Случилась у Бобика адгезия. Само собой, во всём виноваты бабы. В данном случае, сучка по кличке Мальвина.
Тянет-потянет Бобик, а вытянуть не может. Скулит, сучий потрох.
Позвал на помощь других кобелей. Смотрят они, ухмыляются, да блох чешут. Сами в такой адгезии ни раз бывали. Что тут скажешь, попал.
- Ты в неё как-нибудь лапами упрись и рвани, - присоветовал Шарик из соседнего двора.- У меня такое частенько по-молодости было.
Упёрся Бобик, не помогает. Только ещё больнее стало. А Мальвина скулит, но не разжимает. Ох, несправедлива природа к животинам. Нет бы, сделал дело и гуляй смело. А тут тиски. И тоска.
- По научному, это я от своего хозяина слыхал, это называется склещивание. А ещё есть такой процесс - адгезия..,- начал холеный профессорский пёс по кличке Митя.
- Ты, Митя, слишком много с людьми времени проводишь. А процесс этот естественный. И самоликвидируемый. Надо только хорошо потянуть,- отреагировал по -простому Шарик.
- Я уже не могу,- взмолился бобик.- Чувствую, кранты.
- А что нам на это скажет виновная сторона?- спросил Митя.
- Да ну вас, припёрлись, помошнички. И не стыдно, пялиться?- сказала Мальвина.
- Стыдно, кому видно,- гавкнул Шарик. - Отпусти мужика. Он своё дело сделал, чего ты как самка богомола.
- Вам только и надо, что своё дело сделал и гуляй. А мне потом рожай, корми, воспитывай. Хорошо, если сразу щенков не отберут и не утопят в ведре. Так всё равно потом раздадут. А они мать родную не узнают, также потом, эта ваша, тьфу, адгезия.
- Природа,- зевая сказал Митя.
Бобик висел на Мальвине, как рудимент, уже совсем не нужный, но всё никак не отредактированный природой. Он потихоньку подскуливал, кляня свою похоть и Мальвину. Иногда пытался дёрнуть, но тиски были крепки. Сука...
Митя и Шарик, уставшие от зрелища, которое никак не закончится, ушли по своим собачьим делам. Мальвина повернула к Бобику морду, молча посмотрела в его глаза, заполненные страхом и мокрые от слёз и сама, резко рванула. Она протащила за собой кобеля до ближайшего забора, в котором не хватало несколько досок. Рванула в дыру, а он, не успев среагировать, треснулся лбом об перекладину и остался снаружи, с длинным синюшным членом, похожим на греющегося на солнце ужом.
Боль и радость - всё это одновременно, спасение и жалость к самому себе. Вот она собачья жизнь. Теперь зализывай хозяйство и тешь себя надеждой, что больше никогда ни к одной суке не подойдёшь. До первой течки, друг, до первой течки.а