Колька не любил мигрантов из средней Азии. Не любил их в общественном транспорте, не любил в поликлинике, а также на рынке. И уж тем более не любил, сидя на кухне своего загородного дома перед телевизором, передававшим сводку криминальных новостей. Впрочем нельзя сказать, что просто так недолюбливал, из вредности или из великодержавного шовинизма. Были основания. Вот и сейчас теледиктор бодрым голосом рассказывал ему, как в Лосиноостровском районе трое таджиков изнасиловали и избили студентку педагогического колледжа, а в Люблино сотрудники правоохранительных органов накрыли азиатский притон, изъяв оттуда наркотики и оружие. Тут же показали растрепанного испуганного до полусмерти южанина с шахидской бородкой, твердившего, торопливо перемежая русские слова с фарси, что он приехал сюда на работу. Ну так что, прикажете любить и жаловать?
-Да уж, ценные кадры, - хмыкнул Колька, лукаво посмотрев на жену, - Не прогадала наша Родина. Все как один, наверное, ученые, инженеры, медики. И к нам завтра на участок такие же спецы заявятся.
- Мне кажется, что ты их зря пригласил, - сказала дрогнувшим голосом жена, подавая Кольке на серебряном подносе кофе со сливками, - Сколько они будут нам эту твою веранду делать? Неделю, месяц? У нас тут все-таки имущество, ценности материальные. И самое главное - дети пока еще не в школе. Может быть имело смысл дождаться хотя бы окончания каникул?
- Да будет тебе, Ксюш, уже. Ты попробуй найди сейчас не азиатов. К тому же сентябрь на носу, скоро и от этих никого не останется. Ничего, Бог как-нибудь милует. Специально ж отпуск взял. Присмотрим.
Колька был по-своему прав. На дворе конец сезона. Многих шабашников из средней Азии (других забыл, когда и встречал) словно ветром сдуло, а из тех, кто в наличии, тоже выбор не велик - одни при деле, у других патенты закончились. Это в мае все столбы в округе обклеены объявлениями «Шкатурка, Шпаклофка, Нэдорога». С июня до середины августа у них самая страда, а дальше на спад. Попадаются, конечно, и те, кто до октября задерживается, но таких единицы, только если где-то на жирном объекте застрянут.
У самого Кольки тоже крепкое хозяйство, даже по меркам их престижного дачного поселка. Большой двухэтажный кирпичный дом с балконом, баня, летний бассейн, барбекю, каменные дорожки, причудливо извивающиеся среди туй. Казалось бы, ешь, пей, душа, веселись. Но душе, ей всегда ведь что-то нужно. Одно не успеваешь достроить, как другое уже переделывать пора. Там концепция изменилась, тут фантазия разошлась. Не зря же говорят, что ремонт — это не процесс, это состояние души. А уж строительство тем более. Вот и теперь приспичило Кольке над гаражом веранду с прозрачной крышей соорудить для пляжного отдыха. Чтоб шезлонги можно было поставить, столики. Как в отеле в Белеке. И ступеньки чтобы к бассейну вели. Красота. Только исполнить задумку надо не откладывая в долгий ящик, чтоб в следующий пляжный сезон не со стройки входить. Сказано- сделано, тем более средства позволяют.
Не малых сил стоило ему сегодня уломать на подряд бригаду гостей с юга. Разговаривал с их главным. Жадно рыская по сторонам своими раскосыми и хитрыми глазами азиата, молодой симпатичный таджик нудил Кольке про закончившийся патент на работу.
«Но с другой стороны приехал же ты на разговор без своего патента. Значит на что-то рассчитываешь, - сразу скумекал Колька, - Цену набиваешь.»
Пока азиат вел переговоры, трое его братьев (все они там братья), стоявших у него за спиной, загадочно улыбались.
- Звать-то как тебя? - спросил парня Колька.
- Парвиз меня.
- Значит, слушай сюда, Сервиз. Двести тысяч за весь фронт работ, - объявил Колька, - И завтра милости просим.
Парвиз был единственным из всех переговорщиков, кто с горем пополам владел русским и видимо поэтому был там за главного. Впрочем, может быть и не за главного. Хотя бы потому, что время от времени оборачивался к одному из своих улыбавшихся спутников, выглядевшему из их квартета наиболее взрослым, и что-то почтительно ему лопотал.
- Нет патент уже. Все, - мотал головой Парвиз, получив новые инструкции, - Деньги домой уже, сами уже домой.
- Да ладно тебе скулить, тут работы-то на неделю, - увещевал его Колька, - Подумаешь, патент. В нашей дыре такого слова не знает никто.
- Нельзя без патент. Депортация без патент. Денег не будет.
- Триста тысяч. И все у вас будет. Обещаю. У меня в округе схвачено все.
- Триста? - загорелись глаза у таджика.
- Триста.
Парвиз что-то перелопотал с не перестававшим улыбаться коллегой. Коллега едва заметным движением седеющей головы кивнул.
Почувствовав, что дело срастается, Колька решил взять быка за рога. Он знал, что с этими так и надо- властно, уверенно, напористо.
- Ну что, значит, договорились? - безапелляционно подвел черту Коля, не давая работникам времени одуматься, - Цену фиксируем, по ходу работ не задираем, как вы это любите. Если сделаете как надо, обойдемся без вычетов. Оплата, разумеется, только по факту. Никаких авансов, бабки только на материалы. А то знаем мы вас чертей. Отдашь деньги, потом ищи вас с Интерполом. Тем более тут работы-то на неделю всего. Ужметесь как-нибудь. И да, меня Николай Вадимович зовут. Впрочем, о чем это я? Для вас просто Коля. Ферштеен?
-Хорошо, брат Коля.
-По рукам, брат Сервиз.
Стороны скрепили акт взаимного непротивления сторон крепким мужским рукопожатием.
На следующий день ровно в семь утра Николая вместе с его чадами и домочадцами разбудило оглушительное тарахтенье доживающего последние дни Жигуленка седьмой модели. У Колькиных ворот машина, резво подпрыгнув, остановилась. Чуть погодя из единственно рабочей водительской двери вылезли один за другим четверо южных братьев. В руках у каждого из них было по сумке с инструментами.
Работа закипела. После обеда, когда с крыши гаража уже почти сняли раскалившуюся на высоком августовском солнце металлочерепицу, к дому подкатила, такая же как и Жигули гремящая всеми своими шестеренками и коленвалами Газель- подвезла материалы: брус, доску- десятку, вагонку, блоки, цемент, профиль, арматуру.
За рулем находился еще один чернявый брат Парвиза, плохо понимавший по-русски.
Впрочем, Кольке его языковые навыки были "до Бадахшана". Все вопросы с водилой по- братски решал сам Парвиз.
- Тут все как надо, брат Коля, - давал отчет по тратам на материалы Парвиз, вытянувшись перед Колькой словно дневальный перед старшиной, - Брат Наим лучший брус взял. Сдача нет. Еще пять тысяч надо. Чек вот и вот...
- Ну, ну, - подозрительно кряхтел брат Коля, изучая накладные. «Наверняка где-то нагрели, сволочи. Понять бы, где только.»
- А что брус такой крутой? Золотой он что ли? Всегда ж по десять был.
- Лучший брус, - изо всех сил делал честные глаза Парвиз, - Дорого стал вчера очень .
- В два раза что ли подорожал? Где брали, на Шоссейной? Ксюш, я сейчас отлучусь ненадолго, до стройматериалов сгоняю, - крикнул Коля жене, обиравшей куст смородины, - На месте осмотрюсь.
Глаза Наима, хоть и не понимал вроде по-русски, бешено завращались. Он взял за рукав Парвиза и отведя его в сторонку, что-залопотал, горячо при этом жестикулируя. Парвиз, беспокойно оглянувшись на Кольку, сел вместе с водителем в кабину. Когда он через пару минут вышел оттуда, в руке у него была какая-то накладная и десять тысяч.
- Тут брат, Коля, ошибка такая. Вот он верный чек. Извини. Тот чек не тот. Вот другой чек, деньги вот. Ошибка.
«Я же говорил, сволочи, - думал Колька, с каменным лицом принимая у Парвиза две красненькие.» В этот скользкий момент азиатов он не любил особенно крепко.
Не считая этого неприятного инцидента, в остальном на объекте все было более-менее, по крайней мере внешне. Стараясь закончить работу поскорее, работали таджики споро, слезая с крыши гаража только попить, ну и по нужде, разумеется. Единственное, что сильно беспокоило хозяина, так это вечные домогательства Парвиза (в хорошем смысле). Казалось, дом вместе с прилегающими окрестностями был наполнен только его гортанными звуками:
- Брат Коля, а лестница деревянный есть?
- Брат Коля, а удлинитель для тока есть?
- Брат Коля, шланг еще нужен с вода…
Каждые пять минут Парвиз без стеснения выдергивал Колю, то из кухни, то с шезлонга, то из туалета.
От всей этой бесконечной суеты ближе к вечеру у брата Коли страшно разболелась голова. Он чувствовал себя абсолютно разбитым, хоть и не принимал непосредственного участия в трудовых свершениях. Но увы, таковы нематериальные издержки любого строительства. Их никто не закладывает в смету, но обходятся они тоже недешево.
Примерно в подобном рабочем ключе прошли еще шесть дней.
Наконец веранда Колькиной мечты была готова. Свежеокрашенные резные балясины, на которые опиралась выпуклая крыша из прозрачного поликарбоната, деревянные покрытые лаком половицы- все ласкало Колькин глаз, даруя ему сладкие предвкушения грядущего пляжного сезона. Особенно Кольку впечатляла главная фишка конструкции- двухметровый трап из нержавейки, спускавшийся с веранды прямо в лоно бассейна.
В полдень седьмого дня работники- нелегалы выстроились в шеренгу у своей убитой семерки в ожидании расчёта.
- Ну что брат Парвиз, скажешь теперь? - хихикнул Колька, доставая из кармана наличку, - Срубили мою месячную зарплату, как с куста. - А ты все патент, патент. Пересчитывать будешь?
Парвиз осторожно принял деньги и недоверчиво улыбнувшись поплевал на пальцы.
Дальше все произошло очень быстро. Не успел Парвиз досчитать до середины пачки, как у Колькиных ворот, взвизгнув тормозами, остановился Уазик с синей полосой на двери.
Из «бобика» выскочили двое крепких мужчин в форме. Вытаращивший глаза Парвиз просек все сразу, он хотел было спрятать пачку к себе за пазуху, но запихнуть ее быстро, как того требовали обстоятельства, не смог, только рассыпал дрожащими руками часть денег вокруг себя.
- Занимаемся незаконной трудовой деятельностью, смотрю, Парвиз Фархадович, - сказал один из мужчин с погонами лейтенанта, крепко схватив нарушителя за руку, - В наглую. При том, что трудовой патент твой еще в начале августа того... истек.
- Какой работа, начальник? Я так зайти, говорить только, - попытался оправдаться Парвиз.- Хозяин потом работа обещал. Следующий год обещал.
- Таак, факт получения денег за услуги отрицает, - сказал офицер, не обращая внимания на жалкий лепет таджика. Изъяв из обессилевших пальцев Парвиза его гонорар, лейтенант кивнул напарнику, - Зови понятых что ли.
- Эй, не надо так, это мой.. мой личный деньги,- взвыл, как будто ужаленный Парвиз,- Я тут с хозяин говорить только…
- Твои? И давно? Не смеши, Парвиз, я уже неделю тебя наблюдаю, даже фильм с квадрика снял, как ты тут на крыше корячился. Называется- «Приключения гастарбайтеров в России без патента».
Наконец офицер обратил внимание на стоявшего с безучастным видом Кольку.
- Что это за деньги, уважаемый, не подскажете? Можете не отвечать конечно, но покрывать правонарушителей не советую. Статья.
- Я передал их вот этому человеку за работу по устройству веранды, - дрогнувшим голосом сказал Николай, не желая, видимо, связываться с органами власти из-за какого-то Парвиза.
- Ну что теперь скажешь, Фархадович? Откуда дровишки?
Парвиз молчал, пронзительно взирая на заказчика. «Как же так? Ты же обещал.»
Колька в ответ только едва заметно развел руками.
«Мое дело, мол, теперь сторона. Я вам деньги отдал? Отдал. Кто ж виноват, что нарушаете?»
- Не слышу ответа, - повысил голос лейтенант, - Откуда у тебя деньги, Парвиз?
- За работа на веранда, - выдавил из себя растерявшийся гастарбайтер.
- Молодец, - похлопал по плечу Парвиза лейтенант и повернулся к напарнику, - Признание- царица доказательств. Серег, понятые не нужны. Сейчас протокол поедем составлять. Эх, говорил же тебе, Фархадович, езжай домой, хватит, уработался уже. Но жадность, жадность. Сколько тут у тебя?
- Триста, – сказал Парвиз опустив глаза.
- Ладно, Парвизка, давай пакуйся в машину, - приказал лейтенант, открыв автозак, - Ну и вы тоже Ахметы. Особое приглашение? - кивнул он трем дрожащим сбившимся в кучу работникам, у которых никак не получалось прийти в себя от шока.
- А деньги? - без особой надежды спросил Парвиз.
- Какие еще деньги? – удивленно вскинул брови лейтенант, - Ах, эти? А деньги, мой друг, в доход государства пойдут. Сейчас мы оформим их в качестве вещественного доказательства, акт об изъятии будет приобщен к постановлению о депортации.
Увидев, что интерес к нему утерян, Колька, незаметно, мелкими шажками, скрылся от греха подальше за свой высокий забор.
- Не надо депортация, начальник, - взмолился Парвиз, стоя у двери в воронок, - Вспомнил. Не мой это деньги. Нашел. Не знать чей. Хочешь- твой? Я потом, тот год снова приехать- снова работать тогда. А если депортация- нет.
- Не твои, говоришь? – неожиданно променял гнев на милость лейтенант. Суровые складки на его лбу разгладились, а взгляд стал излучать что-то вроде сочувствия. – И у хозяина тут ты работал на безвозмездной основе, хочешь сказать? Так? Долг отрабатывал прошлогодний. Верно?
- Да, да- энергично кивал бритой головой Парвиз, - Долг.
- Ладно уж. На первый раз поверю. Но чтоб я вас не видел в этом году больше, усек? Еще раз увижу…
- Нет, нет, не увидишь…
- Давай Серег, - кивнул лейтенант напарнику, - присмотри за этими деятелями, а я покуда к хозяину на минутку. Паспортные данные сниму на всякий случай.
Когда лейтенант зашел во двор, Колька стоял, прислонившись спиной к каменному столбу забора и, схватившись обеими руками за живот, едва сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос.
- Ну ты и развел комедию, Вить. Артист, - выдавил он из себя, заметив офицера.
Тот, поравнявшись с Колей, польщенно хмыкнул.
- На, держи свой неразменный пятак, шустрила, - сказал он, протянув хозяину переходящую пачку с купюрами.
- Сколько с меня на этот раз?
- Десять процентов.
- Многовато что-то.
- Не больше, чем обычно.
Хозяин, вздохнув, отсчитал шесть красненьких.
- Держи, вымогатель.
- Ну что, Колян, побежал я? - протянул руку для рукопожатия офицер, - Дела не ждут. Мне еще этих гавриков надо будет разок прессануть, чтобы завтра наверняка свинтили на юга. Ха-ха…
- Погоди, Витек, у меня к тебе еще одна просьбочка будет, - почесал нос Колька, - Хотелось бы машину под навес поставить до октября. Того ведь и гляди дожди зарядят. Так что с тебя, Витя, еще информация по неприкаянным. Трех гастеров, думаю, для навеса хватит.
- Ладно, посмотрим, кто тут у нас еще без патента бродит. Позвоню.
- Не затягивай только.
Пожав друг другу руки, компаньоны разошлись. Каждый по своим делам. Витя поехал по своим- ловить незаконных трудовых мигрантов, а Колька пошел к телевизору, не любить таджиков. Впереди у него еще оставалось пять дней, теперь уже настоящего беспечного отпуска…