Фаталист

               


     Валерию Николаевичу Сандальскому было уже пятьдесят девять. Он был благородно нищ и, что называется, доживал.
     Но хотя довольно скоро ему предстояло увидеть свет в конце туннеля, дух Валерия Николаича был спокоен и после смерти он надеялся только  на лучшее.
     К такому философическому спокойствию Валерий Николаевич пришел не сам, а  ему помогли роковые события его жизни.
     Не став поступать в институт после школы, о чем умолял покойный отец, Валерий Николаевич пошёл служить в химбат; женился;  поступил на стекольный завод; написал рассказ о дедовщине, который напечатали в газете «Комсомолец Полесья»; родил сына; получил однокомнатную, а в девяносто четвертом  как и все занялся частным предпринимательством.
     Ему казалось это очень простым, если самые тупые двоечники, не только не читавшие Кафки, но даже Пикуля, ездили на «Форд-скорпио», увешанные «цепурами» и унизанные «гайками».
     Но ничего почему-то не вышло и, кроме как прос..ть свою и тёткину квартиры, никаких успехов в бизнесе Валерий Николаевич не достиг.
     Тётка Надежда с тех пор круглый год жила на даче, топя «буржуйку», экономя на таблетках и со старческим упрямством стараясь что-нибудь вырастить на тощих четырёх сотках.
     А Валерий Николаевич с женой, пришибленной жизнью с ним женщиной, жили в родительской квартире, которую, к счастью, он не успел продать тысяч за семь.
     После того, как все бизнес-планы Валерия Николаевича рухнули, похоронив его под собой, он как-то сразу  понял, что  жить без денег - это его  карма, а  как известно, воевать с кармой бессмысленно и опасно.
     Вообще, ближе к пятидесятнику, Валерий Николаевич стал хотя и не религиозным, но ужасно суеверным,  что обычно и заменяет веру в Бога. «До завтра! - говорили ему. - Если только доживём, - говорил он. - Да куда мы денемся! - смеялись в ответ. - Ну, мало ли куда»,  - говорил  Валерий Николаевич.
     Он стал рассусоливать в стиле Иудушки Головлёва  и всем приводил строчку из  Ветхого Завета: «Смирись, человек, ибо это доля твоя», а также: «Любое решение ошибочно» - то ли  из «Кандида», то ли ещё откуда.
     Валерий Николаевич был начитанным эстетом, что уже говорило  о том, что заниматься бизнесом ему противопоказано.
     Всё же  иногда, встав поутру  не с той ноги, или не под тем расположением знаков Зодиака, Валерий Николаевич вдруг погружался в отчаяние, в том смысле, что жизнь прошла мимо, что он прожил её не так, что он ошибся и надо было поступать в политех на электромеханический, а не идти «в люди»,  как какой-то Кнут Гамсун, имея смутные планы стать писателем.
     Ещё хорошо,  что  здоровье не позволяло Валерию Николаевичу пить водку или хотя бы коньяк - у него была аритмия, - а то бы ещё неизвестно, до чего бы он допился.
     Поэтому скоро отчаяние проходило  и Валерий Николаевич, подняв воротник своего короткого синего пальто и молодо кидая ногами,  шёл по улице, говоря своему спутнику, тоже Валерию, но Владимировичу, старинному другу детства:
     - Ну скажи, что бы я в сущности такого приобрёл, будь у меня много денег?
     Валерий Владимирович, идя,  неопределенно пожимал плечами. Он был богатым пенсионером, состоявшимся в жизни человеком,  жившим в   «сталинке» с консьержкой.
     - Ну  что? - продолжал допытываться Валерий Николаевич с фальшивым  азартом. - Жратва?  Ну, пожру я устриц с фуа-грой, попью «борды» и  - что?  Только понос потом лечить буду!
     Тут Валерий Владимирович, его спутник и тёзка, трогал Валерия Николаевича за плечо и показывал подбородком на кофейню-кондитерскую «Теретения», мимо которой они  проходили. Валерий Николаевич брюзгливо пожимал плечом, и вскоре два друга уже сидели внутри, кушая  дорогие  пирожные, купленные Валерием Владимировичем и запивая их кофе с пряностями. «Теретения» была шикарным заведением, где шеф-кондитером был чокнутый бельгиец, получавший удовольствие от жизни в Житомире.
     Вытерев пальцы кусочком туалетной бумаги, рулончик которой  Валерий Николаевич всегда носил с собой, он говорил дальше:
     - Путешествия? Куда? В Париж? В Венецию? На остров Борнео? Что я там не видел? Китайских туристов? Еще Хемингуэй писал в «Снегах Килиманджаро», что всё давно пошло в жопу, кроме Африки. Так сейчас и в Африке только и могут, что  банту вырезать манту!
     Валерий Владимирович, который из-за коронавируса в этом году пролетел с Сардинией, заметил:
     - Да уж…
     Валерий Николаевич еще пораспространялся о тщете земных богатств и пошёл домой.
     Идя домой, он думал о глупом  конце  Жюльена Сореля, о том что «Книга Екклисиаста» самое толковое место в Ветхом Завете, а также о том, что и Булгаков не ездил дальше Батума.