(2003 год)
Стоял солнечный полдень весёлого августовского денёчка. Я время от времени отходила от грядки с огурчиками и поглядывала на калитку.
Сегодня был день моего рождения, и поэтому я понимала, что через эту калитку мог появиться любой сюрприз. И он не заставил себя ждать. Калитка открылась, и я увидела одну из моих дочерей с большой коробкой в руках и внучку с цветами. Дочь аккуратно поставила коробку на длинный стол во дворе и доложила:
— Открывайте и встречайте!
«Что же это за сюрприз?» — подумала я и осталась стоять в замешательстве. Подошли муж и младшая внучка. Муж открыл коробку, а из нее — о Боже! — склонив голову на бочок, поглядывала на нас красивая рябая курочка.
— Ря-буш-ка, — ласково позвала я её.
Внучки заохали, заахали. А она сначала вскочила на краешек коробки, потом на стол, расправила свои рябые крылышки, как будто они у неё слежались, и, глядя на нас, ответила: «Ко-ко-ко-ко-ко? — как будто спрашивала: — Где это я? Как дела?»
Все переживали, спрыгнет ли она со стола, и пытались ей помочь, но она сделала это самостоятельно и сразу же по-деловому начала копаться в бороздке между грядок.
Да, забыла сказать, что здесь же, около стола, замерев от удивления, сидели: пёс Черныш — сынок нашей боксёрши Багиры — и рыжий кот Васька. Как только Рябушка оказалась на самой грядке, Черныш опасливо отскочил в сторону и залаял. А Рябушка, захлопав крыльями и издав свое грозное «ко-ко-ко», нахохлившись, понеслась на Черныша. Пёс отбежал на порядочное расстояние, присел и молча наблюдал за гостьей издалека.
Рыжий кот Васька с распушённым хвостом, похожим на трубу, в этот момент вскочил на стол и наблюдал за Рябой с безопасной высоты.
Отогнав пса, Рябушка успокоилась и проворковала смиренно, даже тихо: «Ко-ко-ко», — и по-хозяйски приступила к рыхлению жёлтыми сильными лапками бороздок и грядок по своему усмотрению в поисках червячков, жучков, гусениц и улиток.
С этого дня и Черныш, и кот Васька обходили Рябушку стороной на почтительном расстоянии. Но стоило им только забыться и, не заметив её, пробежать слишком близко, как Рябушка здесь же настигала невежу и клевала в хвост.
Муж соорудил для неё настоящий курятник, насыпал опилки, даже раздобыл деревянное корытце, закрепил насест — деревянную палку, закреплённую от стенки к стенке (срезая угол) на некоторой высоте от пола, где она и спала, удобно держась лапками за палочку; голову прятала в пёрышки.
Рябушка всегда отзывалась на мой голос, даже если я с кем-нибудь разговаривала. Когда я долго не появлялась на улице, она выбегала из своего маленького домика, подбегала к кухонному окну и даже взмывала на уровень подоконника и обеспокоенно хлопотала: «Ко-ко-ко-ко-ко, — как будто звала меня: — Вы-хо-ди-и». Я отвечала ей в её тональности: «Ко-ко-ко-ко-ко».
Если я выходила к своим грядкам или садилась во дворе в летнее кресло, то Рябушка всегда была рядом и перепахивала вокруг меня всё что можно. Особенно ей нравились помидорные листочки, обожала она и ревень.
Через месяц Рябушка начала каждый день приносить нам яички. Сначала они были мелковатые, но желток в них был ярко-жёлтым. Рябушка пережила с нами две зимы, одно большое лето и красивый сентябрь.
Жаль, что тогда у нас не было видеокамеры, и никто не увидит, как в хороший солнечный денёк на траве под кухонным окном спят Васька и Черныш, вытянув лапы и отбросив хвосты, а посередине между ними — Рябушка. Лежит с зажмуренными глазами на боку, вытянув лапку, укрытую крылом.
Однажды мне надо было пойти в центр нашего городка Сестрорецка. На короткую деловую встречу надо было прибыть к пяти часам. Рябушка в тот день была более беспокойна, чем обычно, и несколько раз вызывала меня на улицу, взлетая к подоконнику. Я выходила, гладила её по спинке, меняла водичку в корытце, и она ненадолго успокаивалась.
Увидев, что я иду к калитке, она припустила за мной с отчаянными криками. Я оглянулась и остановилась. Рябушка тоже затормозила, помолчала, склонила, как обычно, головку и уже тихо и как-то просительно произнесла: «Ко-ко-ко», — как бы напутствуя меня. Я склонилась перед ней и сказала, что скоро вернусь, и чтобы она вела себя хорошо, и даже погрозила ей пальчиком. Она выслушала меня и ещё раз тихонько и грустно произнесла: «Ко-ко-ко». Закрывая калитку, я помахала рукой своей необычной подружке.
Возвращаясь домой, я переходила перекрёсток по улице Мосина (из Сестрорецка в Разлив) и совершенно волшебно не попала под колёса неизвестно откуда вылетевшей на огромной скорости чёрной легковой машины. Словно чьи-то крылья подхватили меня в этот момент и откинули на каких-то полшага, которых вполне хватило для спасения моей жизни. Только мощная волна тёплого воздуха пронеслась мимо меня. Через мгновение машины уже не было видно.
А я ещё долго стояла на этом месте как вкопанная, не зная, кого благодарить за подаренную жизнь. От мощного перенапряжения каждая клеточка моего тела дрожала.
А дома меня ждала беда. Моя Рябушка погибла. Погибла прямо на ровной дорожке около дома. Из рассказа домашних я поняла, что умерла она в тот момент, когда я должна была погибнуть. Уж не Рябушкины ли крылья перенесли меня? Спасая меня, она сама погибла от разрыва сердца.
29.07.2004