«Мавр (а в нашем случае, это, конечно же, татары) сделал своё дело…» [XX], и князь Трубецкой «рушил з под Конотопу и так оборонною рукою аж до Путивля пришол юже без шкоди» [3] (т.е. без потерь – Г. Е.).
Городок Путивль войска гетмана взять не смогли и после трёх недель безуспешных штурмов от местечка отступили с позором. А сам Виговский «з ордами от Путивля отступивши, под Гадяч потягнул».«Там же под Гадячом докончил згоди з королем его милостю, на том постановивши, же сам воеводою киевским был, а с каждого полку Козаков по килка сот дошляхетства міли быть приняти, также шляхта вся и козаки трох воеводств: Киевского, Черніговского, Браславского»! [3]»
Обратите внимание! Летописец однозначно указывает, что гетман Виговский подписал союзный договор с Польшей ПОСЛЕ Конотопского сражения, а НЕ ДО, не оставив камня на камне от официальной версии, утверждающей, что русские войска были введены для покарания украинцев за сепаратизм.
А и вправду… Зачем бородатые стрельцы пришли на Украйну?
Да для наведения порядка в автономном крае, охваченном междоусобной смутой! Помните московскую ведомость на выдачу пушнины казацким полковникам за прекращение мятежа против Выговского!?
Беспокойный атаман запорожцев Иван Сирко вместе с донскими казаками напал на степные улусы, и ногаи, составляющие более половины татарского войска, ушли защищать родные кочевья. В Крыму турецкий падишах затеял очередную политическую рокировку, и правоверные ушли за Перекоп, не позабыв, иншалла [XXI], прихватить по дороге ясырь [XXII]. Оставшихся татар Виговский «выслал в землю Московскую за для здобичи и ижбы пустошили» [3].
Ну, нравилось Виговскому «пустошить» и всё тут! Справедливости ради отметим, Иван Ефстафьевич полагал «попалити» не только русские города, но и украинские Ромны, Веприк и Миргород, а население «зганяти за Днепр», не уточнив, куда именно: на восток - к «москалям», или на юг - к татарам?
К тому времени Виговский видим «утомил» не только бесправных селян… Переяславский полковник Тимофей Цецюра принялся зазывать «казаков знатных», которых «казал повязати, а напотом и позабивати на смерть».
Подобная аргументация подействовала на остальных весьма убедительно. К тому же Цецюра выпросил у воеводы киевского боярина Шереметева «людей московских» и подмогу получил. Но полковник на этом не остановился! Предприимчивый Цецюра сговорился с Васютой Золотаренко, сподвижником Хмельницкого и чуть ли не сродственником первого гетмана Всей Руси. Благородный казачий воевода легко сменил хозяина. Остальное уже было «делом техники»… В течение часа казаки порубали пять хоругвей польских жолнежей в Нежине, потом - в Чернигове, Березной, Мене… «И того ж часу послали до Путивля до боярина и князя Трубецкого, жебы наступовал з войском московским под Ніжин». [3]
Здесь остановимся и обратим внимание на прочитанное!
Некоторые историки, особенно в далёкой Канаде (а им, из-за океана, безусловно, виднее!) "богатеют думкой", что кровожадный Трубецкой повторно вторгся в Украину с «новым войском». Да и как иначе, если цифры потерь москалей под Конотопом превышают списочный состав всей армии московитян? К вашему сожалению, нет, шановни панове! Цецюра с компанией вызвал боярина-воеводу из под ПУТИВЛЯ! Помните!? Именно там встало русское войско, отступившее из под Конотопа!
К сентябрю 1659 года, то есть уже через два месяца после "победной" для Выговского битвы, присягу русскому царю принесли: полковник киевский Иван Екимович; уже известный нам Тимофей Цецюра; черниговский - Аникей Силин с казацкими полками и населением своих городов и местечек. Армия Трубецкого торжественно вошла в Нежин, где «белому» царю присягнули мещане и казаки полка Василия Золотаренко.
Неугомонный Сирко вернулся из Крыма, но без дела не сидел. В Сечи, на этот раз с соблюдением всех процедурных формальностей, старым-новым гетманом снова выбрали Юрася Хмельницкого, и когда Виговский под Белой Церковью «хотячи полки купити», вышел к народу, казаки его не поддержали. У них уже был свой, легитимно избранный гетман! Низложенному Виговскому ничего не оставалось, как бежать в Польшу и там, на Волыни его без суда и следствия расстреляли по обвинению… в организации на Правом берегу антипольского и промосковского восстания Дмитрия Сулимка! Однако булаву, знамя, печать и прочие атрибуты гетманской власти Виговский успел-таки Хмельницкому-младшему передать!
Герой обороны Конотопа от русских войск – коронный хорунжий, он же казацкий полковник, Григорий Гуляницкий тоже бежал в Польшу, где также был обвинен в измене и заключён в Мариенбургскую крепость. Дальнейшая его судьба неизвестна.
17 октября 1659 года всё в том же Переяславе в присутствии украинских и российских полков, вездесущего князя Трубецкого, Хмельницкий-младший был официально объявлен украинским гетманом и на радостях, а может с перепуга взял, да и подписал новое соглашение с Московским государём, которое существенно ограничивало права и свободы не только казаков и их старшИны, но и всей Украйны...
В эпической памяти московитов Конотопское сражение нашло отображение в исторической песне на «Гибель Пожарского» (19). Однако среди супостатов «хохлы» не названы(!), упомянуты «злые татарове»(!) да ещё некоторые среднеазиатские национальности.
Князь Алексей Никитич Трубецкой, вернувший блудную Украйну в московское стойло, был обласкан царём и продолжил государственную деятельность. В 1672 году он стал крёстным отцом будущего императора Петра Первого.
***
«Німець скаже: «Ви слав’яне». «Слав’яне! слав’яне!»
Славних прадідів великих Правнуки погані!»
© Copyright: Геннадий Васильевич Есин, 2010. Свидетельство о публикации №21012100574