Генрих Сергеевич Дигби, музейный смотритель, произвёл впечатление человека знающего и, несомненно, порядочного. Весь - в исторической науке, он был весьма далёк от понимания реальной цены имевшихся артефактов.
Во время осмотра запасников Дигби надолго задержал меня в лапидарии, с умилением повествуя о могильных плитах, искренне полагая, что именно эти замшелые камни являются наибольшими историческими ценностями.
Я распорядился подготовить подробнейшую опись всех имевшихся экспонатов с тем, чтобы самолично сделать должную оценку. Надлежащая охрана в музее отсутствовала, и я отправился к начальнику Керченского Наблюдательного Пункта Особого Отдела Штаба Русской Армии полковнику Астафьеву. Последовавшую беседу я в подробности воспроизвожу ниже.
«Я вполне разделяю вашу обеспокоенность, господин полковник, но помочь ничем не могу. Чуть более года назад нами был подавлен мятеж фабричных, науськиваемых «красными». В городе до сих пор неспокойно, некоторые бандиты продолжают скрываться в дальних галереях катакомб, а у меня нет даже взвода, чтобы их оттуда выбить. Нижние чины неблагонадёжны, гражданская администрация самоустранилась и пассивно наблюдает со стороны, посему, господин полковник, несмотря на ваши весьма широкие полномочия, я не смогу выделить ни полуроты, ни даже единого солдата для охраны каких-то там глиняных черепков.
- Виноват, ваше высокоблагородие… Война в России безусловно проиграна, но это не значит, что завершается и сама битва с большевиками. Куда бы мы ни ушли, где бы мы, в конце концов, ни оказались, борьба будет продолжена до полной и окончательной победы! С нами или уже без нас! Но! Для ведения любой войны нужны деньги, и не обесцененные бумажки, а полновесное золото или то, что в него может быть конвертировано. В мире предостаточно чокнутых, а главное богатых коллекционеров, намеренных хорошо платить, именно за, как вы только что изволили необдуманно выразиться, «черепки»».