- Стоять! – раздался хриплый пьяный голос.
Я повернул голову: от гостиницы, опираясь на отчаянно скрипевший костыль, ковылял могучий старик. Пряди седых волос торчали из-под мятой шляпы и одна из них свисала на морщинистый красный нос.
- Стоять! – опять гаркнул старикан. Замерев напротив такси, он прислонил костыль к крылу, распахнул дверку и повалился в салон. – Генаха я, понял?! На Московский тракт! …Но знай, я хрен тюменский, больше двух червонцев не дам!
Ну, не дашь, так не дашь… Я выпростал из-за спины Генахи ремень безопасности и набросил его поверх неопределенного цвета пиджака. Не порожняком же гонять…
- Убегают, что ли? – старик удивленно ткнулся глазами в ремень. – Я не убегу, я сегодня тяжелый! - И поторопил: - Ехай! …Устал я, земеля – будто бы с лесопилки иду! - Стянул с головы шляпу и кинул ее куда-то под ноги. – …Чего? – вдруг взъерошился, но, видя, что такси уже плывет в потоке машин, доверительно произнес: - Хотел уже пешочком идти, да нет попутчиков. Были тут две бабенки моих годов: «Девчонки, - говорю, - помогите до дому дойти!»
- А они? – Старик был необычайно колоритен: и сам, и его живая речь. Замечательный старикан!
- Что они? - пассажир, припоминая, скрипнул зубами. – Смеются, курвы! Еще споткнутся об меня… Тут ведь работаю, неподалеку.
- Ну, дае-е-ешь! …И кем ты работаешь?
- Кем-кем... – передразнил собеседник. – А вот кем! – Пошарив растопыренной пятерней под ногами, он выволок на свет Божий головной убор. – Шляпой, мать твою так! Зачем, думаешь, туда её бросил? …Привычка! Где хочу, там и встану. Хрясть её на пол, руку вот так, – сложив пальцы просящей щепотью, сунул мне их под самый нос, – и рублю «капусту»! Сейчас у гостиницы ошиваюсь. Дам вахтеру на бутылку и торчу у входа. А вечером с ним же и выпьем. Только я, - старик понизил голос, - до самого вечера не дотягиваю. Выпадаю в «осадок».
- Ну вот… – с такими актерскими данными давно уже можно было капитал сколотить. – Зачем же тогда сильно-то пьёшь?
Пассажир недовольно сопнул, потом дернул правый рукав пиджака поближе к локтю и в трущобе белесых волос я увидел багровое пятно:
- Видишь? …До обеда не пил! Врачиха как-то спрашивает: «Пьешь?» Пью! «Ну и пей! А-то весь краснухой пойдешь». Это, - старик весомо посмотрел на меня, - от нервов! Идет мимо меня «новый» русский. «Дай тебе Бог, - кричу ему, - тыщу рук! Кинь рублевку!» И кинет ведь, стервец… Но только одну! А нервы-то мои от этого и страдают! – и дед ткнул в шляпу крепким, как болт, пальцем: - Надо было бы у него червонец просить!
Пуча глаза на мелькающие за окном такси светофоры, старик надолго замолк, затем, сломленный внутренней борьбой со сном, грозно насупил брови и принялся раскачиваться в такт дорожным выбоинам. Сидение под ним натужно поскрипывало. …Сломает, гад, пружины!
- Слышь, дед, - толкнул пассажира в плечо, - где выходить будешь? Приехали!
- А «Пицца» где? – старик крутанул головой. – О! – обрадовано гаркнул, узнав красочный витраж пиццерии. – Сейчас срублю полтинник!
Распахнув дверь, он ерзнул сиденьем, вымахивая непослушные ноги на волю, и, выпрямившись, сунул лапищу в салон за костылем:
- Дай-ка помощника!
Опершись на жидкую для столь грузного тела опору, принялся шарить свободной рукой в кармане пиджака:
- Во! – извлек оттуда комок пятерок. Отколупнув четыре купюры, бросил их на сидение. Нет, поплевал на пальцы и отколупнул еще две бумажки: - Потрафлю за хорошую езду! Хотя, - костыль жалобно скрипнул, - грехов и у тебя хватает…
- Каких грехов?
- Таких! - рявкнул дед и ковыльнул к «Пицце».
Везет же мне сегодня на пьяных… И все ведь в одном районе живут.
* * *
И вспомнил студента, что тормознул меня у рынка где-то около десяти часов утра. Сжимая в руке укрытый целлофаном букет, он стоял в стороне от остановки такси, наверное, созревая в своем решении и в момент моего появления «дошел». Но как-то наполовину дошёл-то: открыл дверь и молчит.
- Говори скорее, - поторопил его, - нельзя тут стоять! Или садись! - Буквально втянул парня в машину и, проехав еще метров сто вперед, повернулся к пассажиру: - Чего скажешь?
Студент перегнулся через спинку, положил на заднее сидение цветы и смущенно выдохнул:
- Сорока рублей до Московского тракта хватит?
Все бы пассажиры такими щедрыми были!
- Только уговор, - клиент густо покраснел, - вы девушке вот этот букет сами передадите, ладно? Тут понимаете… - но видя невозможность выразить словами все обуреваемые им чувства, окончательно смешался и вдруг закруглил пояснение: - Дурак я дурак!
- Ничего, ничего, - успокоил, - все через это прошли. Давай адрес!
Парень развернул верхушку букета и вытащил оттуда сложенный пополам тетрадный листок:
- Вот! Я к ней вечером приеду, после экзамена! Ее Ольгой зовут! …Дурак я, дурак! - опять сокрушенно повторил он и, сунув листок в гущу букета, с надеждой посмотрел на меня: - А вы не обманете?
Ну, брат, ты уж в душу-то не плюй! Сказал: доставлю точно по адресу – значит, доставлю!
Ту восьмиэтажку я нашел быстро. Наспех сложенный из серых панелей пансионат переростком торчал среди деревянных домишек. Перевалив бордюрный камень, подогнал «Волгу» вплотную к подъезду.
В сквозном, на всю длину здания, коридоре было сумрачно. Не найдя кнопки звонка, постучал по металлической обшивке нужной двери. …Тишина. Вот тебе и на! «Обманул», выходит, того парня. А может быть, я ошибся номером? Достал из букета клетчатый листок: нет, все сходится. Под адресом что-то написано: видать, парнишкина любовь выплеснута. А если мне у соседей спросить про ту Ольгу? Ступил к такой же двери напротив.
Ее открыла белобрысая девица лет двадцати пяти. То и дело поправляя цветастый фланелевый халат, она стояла в дверном проеме и пьяно улыбалась.
- Извините, ваша соседка надолго из дому ушла?
- Ольга-то? – девица игриво повела плечом, но, потеряв равновесие, качнулась к косяку. – Откуда я знаю? Жорка вон на два дня от меня уехал, - потерянно махнула рукой в сторону окон, - а уже неделю нету. Да ты проходи, - улыбнулась, как можно кокетливее, - не стой сусликом! Мужик явится, а мы с тобой чаи распиваем! Пусть его кондрашка хватит.
- Вот, - сунул хозяйке в руки букет, - жених просил Ольге передать! Я - таксист, понимаешь? Только не тяни резину: придет соседка – сразу отдай!
И не слушая шаловливое «Ух ты, какой строгий!», помчался к машине.
Но это все утром было… Я уже забыл и про паренька, и про Ольгины цветы, а оно вон как повернулось! Попался старикан в тот же район города и разбудил задремавшие мысли. …А вдруг не отдала та пьяненькая девица своей соседке букет?
Еще раз оглянулся на пиццерию. Кинув шляпу к стеклянной двери кафе, Генаха тяжело завис над ней и рубил «капусту». Потом я перевел взгляд на часы: полшестого вечера… Надо бы мне все-таки проскочить к той многоэтажке: взять да и развеять возникшие в голове сомнения!
По знакомой лестнице вбежал на шестой этаж, вот и та комната! Из-за металлического полотна двери раздавался ровный гул пылесоса. Затем послышался какой-то стук. Дома, значит, Ольга, уборкой занимается. Хотел толкнуться в дверь, но остановился: надо бы сначала к соседке заглянуть.
Дверь напротив легко поддалась. …Не гадство ли?! На краю стола в лучах вялого вечернего солнца лежал знакомый букет. Рядом с ним стояла наполовину опорожненная бутылка красного вина с тоскливо плавающей внутри нее пробкой. А на диване, уткнувшись резинками бигудей в плюшевый валик, лежала хозяйка. Только сейчас она была не в халате, а в канареечных штанах и такого же цвета вязаной кофте. Сморенная ожиданием непутевого Жорки, она мирно спала и не было ей никакого дела ни до букета, ни до моего обещания доставить цветы точно по адресу.
- Ты чего?! – не находя от возмущения нужных слов, я дернул ее за рукав кофты. – Тебя же просили!!
Девица, сгоняя сон, сладко потянулась и непонимающими глазами уставилась на меня.
- Лахудра белобрысая! Дать бы тебе в лоб… – схватил букет и выскочил в коридор. Еще, зараза такая, реветь вздумала!
Отъезжая от пансионата, оглянулся на окна шестого этажа. В одном, третьем слева, мелькнуло девичье лицо, затем к стеклу прижалась ваза с цветами. Вот и все, букет вручить не сложно – было бы кому!
«Грехи…» - вспомнились слова Генахи. Ошибаешься, друг! …Подумаешь, лахудрой назвал! А я что, передней растанцовывать должен? Нет уж… Тут жесткость нужна!