не бесконечность.
…Этот невозможный приятель Вадим, полный чёрного юмора, как боч-ка дёгтя! Этот извечно и не всегда к месту шутейный, но одновременно глубокий до самонепостижения Вадим! В последнее время ка-ким-то сдвинутым, что ли, казался он, эдаким непонятным, отсюда и не понятым. «Теряя времени опору, познаешь вдруг издалека: Мы все идём по коридору…», – читая очередное своё «зловещее» стихотворение, он оборвался вдруг, замолчал, выпил водку, занюхал фигой и, шлёпнув свою чёрную кепку на лоб, полуметровыми шагами рванул в дождливые сумерки.
–Ну-у-у! – только и сказал Дима-Формат, сгребая в кулак куцый хво-стик вновь отращиваемой бородки. – Понесло демона на ветра!
– Ничё, вернётся, – буркнул «могучий гвоздь» Водопьянчик под закуску, и компания перешла на обычные застольно-приятельские темы.
А вчера какой-то чёрт толкнул Виктора заглянуть, заодно от дождя укрываясь, в «Букинист», где и наткнулся на задумчиво листающего толстючую книжку Вадима.
– Привет!
– Привет, коль не шутишь.
– Что-то интересное нашёл?
–На день рожденья Гене подбираю.
– А-а…
– Знаешь, Витёк, вчера был я малость не в духе, ну и пролазил по речке часа два. Точнее, по берегу. Даже вот что вышло прямо на краю обрыва, – тут Вадим вытянул из правого нагрудного кармана сложен-ный вчетверо листок, передавая его Виктору. – Можешь сам прочесть. Восемь неровных строк, дрогнув, выложились перед глазами:

                Под обрывом мгла клокочет –
                над водой и под водой.
                И моя натура хочет
                сигануть вниз головой!
                В один миг решиться смело,
                чтобы встретиться – с собой…
                В этом мире надоело,
                эмигрирую в иной.

– Кстати, – прервал паузу Вадим, – знаешь, кого я там ещё видел? Нет? Тебя я там видел. С другого, правда, берега.
– Меня видел? – удивился было Виктор. – Угу. Плавал ты там, да ещё с таким энтузиазмом – вот (Вадим широко развёл руками).
– И её ты тоже видел?
– Кого это ещё – её? – в свою очередь удивился Вадим.
– Ну, девушку. Аллой зовут. Недавно познакомились. Плавает она, скажу, здорово, а ныряет – так вообще!
– Девушку? Хм… Ты меня разыгрываешь? Нет? Что-то никакой девушки, да и прочей бабушки я рядом с тобой не заметил. Ты плавал чрезвычайно одиночно. Я подумал ещё: то ли Витёк до воды дорвался, то ли она до него. Может, подружка твоя на бережке сидела – твои водные заплывы регистрировала на случай всепляжного рекорда?
– Да ну тебя! – с подкатившим раздражением отмахнулся Виктор. – Я серьёзно тебе говорю, а ты… Да тебя самого там не было, я понял.
– И я ещё сурьёзнее! – насмешливо подмигнул ему Вадим. – Что видел, о том правду и только правду – свою – тебе говорю. Ты там был так весело одинок посредь пустыни речной, что мне даже жалко стало… себя.
– Погоди, Вадим, – ты что, действительно её не видел?
– Ей-аллаху молвлю: кроме тебя в единичном комплекте никого боль-ше!
– Но, может, ты меня с кем-то спутал?
– Увы, приятель, спутать тебя можно только разве что с …тобой. Уж скажи лучше: шибко орюмился вчерась? Или – над дружок-старичок «косячок»?
– Ладно тебе, когда это было…
– Ты лучше, Витя, вспомни, как вы с Русланом на шкафах коноплю разложили, а его мать (ядрёна ж мать!) «заколлекционировала» её в направлении постоянно растущей неизвестности. Руслан, тогда дюже взгрустнувший ходил, – дружески усмехнулся Вадим. – И пропал ты тогда из моего виду недели на полторы. Да-а, есть что вспомнить о юности весёлой! Кстати, у меня – ты знаешь – и безо всяких «старичков» много чего случается: явь как сон, сон как явь, – что захочешь, то представь. Иной раз и границ не заметишь. Или же всё на контроле: в любой момент проснёшься, как себе установишь, даже с похмелья если. Да вот всё меньше желания возвращаться в эту всё равно прожитую жизнь, дружище… В общем, куда там твоей водяной подружке из «косячка»!
– Сам ты из «косячка»! – вспылил было Виктор. – Ты просто посмотрел, когда она нырнула, вот и всё.
– «Не обижайся, друг, напрасно, – твоя обида не опасна»! – хлопнул его Вадим по плечу. – Ты лучше свою русалку (Виктор нахмурился) в гости
на рюмку чая собери целиком и вместе – чтоб я убедился в её доказуемой материальности. Всё будет нор-маль-но! – возгласил он свой ко-рон-
ный оптимизм, с тем и расстались.
    Стрелки на часах соединились в полуночном рандеву, когда Олег в слоновой задумчивости вновь поставил чайник на горящую конфорку.
– Итак, ты чувствуешь себя уже в необъективной реальности? В сюр-реальности, так сказать?
– Ну-у, – протянул Вадим, – я ведь рассказывал тебе про эти сны. Чёрт его знает! – С этой репликой он взглянул на луну, белеющую в левом верхнем углу окошка: бледный круг охватывал её, словно… словно пет-  ля голову.
– Но ведь на ходу, днём такие сны с тобой не происходят?
– И сам уже не знаю. К примеру, недавно был на речке, то есть шёл по берегу, и вдруг вижу – Витя…
– Постой-постой, – не тот ли, что крутит с дочкой Литвиненко?
– Да, представь себе, он самый. Так вот, гляжу и своим глазам не верю: Витёк расплавался, словно карась на рыбьей свадьбе, и никого с ним и поблизости не видно. Короче, совсем один он там был.
Ведь на него это не похоже – всегда он по компаниям да тусовкам ошивается. Я уж подумал: не обкурился ли он? Как бы крыша не по-ехала совсем…
– Остальные, наверное, где-то неподалёку на берегу находились.
– В том-то и дело, что назад возвращаюсь – и то же самое вижу! А сегодня его встречаю, ну и дай, думаю, спрошу у него. И что, думаешь, он мне сказал?
– Что это был не он?
– Нет, не совсем. Говорит, что плавал там вместе с какой-то девушкой.
– Фьи-ить! Хорошо, что его невеста в отъезде, а то передай ей кто та-кую историю – ух, и скандалище! Тем более, папаша у неё - …!
– Но ведь я видел его одного! Послушал его и думаю: может, та ре-альность уже сюда ко мне заходит? Может, у меня самого «крыша» сползать начинает? Он говорит: мол, та его девушка под водой была – как раз нырнула, когда я посмотрел. Но так долго не ныряют. Ведь если…
– Что такое?! – вдруг воскликнул Олег: порывом ветра окно внезапно широко распахнулось, и со свежим потоком воздуха на кухню ворвался отдалённый собачий вой.
- Это ладно, – не глядя на подскочившего к окну Олега, продолжал
Вадим. – Сегодня, прямо по пути к тебе, я встретил Тихона…
– Тихона? – Глаза Олега, два добродушных озера на широкой глади лица, изобразили заинтересованное удивление. – Ведь он, ты говорил, в
Москве?               
– Недавно вернулся. Он там прошёл тесты на экстрасенсов, – попал в
четвёртую категорию. Заешь, в качестве испытания им давали запаян-ные колбы с жидкостью, в которой было примерно известное количество микробов. Посылками энергии нужно было в одной из них ускорить размножение этих микробов, в другой же, наоборот, замедлить. По
тому, в какой мере это экстрасенсу удавалось, и определяли его кате-горию.
– Надо же! И что Тихон?
– Немножко словом с ним перекинулись. И свой случай с Витей я ему рассказал. У Тихона есть своё объяснение.
– Весь внимание. О, чай уже заварился. Тебе сколько ложек?
– Да я ж без сахара!
– Ладно, рассказывай.
В общем, он так сказал: нередко случается, что люди видят то, что хотят увидеть, – то, на что настроены. Поэтому каждый видит лишь своё, подчас не замечая нечто, видимое другому или другим. Вот так и приятель мо-жет пройти мимо тебя, не заметив, если он не ожидал встретить тебя именно здесь. И он видит свою реальность: по его понятию, здесь должно быть то-то и то-то, другое же – случайно, а порой и неуместно, значит. Человек, кого посчитали умершим, вдруг возвращается – и от него шарахаются! Ведь видят его те, кто уже себе обозначили – мёртвым, и живой он есть недоразумение в их данной реальности. Бы-ли такие анекдоты… Или же человек видит по своим возможностям, которые могут быть исключительны из общей массы, – Ванга, напри-мер, другие ясновидцы, обладающие кожным зрением, ещё каким-нибудь. При этом, по закону компенсации, такие люди нередко «взамен» не видят общедоступное. Та же Ванга, как известно, слепая. Учёные тоже не зря бывают такими рассеянными в обычной жизни. Ну, ещё всякого рода фанатики – верующие, националисты, влюблённые…
– И всё?
– В том-то дело, что не всё! Этому, Тихон говорит, как и всему вообще, достаточно объяснений, чтобы суммарный их смысл равнялся нулю. Ещё и такое объяснение: да, человек может увидеть лишь своё, – это значит, что его личный «приёмник» способен воспринять определён-ную энергетическую информацию. То, что он видит здесь, есть нечто, являющееся субстанцией определённого типа, принятого его человеческим сознанием на индивидуальной волне видения. Сколько людей, столько и «приёмников», – столько и этих нечто, то есть их воспринимаемых индивидуальных образов. Понятное дело, что чем родствен-нее люди друг к другу, тем более схожи и их восприятия так называемой психической информации, а потому им легче настроиться на вол-ну друг
друга. Отсюда и известные случаи прямой телепатической связи меж-ду
родственниками. Хотя, конечно, совпадения возможны и между незнакомыми людьми. Поэтому бывает и случайное восприятие мысленной информации от совершенно неизвестного источника, – обычно это возможно во сне, когда «приёмник» спящего при уснувшем, выключен-ном «передатчике» особенно чуток. И тем «громче» телепатическая посылка
информации, что ночью люди спят, – следовательно, в эфире меньше посторонних мыслеформ, препятствующих прохождению информации. Ведь не правда ли, что ночью всякий звук куда слышнее, нежели днём?
Правильно, меньше лишних шумов (и, следовательно, помех) в эфире. Не случайно и магическое воздействие на именно спящего человека (не зря гипнотизёр усыпляет свой живой объект воздействия), который в этот момент, можно сказать, наиболее открыт и, следовательно, ме-нее защищён от энергетических посылок при выходе их на волну его приёма. Такая информация бывает весьма различна, и, затрагивая, будоража ячейки памяти, может переходить в самые невероятные комбинации – вот тебе и фантастические сны о никогда не виденном или пережитом.
   Если же затрагивается ячейка памяти о твоём же будущем, – ведь наша жизнь в вечности проживается бесчисленно раз, – то ты можешь увидеть своё, так сказать, будущее. Ничего удивительного, что это сбывается – ведь оно всё равно уже было. Вот и возникает ощущение, что ты уже был в каком-то месте, – ведь ты там действительно был! Сейчас. А в своём прошлом – во сне – просто увидел данный кадр жизни. Ведь нет в вечности ни начала, ни конца, ни вчера, ни сегодня, как в космосе нет верха или низа – они всегда относительны от чего-то.
   С этими словами Вадим вытянул из своей видавшей виды сумки тол-стую тетрадь в чёрном переплёте, уже знакомую Олегу: там были ка-кие-то выписки, фрагменты чьих-то мыслей, – Вадим так и не сказал, чьих. Найдя нужный листик, он продолжал:
– «Большинство полагает, что выбора нет только в прошлом, так как оно уже совершилось так-то, а сейчас, в настоящем, можно сделать любой выбор по желанию. Но самое интересное то, что это самое прошлое есть в свою очередь будущее – для того, что было до него. А всякое будущее есть прошлое для того, что следует за ним. Но ведь прошлое изменить нельзя… И поэтому каждый, думая, что он выбирает, на самом деле поступает так, как это уже было – в «прошедшем будущем», и так это должно было быть сейчас. Неизвестный выбор – иллюзия. Выбирает судьба. И судьба эта – сам человек. Вот только он не знает, что настолько не свободен от себя, что делает то, что всё равно сделает. Потому что всё равно он двинется куда-нибудь. Потому что он уже ушёл туда – в будущем, которое уже состоялось для своего продолжения. Ведь нет ни края света, ни конца времени. Вот почему нет ПРЕДсказаний – есть лишь какое-то знание, всегда относительное, о том, что уже есть, – правда, до него осталось сколько-то времени, сколько-то пути, сколько-то судьбы. Это как сквозь воду смотреть: чем толще слой во-ды, тем труднее увидеть дно, но чем прозрачнее вода, тем легче это сделать. Просто для кого-то, кого, заблуждаясь, называют ПРЕДсказателем, «вода» по какой-либо причине оказалась более прозрачной, и он увидел глубже, дальше других – то, что уже есть в своей действительности. Всё очень просто. Но и это всё – иллюзия…»
– Опять эта твоя полнота пустоты? – намазывая хлеб маслом, задумчиво произнёс Олег.
– Не моя, ты ж знаешь. И не твоя. Это – ВСЁ. Просто я для лучшего понятия это привёл. – Вадим убрал свою тетрадь обратно в сумку. – Теперь, значит, так: находится кто-нибудь, кто способен фокусировать и посы-лать на нужную ему эфирную волну пучки своей психической энергии, несущей информацию. И если такой «передатчик» достаточно мощный, то он способен действовать не только на личностных ультра-ультракоротких – торсионных – волнах, но и на иных воспринимаемых. Здесь тебе и массовый гипноз, и общее ощущение чего-то, что послужило основой «чувства бога», ставшего человеку особо значимым в ста-дии развития интеллекта. Не исключены, конечно, и галлюцинации. Правда, этого «бога» каждый опять-таки видит по-своему, исходя из индивидуальной настройки собственного «приёмника» и подсознательной (или даже сознательной) установки на то, что он должен увидеть. Об этом я уже говорил. Таким образом вокруг каждого мыслящего индивида складывается его собственная личностная сфера, от которой, при увеличении её информационного объёма, он всё больше начинает зависеть (отсюда то, что называют судьбой, хотя «подсудебный» и является её центром, средоточием). Это, правда, отдельная тема… И при этом, как понимаешь, каждый такой индивид вполне убеждён, что всё есть именно так, как он это видит – ведь он же НОРМАЛЬНЫЙ! Если не так – значит, он не совсем нормальный… Естественно, что отсюда происходит и фана-тизм: отрешённая блаженность верующих, дубовая непробиваемость националистов-фанатиков. Кстати, абсолютный фанатик – этот тот, кто оставляет право на существование (здесь уже и эгоизм до степени абсурда) и право на истину одному лишь себе и иже с ним.
Подобные клинические случаи известны.
  Поэтому, коль всякое зрение столь субъективно, необходимо выступает правило: если кто-то утверждает, что он видел, к примеру, при-зрака, то это означает лишь одно: он что-то видел. Вот только – ЧТО он видел? – другой вопрос.
– Тогда не зря, видимо, говорят «показалось», когда не уверены в том,
что видели? Показалось и –  исчезло! А ты оставайся со своим «пока-за-
лось», неизвестно что это такое.
– Занятно глаголешь, дружище. Да… Так вот, продолжу мысль. Вода – один из наилучших проводников электричества и энергии вообще. Человек сам на 70 процентов состоит из воды. Часто она поглощает так
называемые «блуждающие энергосущности» – от конкретных мыслеформ до парасфер (то есть «душ» умерших – биоэнергетических аур, отделившихся от нежизнеспособного тела). Вот какой-то такой сгу-сток энергии, совпадая с индивидуальной частотой чьего-либо «при-ёмника» (или не совсем совпадая – как радиосигнал сквозь помехи), может создать в сознании данного человека вполне конкретный образ, видимый лишь ему самому. Правда, если, как я уже говорил, энерго-сущность излучает себя на средних или длинных частотах психических энергий, то многие люди – даже целые толпы – могут узреть её одновременно: разные там НЛО, явление массам верующих боже-ственных образов и тому подобное. Естественно, в таком именно виде, в каком они, эти люди, более всего настроены их видеть, в наиболее приемлемом для них образе своего времени. С развитием технической цивилизации для людей материалистического сознания скорее видятся какие-то летательные объекты или гуманоиды, нежели дева Мария или ей подобные фигуры, что ныне есть иллюзии общего сознания средневекового прошлого. Да и мало ли ещё чего! – фантазия людей безгранична. Хотя и не беспредельна.
   Меж-ду тем всё вокруг нас есть информация: зрительно видишь потому, что получаешь световую информацию как отражение света от поверхностей наблюдаемых предметов. Чувствуешь запах – это получаешь информацию посредством атомов испаряющегося вещества (к приме-ру, в общественном туалете - понятно, атомов чего). Щупаешь - име-ешь осязательную информацию от нервных окончаний в подкожном слое. И не более того! И если есть подобные информационные данные о каком-либо явлении или предмете, то он (или оно) считается матери-альным, что для нас, нормальных людей, равносильно – реально существующим. Но если ТАКОЙ информации нет, то и объекта наблюдения как бы тоже нет? Хотя его характеристики всего лишь не вос-принимаются привычными НАМ органами чувств. Кто из людей видит тепловые лучи? Электрический ток? Звуковые колебания воздуха, ес-ли не брать во внимание собственно слух? Пока не смогли их фактически обнаружить, объяснить, доказать, то для всех - опять-таки нормальных людей
 – их попросту не было. Влияние же подобных явлений объяснялось как
угодно иначе, вплоть до фантастической «божественной воли». Или вообще не объяснялось – отводилось в разряд ошибочного вос-приятия или сверхъестественно-недоказуемого, вроде фантастической «божественной воли», а то и вовсе надуманным абсурдом. Взять к примеру, ту же историю с нейтрино… И в то же время насколько реальны могут быть вполне очевидные – индивидуальные или массовые – галлюцинации-призраки? Всё совершенно относительно, и, как логично сказал Кар-лос
Кастанеда, устами своего дона Хуана: «Все пути одинаковы – они никуда не ведут».
– Ты, Вадим, опять в свою философию въехал! В свою любимую Ре-альность. Давай лучше ближе к делу. Что тебе конкретно Тихон по случаю с Виктором сказал?
– Конкретно? А сказал он так: или я не смог увидеть обычной реальности, находясь в какой-то сугубо своей, или, находясь в обычной ре-альности, не увидел той, в которой оказался Виктор. То есть могло быть всё: его девушка действительно могла оказаться вне поля моего зрения – под водой или вообще где-то в стороне, или… Или Витёк находился в каком-то трансе и увидел нечто для себя.
   К тому же надо учесть и возможную реальность самих энергосущностей: их образы вполне конкретны и даже могут выступить как объекты данной реальности. Кстати, все эти вампиры, лешие, водяные, домовые, скорее всего, и есть случаи восприятия как раз подобных энергосущностей в сложившихся в массовом сознании своего времени и вошедших в традицию представлений с самого детства. Ну, и ангелы там, черти разные. Зря, что ли, столько веков о них говорили, их образы всячески описывали и раскрашивали? Кто знает, может быть и ку-мир христиан Христос был видимой материализацией одной из таких энергосущностей? Вот и «по воде ходил аки посуху». И собственных письменных следов он не оставил – всё только по устной молве да рассказам. И стоило лишь нарушиться энергетическому кольцу его учеников – людей, подпав-ших под влияние такой энергии, исходящей, вероятно, через вполне обычного, но более подошедшего для того человека, то и был он вскоре схвачен, – чего ж раньше того не могли сделать, хотя сей пророк, по всем о нём легендам, везде, где мог, являлся, не таясь? Ну и был рас-пят, и… исчез, на промежуточной стадии распада образа преобразуясь в пучок энергии – пресловутой «фигуры из света», что якобы воз-никла в гробнице при некоем случайном свидетеле.
– Ну, Вадим, ты завернул!
– А то как же!
Дождевые капли мелкой дробью застучали по стеклу.
                III
   Сон нарушается явью, а явь побеждается сном. Бесконечный за-мкнутый круг.               
   …Будто пробудившись внезапно, обнаружил Виктор, свершившийся
факт: вернулась из своего заграничного вояжа Лена, с коей они, считай, помолвились в прошлом месяце, – буквально в канун её отъезда, и за
несколько дней до встречи с ... «моей русалкой». По всей логике, в сен-тябре (уже!) назревает свадьба. Девка она клёвая, да крутая – дочь самого Марата Литвиненко, босса местного филиала строительной корпорации. Дела, правда, у него ныне не ахти какие, но капиталец у него немалый – и внукам по горло хватит. Рабочие хоть и зовут его промеж собой Мухтаром, однако побаиваются: для несогласных у него найдётся длинная рука. Вроде было уже. И местные чиновники с ним держатся уважительно-осторожно, и не зря: кое-где поговаривали о его связи с организованным криминалом. От такого не уйдёшь. И от Ленки…
– Думаешь? – прозрачным голосом спросила Алла, сидя на валуне в
воде, едва доходящем до поверхности. – Не думай уже. Всё – будет.
– Знаешь, я… В общем, дел сейчас свалилось много. Времени мало.
– Да. Я – ЗНАЮ. Не говори больше. Уходи. Попробуй уйти. От себя. Но уже и ты знаешь – всё равно придёшь. Это было: ты придёшь…, – казалось, её голос растворялся, сливаясь с грустной музыкой волн речных.
«Придёшь… Придёшь… Придёшь!» - стучало Виктору в висках, покуда он добирался домой. Придя наконец к себе и в себя, он позвонил Ленке, сказал, что, мол, приболел малость. «Что такое?!» – в её голосе слышалось скорее капризное недовольство, нежели участие. «Да так, ничего. Голова болит», – буркнул Виктор первое, что взбрело в голо-ву. «Хорошо. Аж до завтра даю отдых твоей голове. Пока она у тебя есть ещё. А то смотри у меня – придётся ею заняться!» – На этом, к счастью, разговор закончился.
   Долго не мог Виктор заснуть, всякие мысли лезли словно прямо из ше- вялящейся над ним мириадами чёрно-серых точек-глаз тьмы. Дол-го не засыпал: послезавтра условились занести заявление в ЗАГС.
– Спит детина! – Галина Григорьевна, собрав морщины на переносье, критично глянула на дверь спальни. – Уж больно рано сегодня угомонился. Даже у Лены своей не задержался. И какого лешего на речку эту всё лазит? Девки, небось, одни на уме. Как к свадьбе да семье дело, так у вас, мужиков, и аппетит особый просыпается – успеть нагулять-ся напоследок. – Ладно, Галь, не возникай! – Иван Петрович озабоченно притушил сигарету. – Пущай спит. Утро вечера мудренее. Не нравится мне только: чего это он в последнее время о своей сестре спрашивал?   
 Мал ведь он был тогда совсем, не должен помнить, как и что. Ты боль- ше ничего ему не рассказывала?
– Нет, что ты! Зачем ему про ЭТО знать? Проклятый водоворот! Мо-жет, зря я тебя тогда послушала?
– Это ты брось! – Иван Петрович недовольно сжал кулак. – Зачем ему было знать, что её так и не нашли? Какие-то там поддонные русла… Парень не должен бояться воды! Тем более, что тот водоворот давно исчез.
– Опять твоя психология чёртова! Иди лучше спать, пан профессор, раскурился тут.
– Моя ж ты ЗОЯ – Особой Ядовитости!
Звук поцелуя. Лёгкий шлепок ладони по голове.
…Обеими руками Виктор бессознательно сжимал виски: кошмар не-давней грёзы растворялся в бледном полумраке подступившего утра. Жуть какая-то… И – вспыхнувшее мучительное желание увидеть, непременно, НЕПРЕМЕННО увидеть – её. Проститься. Проститься. Проститься Может быть… А если всё это был сон? Такой длинный-длинный летний студенческий сон, когда феи ночные, трепеща прозрачными крылышка ми, в потоках сквозняка впархивают в настежь распахнутое окно; когда звёзды замысловаты-ми узорами расцвечивают безбрежный небосвод ночи; когда добрые домовые-коты, уютно прикорнув на коврике, бают тихие сказки-дрёмы; когда в безмятежном плеске ласковых вод русалки подплывают к берегу, обещая… «Моя Русалка!» – словно кто-то сказал это за него.
   Не завтракалось совершенно, – рассеянно сжевав свой бутерброд, Виктор без единого слова выскочил на улицу. Безликими пятнами расплывались лица прохожих, незримые чёрные молнии рваными зиг-загами расчерчивали плачущее тоской небо, автобусы, заглатывая в свои чрева дёргающихся во все стороны людей-букашек, отправлялись по замкнутому кругу. Призрачное солнце сочилось из свинцового ниоткуда.
– Галина Григорьевна, здравствуйте. Это я, Лена. Галина Григорьев-на, Витя дома?
– Нет… С самого утра. А разве он не у тебя?
– Не звонил даже. Со вчерашнего вечера. Вера Ивановна, если он по-явится – передайте, что я на него сержусь. Очень! Передадите?
– Да-да, конечно.
– Спасибо…
Длинноты гудков потекли по проводу. Какое-то давнее предчувствие сжало сердце Галины Григорьевны.
  «Нет… Да! Где? Чёрт возьми, пора завязывать. Да и подумаешь… Лето
кончается – жизнь продолжается… Но почему её нет? Обиделась и не
появится больше? Последний раз…» – Хаос мыслей пересыпался без
конца. Ни времени, ни природы не замечал более Виктор: блуждая
вдоль берега, спотыкаясь об обнажившиеся корни деревьев и скрюченные коряги, срывая носом и лбом липкую паутину меж ветвей, он просто не мог уже вернуться, не увидав ЕЁ. Не сказав последнего – последнего! – слова. Не верилось, не хотелось знать, что всё это так, что наступает конец, что вообще есть другая какая-то жизнь (к чёрту её сейчас!). Главное – увидеть, главное – увидеть… Чтоб сказать… Нет, пусть всё будет как будет! Ведь она сама так говорила: «Я – ЗНАЮ». Что она знает? И кто вообще здесь, во всей этой бессмыслице, вообще знает действительно что-нибудь, если всё равно будет так, как будет? Нет утешения в таком знании, и зачем вообще оно? Просто жи-ви, и всё! Но для чего тогда… жить?
   Сорвавшаяся на скользкой тропе нога едва не угодила в ручей, рука судорожно ухватилась за ветку. Виктор узнал это место: здесь они встретились впервые. Здесь… И камыши те же самые. И ручей, темнеющей лентой вливающийся в реку. И… а вон и она! Да, выглядывает из камы-шей. Исчезает под водой. Выныривает поодаль, задерживаясь в немом ожидании. «Алла, плыви сюда!» – хочет крикнуть Виктор. Но в горле спазм, язык не ворочается, губы налились тяжестью, а руки сами скидывают одежду – к ней! к ней! к ней…
    Она уже так близко, но опять исчезает под водой, выныривая чуть дальше. За ней! Она опять дальше. Дальше… дальше…Но вот она совсем рядом – рукой дотянуться, и… Вдруг исчезает, словно растворившись в воронке потемневшей воды, – эта воронка ширится кругами, и через мгновение Виктора властно захватывает стремительная круговерть! Клокочет вода, и ничего, ничего кроме воды – ни берегов, ни самого неба. И из самой середины водоворота выходит голова, ручей-ки стекают со светло-русых локонов, над закрытыми веками глаз на длинных ресницах дрожат капельки, словно слезинки; узкий тонкогубый рот, бледно-матовые щёки… Две тонкие холодные руки обхваты-вают Виктора за шею, а глаза широко раскрываются – безжизненная пасмурная пелена отражается в них, и то ли струйки воды, то ли слёзы потекли из них. «Но будет – так», – как бы слышится из раздвигаю-щихся мертвенно-бледных губ. «Моя Рус… алка», – успевает прохрипеть Виктор последнее слово, и объятия сжимаются тугой петлёй во-доворота, губы смыкаются в ледяном смертельном поцелуе, водяные вихри заливают вселенную.
… «Ма-ма! Ма-ма! Там дядя утонул!» – бежал по берегу малыш в плачущем крике, протягивая пухлые ручонки к своему родному тёп-лому спасению от ужаса. Бесконечное небо опрокинулось в реку.
               
ЧАсть . ПРОЧТИТЕ ДЕТЯМ


Анна АЛЕКСЕЕВА

                ДРУЖБА – СИЛА

                Муравейник закрывался,
                Спать он крепко собирался
                И сбегались, как могли,
                Деловые муравьи.
                Но один, вдруг, задержался,
                Он совсем не потерялся,
                В муравейник он тащил
                Ношу выше своих сил.

                Он пыхтел и упирался,
                Вовремя успеть старался,
                Только сил у муравья
                Стало меньше к концу дня.
                Солнце ниже опускалось,
                Сил все меньше оставалось,
                Не бросать же ношу зря,
                У него ведь есть друзья.

                Зажужжала вдруг пчела:
                – Наконец тебя нашла.
                Тут кузнечик прискакал:
                – Долго я тебя искал.
                Пусть пчела вперед летит,
                Муравейник известит,
                Что нашелся муравей,
                Не без помощи друзей.

                В муравейнике беда,
                Потеряли все тебя,
                Повод есть для паники,
                Ты ведь самый маленький.
                Вмиг домчу тебя до дома,
                Не теряйся теперь снова,
                Помощь вовремя поспела,
                Посмотри, уж солнце село.


                Спит уставший муравей,
                Сон сморил его друзей,
                Муравейник не шумит,
                Успокоился и спит.
                День прошел, прошел и вечер,
                Скажем всем до новой встречи,
                Переделав все дела,
                Спать и нам, друзья, пора.


                ПУШИСТЫЙ МЯЧ

                Мяч валялся под забором,
                Привлекая к себе взоры.
                К нему дети поспешили,
                Погонять его решили.

                Только мячик вдруг ожил,
                Зашипел и подскочил,
                Укусил себя за хвост,
                Поцарапал Кольке нос.

                На забор запрыгнул ловко,
                Напугав при этом Вовку,
                Оказалось - это кот
                Спать улегся у ворот.

               
                НЕПОСЕДА

                Не хотел цыпленок спать,
                Побежал во двор гулять,
                Там наткнулся на собаку
                И тотчас устроил драку.

                Клюнул он ее в макушку,
                Сел верхом, как на подушку.
                Крепким сном спала собака,
                Не заметила вояку.

Анна САВЕНКОВА   
        Анна Александровна Шнайдер родилась 22 сентября 1959 г. в с. Крючков-ка Оренбургской обл. В 1977 г. с семьей переехала на постоянное жительство в г.Орск. В 1978 г. окончила ГПТУ №7 по специальности машинист крана.  В 1992 году. заочно закончила Орский индустриальный техникум по специально-сти «Металлургия редких и тяжелых цветных металлов». С 1979г. по 2010 г. работала на комбинате «Южуралникель». С 2011г. по 2020 г. работала в ГБУЗ «Орский онкологический диспансер». С 2016 г. ветеран труда Оренбург-ской области. Увлекается стихами со школы, свои стихи писать начала с 1997 г. В альманахе «Орь» печатается впервые. 
                Член ЛИТО «Сонет» с ноября 2022 г.


                ЛЮБЛЮ ЧИТАТЬ

                Подхожу я с книжкой к маме:
                - Мама, сказку почитай!
                Но момент ненужный самый,
                Говорит она - Отстань!
 
                Вот я папу жду с работы,
                - Папа, книжку почитай!
                Только папе неохота,
                Папа мне кричит - Отстань!
 
                Задрожали губы слабо:
                - Будет бабушка читать…
                Но когда приедет баба?
                Не люблю я долго ждать.

                Обижают все мальчишку,
                Сам могу я умным стать.
                Наизусть запомню книжку,               
                Буду сам себе читать!



                МИШКА

                Подарили Мишку мне,
                Обниму его во сне.
                Только он все «му» да «му»,
                Плачет Мишка почему?

                Может Мишка хочет к маме,
                Что жила с ним на поляне?
                Мишка, ты уже большой,
                Ты останешься со мной.

                Я прижму к себе малышку,
                Перестанет плакать Мишка.
                С ним не буду плакать я,
                Мишка, мы с тобой друзья!
               
                ПЫЛЕСОС

                В углу стоит пузатый зверь,
                Ужасно длинный нос.
                Проник он незаметно в дверь?
                Иль кто его принес?

                Я к зверю тихо подошел,
                И с любопытством ждал.
                Там, сбоку, кнопочку нашел,
                Слегка ее нажал…

                Наверно рассердился он,
                И страшно зарычал.
                Я побежал с испугу вон,
                И громко закричал.

                От зверя мамочка спасла,
                Убрав ужасный нос.
                «Не бойся, сын, я принесла
                Обычный пылесос!»

                ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

                На торте я задую свечи,
                Ах, он прекрасен, посмотри!
                И, стану старше я, конечно,
                Свечи уже не две, а три.

                Вот папа камеру наводит,
                Глаза у мамочки блестят.
                И деда рядом с бабой ходит,
                Наверно тортик мой хотят.

                Тут даже Карлсону понятно,
                Какой большой секрет внутри.
                Мне было больше бы приятно:
                Свеча одна, а торта – три!
               
                МОЯ МАМА

                Моя мама все умеет,
                Дел всегда невпроворот.
                За меня кровать застелет,
                И игрушки соберет.
                Нарисует мне картинки,
                Папе брюки сполоснет.
                Кремом вычистит ботинки,
                И обед варить начнет.
                Мама, мама, ты нужна нам,
                Словно парус кораблю.
                Будто солнышко полянам,
                Мама, я тебя люблю!


                КАПИТАН

                Бушует море - океан,
                Там, смелый капитан,
                На корабле, из дальних стран,
                Не страшен ураган.
                А море плещет и штормит,
                Мотор гудит, ревет.
                У капитана важный вид,
                Пусть мама долго ждет.
                Она не плачет неспроста,
                Я в порт не ухожу.
                Водичка в ванну налита,
                А в ванне -  я сижу!


                ДЕТСКИЙ САД

                Мама рада, папа рад,
                Что пойду я в детский сад.
                Просто ставится вопрос:
                Я уже совсем подрос?
                Но, хочу ли в садик я?
                Непонятно мне, друзья.
                Тут детишки и игрушки,
                Тут кроватки и подушки.
                Вышла мама за порог,
                Сразу стал я одинок.
                И, устроил ревака:
                «Я хочу домой, пока!»
                Обступили детки вкруг.
                «Ты теперь наш новый друг.
                Поиграй немного с нами,
                А потом вернешься к маме.»
                Так хожу я в детский сад,
                Мама рада, папа рад.
                И не нужен здесь вопрос,
                Я уже совсем подрос!


                МОЙ МЯЧ

                С мячом играю, посмотри,
                Его ногой я бью.
                Он мне как будто говорит:
                «Лежать я не люблю!»
                Стрелою вправо полетит,
                Но стоит стукнуть мне,
                Послушно влево поспешит,
                Ведь я его сильней.
                Потом поймаю, придержу,
                Ладошкой шлепну вниз.
                И, выполняет, как скажу,
                Он мой любой каприз.
                Пока заданья сделал все,
                Раскраску ободрал…
                Мяч не обиделся совсем,
                Ведь я же с ним играл!

                ДЕД МОРОЗ

                Хочу я новую игрушку!
                Могу просить я все подряд.
                Просил у тети Маши клюшку,
                У дяди Леши – самокат.
                Просил у папы я машину,
                У мамы клянчил паровоз.
                А дед Мороз - крутой мужчина!
                Все сразу мне в мешке принес.
                Подарки он сложил под елку,
                И, тут-же поспешил назад.
                Проснувшись, я не понял толком,
                Кому спасибо мне сказать?

                МНЕ ОДИНОКО

                Как бы я хотел щенка!
                Только нет его пока.
                Вот бы вырос он большим,
                Стал бы псом сторожевым.
                Или, лучше уж, с овчаркой
                Мы бы в бой ходили жаркий.
                Пусть бы смелая была,
                Если что, меня б спасла…
                Дома тоже с ней неплохо,
                Тапки сможет приносить.
                Мама говорит: «В ней блохи».
                Можно больше не просить.
                Так расту один пока,
                Не заводят мне щенка.
                Принесли бы хоть котенка,
                На худой конец – сестренку!

                СКОРО В ШКОЛУ

                Сегодня – первый выпускной…
                Простимся с детским садом!
                Для нас он стал уже родной,
                Но в первый класс нам надо.
                Игрушки здесь оставим все,
                Играют пусть ребятки.
                Уже портфель купили мне,
                А в нем лежат тетрадки.
                Потом учебники дадут,
                Занятий расписанья.
                Учиться в школе – это труд,
                А садик – до свидания!

                РЫБАЛКА

                Как прекрасно иметь деда!
                Да еще и рыбака!
                На рыбалку с ним поеду,
                Накопаю червяка.
                Помогу ему рыбачить,
                Посижу у костерка.
                Только удочки он прячет,
                Не берет меня пока…


                ЧУДО САНИ

                Что за сани, чудо сани!
                Так они и едут сами.,
                Когда катятся с горы.
                Нет прекраснее поры.
                Вот так сани, просто чудо!
                Я на них кататься буду.
                Шапку, валенки схватил,
                И во двор, что было сил.
                Покататься бы на них,
                Без помощников моих.
                Но пока что в саночках
                Возит меня мамочка!


                ВЕЛОСИПЕД

                В подарок, бабушка и дед
                Купили мне велосипед.
                Его любой ребенок
                Хотел еще б с пеленок.
                Но все не так уж просто
                Когда так мал ты ростом.
                Сначала – только посидеть,
                Потом педали повертеть.
                Затем, застрять в канавочке
                У бабушкиной лавочки.
                Ведь всем известно, без труда,
                Не вынуть рыбку из пруда.
                Но стоит постараться –
                Научишься кататься.
                Теперь, летаю я стрелой,
                И не загнать меня домой.

                АВТОМАТ

                Мне подарили автомат,
                Подарку я такому рад.
                Ведь автомат – это не торт,
                Я автоматом очень горд.
                И хоть я ростом мал еще,
                Его закинул на плечо.
                Ведь точно знаю: автомат
                Так носит на плече солдат.
                Я скоро вырасту, конечно,
                Закончу школу я успешно.
                И папа будет мной гордиться,
                Пойду я защищать границу.
                Такой подарок – не печенье,
                Имеет важное значенье.
                Держу свой крепко автомат,
                Ведь мальчик будущий солдат!

                КАЧЕЛИ

                Посмотрите, в самом деле,
                Привезли во двор качели.
                Привлекает яркий цвет
                Всех детишек малых лет.
                Закопали стойки в яму,
                Их установили прямо.
                И кататься детвора
                Может с самого утра.
                Значит будут чудеса,
                Мы взлетим под небеса!
                Страшно только в первый раз,
                А потом не сгонишь нас.


                Я ПОЗНАЮ МИР

                Сегодня я увидел снег,
                Увидел в первый раз.
                Быть может это я во сне,
                И что так слепит глаз?

                Возьму в ладошки белизну,
                Он тает без следа.
                А если я его стряхну -
                Останется вода.

                Мне очень интересно знать:
                Да что такое - снег?
                Мир начинает познавать
                В два года человек.


Вячеслав ПОЛЕЩИКОВ

                БАРСИК

                Баба Тома загрустила:
                Кот любимый занемог.
                В блюдце мясо положила,
                А усатый – за порог.
                Есть не хочет с прошлой ночи.
                Пропадает где-то он,
                А приходит озабочен…
                Чуть поспит и снова вон.
                У сарая воют кошки.
                У калитки лает пёс.
                Смотрит бабушка в окошко –
                Беспокоится всерьёз.
                "Баба Тома, кот вернётся.
                Барсик твой не пропадёт.
                Лишь немного подерётся,
                Обязательно придёт!"


                КУРОПАТКИ

                Серые комочки
                Бегают вдали.
                Серые комочки
                Возятся в пыли.
                Покатились в травку
                И исчезли в ней.
                Испугались, видно,
                Шебутных людей.
                Я спросил у папы:
                «Кто это бежит?         
                Кто от нас быстрее
                Спрятаться спешит?»
                Папа улыбнулся
                И обнял сильней:
                «Куропатки серые –
                Курочки степей».

                БУДУЩИЙ СОЛДАТ

                Овсяную кашу ем,
                Чтоб стать сильным без проблем,
                Закаляюсь по утрам,
                Так что всем профессорам
                На комиссии врачей,
                Безо всяких мелочей,
                Станет ясно – я здоров,
                Защищать страну готов.
                Побегу в военкомат –
                Я же будущий солдат.
                Пусть возьмут меня в танкисты,
                Пограничники, связисты,
                ВДВ или морфлот –
                Всё равно. Я – патриот!
                Спать не буду на посту,
                Лишь немного подрасту…


                СОЛДАТЫ

                Я проснулся утром рано,
                В шкаф убрал постель с дивана,
                Освежил лицо водой
                И достал подарок свой.
                В день рождения, вчера,
                Папа подарил, Ура! –
                Не каких-то медвежат,
                А игрушечных солдат.
                Оловянные солдаты
                Вверх подняли автоматы
                И готовы хоть когда
                В бой помчаться на врага.
                Я командую отрядом,
                Потому что папа рядом.
                Он служил, сам был солдат,
                Он помочь мне очень рад.
                Мы расставим с ним бойцов
                И возьмём врага в кольцо.
                Пусть узнают нашу мощь –
                Нас так просто не возьмёшь!
                Я, как только подрасту,
                Тоже в Армию пойду,
                Буду близких защищать
                Щит надёжный создавать!



                ПЁС ТРЕЗОР

                Наш дворовый пёс Трезор
                Ходит с дедушкой в дозор.
                Ночью в будке не лежит –
                Огороды сторожит.
                Вместе делают обход,
                Чтобы каждый садовод
                Отдыхал и сладко спал,
                Беспокойно не вздыхал.
                Громко фыркает Трезор
                И бежит во весь опор,
                Если слышит шум в саду,
                Заливаясь на ходу.
                Дед доволен часовым,
                Говорит частенько с ним:
                «Крепко знает ремесло.
                Мне с собакой повезло!»




                ЧАСТЬ V.     СТРАНИЦА ПЕРЕВОДЧИКА
Галина ВОЛОШИНА
Антон Ренк (1871 - 1906).  Ангел хранитель

                Вот, здесь я. Из земель греха.
                Стою покорно и безвольно,
                Спаси, ты видишь, как мне больно,
                Тянись же, где твоя рука?

                Ты без намёка на упрёк
                Со мною шёл весь путь прилежно,
                Сжимай же руку нежно-нежно,
                Когда усталость валит с ног!

                И счастье вновь меня найдёт,
                Твоею милостью открытый,
                Мне распахнётся рай забытый,
                Где детство вешнее живёт.

                Как раньше: ты над головой.
                Хороший: строгий и примерный
                И я- дитя, в молитве  верной:
                «Святой хранитель – ангел мой»


                Любовь

                Я пришёл сюда издалёка,
                Улиц тени памятью неволить.
                С крыш домов тревожный мрак стекал,
                У пустынной площади в руках
                Понапрасну вновь я ту искал,
                Что забыть себе не смог позволить.

                У фонтанов говор стал иной,
                Словно перемалывают сплетни.
                У ворот во тьме бегун шальной
                Бабочек спугнул уснувших летних.

                Огоньком влекло меня окно,
                Но другому руку протянула.
                В нём сегодня для меня темно,
                Да и жизнь во мраке потонула.
Ева Штриттматтер (1930-2011).  Предзимье

                Слагаю песнь свою не речью:
                Беру в строку сентябрьский свет,
                Сверчка молчание за печью
                Вплетаю бережно в куплет.

                Стрекоз озёрных легкокрылость,
                Рябины рдеющий закат,
                Ручья шальную говорливость,
                Хлебов осенний аромат.

                Дерев безлистных сон и странность,
                Вороньих стай гортанный крик -
                И лебединую органность:
                Цвета и звуки, -  штрих и блик, -

                Чем разрывается пространство
                И необъемлемо уму,
                Что в снах смущает постоянство,
                И погружает их во тьму.

                Слагаю песнь свою из света,
                Безмолвием кладу межу.
                Так в зиму ухожу из лета.
                И никуда не ухожу.

                Люди
                Порой заметишь в  человеке  свет, -
                Однажды дарит жизнь такие лица.
                Не так-то просто с этим примириться,
                Не справедливо, кажется.  Но нет:

                Уже теряешь, не успев найти.               
                Не встретишь лиц таких ни до, ни после.
                На краткий миг окажется он возле,         
                И навсегда расходятся пути.               

                Помимо воли Память сохранит
                В глубинных подсознательных анналах.
                И давний свет в таинственных сигналах
                В вечерний сумрак тянет, как магнит.

                Когда качнётся под ногами твердь,
                Согреет свет почти забытой встречи,
                В его лучах отважнее и легче
                Сумеешь холод ночи одолеть.


                Вера

               Однажды с грустью друг сказал: В стене нет двери.
               Ничто не ждёт за гранью жизни нас.
               Ничто приводит в никуда. По крайней мере, -
               Живём и всё. Зажёгся и погас.

               Он так же развенчал оплот опоры:
               Нет каменщика, нет стены. И что тогда?
               Здесь высший смысл теряется, коль скоро,
               Из ниоткуда путь наш в никуда.

               Одно осталось: жить усильем воли:
               Решительно и смело, не брюзжать.
               Одолевать совместно скорбь юдоли,
               Пред ликом смерти дабы не дрожать.

               К сему хочу добавить шрифтом мелким:
               Жить стоит, видя красочность тонов.
               Восторженные синие оттенки
               И множество печаль творящих слов.


                Удача

                Дни чувственного яркого движенья.
                Июнь. Любовь. Огонь ночей в крови.
                Сердца в лохмотья, но прошу прощенья:
                Никто ещё не умер от любви.

                Вечность

                Всё сходится в одном в конце концов:
                В подборе нужных фраз и верных слов.
                А что, найдя, сказать могли бы ими?
                То, что тревожит и роднит с другими.

                Была бы одинока бремя твердь
                Оставила б свои попытки впредь.
                Казалось, для себя из слов сплетенья,-
                Пришла пора узнать иные мненья.


                И чтоб на каждом языке Земли
                Насущными стихи бы стать могли.
                Пусть в память обо мне светлеют лица, -
                Твержу о том, чему не измениться:

                Рождение и смерть. В отрезке между
                Дела, слова дающие надежду
                Незыблемости Вечности венца -
                Проникновенье в души и сердца.


                Вопреки Ноябрю

                Звезды предзимней тусклый луч.
                Луны осколок бледен, хладен.
                Ноябрьский ветер зол, колюч.
                Старею верно в их осаде.

                Не слабый ноября удар!
                Ужель окажется привычным,
                Что каждый день – как высший дар,
                Вчера казавшийся обычным.

                Согреться чем? Принять, стерпеть?
                Казнит лицо мне рок упрямый:
                Морщин съедает злая сеть,
                И редок свет в нём осиянный.
                Нет, не принять мир  без чудес,
                Пусть говорят, что верить поздно.
                Как вещий знак мне - зимний лес,
                До срока спящий одиозно.

                Неистощимой жду весны
                Как жду средь вьюг капелей шалость,
                И летних тропок новизны, -
                На столько, сколько будет в радость.

                Страх
 
                Залётный дрозд принёс печаль
                набухшим почкам вишен.
                Сгубить тебя безмерно жаль
                цветеньем их излишним.

                А может ты – моя беда.
                Печали страхи множат.
                Наивно спрашивать дрозда,
                но кто в ночи поможет?..



Герман Гессе (1877-1962). Сентябрьская элегия

            Дождь торжествует унылою песнею в хмурых деревьях,
            Дымкой над лесом взметнулась дрожащая ржа.               
            Близится осень, друзья, словно ждёт, притаившись за дверью.
            Птицы лишь с голых полей улетать не спешат.

            А виноградные кисти синеют вдоль Южного склона, -      
            Благостный свет утешения тайно хранит виноград.      
            Всё, что сейчас зеленеет, цветения пышного полно, -               
            Верно и медленно завтра туман и снега умертвят.
               
            Только вино отогреет, да яблоко розовым боком,   
            Вдруг улыбнётся нам яркостью солнечных дней.
            Так вот и разум, вкусивший зимы ненароком,
            Будет всегда благодарен причудам от винных огней, -

            Радостям прошлым, вернувшимся с тёплым потоком
            В танце безмолвном по сердцу блаженных теней.

                Деревенский вечер

                Идёт пастух с отарой не спеша
                По улице, где спят ещё дома.
                И в сонме снов блуждала бы душа,
                Но утро близко, - некогда дремать.

                А я зачем-то здесь сейчас стою.            
                Один, как перст, чужой в чужих стенах   
                Тоски безликой чашу сердцем пью, -
                Да видно нет у этой чаши дна.               

                Куда меня дорога привела,
                Везде ль очаг родимый мне пылал?
                Но только я не знал его тепла, 
                И Родины любви не испытал.


                Воспоминания

                (Из: «Осенние впечатления», 1905)

                Лиловый вереск занял склон,
                Лозой дрок мётла обнимает.
                Кто помнит сень зеленых волн
                В прошедшем мае?

                Кто помнит нынче песнь дрозда,
                Лесной кукушки откровенье?
                И не сыскать теперь следа
                Мгновений, канувших в забвенье.

                Крадётся ночь в лесной чертог,
                Взошла луна над горным склоном.
                Кто этот миг запомнить смог?..
                А он исчез во мраке сонном.

                Таков и наш с тобой удел.
                Здесь будут жить другие люди.
                Ни обо мне, ни о тебе
                Уже скучать никто не будет.
                Взойдём вечернею звездой,
                В туманности над преисподней
                Увять отрадно нам с тобой
                В саду Господнем.


                Ранняя осень

                Опавших листьев остро пряный запах.
                Пустынны кукурузные поля.
                И вскоре в ледяных погодных лапах
                Погибнет лето, о пощаде не моля.

                Вдруг дрок* трещит стручком. Внезапно
                Волшебным и далёким стало вдруг
                Что рядом было, что касалось рук…
                И лишь цветов сияющие пятна.

                В испуганной душе, как взрыв — желанье:
                Чтоб не цеплялась за существованье,
                Как дереву б увять в осеннем свете
                Без недостатка в твёрдости и цвете…
   

                Ночь

                Сгустился сумрак и песнь дроздов
                Притихшим долинам приносит ночь.
                Ласточка тоже спешит в гнездо,
                Тень трудного дня убегает прочь.

                Сквозь окна мотив до тебя не доне;сть,
                Скрипичный аккорд тонет во тьме.
                Ты помнишь прекрасную ночь и песнь,
                Старую песнь, что я пел тебе?

                Прохлада лесов. Шепото;к листвы, -
                Трепещет сердце с ним в унисон,
                И побеждают меня, увы,
                Дремота и нега. Ночь и сон.

Сергей СЕМЁНОВ

Герман Лёнс (1866-1914). Синичка

                На ветке дуба в вышине
                Вновь звенькает синичка
                Песнь радости, святую песнь,
                О чём же - знаю, птичка:
                Растает снег, взрастёт трава,
                Лес зашумит листами.
                И будет чудный, новый мир
                Пестреть вокруг цветами.
                Ты возвещаешь нам весну -
                Её предощущаем.
                Пусть лёд еще, и снег лежит,
                Не песнями ль встречаем?


Флориан Клери (1755-1794). Дверь любви

                Вне троп, утомивших сердца,
                Хочу твоего без конца
                Касаться дыханьем лица.
                Прочь страха гнетущую тень:
                Хочу в подресничную сень -
                Зреть счастья грядущего день.
                Подальше от лжи и вранья,
                Хочу быть причастною я
                Всем тайнам   -   Тебя... и Меня...
                Вдали от житейских забот,
                Я верю, спасёт от невзгод
                Страстей и желаний   -   мой грот.
                Я в плен тебя, милый, возьму;
                Под утра последнюю тьму
                Устану, как данность приму
                Лобзаний и Вечности вкус...
                Рассвета в блаженной крови   -
                О, Боже нас благослови   -
                Мы встретим свет Солнца и Жизнь
                В венце нашей грешной любви...
Анна САВЕНКОВА

Хорхе Луис Борхес (1899-1986).

                Винный сонет

                Неведомо, когда, в какое время
                Вдруг тайное открылось ремесло:
                Кто – неизвестно - взял на плечи бремя
                И создал то, что радость принесло.

                Рекой струится, будто ниоткуда,
                Потоком без начала и конца,
                Игристое вино, земное чудо,
                Нам веселит по праздникам сердца.

                А если покидает вдруг удача,
                То и тогда оно поможет пусть
                Преодолеть томление и грусть.

                Спеть дифирамб вину - моя задача.
                Как и в далёких, прожитых веках
                Ему звучать на разных языках.



Татьяна УРАЛЬСКАЯ

Уолтер Рэли (1552-1618). Прощай, соблазн

                Поникла радость, счастье утекло.
                Веселье скрылось в сумраке теней.
                Страстей былых забыто ремесло,
                И лишь печаль взросла в душе моей.

                Бесплотной быть мечта обречена.
                В смятенье разум, сердцу всё больней.
                Судьба слепой фортуне вручена,
                И лишь печаль торопится за ней.

                Как чужеземец в собственном саду,
                Где лето жизни сохнет на ветвях,
                Без спутника я к старости бреду,
                И лишь печаль со мной о прошлых днях.

                Кто наслажденьям отдал век сполна,
                Отчаянья бокал допьёт до дна.



Герман Гессе. (1877-1962).  Свист

                Что ж, в беге жизни из меня не вышло
                Ни скрипача, увы, ни пианиста.
                Но, рассудив, решил - не будет лишним
                Заняться на досуге темой свиста.

                Возможно, ассом я не стану в деле,
                Жизнь коротка, а опыт безграничен.
                Как жаль мне тех, кто свист не захотели
                Признать искусством - я в нём органичен.

                В конце концов усердьем и терпеньем
                Ступени совершенства обозначу,
                Чтоб освистать с огромным наслажденьем
                Себя, соседа и весь мир в придачу.



Десанка Максимович (1898-1993). Любовь

                Моя мысль о тебе глубока и смиренна.
                Ни причины не зная, ни часа начала,
                Возвращаясь, замкнулась кольцом постепенно,
                И всесильною нотой во мне зазвучала.

                Новым смыслом наполнила существованье,
                Сердце ранила сладкой, волнующей пыткой;
                И молитвы вершит, и творит заклинанье,
                Проявляясь подчас то слезой, то улыбкой.

                Первоцветом сияют глаза мои ярко.
                Жизнь овеяна тёплым и нежным потоком,
                Будто с поля вечернего дивным подарком
                Запах трав ветерком принесло ненароком.


Алекса Шантич (1868-1924) Памяти Милорада Митрови-ча

                Где честь и доблесть, где мужская сила?
                Где блеск побед и славных дел попытки?
                Их нет – увы, дремота нас свалила
                И как детей укачивает в зыбке.

                Кто на стенанья братьев отзовётся,
                Бальзамом раны заврачует споро?
                Кто небу вняв, душой не содрогнётся
                И крест на плечи взвалит без укора?

                Мильоны ждут, взирая в очи наши,
                Но нет богов испить из этой чаши.
                Кто слаб, тот совести избегнет пытки.

                Где честь и доблесть, где былая сила?
                Я вижу, как дремота нас сразила,
                Пустой мечтой укачивая в зыбке.






        НОТНАЯ ТЕТРАДЬ
 
                Ромашка – полевой цветок,               
                Ромашка – притяжение для  взглядов.               
                И ситца белый лепесток, -               
                Нам краше шелковых нарядов.       
ПРИПЕВ:
         Лето красок не жалеет:         
         Полю – зелень, небу – сини...               
         Восхищеньем в сердце зреет         
         Свет Есенинской России.
                А желтоглазые снежинки,         
                К солнцу тянутся так ловко         
                И без подсказки, без запинки            
                Вертят вслед свои головки   
ПРИПЕВ:
                К полевым ее просторам  -   
                С неоднозначностью  понятий       
                И в не охваченности  взором   
                Их ромашковых объятий.
 
                Горький дым костров осенних
                Закрывает небосвод,
                Провожая Бабье лето,
                Дождь холодный слёзы льёт.

                Солнце ближе к горизонту,
                Наступают холода.
                По утрам лежит на ветках,
                Изморози бахрома.

                Ночью в небе звёзды ярче,
                Холодней в реке вода,
                Птицы крикнут на прощанье: -
                «Улетать на Юг пора!»

                Всё острее грань предела
                Между летом и зимой.
                Осень радует прохожих
                Листопада кутерьмой.
 


                Я люблю твои сильные руки,
                Когда после рабочего дня
                Чуть прилягу вздремнуть на минуту,
                А они укрывают меня.

                Укрывают каштановым пледом,
                И становится тут же теплей,
                Как в саду под сентябрьским небом,
                Освещённым багрянцем лучей.

                Я люблю твои сильные руки,
                Когда, слёзы и горечь гоня,               
                Я прижмусь к тебе после разлуки,
                А они обнимают меня.

                Расплетают любимые косы,
                Нежно гладят ладонью своей,
                Так, как ветер ласкает берёзы,
                Затерявшись средь тонких ветвей.

                Я люблю твои сильные руки,
                Когда после прошедшего дня,
                Вдруг гитару берут на досуге
                И она зазвучит у огня.

                Эти руки совсем не для скуки,
                Ведь не могут без дела ни дня.
                Я люблю твои сильные руки,
                И всё больше люблю я тебя!

               
                Вновь перечитываю Блока.

                Его волшебная строка
                Влечёт ни мало и ни много
                Через года, через века…
                Вот облик строгой незнакомки
                Туманом дышит (с). И шелка
                Чуть тронет тонкая рука,
                Уж слышен шелест их негромкий.

                А вот царевна непреклонно
                Зовёт презреть земной покой
                И рыцарь пылкий и влюблённый
                Спешит за огненной весной(с).

                Ночь опускает тихий полог (с)
                И оживает мрак ночи…
                Мне тихий голос с книжных полок
                Звучит в сиянии свечи.


 
               

Который день, который час,
Все ангелы забыли нас,
И ветер жизни без прикрас
Играет слепо...
Но флейта слышится вдали,
И струны моря и земли,
И кружит нас бездомный вальс
Под звездным небом.

И я прошу тебя: “Не плачь”,
Среди невзгод и неудач,
Забудем мы, что рок незряч,
Споем о доме, —
И шум листвы овеет нас,
И хоры звезд поднимут нас,
И кружит нас бездомный вальс,
А мир огромен.

Дыханье гроз. Сиянье слез.
Куда нас век шальной занес?
Пусть кто-то говорит всерьез:
“Не жди участья!”
Но все-таки люблю я вас,
Но все-таки нас кружит вальс,
И я дарю вам этот вальс,
Желаю счастья!





                ЧАСТЬ VII.  УЛЫБНИТЕСЬ

Татьяна УРАЛЬСКАЯ

                ГРЯДКА ЗЕМЛЯНИКИ

   Ровно в семь утра Анжелика Степановна вышла полоть грядки. Солнце уже включило тепло на первую мощность, птицы беззастенчиво галдели о своём, цветы лениво потягивались, сбрасывая росу. Ан-желика Степановна строго оглядела рядки с баклажанами, перцем, помидорами и решительно направилась в тот уголок участка, где рос-ла земляника.
   Первый же столбик молочая вызвал её недовольство:
– Гляньте-ка на этого негодяя: растопырил листья зубастые и загорает, как у себя дома, с пальму вымахал. Нет уж, не будет тебе места на моей даче!
   Свирепый молочай, испокон веков растущий именно тут, в ответном негодовании двигал плечом розовеющую землянику.
-А пырею-то, пырею! - Анжелика Степановна запустила нетерпеливые паль-цы в густоту переплетений ягод, листьев, побегов, тщательно выдирая с корнем каждую сомнительную былинку.
– Так, так, так, похоже зайцы и здесь постарались. Мало того, что обгрызли мне за зиму облепиху, как капусту, так еще и ягодой занялись. Просто нашествие какое-то! Могли бы кинуть свой косой взгляд на соседские яблони с вишней. Хотя, конечно, что яблони, что та вишня – чистый кисляк.
   Через пятнадцать минут, устав сражаться словами и руками, Анже-лика Степановна решила выпить чаю. Пока закипал самовар, зашла в интернет, мало ли - вдруг за ночь упустила важное. Оказалось, ничто интересное не проскользнуло мимо, социальные сети едва позабавили, а когда глаза взмолились о передышке, была уже половина двенадцатого.
-Ну что ж, заодно пообедаю, чтобы потом не отвлекаться, – решила
    Анжелика Степановна и около часа дня, оставив неубранным стол, вновь была у земляничных кустов. Солнце включилось по полной, пришлось вернуться за платком, навертеть на макушке подобие чал-мы. Не прошло и пяти минут, как у забора мелькнула шляпка соседки:
-Анжела, соседушка, разве можно в такую жару работать? С ума со-шла? Не всё же, как пчёлка, вот я только вечером и начинаю...
Дачницы продержались на солнцепёке минут двадцать, обсуждая превратности погоды, и Анжелика Степановна позволила уговорить себя, со вздохом оставив меньше, чем на половину прополотую гряд-ку.
Послеобеденный сон прервала внучка, приехавшая за забытым ку-пальником. Анжелика Степановна, угощая тринадцатилетнюю хохо-тушку свежей ягодой, пожаловалась, что сорняк совсем её одолел. Внучка предложила помочь с прополкой - время до автобуса есть. Анжелика Степановна, подумав, отказалась:
– Ещё выдернешь что-нибудь не то.
– Ой, бабуль, да что там можно «не то» выдернуть? Как-будто я клуб-нику от сорняка не отличу.
-Не клубнику, а землянику, – поправила недоверчивая владелица грядки.
-Какая разница, делов-то на полчаса.
-На полчаса?! – возмутилась Анжелика Степановна, – да я с утра с ним борюсь, измучилась вся. Быстрые все какие!
   Внучка, фыркнув, убежала купаться на речку. Анжелика Степановна мыла посуду, и продолжая ворчать, рассказывала тарелкам о люд-ских разногласиях, упирая на слово «недопонимание».
   Когда потом она проводила внучку к автобусу, заметно стемнело. Нечего было и думать о прополке.
   Ночью началась гроза. Анжелика Степановна просыпалась от шума дождя, ворочалась, поправляя подушку, и беспокойно засыпала с мыслью о помидорах. Ветер с ливнем рвались в окно. А в дальнем уголке са-да, уклоняясь от летучих молний, жались друг к другу пырей, молочай и земляника.
2023 г.


                МЕРЗАВЕЦ

                Поверника-ка голову - он идёт:
                одолев забор легко, от ворот,
                величав, насмешлив и босоног,
                тот бродяга вечный, несносный кот.
 
                Знает  –  ждёшь неделями напролёт.
                На вопрос - ни слова, едва моргнёт.
                Взгляд невинно-преданный отведет,
                хвост трубой и к миске - нахал, проглот.
 
                "Мой тигрёнок", - скажешь, окрас презрев.
                Да кормить скорее, чуть подобрев.
                – Как, уже из дому? Не верю! Блеф!
                Ах, мерзавец, –  вслед ему, –  ах ты лев...

                АРКАДИЙ N

                Аркадий N.  –  чиновник хоть куда,
                широких взглядов и широких жестов.
                Работник кабинетного труда,
                он занят изысканием проектов:

                – Во-первых, инвестиции привлечь.
                И во-вторых, и в-третьих надо денег.
                Ну, миллиона два бы, лучше шесть, -
                и размышляя, тычет пультом в телик:

                – Ах, эти мерикосы, сволота, –
                как патриот он взрыдывает честно, –
                вот кто у нас бюджет издалека
                слимонил хакерски и повсеместно!

                Ещё и жалобам потерян счёт
                у секретарши в мусорной корзине:
                там нет воды, тут с потолка течёт.
                Как, право, мелочен народец ныне.

                Библиотеку им оставь и клуб-
                сплошная нерентабельность и мука.
                Каких усилий стоит и потуг
                вся эта окультуренная скука.

                А здесь душа смолит, хоть поджигай,
                ей городских пределов слишком мало.
                Райончик бы, нет – область, лучше край
                иметь сегодня под своим началом.

                Мечты, мечты! Аркадий в кресле спит.
                Уж за полночь, и звёзд на небе стая.
                “А наш-то за работою корпит“, –
                подумал сторож, ложкой чай мешая.



Галина ВОЛОШИНА

                ШУТКА ГОДА ИЛИ СНЕЖНАЯ ПАСХА

                Два дня отчаянно мело,
                Резвились яростно метели,
                Ветра отчаянно свистели
                И небо крыло зимней мглой.

                Апрель – весна, –  как ни крути?!
                Погожей ожидалась Пасха.
                Но жизнь, как правило, – не сказка, –
                Смеясь, снежок круглю в горсти…

                Сосед лопату взял, ворча:
                – Странны у года нынче нравы, –
                Первоапрельские забавы
                На Пасху сдвинул невзначай!

                – Покрепче есть на то словцо…
                Но… пусть проказник куролесит…
                Однако что ж… Христос воскреси, –
                Бери, соседушка, яйцо…


                ФЕВРАЛЬ БЕЖИТ

                Февраль бежит. Тринадцатое. Пятница.
                Так хочется чего-нибудь волшебного,
                а время не идёт, а словно пятится
                средь будничного и обыкновенного.

                Крадётся полночь вкрадчиво на цыпочках,
                из-за плеча в тетрадь глядит загадочно.
                Серебряной вот- вот притянет ниточкой,
                что в воздухе витает беспорядочно.

                Предчувствием дышу, шепчу бессвязное…
                Накрыло тьму завесой шлейфа звёздного:
                Так мало в жизни радостного сказано,
                Тем паче, настоящего, серьёзного…
                Виски стесняют ласковые обручи, -
                С тетрадкой что-то, чувствую, –не ладится,
                В тумане сна, чуть слышный голос полночи:
                - Не; подаю, особенно по пятницам…

                БЕЛЫЕ НОСКИ К 8-МУ МАРТА

                Принцессы где-то есть, и есть царицы,
                А я – богиня! – В этом спору нет.
                Легко позволит в этом убедиться
                Восьмое марта в обществе «Сонет».

                Зависнет кто-то, в ком-то переклинит, -
                Божественный во мне зажёгся свет:
                На белом – чёрным: (про меня)-«Богиня!» -
                Носки в подарок дал один поэт.

                И…подбородок резко вздёрнут выше,
                (Естественно,- за первым, и второй!)
                К носкам ещё тостом читал он вирши,
                А нимб вживался  в темя той порой.

                Ну с чем носки свои надеть смогу я?
                Прикрыт мой "титул" краем длинных брюк.
                Самодовольство дикое смакуя,
                Давлю в себе ростки душевных мук…

                В угоду нимбу, поменяла стиль я,-
                Не стимул ли в глазах других расти?
                …Богинь в «Сонете» … больше десяти,
                Но разве это повод прятать крылья?..


                РАЗМЫШЛИЗМЫ
            
                Чем больше равнодушных рядом,
                Тем дольше длится беспредел.
                И зла не удержать в узде,
                Пока не общество, а стадо.
               
                Мыслить глубоко  –  удел не многих,
                Достаёт осада мелких дум.
                Если волка, всё же, кормят ноги, –
                Человека  – руки… но и ум.
               *
                Давно народом вынесен вердикт:
                Всё, что не тонет, то   – руководит…
               *
                Циничная и подлая Европа,
                Смердит твой труп по всей земле болящей
                Но жаждет власти алчная утроба.
                Ну что ж, кто ищет, тот своё обрящет.
               *
                Все сожаленья, и искания
                Сродни, однако, мукам пыточным,
                А жизни суть: души метания
                Меж неизбежным и несбыточным.


Людмила ГОРШЕНИНА
 
                МАСТЕР РЕКЛАМЫ

                На Комсомольской площади рекламу
                Торговец разбитной устраивал для книг,
                И, нахлобучив на глаза панаму,
                Толпу зевак собрал в единый миг.
                Выкрикивал он голосом охрипшим:
                «Кто не купил? Вот приключенье века!
                Она ни для кого не будет лишней,
                Захватит враз любого человека!
                Находка непомерной суммы денег,
                Банкет по поводу находки, гости, бал!»
                То скинет он панаму, то наденет,
                И артистично всех он зазывал:
                «Таинственный убийца на банкете,
                Предательство гостей, захват хозяйки дома.
                Нет книжки интереснее на свете,
                Читайте все, кто с нею незнакомы!          
                Спаситель неожиданный, смертельный
                С убийцей поединок, хеппи энд!»
                И я спешу на скорости предельной,
                Готовый с радостью отдать кошель монет.
                Покупку каждый счел судьбы подарком,
                Товар разобран был единым духом…
                А на обложке красовалось ярко:
                «Детлит». Чуковский. «Муха-Цокотуха».


Вячеслав ПОЛЕЩИКОВ


                ПУСТЬ БУДЕТ ТАК

                На «День защитника» носками
                Завален впрок был, как всегда.
                Дарили тонкие – мешками
                И толстые (под холода).
                Носки – подарок безупречен.
                Но у меня вопрос возник:
                Вот я носками обеспечен,
                А как же женщины без них?
                Несправедливо! Правда, братцы?
                Я возмущён и зол чуток.
                В носках я стану изгаляться,
                А девки ходят без носок?
                И в магазин заехав срочно,
                У женщин чтоб иметь успех,
                Стремглав нырнул в отдел носочный
                И приобрёл носки для всех!
                Пускай в сберкассу, в парк, на дачу
                Идут с поднятой головой.
                Пусть будет так, а не иначе…
                И тут же я обрёл покой.
                Весной, не дожидаясь лета,
                Не унывать чтоб от тоски,
                Наденут женщины «СОНЕТа»
                На праздник белые носки!





Андрей ЩЕРБАТОВ

                НЕДОСКАЗАННОСТЬ

                Однажды передача шла по телеку,
                Предшествуя какому-то кино. –
                Велась о стихотворчестве полемика,
                Мне из неё запомнилось одно:

                “Поэт – есть у него своя обязанность,
                Почётная, но очень непростая:
                В поэзии приятна недосказанность,
                Что образные грани оттеняет”.

                Послушав, я измолвил возражение,
                Хоть вирши алгоритмами не меряю:
                “Полезна недосказанность в творении,
                Но в то же время портит бухгалтерию”.


                ДИЕТЧИК ЗАПОЗДАЛЫЙ

                “Не кушай через силу,
                Не пей через нельзя!”, –
                О том меня просили
                Подруги и друзья

                О, если б я послушал
                Тот дружеский совет! –
                Сейчас бы пил и кушал,
                А так… меня уж нет.

                БЕЗ ПРАВИЛ

                В сознанье с юных лет внедряли
                То, чтоб я нёс через года:
                Скрижали чести и морали
                Потребно соблюдать всегда!
                И я впитал бы те ученья,
                Но вот закон учесть заставил,
                Что в правилах есть исключенье
                Насчёт отсутствия всех правил.

                ЗЕМНОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ

                В ад меня кликали бесы,
                бог из рая улыбался,
                но важнее интересы
                мне земные – с тем остался.


                THE X-FILES

                Можно спор любой решить,
                Непонятно лишь одно:
                Если что не может быть,
                Что же всё-таки оно?
                Перепрыгнуть бы забор,
                Но года уже не те,
                И летят во весь опор
                Мысли в жуткой пустоте…


                САМОПРИКОЛ

                С детства я люблю сатиру
                И приколам всяким рад:
                Например, чтоб снять квартиру,
                Нужен фотоаппарат.

                Только нынче с этой шутки
                Я не улыбаюся:
                В городе вторые сутки
                Без ночлега маюся!


                СИЗИФОВ ТРУД

                (Из наблюдений за челночниками 90-х)

                Социализм теперь не в моде;
                Живём мы с горем пополам,
                И рассужденья о свободе
                Давно привычны стали нам.
                Пусть всяк дерзает что желает!
                Но замечать не устаю,
                Как люди тяжести таскают,
                Дабы облегчить жизнь свою.

 
                КАЗАЦКОЕ ТЕРПЕНИЕ

                Вечно обманут наивный народ,
                В старости жизнь вспоминая устало;
                Терпит казак и в отставку идёт,
                А атаманский сынок – в генералах.


                ВЕЧЕРНЯЯ МАНТРА

                Коли в деле явный спад,
                лучшая идея –
                это выпить и поспать.
                Утро мудренее.

                ПРОБЛЕМА

                Как бы ни было, подспудно
                Смысл хочется найти:
                Почему жениться трудно,
                Когда больше тридцати?

                И один мудрец ответил:
                «Пару в юности найдёшь –
                За грядущее в ответе,
                Лишь с характером живёшь.

                А за тридцать – здесь систему
                Обозначить суждено:
                И характер, и проблему
                Обретаешь заодно.

                Ближе к старости встречает
                Тех проблем известный ряд:
                То недуги подпирают
                Жизни тлеющий закат…”
                Что ж, придётся согласиться:
                Как успел – так повезло.
                Жаль, нет времени жениться –
                На проблемы всё ушло.


                ТАК СКАЗАНО

Мудрость есть ум, воплощённый в разуме.
В творчестве нет ничего невозможного, есть лишь недосягаемое.
Вдохновение – ветер в парусах творчества.
Всякая сфера творчества имеет собственную область абсолютного значения.
Быть может, смысл жизни человеческой – беспредельность творчества её?
Сальери – имя множественное.
Не карманом, но душою платят за добро.
Бери плату за своё, но не за себя.
Всё должно быть в меру, но особенно сама мера.
Сомнения полезны для начала, но не вначале.
Даже самый тяжёлый камень течения реки не изменит.
Можно преодолевать даже бесконечность, если видеть не то, сколько осталось, но что уже сделано.
Не спеши утешать проигравшего, покуда он ищет на ком выместить досаду свою.
Кого уважают, того не жалеют.
Верный способ убедить – победить.


            ОГЛАВЛЕНИЕ
                ЧАСТЬ I. КРАЕВЕДЕНИЕ------------------------------3
     ГЛАВА 1. СВЯЗЬ ВРЕМЁН
                «СОНЕТУ»- 95 ЛЕТ!  ЛИТЕРАТУРНАЯ ЛЕТОПИСЬ ГОРОДА-------4
     ГЛАВА II.  ПОМНИТЬ… НЕ ЗАБЫВАТЬ
Лариса БАНДУРЕНКО. ВОЙНЫ НЕЛЁГКИЙ ПУТЬ--------------------------------------10
Людмила ГОРШЕНИНА. ЗАУРАЛЬНАЯ РОЩА -----------------------------------------15
Наталья КРИЦКАЯ. МОЕЙ СТЕПИ. -----------------------------------------------19
                ПУХОВНИЦАМ - МАСТЕРИЦАМ             
                ПОМНЮ ВСЕ ФАМИЛИИ
                СЕМЬ ОКОН
     ГЛАВА III.  СЛОВО О ХУДОЖНИКЕ
Вениамин КОТЮКОВ. ОТКРЫТОСТЬ СЕРДЦА, ГЛУБИНА ДУШИ-----------------24
     ГЛАВА IV. «РОМАНТИКА ПОКОЛЕНИЙ» -----------------------------31
Авторские произведения победителей конкурса «Романтика поколений»
Владислав ШУТОВ
Анна АНДРОНИК
Наталья ЗАХАРОВА               
                ЧАСТЬ II. ПОЭЗИЯ _____________    35
Галина Людмила Галина Вячеслав Татьяна Сергей                 ЧАСТЬ III. ПРОЗА_ _  ______________________ 93
Анна АЛЕКСЕЕВА. СЁСТРЫ (расск------------------------------------------94
Зоя ШАГИТОВА.    СОЛНЦЕ И ПРАВДА  -------------------------------------97
                ЛУЧ ДОБРА И ЛЮБВИ
                НОВОГОДНИЙ СЮРПРИЗ ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ
                МЕЧТА С ПРОДОЛЖЕНИЕМ
Сергей УПОРОВ  РОМАН С ПАМЯТЬЮ. (драма) -----------------------------------108
Кристина ТЮРЬКАЕВА. (рассказ)----------------------------------------------153
            ПЕРО ФИНИСТА ИЛИ ПРОГУЛКА ПО РОДИНЕ СИНЕЙ ПТИЦЫ
Андрей ЩЕРБАТОВ. (рассказ) ВОДОВОРОТ---------------------------------------159
                ЧАСТЬ IV. ПРОЧТИТЕ ДЕТЯМ -------------------------175
Анна АЛЕКСЕЕВА. (Стихи) ---------------------------------------------------176
Анна САВЕНКОВА (Стихи) ----------------------------------------------------178
Вячеслав ПОЛЕЩИКОВ (Стихи) ------------------------------------------------186
                ЧАСТЬ V. СТРАНИЦА ПЕРЕВОДЧИКА --------------------189
Галина ВОЛОШИНА   Антон Ренк (1871 - 1906).         
    Ангел хранитель
    Любовь
    Стефан Джордж (1868-1933).    Агнцы
    Роберт Ли Фрост (1874-1963)    Тень
  Ева Штриттматтер (1930-2011). Предзимье
     Люди
     Вера II
     Удача
     Вечность
     Вопреки Ноябрю.
     Страх
  Герман Гессе (1877-1962).       
    Сентябрьская элегия
    Деревенский вечер
    Ранняя осень
    Воспоминания
    Ночь
Сергей СЕМЁНОВ --------------------------------------------  -------------197
   Герман Лёнс (1866-1914). Синичка
   Флориан Клери (1755-1794). Дверь любви

Анна САВЕНКОВА      Хорхе Луис Борхес (1899-1986). Винный сонет ----------198

Татьяна УРАЛЬСКАЯ. Уолтер Рэли (1552-1618). 
  Прощай, соблазн --------------198               
  Герман Гессе. (1877-1962).  Свист
  Десанка Максимович (1898-1993).
  Алекса Шантич (1868-1924).
  Памяти Милорада Митровича
                ЧАСТЬ VI. НОТНАЯ ТЕТРАДЬ --------------------------- 201               
Галина ВОЛОШИНА
  Муз. А.Н.Левченко, «Ромашка» --------------------------------------------202
Наталья КРИЦКАЯ
  Муз.Н.А.Шакуровой, «Горький дым костров осенних» ------------------------203
Вячеслав ПОЛЕЩИКОВ    
  Муз. А.Л.Иванова «Обращение женщины» ------------------------------------204
Галина ВОЛОШИНА
  Муз. В.Ф. Кузьминой, «Вновь перечитываю Блока» --------------------------206
Александр ИВАНОВ  «Бездомный вальс»----------------------------------------208
      (Слова и музыка А.Иванов)
                ЧАСТЬ VII. УЛЫБНИТЕСЬ ----------------------------209       
Татьяна УРАЛЬСКАЯ. ГРЯДКА ЗЕМЛЯНИКИ ---------------------------------------210               
Галина ВОЛОШИНА. (Стихи) --------------------------------------------------213
Людмила ГОРШЕНИНА. (Стих)--------------------------------------------------215
Вячеслав ПОЛЕЩИКОВ (Стих) -------------------------------------------------216
Андрей ЩЕРБАТОВ (Стихи) ---------------------------------------------------217               
               
*
Литературно-художественный альманах «ОРЬ» №12
Подписано в печать 15.08.2023г.
Вёрстка Г.М.Волошина
Корректор Л.В.Горшенина
Контактный телефон 8-922-855-67-42

Редакционно-издательский дом  «Новоорская газета»
Новоорский филиал ГУП «РИА-Оренбуржье»
Новоорский район, п. Новоорск, ул. Советская, 74.