ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ (1662-1664)
Глава 31.420. ОСУДАРЫНЯ-МАТУШКА, МНОГО ЛЕТ ЖИТЬ ПРИКАЗАТЬ СОБРАЛАСЯ…
4 марта 1664 года
В раскрытых дверях показалась сутулая слегка фигура Алексея, как будто еще более поникшего своей усталой головой. Глаза его были красны, веки припухли не то от бессонницы, не то от невыплаканных слез.
С его появлением сразу что-то печальное, тяжелое, как ожидание большой беды, разлилось по всему покою, заставляя сильнее биться сердца.
Ласково ответив на низкий поклон Симеону, кивнув головой остальным, которые «добили челом», государь Алексей подошел под благословение к монаху, потом сам благословил детей и дал им целовать руку. Федора (Алексея – Л.С.) и Софью поцеловал. Девочка была любимицей отца, как и у всех других.
— День добрый, детки мои! Добры ль в здоровьи своем? Ну, и ладно, коли все ладно. Хвала Господу сил… Вот слышьте… Сам я по вас пришел. Час, видно, приспе воли Божией… Осударыня-матушка ваша, видно, вам много лет жить приказать собралася… Проститься зовет… Пойдем уж… Только тише бы, детки… Дайте с миром, покойно дух испустить родимой. Не мрачите час смертный рыданием да стенаньями многими… Слышь, Федя (Алеша – Л.С.), с мамушкой проститься, да не реви…
Невместно тебе то… Посмирнее будь…
— Я… я смирненько, батя! — ответил мальчик, плохо поняв, чего хочет отец, но робея от его печального вида, заражаясь волнением, от которого дрожал и рвался голос Алексея, обычно такой ровный, приятный, густой.
— С Богом… Идем… И ты, отче! — обратился царь [фантазиями романовских фальсификаторов и талантливого писателя позапрошлого века Гельман Леона Германовича, писавший под псевдонимом Льва Жданова) – Л.С.] к Симеону. — Не чужой, слышь, свой…
Взяв за руку сына, он первый двинулся из горницы снова на половину царицы.
Остальные печально, бесшумно, по возможности, пошли за царем.
Небольшой, невысокий покой со сводчатым потолком, убранный и обставленный очень просто, напоминал скорее келью, чем опочивальню царицы богатого Московского государства.
Полумонахиня на троне, Марья Ильинишна Милославских охотно всю свою жизнь следовала заветам отцов, строгому учению, так полно выраженному в строках Домостроя.
Молитва, дети, муж — этими тремя словами исчерпывалась тогда жизнь каждой хорошей руской женщины. Конечно, более обеспеченных сословий. В простом народе сюда прибавлялся еще труд, тяжелый беспросветный, ради которого женщинам из черни приходилось забывать и детей, и молитву.
Большая кровать с тяжелым шатром-пологом, скамьи по стенам, туалетный стол и сундуки с необходимыми вещами, табуреты кой-где да еще поставец с серебряной и золотой посудой в одном углу — вот обстановка опочивальни. Только киот, резной, большой, занимающий весь передний угол, уставлен большими и малыми иконами в богатых ризах.
Златокованые, тяжелые оклады на этих иконах, усеянные крупными самоцветами, жемчужные «сорочки», сплошь одевающие дерево икон рядами крупных жемчужин, низанных и подобранных искусной рукой, только эта роскошь и говорила, что здесь не келья, а опочивальня государыни-царицы всея Великия, Малыя и Белыя Руси.
Сейчас дневной свет совершенно не проникает в покой.
Оба небольших оконца плотно завешены. Спущена суконная портьера и на дверях, ведущих в покой из соседней горницы, где постоянно дежурит несколько женщин из числа приближенной к царице дворни.
По обычаю, до девяти дней новорожденный ребенок и мать не должны подвергаться влиянию солнечного света.
И плотно бывают спущены даже завесы полога над кроватью, где в духоте и спертом воздухе лежит больная.
Но сейчас полог раскрыт. На пуховиках, на высоко взбитых подушках лежит умирающая.
Осторожно подойдя с детьми к постели, Алексей смотрит на царицу и вспоминает.
Больше двадцати (пятнадцати – Л.С.) лет прожили они вместе. Ему было девятнадцать, ей двадцать три года, когда сосватал и повенчал их «дядька» и пестун юноши-царя, боярин Борис Морозов. Миловидная, с детски приятным лицом, пухленькая и стройная Марья Ильинишна казалась много моложе своих двадцати трех лет. Но потом, как и большинство боярынь и цариц, стала полнеть, тяжелеть… Пошли болезни…
Одиннадцать человек детей, которых подарила Алексею Марья Ильинишна, тоже унесли немало здоровья у царицы… И теперь лежит она, почти старуха на вид, несмотря на свои (сорок лет – Л.С.) сорок три года. Полное лицо осунулось, исхудало за дни короткой, но тяжкой болезни. Царица так бледна, как будто ни капли крови не осталось у нее в жилах… Губы тоже иссиня-бледны. Совсем полутруп. Только глаза еще не потухли совсем, слабо светятся. И словно ищет она кого-то ими. Конечно, детей…
Вот подвели Федора (Алексея – Л.С.), подняли руку умирающей, возложили на русую головку мальчика. Уста царицы чуть задвигались, слабо, беззвучно. Не то молитву творит, не то хочет благословить и не может… Так и всех детей подвели под благословенье умирающей.
Старшие царевны, сдерживая слезы, целовали руку матери, осторожно, как к святыне, прикасаясь к этой исхудалой, прозрачной, словно из воска вылитой руке.
Федор (Алексей – Л.С.) захныкал было.
Мамушка Хитрово увела его в соседнюю горницу, где толпились ближние боярыни, бояре, шуты, шутихи и карлицы царицы, нищие, юродивые и монахини, которые проживали у царицы «наверху», то есть в теремах ее.
Патриарх ТИХОН (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных дипломированных горе-историков - архимандрит Троице-Сергиевой лавры Иоасаф II* - Л.С.)(см. рис.), для которого установили аналой у самой постели умирающей, начал творить последний печальный торжественный обряд… И на нее, уже вытянувшуюся в последнем содрогании, возложили мантию, посхимили, чтобы прямо в селения блаженных, очищенная ото всех грехов, вступила душа царицы, оставя бренное тело свое… «В отдачу часов дневных», в шестом часу дня царица скончалась.
— Донннн… Донннннн… Донннн…
Густо, властно колокол «Вестник» — прорезал тремя могучими ударами протяжные, многоголосые перезвоны московских всех колоколов.
Печальный вестник этот колокол. В него ударяют только тогда, когда умирает кто-либо из царской семьи…
И обнажаются головы у москвичей, руки тянутся ко лбу с крестным знамением.
— Помяни, Господи, душу усопшей рабы Твоея, осударыни царицы, Марии Ильинишны! — шепчут все, до кого уже долетели раньше вести, что новорожденная царевна умерла, а сама царица при смерти.
«В лето от сотворения мира 7177 (7172 – Л.С.) 1664 году, марта в 4-й день преставися благоверная царица Мария Ильинишна. По указу великого государя для вести ударено в большой Вестник-колокол трижды и ход со кресты, как и по царевну [Новорожденную Евдокию, умершую на два дня раньше] ходили. А надгробное пение, как и над прочими. По тело ходил со кресты сам патриарх [архимандрит Троице-Сергиевой лавры Иоасаф II - Л.С.] и провожал в Вознесенский монастырь; звон был плачевный. А как внесли в церковь, где посреди поставили тело, литургию патриарх служил с властьми — постную [Великопостную] и по литургии отпевали и пели».
Никон ОСТАВАЛСЯ ПАТРИАРХОМ (выделено мною - Л.С.) вплоть до 1676 года. Патриаршество Питирима было непродолжительным - с июля 1672 г. по апрель 1673 г. И это легко доказуемо по переписке царя и патриарха. Например, в сохранившемся письме от 1669 года стоит подпись: «Смиренный Никон, милостию Божиею патриарх, засвидетельствуя страхом Божиим и подписал своею рукою» {Вениамин, архимандрит. Жизнь Святейшего Никона патриарха всероссийского. Издание Ставропигиального Воскресенского Нового Иерусалима монастыря. - М.: Типография и хромолитография И. Ефимова, 1878. С. 344-345}. И царь не находит в этом ничего крамольного. Отвечает ему, как смиренный сын церкви и «содружебник» патриарха.
Если учесть, что Никон уже давно низложен по воле самого царя, то все это НЕВЕРОЯТНО (выделено мною - Л.С.). Тем более патриархом уже назначен другой человек, Иоасаф. Согласно ТИ, он принял патриаршество в 1667 году, как фигура, одобренная царем.
Патриаршество Питирима было непродолжительным - с июля 1672 г. по апрель 1673 г.
Почему же царь продолжает любезничать с низложенным патриархом и при этом не составляет ни одного послания двум последующим патриархам? Есть и другие документы. Например, БЛАГОСЛОВЕНИЕ от патриарха Никона ЦАРЮ (выделено мною - Л.С.) к Пасхе 1668 года.
Но наиболее интересен документ от 29-го января 1676 года. В этом письме царь Алексей просит у Никона прощения.
Историки лукаво относят это письмо к внезапному прозрению царя перед смертью, не более. Мол, царь, лежа на смертном одре, решил написать письмо бывшему своему товарищу, за опалу извиниться… Но все это полнейшая чушь. Перед смертью цари исповедовались и просили благословления. Благословления у действующего патриарха. Иначе-то как? Вот и получается, что на момент смерти Алексея Михайловича Никон был ДЕЙСТВУЮЩИМ ПАТРИАРХОМ (выделено мною - Л.С.). Все остальное от лукавого.
Отстранив Никона в 1666 году, романовским борзописцам пришлось придумать двух фантомных патриархов. Это самые неизвестные патриархи из всего списка, вся их деятельность покрыта мраком. «В области внешней церковной политики, пожалуй, единственным значительным деянием патриарха Иоасафа стала просьба к туркам восстановить на престолах бывших судей патриарха Никона — патриархов Антиохийского Макария и Иерусалимского Паисия… Ряд произведений, выходивших от имени патриарха, был написан Симеоном Полоцким …На его место 3 июля 1672 г. был возведен Новгородский митрополит Питирим. Патриаршество Питирима было непродолжительным - с июля 1672 г. по апрель 1673 г. Предстоятельство патриарха Питирима, глубокого старца, неспособного нести бремя патриаршей власти, прошло, по мнению церковных историков, бесследно для Руской Церкви… Фактическим правителем патриарших дел при нем был его будущий преемник — Новгородский митрополит Иоаким» {Митрополит Макарий (Булгаков). История Русской Церкви, тт. I - XII. СПб., 1857-1883 (2-е изд., тт. I - III, 1868, Харьков; 3-е изд., 1883-1900}.
Так (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных дипломированных горе-историков - Л.С.) записал летописец.
Рис. Иоасаф II. Портрет работы Виктора Шилова
*) Будущий Патриарх Московский и всея Руси Иоасаф II принял монашеский постриг в новоторжском монастыре в честь святых князей Бориса и Глеба, отсюда встречающееся в источниках прозвище Новоторжец. В 1654 г. стал архимандритом владимирского в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастыря, 25 апреля 1656 г. — архимандритом Троице-Сергиевой лавры. В 1658 г. Никон удалился жить в Новоиерусалимский монастырь. Но отойдя от дел, он не снял с себя патриарший сан. 12(22) декабря 1666 г. церковный собор лишил, наконец, Никона патриаршества. Царь Алексей Михайлович регулярно совершал паломничества в Троицкую обитель, известны послания, в которых государь связывал победу над польскими отрядами в сентябре 1661 г. под Могилевом с заступничеством преподобных Сергия и Никона Радонежских и с молитвами архимандрита Иоасафа и монастырской братии.
Архимандрит Иоасаф принимал участие в Большом Московском Соборе 1666-1667 гг., низложившем Патриарха Никона. Собор избрал 12 кандидатов на Патриарший престол, из которых «не без ведома» царя были оставлены трое. Из этих кандидатов Алексей Михайлович указал на архимандрита Иоасафа.
8 февраля 1667 г. было совершено наречение, 10 февраля — поставление Иоасафа на Рускую Первосвятительскую кафедру с участием присутствовавших на Большом Московском Соборе Патриарха Александрийского Паисия и Патриарха Антиохийского Макария III.
Патриаршество Иоасафа II, продолжавшееся 5 лет, было ознаменовано крупными событиями в жизни Руской Церкви и важными церковными реформами. В мае 1667 г. проходил Большой Московский Собор, на котором решались важнейшие для того времени вопросы и выносились постановления, направленные на искоренение недостатков Руской Церкви. Кроме Патриарха Московского Иоасафа II на этом Соборе присутствовали Патриархи Александрийский и Антиохийский, 24 архиерея и 54 духовных лица.
В своей деятельности Патриарх Иоасаф II стремился реализовать постановления Собора 1667 г., утвердившие церковные реформы Патриарха Никона. Он вел энергичную борьбу с последователями старого обряда.
Большой Московский Собор принял решение об упразднении Монастырского приказа и об отмене подсудности духовенства светским чиновникам. Выполнение данного решения растянулось на долгие годы, но уже в Патриаршество Иоасафа II многое удалось изменить. 28 мая 1667 г. Собор во главе с Патриархом постановил «весь церковный и монашеский чин» судить в патриаршем Разрядном приказе.
Патриарх Иоасаф II активно поддерживал культурно-просветительскую деятельность, заботясь о чистоте православной веры. Он продолжил начатое Патриархом Никоном исправление и издание богослужебных книг, были напечатаны Большой и Малый катехизисы, Цветная Триодь, Постная Триодь. В Патриаршество Иоасафа II были возобновлены проповеди в церквах. Он же разослал по всем епархиям наставление об иконном изображении, в результате чего приостановилось вторжение в рускую иконопись западной манеры письма и был узаконен дpeвнeруский стиль иконописи.
Первосвятитель способствовал развитию миссионерской деятельности Руской Церкви на северо-восточных окраинах Руси. Особую заботу Патриарх Иоасаф II проявлял о распространении Православия в Сибири, открывая новые епархии, помогая денежными пожертвованиями, отправляя богослужебные книги. Его трудами на Амуре, недалеко от границы с Китаем, был основан Спасский монастырь.
Патриарх Иоасаф II скончался 17 февраля 1672 г. Погребен в Успенском соборе Московского Кремля, у западной стены, возле раки святителя Ермогена.
Если при жизни царицы Алексей, даже не любя горячо, берег ее и был примерным супругом, теперь, когда Мария Ильинишна умерла, он не стал особенно трудить себя печалью.
Дела по царству, заботы о детях — все это наполняло время и ум царя.
Алексею шел всего сороковой (тридцать пятый – Л.С.) год. Приходилось подумать: кем бы заменить покойницу. Восемь (девять – Л.С.) человек детей остались без матери. Правда, немало родственниц покойной царицы охраняло малолетков. Да все-таки нужна жена в дому, как матка в улье…