Вслед за двумя английскими шхунами, чьи алые флаги зыбились на фоне неба, появился горделивый бразильский трехмачтовый парусник, белоснежный, немыслимо чистый, весь сверкающий. Я непроизвольно отвесил ему поклон, так мне был приятен весь его облик.
Ги де Мопассан. Орля.
Жизнь нельзя втиснуть ни в какие рамки, и людям следовало бы раз и навсегда отказаться от подобных попыток.
Драйзер Теодор. Финансист.
Маленький солнечный зайчик в игривой пляске осветил огромный, заросший седым лишайником корень старого мангрового дерева. Ветерок вообще редко тревожил солёные воды под темно-зелёной листвой, но сейчас вода у корня к удивлению слежавших прочь древесных муравьёв заволновалась, как при миниатюрном шторме, и маленькие волны ласково заколыхались около чего-то живого.
И оно не заставило себя ждать: корень обвили сразу восемь тонких пятнистых щупалец с мелкими присосками, одни ниже, другие выше. Затем те четыре, что были выше, как бы подтягивали из тёмной воды своего владельца, а уже потом четыре «нижних» щупальца хватали корень там, где раньше были те «верхние». Которые хватали корень дерева выше, и далее вся процедура повторялась снова.
Разумеется, многочисленные кусочки коры с лишайником совсем ссохлись и отпадали при захвате их щупальцами. Нередко неведомому альпинисту мангрового залива не без пауз приходилось начинать восхождение сначала. Но в итоге через несколько минут показались два огромных белесых с желтизной глаза по бокам основания щупалец, а затем показалось похожее на сплюснутую сверху и снизу морковку тело. Полупрозрачное, как и щупальца, оно приняло окраску корня, и лишь одно у водного охотника осталось прежнего цвета. Это были глаза, немигающие и осматривавшие всё вокруг. И они высмотрели свою цель.
Мангровая альциона, крохотный рыбоядный воин средней ветки этого же дерева, не без удивления увидел скользкого незнакомца, тяжело двигающегося по корню и тащащего себя за собой же. И с задором расправил ярко-синие крылья, тряхнул красной головой, какой неуклюжий гость пожаловал на моё дерево! И прилетел прямо на корень, чтобы его съесть, вот в гнезде такому подарку жизни будут рады! Рыбу и то ловить проще!
Охотник из воды словно бы замер, не шевелясь, переводил дух и лежал на корне, как дохлая рыба, которую иногда выбрасывало штормами даже на мангровые ветки. И все лакомились ей, от мала до велика. Отсутствие движения напомнили птице то же самое, и она решила, что водный гость просто задохнулся на воздухе, как бывало с рыбой порой в такой же ситуации.
Но, когда альциона подлетела близко, то ошибка стала очевидной, как и её фатальность. Висевшие безжизненными лентами щупальца обхватили птицу со всех сторон, а присоски намертво закрепили их. Тело охотника словно вспыхнуло синими и алыми разводами, глаза торжествовали. И под весом захватчика летун потерял опору, и, неспособный направить крылья, упал с ним в воду. Могучие плавники кальмара и воронка-сифон с реактивной силой утянули охотника и добычу ещё глубже от жизнерадостной поверхности, украшенной плавающими оранжевыми листьями мангровых деревьев. Попытки вырваться имели лишь один страшный для птицы результат: кальмар, а именно кальмаром был выбравшийся на корень мангрового дерева пловец, на миг отпустил альциону и тут же схватил за голову, не давая всплыть за воздухом, топя. Клюв острее бритвы, бывший между щупальцами, прокусил череп птицы и выел её мозг заживо, а затем взялся за ту же кровавую работу со всем остальным телом. Через пару минут от птицы остались лишь пёстрые перья да немного костей с клювом и двумя когтистыми лапками.
Так мелкий рифовый кальмар в год дефицита рыбы и избытка сородичей решил разнообразить своё меню. Как знать, может, в будущем это станет типовым образом жизни этих пловцов?