Пятидесятилетняя женщина пустым взглядом смотрела в окно, где угасал очередной вечер одиночества и наступала ночь, чёрная и жестокая. А ведь ещё недавно из этого окна видела люминисцентно зажигайщийся город с бегущими огнями рекламных вывесок и так привычно различала загорающиеся окна в квартирах своих друзей дома напротив. Теперь же всё погрязло в темноте, в душевной пустоте. Она больше не болтает весело со знакомыми, не ходит в гости и не зовёт к себе. Она ждёт. Только близкая подруга в авторитете, что молчаливо выслушает и вместе поплачет.
Отросшие пряди волос под заколкой сейчас мало её интересовали. Косметика для лица стала лишней. Опухшие от слёз голубые глаза утратили яркость и привлекательность. Излишняя полнота зрелую женщину больше не волновала. Да. Он был моложе её на десяток лет, но встретились они в том возрасте, когда разницу трудно было заметить. Он с нескрываемым восторгом смотрел в голубизну её глаз, целовал пухлые губы и прижимался к нежной коже щёк. Ах, как она была счастлива!
Двенадцать лет семейной жизни теперь только в памяти перебирать, вспоминая приятные мелочи и ещё глубже тоскуя о закончившейся любви. А ведь ей всё казалось незыблемым и стабильным – высокооплачиваемая зарплата супруга, недавно купленная добротная квартира, да и сама при деле.
Жена воспитывала в муже правильный вкус не только в отношении внешности и покупке дорогих вещей с лаконичным силуэтом, она терпеливо, как хорошая гувернантка у инфанта, посвящала его в азы искусства, говорила с ним об истории. Так ей хотелось. И не потому, что он не соответствовал её интеллектуальным представлениям, а потому, что она была старше, а значит, опытнее.
Жаль, детишек не было. Хотя был, но умер после родов. Мальчик. Алёшей успели назвать. От горя долго отходили, держа в объятиях друг друга, честно делили беду на двоих. Она плакала, а он утешал. Со временем ситуация притерпелась обоим. Свыклись с мыслью - детей у них не будет.
Жизнь потекла вяло, почти однообразно. Не стало тех горячих ночей, что так она любила. Супруг всё реже говорил ей ласковые слова. А нежное прозвище жены «Пушок» как-то незаметно затерялось среди рутины. Иногда ей чудилось, что любовь ушла, но, спохватившись, яростно кричала в мыслях:
- Нет, нет! Она просто уснула. Горе притупило чувства. Любовь можно зажечь!
Её жизненная энергия была брошена на стремление воскресить отношения.
Вечерами, как с театральных подмостков, объявляла анонсы предстоящих спектаклей в городе. Почти каждый выходной они шли в свой городской театр на неглубокомысленный спектакль от местной труппы, или слушали камерный оркестр в филармонии, мало разбираясь в классике. Но мероприятию выставлялась «галочка» и намечался следующий поход.
Она с нескрываемой нежностью смотрела на супруга; стрижка в стиле «Гранж» выделяла его среди толпы своим бунтарским настроем, хотя бунтарём он не слыл. А ей так хотелось. Она меняла его причёски с постоянной жаждой новизны не только для себя. Ходила с ним по бутикам в поиске особенной вещи не только для своего удовольствия. Старалась разукрасить его жизнь в яркие цвета. Она понимала, тот вакуум, что называется бездетностью, надо как-то заполнять.
Театр чередовали визитами к друзьям. Она настойчиво водила его в гости, сумев оттащить от компьютера. Он скучал откровенно. Но при виде очередной хорошенькой подруги жены масляно блестели его глаза. Да. Иногда не выдерживал и давал волю своим рукам, пытаясь невзначай прикоснуться к чужой женщине, или даже дотронуться до деликатной части тела. Подруги жены иной раз говорили об этом, а в основном помалкивали, чтобы сохранить отношения. Она замечала шаловливость его рук, но упорно верила в светлый разум.