Девлет I Гирай
А вот вам ещё один образчик устойчивого исторического мифа. Год одна тысяча пятьсот семьдесят первый. Крымская орда ворвалась в пределы Московского государства. Дружины князей Бельских, Мстиславских, Воротынских, стрельцы бояр Морозова и Шереметева поспешили занять боевые позиции на берегах Оки, но Кырымский Хан обогнул их, ибо шёл не на Москву...
Девлет Гирай стремительно продвигался к Серпухову, где находился Иван IV, прозванный «любящими» подданными «Грозным»…
Отметим, что реальный Великий Князь всея Руси ни капельки не походил на киношного Ивана Васильевича, запомнившегося по фильму Леонида Гайдая, снятого по пьесе Великого Писателя - Михаила Афанасьевича Булгакова.
«Царь Иван был ликом некрасив, Очи имея серы, Пронзительны и беспокойны, Нос протягновенен и покляп. Ростом велик, а телом сух, Грудь широка и туги мышцы. Муж чудных рассуждений, Многоречив зело, В науке книжной опытен и дерзок, А на рабы, от бога данные, Жестокосерд, В пролитьи крови — Неумолим. Жен и девиц сквернил он блудом много. И множество народа немилостивой смертью погубил. Таков был царь Иван. [XVIII]»
«Требовалось решительности и великодушия – царь бежал! В Коломну, оттуда в Александровскую слободу, мимо несчастной Москвы; из слободы к Ярославлю, чтобы спастись от неприятеля…». [15]
Не дождавшись приказаний от прячущегося царя, воеводы отвели войска к Москве и вместо того, чтобы дать бой в «чистом поле», заняли городские предместья, переполненные беженцами из ближайших деревень. Князь Бельский и боярин Морозов с «Большим полком» стали на Варламовской улице; полк «Правой руки» Мстиславского и Шереметева – на Якимовской; Воротынский и Татев – напротив Крутиц; Темкин с опричниками расположился за речкой Неглинной.
Тихое ясное раннее утро 24 мая, праздник Вознесения Господня, но москвичи увидели ад. Никто и не думал тушить огонь, люди сгорали заживо, давили друг друга, задыхались в дыму, гибли под охваченными пламенем брёвнами разваливающихся домов, бросались в реку…
Крымцы, устрашённые содеянным, отступили в Коломенское.
В три часа не стало Москвы. На пространстве в тридцать вёрст выгорело всё, хоронить погибших было некому, груды трупов наполнили Москва-реку, да так, что её течение в некоторых местах почти остановилось и рпка начала разливаться. Точное число погибших, как всегда на Руси, никто не считал, одни определили пятьдесят тысяч, другие называют полмиллиона…
Орда развернулась и ушла в Крым.
Я не собираюсь оправдывать грабительские походы: сожжённые дома, разрушенные города, тысячи убитых, десятки тысяч пленных, сотни тысяч трагедий и изломанных человеческих судеб. Невольничьи рынки Кафы и Истанбула были переполнены живым товаром…
Хотя в самом Крыму ясыря оставляли немного. По старинному крымскому обычаю рабов через пять лет отпускали. Многие из вольноотпущенников оставались. Известен случай, когда вторгшийся в Крым (в 1675 г.) атаман запорожцев Иван Сирко захватил огромную добычу, в том числе около семи тысяч христианских пленников и вольноотпущенников...
«…числом три тысячи, нашли за лучшее вернуться в Крым, нежели идти в христианскую землю; другие, числом четыре тысячи, пожелали вернуться в свою землю на Украйну. Сирко приказал всех их накормить и потом одних оставил при себе, а других отпустил в Крым. Отпуская последних, спросил у них, зачем они стремятся в Крым; спрошенные отвечали, что в Крыму у них есть оседлости и господарства, и потому там им лучше будет жить, нежели на Руси, где они нечего не имеют. Отпуская тех людей, Сирко не вполне еще верил, чтобы они действительно пошли в Крым, но надеялся, что они вернутся на Русь и, поднявшись на бывшую там могилу, смотрел на них до тех пор, пока их не стало видно. Когда же убедился в их твердом намерении идти в Крым, тогда приказал молодым козакам сесть на коней, догнать отпущенных и всех до единого и без всякой пощады выбить и вырубить». [16]
Похоже. что в отличие от сегодняшних украинских учёных, профессора Яворницкого больше заботила историческая справедливость, чем чистота репутации национального героя.
Постараемсяи мы очистить портрет Девлет Гирая Кырымского от излишней черноты. «…Жгу и пустошу Россию (писал Хан Иоанну Васильевичу - Г. Е.) единственно за Казань и Астрахань, а богатство и деньги применяю к праху. Я везде искал тебя, в Серпухове и самой Москве […], но ты бежал […] и смеешь хвалиться своим царским величием, не имея ни мужества, ни стыда». [15]
Безусловно, погибшим глубоко всё равно из, каких таких побуждений их лишили жизни, но отметим: «чужой», Девлет Гирай приказал убить несчитанное количество москвичей не из-за врождённой азиатской жестокости, а, следуя заповеди из Священной книги Кур' ан: «O те, которые уверовали! Предписано вам возмездие за убитых: свободный – за свободного, и раб – за раба,и женщина – за женщину» [17].
За кого же так жестоко мстил злопамятный татарин?
«Город был взят и пылал в разных местах; сеча престала, но кровь лилась, раздражённые воины резали всех, кого находили…, в домах, в ямах; брали в плен жён, детей или чиновников. Двор царский, улицы, стены, глубокие рвы были завалены мёртвыми; от крепости до Казанки, далее на лугах и в лесу ещё лежали тела и носились по реке». [15]
Выше сказанное относится не к Москве или москвичам, а к булгарам, до последнего защищавших свою столицу – Казань от стрельцов и озверевших дружинников Ивана IV.
А, что же «наш» государь? Ведя переговоры с Крымским Ханом, юлил, изворачивался, слал униженные письма полные смирения, обещал уступить Астрахань, а «… когда же опасность миновала, снова царь занялся оным. Из всех городов свезли невест в слободу, и знатных и незнатных, числом более двух тысяч; каждую представляли ему особенно. Сперва он выбрал 24, а после 12, коих надлежало осмотреть доктору и бабкам…». (15)
Вот такими важными государственными делами занимался владетель Северо-Восточной Руси, осмелившийся первым среди Рюриковичей, официально примерить на себя титул «Царя» [XIX] [19].