Утончённые запахи нахлынули как-будто зашли в тупик. Чем-то единственным превалировало. Это был запах старых башмаков уборщика дома, которые она часто находила вблизи двери своей комнаты. И этот запах теперь был здесь.
- Ты чувствуешь? – Не могла не спросить она.
- Что? – Денис в это время сосредотачивался на своих мыслях.
- Запах такой странный, - пояснила она.
- Ничего не чувствую.
- Но он, вот же, рядом! – На неё нашла паника и при лучшем рассмотрении она как-будто разглядела часть силуэта за темным кустом.
- Ты вся дрожишь! – Денис осторожно прикоснулся к девушке. Она не имела сил сопротивляться. Но как только он обнял ее, она тут же оттолкнулась.
- Это же от тебя несёт, послушай!
- Да, что ты, Ирма! Что с тобой!
- Это от тебя! Точно от тебя! Я этот запах хорошо знаю. Он преследует, это ботинки его!
- Кого, да, черт!?
- Чистильщика!
- Не выдумывай, пожалуйста. Не выдумывай!
- Говори, кто ты есть на самом деле и зачем ты это все делаешь? Зачем ты здесь сейчас?
Денис поднял руку, другой рукой подобрал рукав и поднёс к носу.
- Да, - ответил он, - это краска. Всего лишь краска, - разбавитель, льняной разбавитель! И только. Гляди, вот, - он поднёс руку к струящемуся лунному свету через ветви деревьев и показал плохо различимую чёрточку на одежде.
- Почему же ты в краске тогда?
- Это, - Денис засмеялся, - это Басин. Ты не знаешь Басина? Художника? Он живет этажом выше, над нами.
- Какой ещё Басин? Не знаю никакого художника.
- Да его и никто толком не знает. Он того, - немного сумасшедший и почти не выходит из дому. Ему приносят еду, ухаживают. Он заказывает еду, и кто-то за ним постоянно присматривает. Я ему тоже носил и помогал. Он мой друг, мне жаль его.
- Ты дружишь с сумасшедшими?
- Нет, ну, я не то хотел сказать, я, э-э, мне жаль его и все, - повторил парень, - он, на самом деле, хороший мужичок.
- Тебе жаль, надо же! А тут происходят какие-то странные вещи. И тебе еще жаль сумасшедшего!
- А, что, собственно, в этом такого? Разве нехорошо? Разве плохо участвовать в помощи ближнему? Да, и ничего такого странного не происходит. Кто-то сошёлся, кто-то разошёлся, кто-то причудился, а если разобраться – все на своих местах. Так, даже интересно.
- Интересно! Что же тебе интересно-то? Художник, художник, хм, не знаю никакого художника, - задумалась девушка.
- Он часто гуляет по ночам, здесь, - по парку. Отшельник этакой. Но, если разобраться спятить же есть за что.
- За что? Говори же.
- Мне хотелось бы тебе другое рассказать, но, впрочем, если хочешь…, - Денис выдержал паузу, продолжил, - Басин – так его зовут. Это фамилия. Его имени никто не помнит. В свое время прославился где-то по большим городам своими работами, даже выставки давал, а потом свихнулся.
- Кажется, это судьба всякого художника, не так ли?
- О, нет. Его история, действительно, трагична довольно. Он давно живет здесь. Раньше жил с дочерью.
- У него семья?
- Да, можно сказать – была. Дочь.
- Ах, дочь. И где же дочь? Странно, но я-то должна же была бы видеть, хотя бы знать о ней.
- Ты ее знаешь. Да. Ты входишь, всякий раз в вестибюль и видишь ее. Это картина на дальней стене, возле камина. Ее мало кто замечает, потому что когда собирается народ по вечерам, - одинокие, старички и прочие – поддержать друг друга, пообщаться, они смотрят телевизор. А картина рядом висит. К ней привыкли.
- Как-то я и не замечала.
- Вот, поэтому он стал менять картины, образы ее: одна за другой, одна за другой.
- И там что на них все то же?
- Басина. Маджия. Да. Это ее имя.
- Дочери?
- Да. Он всякий раз, приносит новый портрет и вешает на старое место, на старый гвоздик, чтобы помнили вместе с ним и мы о ней.
- Так, где же она? Что-то случилось?
- Она утонула. Маджия утонула давно, тому, лет пятнадцать, наверное.
- В смысле: утонула?
- Утонула на этом триста семьдесят седьмом озере. Он ее рисует, рисует бесконечно, он ее рисует в том возрасте, котором она была бы сейчас.
- Что-то я вообще ничего не пойму. Это как?
- Ну, как! – Усмехнулся парень. - Как!? Что тут непонятного? Ей тридцать лет сейчас. И каждый год помимо того, что Басин переодевает ее в разные платья, он добавляет ей возраст, - год, тот год, в котором представляет ее себе сейчас. Тридцать лет, наверное, уже ей. Взрослая девушка.
- Вот это чудовищно!
- Висеть в затруднении, как ты думаешь, - депрессии невозможно же постоянно. Все-равно приходит нечто новое и преодолимое. Басин-художник такой нашёл выход. Девочка стоит, опершись об угол здания, больших камней горчичного цвета, на ней всегда белый верх и красный низ. Блузка полуспущенная с плеч и просторная юбка с черным пояском. Аккуратная причёска, собранная по бокам в два барашечных рожка серых выцветших волос. Глаза яркие - паучками. Она их щурит на лучистом солнце, что пронизывает всю ее, всю картину, протягивает руку и что-то берет у незнакомца.
- Незнакомца?
- Да. Это фигура такая рядом, - незнакомца или незнакомки – не известно, мужчина или женщина – не разобрать. У неё белые лайковые перчатки плотные со стрелками и готические рукава одежды, прозрачные, как крылья бабочки или стрекозы.
- И кто же тот незнакомец? Кто он?
- Я не знаю. Никто не знает. Возможно, он сам – отец Маджии. Он никогда не объяснял содержание своих однообразных портретов.
- Мне нужно было давно обратить на то внимание. Как же? Почему же я не видела?
- Может быть, ты всегда спешила и проходила мимо. Ты всегда куда-то спешишь. Что тебя могло держать в вестибюле? Все те же лица. Тебе мало, что интересно. Да, бродят одни и те же. Ты просто проходила мимо, что тут чудного? Но и теперь ты ее тоже не увидишь.
- Кого?
- Картину не увидишь. Он снял ее. Скоро повесит новую. Маджия повзрослела на один год. И он работает над ней.
- А при чем же ты? Почему же ты пахнешь краской?
- Разбавителем, то есть?
- Разбавителем, то есть. Ты говорил, что он тебе друг?
- Мне жаль его, да. Ему постоянно требуется помощь. Он совсем выпал из привычной жизни, из социума выпал. И я…
Денис смолк.
- Что ты?
- И я помогаю ему выйти на улицу, например, в этот парк. Поэтому я и сейчас здесь с тобой.
- Ты хочешь сказать, что этот ненормальный художник теперь где-то с нами?
- Да. Так, вот же, он, - Денис лишь слегка повернул голову и указал на одно из самых глухих и темных мест в парке. Ирма повернулась.
Это была скамейка, и на ней сидел, скрестив ногу на ногу человек в длиннополой шляпе.
- Идем? – Произнес Денис и направился к скамейке.
Ирма не решалась, но что-то повлекло ее за ним.
Парень, присел рядом с фигурой, лица которого не было видно.
Девушка остановилась в трех шагах.
- Здравствуйте, - произвела фигура и подняла голову. Это был мужчина с выразительными чертами, можно было сказать красивыми. Орлиный нос ничуть не портил его, а только делал все лицо более колоритным. Тонкие строгие черты, словно срисованные толстым карандашом с какой-то картинки. Широкие плечи в черном плаще двубортном и светлой подкладкой, которая вырисовывалась из-под ткани пластической линией.
Ирма вздрогнула в его приветствие и повторила тем же глухим тоном ответ, не слыша саму себя.
- Присаживайтесь, друзья, - говорил мужчина, - ах, - он только сейчас заметил, что Денис сидел рядом, - ты уже здесь?
- Присаживайтесь и вы, - предложил он девушке, - вот тут, рядом.
- Спасибо, я постою.
- О, нет! – Возразил мужчина, - вы непременно присядьте, мне нужно вам кое-что показать. Ведь мы здесь все в одной связке.
- В какой еще связке? – Спросила Ирма, - о чем вы?
- А вы присядьте, - настаивал художник.
- Ну, не бойся же! – Денис кивнул.
Она подумала, шагнула. Ноги не сгибались, и все в теле сопротивлялось. Но она преодолела.
- Вот, и хорошо,- удовлетворительно прошептал художник, - славненько.
- О какой связке вы тут говорите? – Повторила она вопрос.
- О какой связке? – мужчина хрипло посмеялся, и обратился к соседу, - она спрашивает!
- Да, мне интересно.
- Да-а, - протянула фигура и пошевелилась, устраиваясь поудобнее, - дождь, наверное, скоро пройдет.
Ирма подняла лицо и, действительно, крапал дождик. Как же она уселась на мокрую лавку? Она решила непременно встать.
- Да, уж, не стоит, сидите же. Он, правда, уже заканчивается. А у меня, жаль, зонта нет. Нет. Это ты виноват, - вновь он обратился к парню.
- Ну, откуда же мне знать - так все внезапно, - оправдывался он.
- Да, может быть, - согласился художник, - только не в этих местах, увы. Не в этих местах. В этих местах все закономерно, пока не поймешь это, не осознаешь это. А осознать требуется.
- Вы говорите афоризмами? – Передернула Ирма.
- Я разве говорил афоризмами? Кажется, ни слова, - он вновь посмеялся. В этом было что-то издевательское.
Ирма снова захотела подняться и на этот раз покинуть это место незамедлительно. У нее даже визуально созрел план на ужин.
- Да, сидите же! – Предупредил художник.
- Ваше имя, кажется, Басин? – Спросила она.
- Басин, да.
- Я говорил, - вмешался парень.
- Ты как-будто сам не свой, - отметила Ирма первым, что пришло на язык.
- Не ссорьтесь, ребята, - советовал художник. Он расправил плечи, руки, доселе находившиеся в глубоких карманах, и они стали вылизать наружу. Казалось, что фигура его возросла в два раза. Девушке и парню пришлось чуть посторониться.
Басин вынул блокнот и стал листать его, приговаривая:
- Вот уж дождь и закончился, закончился. Мне не жаль, жиль, если вы подумаете, что мне, вот, может быть, огорчительно мочить драгоценные эскизы. Но в любой момент, я, знаете ли, новый сделаю. А вот, смотрите-ка, - и он зафиксировал открытый лист перед лицом девушки.
- И? Тут ничего не видно!
- Ох! – Воскликнул художник и в его руке возник фонарик. Щелкнул несколько раз и тот зажегся.
- Видите? – Спросил он, пока Ирма разглядывала рисунок.
- Карандаш, фигуры…
- Фигуры, да, правильно. Это я, вы и Дениска.
- И что? – Задалась Ирма.
- Ну, разве не художественно, вы не находите?
- Какого, Денис, мы тут сидим, а, пошли!
В третий раз девушка пыталась уйти.
- Это мы втроём в одной связке 377. Это же понятно?
- Допустим.
- И мы не могли сегодня не встретиться. За это картой, а их будет более семидесяти, образ конкретный – ваш, девушка. Единственно – ваш. И только ваш. И на это именно, я хотел обратить ваше же внимание. И поэтому мы сегодня встретились тут.
- Вы уже говорили: мы встретились тут, - раздразнилась Ирма, - только я не вижу связи: три фигуры и три фигуры. И из них только одна женская.
- Но это величайшее достижение раскрыть себя полностью, разве не так? Разве вы этого не желали бы, например, когда вместе с ним, - он указал на Дениса, - отправлялись к тому противоположному берегу?
- Ух, ты! Ты уже его во все посвятил!
Ирма не понимала, что ей мешает, на самом деле, подняться и уйти. И она стала думать об этом.
- Последовательность всего, а не обязательно замедление всех дел требуется проследить. И здесь на берегах озера это особенно замечательно. Вы любовники?
Ирма поглядела на художника, который опустил взгляд. И нашлась только громко горько ухмыльнуться. Теперь она понимала, что держит ее здесь: это все было весьма и весьма забавным! И даже, если бы ее ещё разок оскорбили подобным образом, она бы вытерпела назло. В удовольствие черт знает чему! В ней что-то чем-то зажглось и хотелось высказать, высказать в месть этому сумасшедше-рассуждающему мужичку.
- Ничего художественного в вашем рисунке и нет! – Заявила она, - я так тоже смогла бы.
- Ого! – Встрепенулся художник, - могла бы, да! Кто сомневался бы! Но вы бы изобразили вовсе и не так. Не те фигуры-с. В ней были бы ваши друзья, возможно, самые лживые друзья, но здесь и сейчас, и не так. Вы не можете саму себя обманывать.
- Да, в чем дело-то? Денис, может быть, ты объяснишь или это необъяснимое когда-нибудь объяснится?
Парень пожал плечами.
- Ну-ну, - говорил художник, - извольте, меньше темпа и упорства, будьте любезны, я просто прошу, умоляю вас. Мне казалось, вы сразу тут же заметите, в чем дело.
- Я ничего не замечаю, извините.
- Мы когда перестроимся, мы изменимся, правда, же? И мы с радостью покинем это дом, - говорил Басин, - часто, бывает, человек болеет-болеет перестраивается, а в какую сторону – неизвестно. И, вот, раз мы все тут – надо будет разобрать всю эту мишуру. И только через вас, через вас, милочка, мы можем начать, сей путь.
Ирма поджала губы.
«Нет, правда, это великолепно! Хоть раз послушать по-настоящему сумасшедшего человека!»
«Я сейчас его буду убивать!»
- Не нужно сопротивляться слишком долго, самосозерцайте себя.
«И слово-то какое: самосозерцайте!»
«Психическое какое-то слово!»
- Тревоги внутри себя – это и есть цвета берегов озера. Эта движущая ночь сегодня, она – особенная. У меня врождённое различающее зрение, знаете ли. Мне стоит лишь поглядеть на человека, и я, вот, уже знаю, кто передо мной. Это не наука, это чутье.
- И я перед вами какая же?
- Вы? О! Исключительная.
«Ну, это комплемент даже!»
- Вы исключительно скомканная, - тут же уточнил художник, - в вас куча вопросов, и с этими вопросами вы все здесь перевертели, перестроили. И нас, вот, с ним тоже.
Он имел в виду Дениса.
Ирма слушала. Ноги ее отяжелели, и кажется, горели. Странно, но она отчётливо стала чувствовать определённо в чем-то свою вину.
«Как чудненько-то!»
И на это художник (кроме того, что Денис вообще ничего не проронил) уважительно с достопримечательной паузой помолчал.
«Чего они от меня все хотят?»
- И, вот, - продолжал Басин, меня тон на более оживленный, расправляя торс, - представьте, на заказ этого мальчика (он все ещё имел в виду Дениса) я нарисовал то, что ему показалось у вашей комнаты. А ведь вы соседи и близкие соседи. Друг напротив друга обитаете, не правда ли?
Широким жестом Басин перелистнул несколько страниц блокнота. Между тем, раздражённая ещё более и ещё более загнанная в неизвестную ловушку, Ирма восклицала:
- Да, ближе не бывает!
- А в том-то и секрет, - остановил движение художник, - да, хорошо, что вы начинаете меня понимать.
И он раскрыл новую страницу и осветил ее брызжущим в разные стороны светом фонариком.
«У него, как-будто руки дрожат, и так здорово. Он, наверняка, сам себя боится!»
- Вы, наверное, точно отметили, моё волнение, - синхронно отозвался художник, подсовывая рисунок и передавая фонарик в руки Ирмы, и пряча свои - по карманам.
Ирма лучше рассмотрела.
Изображение какого-то маленького старичка с ручками в виде веток. Во всяком случае, так она увидела. А перед этим старичком две величественные, возвышающиеся над ним фигуры по сторонам. Старичок въедливыми и особенно отточенными, выделенными зрачками глядел на неё.
- И что это такое?
- Людвиг.
- Людвиг?
- Ты же так его прозвал? – Обратился художник к парню.
- Ну, мне в голову пришло имя.
- Значит, не стоит изменять, правда? – Художник обратился к девушке.
- Ерунда, какая! – Она передала блокнот через Басина, проведшему по нему вниманием, Денису.
Парень принял молча, положил блокнот на колени.
- И что дальше? – Поинтересовалась, между прочим, девушка.
- Кого вы ждёте? – В ответ поинтересовался Басин. В его лице ничего лишнего – только вопрос. Вопрос честный, открытый. И он такого же ждал ответа.
Ирма молчала. То, что ее держало, если бы она захотела или применила, или совершила все действия – ОНО держало. Ей стоило отвечать. Отвечать так же честно, как ждали от неё эти двое мужчин, не снимающих с нее внимание.
«Пытайся спрятать себя, - говорило в ней, - не распыляйся на первичные соблазны, иначе ты можешь поскользнуться и упасть прямо здесь. Бери и делай!»
- Я не совсем пойму, о чем вы говорите, и что предлагаете мне ответить? – Выронила девушка.
- Ну, вы же, наверное, не хотите нам лгать? – предложил художник, - ведь не хотите?
- Нет, я просто не знаю, что вы желаете от меня слышать?
- Кого вы ждёте: я спросил. Здесь в этой половине дома, где и я живу, кто-то чего-то ожидает.
- Значит, и вы?
- Но все знаки указывают теперь на вас, вот в чем дело. Вы как в сходке чего-то, что обязательно должно проявиться, поэтому я вас и спрашиваю.
- Мне, кажется, вы ошибаетесь, - предположила Ирма.
- Нет, мы из неё ничего не выловим, - резюмировал художник, - во всяком случае, сейчас.
- Тогда, может быть, - предложил Денис, - стоит нарисовать это произведение?
- С Людвигом? Да, думаю, да.
- Вы оставите свою дочь? – Спросила девушка.
- Вот ещё: кто о ком знает больше, - горько посмеялся Басин,- это все, что вы обо мне можете знать, а, вот, мы о вас – практически ничего.
- Ничего и не надо. Живём и живём.
- Ладно, - художник поднялся, шурша своим распахнувшимся плащом, - пора возвращаться. Мне тут дурно становится. Эта девочка, - он кивнул на Ирму, - имеет столько необъяснимых сил – мне дурно. Вы остаётесь?
- Мы пойдём позже, - ответил Денис.
- Хорошо.
Пара наблюдала, как, не торопясь Басин, волочил ноги прочь, держа свой блокнот в руке.
- Что скажешь? – Спросил Денис.
- Не знаю. Я не пойму, - к чему весь сыр-бор?
- Ответа пока нет, но он действительно многое чувствует. И к этому надо прислушаться. Ведь ты сама говорила, что там, где мы были, кто-то тоже был.
- Мало ли что причудится, - неуверенно ответила Ирма и вспомнила машину с зеркальным отделением, которое приняла за мистическое зеркало.
- Ты мне в следующий раз, пожалуйста, не делай таких сюрпризов, я не люблю.
- Что ты Никону говорила? Объяснилась? Не мог он за нами следить?
- Нет, думаю, это был не он. Я с ним в хороших отношениях и не хочу больше ни с кем ему изменять. Наверное, это любовь.
- Возможно, - согласился Денис.
- А ты как будешь жить? – поинтересовалась девушка.
- Я? Я найду кого-нибудь. Разве в этом доме это проблема? Сколько здесь прекрасных дам?
- И ты уже приметил?
- Пока нет. Знаешь, я, было, тобой увлёкся и подумал, что у нас что-нибудь получится.
- О, нет, - немедленно ответила Ирма, - нет, у тебя такой контингент друзей, что ты просто опасная личность. Пока я не могу ничего тебе сказать. Мне нужен Никон.
И в то самое мгновение у обоих по телам пробежали мурашки. Кто-то в грохоте одежд, не скрываясь, не стесняясь, прошелестел бурей в кустах.
Они переглянулись.
- Это чего было?
- Знаешь, ведь Маджия была приёмной дочерью Басина. Он ее удочерил, когда жена его была с ним.
- А она куда делась?
- Она ушла, как моя девушка от меня.
- Ну, ладно, не переживай. Тут итак с ума можно сойти.
- Это животное, наверное, какое-то пробежало.
- Наверное, - согласилась Ирма, и они отправились домой.
***
Она долго не могла уснуть, ворочалась. Она не испытывала ни страха ,ни сомнения в самой себе и это за те несколько суток сплошных переживаний, сомнений, беспокойств, недоверия самой себе было не понятным. Улёгшись, она даже не побоялась заглянуть под кровать, и мысли ее, точно указывая, что под ней все же кто-то прячется, не расстроили ее в данном деянии. Там никого не было.
«Столько вопросов было прежде, а я сейчас ни одного из них не понимаю. Будто просто – повседневная жизнь, и все обычно, привычно, и красиво. Когда Басин вынесет своё новое произведение, - странное произведение, я обязательно пойду посмотреть. И надо будет еще раскрутить эту тему с Маджией: кто кому она является, и какую роль во всей этой истории играет».
С тем она и уснула.