Начало здесь:http://proza.ru/2024/03/22/362
18+
"Сегодня у меня крайний день пребывания на берегах Невы. Завершающие моё пребывание здесь прогулки по местам революционной славы и поэтической мозаики русской классики. Сегодня надо сполна насладиться соленым и терпким ветром свободы балтийского берега и купить сувениры своим подчинённым. Сегодня надо полной грудью вдохнуть ароматов кленовой осени северной столицы, в Сибири у нас уже холодно и такой свободы на улицах нет", с такими оптимистичными и позитивными мыслями Иван открыл глаза и посмотрел в окно. Призыв самому себе прозвучал в голове, словно по пунктам разложенный план работы на день в конструкторском бюро. Солнышко разогнало сентябрьским теплом тяжёлые серые тучки над городом, заигрывающе улыбаясь золотыми лучиками гостю второй столицы страны. "Время уже за полдень" не глядя на телефон, подумал мужчина, определив примерное время по расположению небесного светила, которого, конечно же, в окнах не было видно. Плотно стоящие друг к другу высокие гранитные строения узенькой улицы не во все окна пропускают солнечный свет, но наметанным глазом представителя речной сферы и частого наблюдателя рассветом и закатов, он это определил. Теперь уже взяв телефон, Иван посмотрел входящие звонки. Настя не звонила, чему мужчина немного огорчился, все ещё прекрасно помня их бурную ласковую горячую ночку.
- Ну, что же, Иван, не ко двору ты, наверное, пришелся интеллигентной столичной барышне. Что-то ей матушка наговорила такого, что не для твоих ушей, валенок ты сибирский. Получила свое и в кусты... Бывает... Переживём... Любовь, она штука такая, злая и непонятная. Ладно... - Поговорив сам с собой, мужчина, тут же сел на кровать и раскрыл блокнот.
Видимо, мимо что-то промелькнуло и зацепилось. Беглым размашистым почерком, только на доли секунды отрываясь от строк, что бы подобрать ускользающую рифму, при этом поднимая голову на вид из окна, Иван писал и писал, зачеркивал и снова писал. Закончилась страничка, эмоционально быстро перевернул её и продолжил. Он ускорялся и останавливался, делая, новый вдох, зачеркивал и снова писал. И... Выдох удовлетворения отпустил полет творческой мысли только тогда, когда автор прочитал спонтанно написанное на сильных мужских эмоциях:
Бывает, чувства просто
отпускают,
Бывает, что не в силах отпустить
Того, кто приходил на чашку чая,
Но смог в душе и годы погостить.
Бывает, что была ты
безразлична,
Он просто забегал на огонёк,
Но вот поговорить о жизни
личной
Вдруг захотел, но вышел жизни
срок.
А он понять не смог, что так
бывает
И у тебя прошла к нему Любовь,
И лодку отношений потопляет,
И больше не бурлит на сердце
кровь.
И чай остыл, как остывают
чувства,
Как остывают души и тела,
А за окном под снегом дом из
грусти,
В котором та, Влюбленная,
жила...
Бывает...
Чувства просто отпустило
Из долгих, но мучительных,
обьятий
И больше не вернуть того, что
было,
Растаяла весна за белым
платьем...
Теперь Иван поднялся уже с чуть погрустневшим лицом и слегка испортившимся настроением, но, жизнь продолжается и надо собираться в дорогу, а потом пойти прогуляться по осеннему городу...
Настроение само собой вернулось на позитивный мотив, когда открыв дверь подъезда, мужчина получил заряд тёплого влажноватого северо-западного ветра и приятного шума увеселительной улицы города, спокойно живущей своими человеческими потребностями в хорошей музыке и качественной выпивке, во вкусной закуске и приятных встречах... Встречах... "Не могу я так уехать, не могу!" Иван встал, словно после срыва ручки стоп-крана. "Надо что-то предпринять. Надо, все-таки, ещё раз увидеться с Настенькой и поговорить. Пусть скажет мне все в глаза, что бы я мог уехать зная, как жить дальше? Или, хотя бы, чего-то ожидая...". С такими мыслями он развернулся в сторону Дворцовой Площади и спокойно двинулся на пересечение с Невским проспектом. Время до окончания работы Настеньки в Эрмитаже предостаточно. Поглядывая по сторонам, наблюдая за счастливыми лицами горожан и таких же, как он, гостей Петербурга, влюблённый мужчина немного отвлёкся от мыслей о встрече с любимой женщиной. Приятные ароматы разнообразных блюд, выплывающие из дверей увеселительных рестораторных заведений вместе с насытившимися посетителями, вызвали в мужчине жажду голода и он решил заглянуть в одно из них. Заказав себе обед, Иван просто расслабился и смотрел в окно. Кадры немого кино, насыщенной людьми питерской жизни снаружи, сопровождаемые спокойной джазовой музыкой внутри кафе, постепенно перемещались, не обременяя Ивана ничем, кроме действия обычного стороннего наблюдателя...
Вот, словно действующие лица в театре пантомимы, молодые парочки ярко разодетых и разукрашенных в индейцев девиц стоят возле ультрасовременного заведения почти напротив окна с яркой же вызывающей рекламой и громко о чем-то разговаривают, сопровождая интенсивное открывание ртов резкими импульсивными движениями рук. А вот немолодая пара пенсионеров, одетых в ещё советские серые плащи и шляпы, проходят, мимо, но, похоже, речь девиц им не понравилась и они решили пристыдить и поучить молодёжь культуре. Но девицы не промах, видимо, нахамили старикам и те, синхронно отрицательно покачав головами, быстро ретировались прочь. Следующим кадром влюбленная парочка прямо у дверей заведения так страстно целуется и обнимается, что в творческой голове Ивана промелькнула мысль написать об этом сиюминутном душевном кадре "А вдруг там настоящая любовь?", но мысль промелькнула и не задержалась, а он только едва улыбнулся. А вот в кадр экрана внезапно вошла семейка с маленькими детишками. Они, видимо, шли мимо кафе, наверное хотели зайти перекусить и отдохнуть, но поняли, что с детьми туда лучше не ходить и мама скрылась за дверями одна. Спустя всего пару секунд она вышла на улицу, сморщила свой курносый носик, отрицательно помахала мужу рыжей кудрявой головой и они двинулись дальше. Сценарий, написанный самой комфортной для молодёжи улицы так бы и писался кадр за кадром наблюдениями Ивана. Только ему захотелось отвлечься от того неприятного и токсичного, что наблюдалось в последние несколько минут и отвернувшись от окна...
В голове разрозненные пазлы мыслей сами собой выстроились в ровные строки нового произведения о сегодняшнем Петербурге:
Светит солнышко
На те же проспекты
И, как-будто,
Творит чудеса.
В сером камне
Монолитов сюжеты
Устремляют
Красу в небеса.
Вид всех дорог
Не столько печален,
Сколько радует
Восторженный взгляд.
Город гостя
По-иному встречает
Да и гость уже
Городу рад.
Сразу осень
Золотые оттенки
Рассыпает
С высоты Куполов.
Расцветают
Петербургские темы
Переливом
Самых искренних слов.
Наслаждаются
Разноцветные парки
Лёгким шелестом
Подсохшей листвы.
Город счастлив
От осенних подарков
На извилистых
Каналах Невы.
Улыбаются
Теплу горожане,
Им приятно
По проспектам ходить.
Осень - время
Исполнений желаний
И Любви,
Без которой не жить...
Улыбнувшись новым искренним строкам, оставляющим на память красивые кадры очередного в своих путешествиях города, Иван принялся за принесенные на вид аппетитные блюда, отложив на второй план все остальные желания. Спокойно насытившись действительно вкусным обедом, он вышел из кафе и медленно двинулся к Невскому проспекту...
После обеда Настя провела несколько групповых беглых экскурсий для иностранных туристов, у которых было немного времени до отъезда из города. Ближе к концу рабочего дня, когда желающих ходить по залам музея стало гораздо меньше, она отпросилась на час раньше уйти с работы, что бы на рынке купить маме свежих фруктов на полученый сегодня аванс. Она убежала совсем немного разминувшись со своим мужчиной. И когда Иван подошёл, что бы встретить любимую женщину с букетом теперь уже желтых роз, его ожидало разочарование, все работники вышли вовремя, а Настеньку среди них он опять не нашел...
В это время его любимая женщина поднималась по лестнице больницы. Впустили её сразу, маму только покормили и она лежала с открытыми ввалившимися больными глазами. Дочь бесшумно вошла в палату и женщина повернулась к ней, сделав подобие улыбки. За настино отсутствие у Антонины Семёновны опять был рецидив и теперь она себя неважно чувствовала. Но увидев дочку, та чуть улыбнулась кончиками пересохших потрескавшихся бледных губ и сделала над собой усилие, что бы поднять руку и прикоснуться к дочери. Настя поняла все сразу и слезы навернулись на её красивых чёрных глазах:
- Мамочка... Милая моя, ну, что ты... Все будет хорошо, ничего не говори... - Увидев состояние матери, она немного отодвинула на второй план расспросы о документах и письмах брата, которые так и не нашла.
"Пусть все будет так, как будет. Если мама расскажет, где документы и я их найду до отъезда Ивана, поеду в аэропорт завтра и все ему объясню. Если нет, значит... Нет" Настя положила голову на мамины ноги и размышляла сама с собой о своём же будущем, тихонько поглаживая мамину холодную ладонь. "Если мне суждено жить с ним и любить его, значит, так и получится, но немного позже. Если он не поймёт меня сейчас, значит, не суждено будет нам быть вместе. Но я постараюсь его увидеть до отъезда и все объяснить... Я очень постараюсь...".
- Настюша... Доченька... - Услышала женщина тихий голос матери, прервавший её тягостные размышления. - Сядь поближе... Спросить хочу...
Настя подвинулась ближе к изголовью кровати, взяла мамину ладонь в свои руки и кивнула головой:
- Что ты хотела, мамочка?
- Ты любишь его?
- А какое это сейчас имеет значение, мамочка?
- Имеет... Доченька... Имеет... Скажи мне...
- Да, мамочка, очень сильно люблю. - Уже не раздумывая ни секунды, ответила Настя. - И хочу родить от него ребёнка. - Мама обязана знать правду, она осталась единственным близким на земле человеком и если что...
Мамина ладонь дрогнула, из глаз покатились слезы, тело слегка затряслось.
- Что ты, родная? Тебе это не нравится?
- Всё хорошо... Милая... Все хорошо... Я от радости за тебя, доченька... От радости, Настюша... Жаль только, не доживу до внуков...
- Зачем ты так говоришь? Мы тебя поставим на ноги и ты будешь нянчить наших детей, - Настя не стала ничего говорить о своих расследованиях, пусть мама ни о чем сейчас не беспокоится, наладится здоровье, все расскажут, если...
Опять это "если", оно никак не хотело выходить из головы дочери, понимающей нынешнее состояние мамы, понимающей и не желающей принять, что маме осталось совсем немного... Маме... Осталось... Совсем немного... "Как? Как я могу это принять? Мама! Мама! Мамочка!!! Как я буду жить без тебя? Без твоего тепла и ласки? Без твоих нравоучений и поддержки? Как?" снова и снова неприятные мысли роились и гудели в её уставшей голове и обессиленной от маминых болей душе. Мама, словно читая мысли дочери, прервала их, задав очередной вопрос:
- Доченька... А ты нашла документы?..
Снова образовалась небольшая томительная пауза, дочь не хотела говорить маме о своих подозрениях и поэтому промолчала. Мама сама собрала последние силы в голос и сама же с глубоким вздохом сожаления ответила на свой вопрос:
- Значит, не нашла... Я куда-то не туда положила?..
- Нет, мамочка, не нашла, - как можно спокойнее ответила Настя, - а, может быть, ты помнишь его имя и адрес в Сибири? - Где-то в дальнем уголке души у женщины защемило сердце, возможно, это момент истины, если...
- Нет, Настюша... Не помню... Я тогда злая была... На отца... Прочитала... Письмо его женщины и... Хорошо ещё, что... Не порвала и не выкинула... Зачем сохранила и... Сама не знаю...
"Видимо, затем, что бы именно сегодня я помучилась в поисках истины, пытаясь узнать, Иван это или нет" со вздохом отчаянья подумала Настя и снова опустила голову на больничную койку, из глаз выступили слезы, сразу растворившиеся тёмными пятнышками на белой простыне...
- Настюша... Доченька... - Голос Антонины Семёновны стал ещё тише, дыхание участилось, губы задрожали. - Найди его... Доченька... Он тоже... Много лет... Один... Все-таки, брат он... Тебе...
Компьютер, показывающий и озвучивающий состояние пациента сильно запищал и Настенька, быстро выскочив в больничный коридор, позвала врачей. Её тут же попросили покинуть палату...
Продолжение здесь:http://proza.ru/2024/04/03/448