Часть III.
Глава I. Маори.
Брэйн-Голотвин сам напросился продлить своё дежурство на станции «Немо», задавшись целью закончить эксперимент с дельфином Итоном. За последующие полгода он с лихвой вкусил одиночества, помощника не просил, никто не мешал ему оттачивать дельфиний характер до полного совершенства.
С женой Наоми он общался только по видеосвязи. Станцию без присмотра не оставить, каждое нейтрино должно быть зафиксировано и изучено. Наоми лечилась на родном острове Ниихау, ходить она не могла, не вставала с кресла-коляски. Ей рекомендовали лечение на материке, больная отказывалась, мотивируя тем, что родной воздух лечит лучше всякого врача.
Дэн Брэйн за время вахты расплатился со всеми долгами и теперь мог проплатить лечение жены. Он мог поселиться в любом городе Соединённых Штатов, все кредиты для него были открыты. В должниках ходить ему больше не хотелось, не мог он вычеркнуть из себя окончательно российское воспитание, которое призывало быть должным Родине, а никак не банкирам. Этим он единственно отличался от американских граждан, которые привыкли жить на кредитованиях.
Наоми переезжать в цивилизованное общество отказывалась категорически, чем ещё больше порадовала мужа, который пока не мог оплатить достойное существование среднестатистической американской семьи.
Итон был подарен в океанариум. На послушного дельфина не могли нарадоваться, и новые хозяева дельфинария всемерно благодарили Брэйна за воспитание его питомца. Это был ещё один небольшой доход молодой семьи: артистичный Итон не требовал заоблачных гонораров, и Брэйнам перепадали небольшие пенни с его выступлений.
На продолжение исследований Дэн Брэйну понадобилось попутешествовать по миру, в чём его всемерно поддержали его кураторы. Хороша страна Америка! Тут нет необходимости доказывать себя всем и каждому, как принято это в России, где в любом чиновнике посеяно больше сомнения нежели участия. В Америке тебя понимают и содействуют любым, самым бредовым твоим начинаниям.
После продолжительной вахты Брэйн продолжил работать в коллективе лаборатории на острове Ниихау под кураторством Эльзы. Повезло ему с руководством, поддерживающим все его начинания. Подозрения, что Эльза является сотрудницей ЦРУ, в Брэйне со временем только подтверждались, и как не любил он эту организацию, воспитанный российской пропагандой, впечатления об её деятельности оседали в нём только лучшие.
Брэйн посчитал, что ему необходимо ознакомиться с различными этносами. У всякой национальности наработаны отличительные характеры и способности: кто-то холода переносит без особых последствий, а для горца разряжённый воздух слаще лесных ароматов. Северянину в Африке жарко, а бушмену Северного Полюса ни за что не покорить. К любому этносу будет необходимо подбирать свою волну воздействия, найти формулу, которая позволит просчитать качество каждого индивидуума
.
Эльза, будучи психологом, высоко оценила устремления подопечного, перекликающиеся с её профессией и тайными планами начальства по использованию открытий Голотвина-Брэйна.
-Не зря мы тебе дали фамилию «Брэйн», - говорила Эльза в одобрение результативных исследований Дэна. – Твоя новая фамилия подтверждает русскую – «голова». Голова – это прежде всего ум, которого в тебе предостаточно. Голова – это лучшее, что есть в тебе.
-Ошибочка вышла…, - замялся Дэн с нахлынувших на него одобрений. – Не Головин я – Голотвин.
-Ничего страшного, - улыбалась Эльза смущению подопечного. – Русские признали тебя непонятно кем, так мы определим твои таланты по всем параметрам. Незадействованным в Америке ты не останешься, не пропадёшь за ненадобностью.
В первое своё путешествие Брэйн решил ознакомиться с традициями маори и начал готовиться к походу на острова Новой Зеландии. От Ниихау эта страна находится сравнительно недалеко, и ему удалось уговорить Наоми о совместном путешествии, соблазнив её схожестью тамошних нравов с её родиной.
Лететь до Окленда недолго, чуть больше часа. Дэн предпочёл перелёт морскому транспорту по той причине, что море за два года успело ему надоеть, восхищения изменчивой волной сменилось тоской по жизни зелёной, лесной, которой Ниихау был обделён. Хотелось ему неба клочок, хотелось шума деревьев и пения лесных птиц.
Окленд расположился на острове Северном. К вулкану Руанеху ехали на машине. Наоми молчала всю дорогу, не находя в себе восхищения с мелькающих за окном незнакомых видов. Ходить ей заказно и не попасть теперь в места заветные, только издали любоваться ими.
К деревне маори, расположенной у подножья огнедышащей горы, дороги не было, только хоженая тропа. Дэну пришлось толкать коляску с женой по колдобинам, чем он пытался заслужить женское расположение. Одобрения от Наоми не ощущалось, веяло от неё одной лишь грустью и безысходностью. Везут сюда, значит так надо. Какая разница где доведётся провести последние дни жизни? И придорожные цветы не могли порадовать разочарованную женщину, как не приветствовали её раскачивающимися на ветру бутонами.
Давно Дэн не ощущал такой физической усталости и теперь даже немного порадовался за мышцы, зажатые ленью. По старому спортивному опыту он решил не перенапрягаться по первому разу и стал выискивать удобное для привала место. Не успел: за ближайшим поворотом открылся путевой указатель с расстоянием до деревни в 300 метров. В конце пути не отдыхают, как и на подъёме – с этими законами он с детства был знаком, по ним рос в настоящего туриста.
Только Дэн успел настроить организм на дальнейшее продвижение, глубокими вдохами заставить мышцы работать и не отлынивать, как сбила его настрой новая неожиданность: из кустов на гостевой кортеж выпрыгнул хозяин здешних мест – злой и страшный.
Дэн был наслышан о воинственных приветствиях маори, ничего плохого от их показной агрессии ждать не приходилось. Артисты – что с них взять. Всё так, да никакая выдержка не удержит страх с вида рычащего тигра, ты хоть за решётку его посади. Маори прыгал навстречу с выпученными глазами, высовывал язык на подбородок, тыкал копьём в сторону нежданных гостей. Раскрашенное лицо дикаря придавало ему ещё большего устрашения. Дэн кое-как унял позорную дрожь и прикрыл собой Наоми. Женщина нуждается в защите, родная – вдвойне. А маори всё корчил рожи, призывая к бегству.
Никогда ещё Брэйн не использовал свой прибор на людях, на этот раз решился и достал «Наоми», похожий на вездесущие мобильные телефоны. Воздействовать лучом на врага он не отважился, лишь просканировал исходящие от маори флюиды. Агрессия его зашкаливала, а вот кровожадности нисколько не фиксировалось. Не собирался воин навредить незнакомцам, только попугать.
-Подвинься, - услышал вдруг Дэн голосок жены. – Ты мне загораживаешь.
Дэн оглянулся удивлённо и застыл взглядом на улыбающемся лице жены. Давно уж не видел он её такой увлечённой, от больной Наоми последнее время исходила одна грусть и прощание с жизнью.
-Подними, подними, - увещевала Наоми застывшего мужа. – Он нам подарок оставил. А ты растерялся.
Злой маори бросил перед гостями две ветви, будто заразу какую от себя удалил, зарычал по-звериному, указывая копьём на подарки. Дэн подошёл и склонился, поднял подношение – одна ветвь живая, пахучая, с распустившимся листом; вторая – потолще, рукастая, к орудию пригодная. Он отдал обе Наоми, и та рассмеялась прилипчиво:
-И что ты есть у меня такой – непонятливый? Это мне (прижала к груди живую ветку). А это твоё, мужское орудие. Держи при себе и храни. Маори так встречают всех гостей. «Пофири» - называется их ритуал. А ты испугался (засмеялась опять).
Дэн улыбнулся воспрявшей с безысходности жене. Маори зарычал на пришельцев, махая копьём: «Хватит любезничать. Следуй за мной».
Моана – назвался проводник, встретивший Брэйнов с «военной» любезностью. Он молча провёл их до деревни, не имеющей названия. Это оказалась стоянка, никак не деревня. Рядом с вулканом было бы опрометчиво сооружать что-то монументальное. Места здесь были замечательные, привлекательные для туристов, оттого и приметили их аборигены. Красота не бывает вечной. Истомное летнее тепло чарующих видов сменяется жалящими зимними морозами. Зелёная жизнь тропиков со временем сжигается – не солнцем, так вулканом. Огонь дарует место новой, ещё более привлекательной жизни.
Моана оказался довольно интересным мужчиной со всем своим воинственным гостеприимством. Оказалось, дружить можно и так – суровая мужская дружба.
Моана не отставал от Дэна, показывал ему всё, рассказывал, какие славные воины живут в его племени, с каким упорством они защищают звонкое имя рода Охато; защищают честь предков, возвеличенных великой историей, полной войн и подвигов. Многие племена желали изничтожить Охато, чтобы завладеть их землями и заручиться благословением их духов и богов. Никому не удалось занять жизненное пространство Охато, и даже сильная Америка, не сумевшая сломить силу духа туземцев, прекратила бессмысленное изничтожение островитян и предложила им дружбу.
Дэн продолжил сканировать душу Моана, рискнув закончить свой первый эксперимент над человеком. Видимых изменений в Моана не наблюдалось, и переживания Дэна по бесчеловечности его изысканий постепенно угасали.
Сила духа Моана восторгала Дэна, ни у одного зверя до этого он не встречал таких высоких показателей жизнестойкости. Сильные люди маори, но русские сильнее – эта самоуверенная мысль мелькнула в нём и расставаться с ней не хотелось, как не хотелось подвергать её проверке. Экспериментировать на себе Дэн опасался.
Глава II. Белый колдун.
Не остановился Дэн в своих экспериментах на одном Моана. В любой нации встречаются как носители примерных традиций, так и люди самых низменных качеств. Раз начал просчитывать дух народный, необходимо учитывать всю его отличительную суть, как положительную, так и отрицательную.
Самым приближённым к вождю племени Охато слыл Тама, совсем не похожий на воина, потому и прозван он был этим именем, означающим «мальчик». Дэн знал по опыту, что самое гнилостное человеческое месиво кучкуется подле вождей, потому избрал Тама и не ошибся. Фотографировать ему разрешали. Маори давно уже соприкоснулись с цивилизацией и теперь считают, что фотография никоим образом не отнимает частичку души, поняли, что совместное фото приносит только прибыль с туристов. Тама же любил покрасоваться перед фотокамерой и выставлял своё изукрашенное симпатичное лицо во всех ракурсах, чем помог Дэну проникнуть в самую глубину его омерзительной сути.
Как ни брезговал Дэн доносительства со всей своей русской душой, наука стояла для него выше моральных принципов, и он решился поговорить с вождём Макаэре о его любимчике Тама.
-Нехороший человек ваш Тама, - сообщил Дэн вождю, восседавшему на мягком месте своей любимой женщины: самой бедренной в племени. – Лукавый он. Подворовывает и мечтает занять ваше высочайшее место.
-А откуда тебе знать о тайнах нашего королевского двора? – вопрошал Макаэре, сверля злыми глазами подозрительного гостя. - Уж не шпионишь ли ты у нас? Что ищешь? На кого работаешь?
-Какой из меня шпион? Я учёный, - оправдывался Дэн, пытаясь выглядеть кристально честным, и тут же пошёл на обман. – Я изучал религии многих народов, знакомился с даром магов и колдунов, так я научился распознавать все глубинные человеческие тайны, скрытые за умолчанием. Одним заветным словом тайну не скрыть. Тайна светом из глаз исходит, наружу рвётся.
Макаэре смотрел на Брэйна зачарованным взглядом: неужто ему довелось повстречаться с настоящим шаманом? Скольких не знавал он колдунов, все на поверку оказывались больше артистами, нежели колдунами. А сомнения всё не покидали его.
-Мне говорят только правду, - заявил вождь. – Ложь я вижу сразу. Ты же осмелился лгать мне без всякого вида на страх. Глупец! Не знаешь, что бывает с теми, кто осмеливается врать вождю? Не бывает белых колдунов!
-Свою правду я могу доказать результатом, - уверил вождя Дэн. – Разреши мне воздействовать на Тама, и он покается тебе во всём. Вот здесь (Дэн достал свой прибор «Наоми») кроется заговорённый камень, подаренный мне жрецами Африки. Тама будет позировать, на самом деле я разбужу в нём совесть. Совесть заставит его признаться, и правда моя восторжествует.
Не верил Макаэре белому гостю, но любопытство брало верх, и он выразил желание присутствовать на сеансе перевоплощения.
-Это опасно, - предостерёг Дэн вождя. – Камень не выбирает направление воздействия, испускает колдовские лучи по всей округе. Неизвестно, как он повлияет на тебя. Станешь ли ты всемогущим, или же слабовольным – не угадать наперёд. Я предоставлю тебе видеосъёмку перевоплощения Тама (заверил).
Брэйн уговорил Макаэре и получил согласие на эксперимент с Тама. Сам Тама на фотосессию согласился с радостью. Кому не хочется предъявить всему миру свою идеальную внешность?
Не долго Тама дёргался перед видеокамерой, скоро осунулся, опечалился от чего-то и в бега пустился. «Фотосессия» прошла, как и задумывал Брэйн, вселился в Тама дух человеческий. Вот только Дэну самому почему-то стало совестно с первого его опыта над людьми.
Неужто и на него действуют лучи «Наоми». Направленный сигнал был защищён от внешнего воздействия, не должны окружающие быть подвержены влиянию исходящей силы изменения личности, только человек испытуемый должен был подвергаться боли от всплеска чувств. Так откуда же в Дэне совести было взяться? Залетела частичка, предназначенная Тама?
Когда Брэйн работал с дельфином Итоном, воздействия «Наоми» он на себе не ощущал. А как возможно отследить те ощущения? Только по отношению к тебе других людей. Его стали уважать после удачного эксперимента, веры в него прибавилось. Ни одно предложение Дэна не было подвергнуто сомнению в последнее время, все были согласны с ним и всячески содействовали. Неужто он вместе с Итоном приобрёл ту привлекательность, заставляющих окружающих верить в исключительность его помыслов?
Конечно же, на самом деле всё обстояло не так загадочно, просто эксперименты Брэйна продвигались результативно и представлялись особо важными для науки, вот и верили ему, оказывали всяческое содействие.
А сомнения всё не уходили, и Дэн решил обратиться к Эльзе как к психологу. Не о себе, правда, он спрашивал советов, а о сбежавшем Тама, переслал ей видеоматериал с первым экспериментом над человеком.
- Я очень рада, что ты наконец решился на это, - поощрила его Эльза. – А Тама непременно вернётся. Любое изменение в человеке требует переосмысления. Помучится он денёк в одиночестве и к людям придёт со своими открывшимися чувствами.
После разговора с Эльзой совесть Дэна поутихла. Психологи, они могут настроить душу человеческую. И к чему только понадобилось изобретать искусственный прибор воздействия, когда и без него дано человеку управлять человеческими чувствами? Ох уж эти сомнения! Пора бы Дэну работать над своим детищем и поменьше сомневаться.
Тама подошёл к вождю на следующий день, как и предсказывала это Эльза. В слезах весь, потухший, словно дитя малое. Не мужчина совсем! Маори не плачут. Упал в ноги хозяину, словно пёс блудливый, и каяться начал – во всём!
Строгий вождь выслушал раскаявшегося преступника и приказал заточить Тама всем в назидание вместе с тремя его единомышленниками, которых тот сдал без всякого сожаления.
Брэйн присутствовал на суде над заговорщиками маори. Перед деревянной клеткой собралось всё племя. Вождь следил за судилищем из шатра, восседал величаво на излюбленном мягком месте своей беспрекословной жёнушки. Судить и разглагольствовать вождю не подобает, за ним последнее слово. Обвинял вредоносных соплеменников назначенный им судья, достопочтимый Каймани. Все сошлись на одном – преступники виновны и понесут наказание. Какого наказания достоин каждый, решать будет вождь.
Дэн задержался после судилища, подошёл к клетке с заключёнными, которых никто не охранял. Не посмеют они сбежать, да и не убежать далеко с острова. Поймают и накажут ещё пуще.
Трое наказуемых забились по углам клети, смотрели обречённо на покидающий их мир. Тама рыдал, унижая своим плачем своих соплеменников – воинов.
Неправильно Дэн исправил пагубные наклонности своего испытуемого! Хотел сделать из него человека, получилось чорти что, к жизни не приспособленное – ни мужик, ни жаба. Тряпка, в совести замоченная! Придётся исправлять, и Дэн поспешил к Макаэре за разрешением.
-Что ты собираешься с ними делать? – спросил Дэн вождя после приглашения к высочайшей беседе.
-Этих троих высекут, - без всякого сожаления заявил вождь. – Они нормальные воины, хоть и молодые. Молодые мозги легко поддаются дурному влиянию. Они уже осознали свою вину и после наказания встанут на путь исправления. Я берегу свой народ и без надобности своих людей на смерть не обрекаю. Тама придётся убить. Заговорщик он, предатель - враг. Враги наши жить на земле не должны.
-Не торопись с окончательным решением, - попросил Дэн. – Я хочу закончить начатое мной чудодейство над Тама. Он будет верен тебе как собака. Я обязуюсь, поверь мне. Он подчинится тебе во всём и станет выполнять любые твои приказы. Такого верного слугу, каким я сделаю Тама, ты больше не найдёшь.
Пока Макаэре думал над предложением Дэна, от себя его не отпускал, развлекал сказками и местным настоем на травах; только через час с небольшим вынес конечное своё решение:
-Колдуй. Выйдет у тебя что хорошее с Тама, отблагодарю. Если же он будет продолжать обманывать меня и соплеменников, ты будешь наказан вместе с ним и никогда не покинешь нашего племени.
Дэн нисколько не испугался угрожающего условия вождя, хотя сам мало верил в положительный результат эксперимента. Он верил, что его вытащат с острова в любом случае, американцы сильнее маори, потому скоро согласился с предложением Макаэре. Устремления учёного победили в Дэне страх.
Пока заговорщиков нещадно хлестали на виду у всего племени, Тама привязали к столбу в одиночестве. Такое наказание прописал ему вождь Макаэре, великий и справедливый: очищение с помощью духов вулкана. Призвать духов вершить их благое дело было поручено приглашённому жрецу Дэну Брэйну.
Второй сеанс перевоплощения Тама воспринимал со страхом в глазах. Кому понравится, когда копаются в его внутренностях. А он понимал уже, что белый пришелец никак не стремится показать его совершенство всему миру, а нещадно теребит его душу. Тама рвался с привязи и кричал с надрывом:
-Развяжи меня! Я сам изменюсь, стану честным и добрым. Больше не буду вредить вождю и родному племени.
Брэйн был непреклонен и без тени жалости поливал осужденного лучами с «Наоми».
Сеанс и на сей раз не занял много времени. Тама вдруг перестал кричать и уставился в небо, радуясь проплывающим мягким облакам, радуясь жизни – прекрасной и свободной.
Домой Тама возвращался, подпрыгивая от счастья:
-Я люблю тебя, жизнь! Я люблю тебя, о великий вождь Макаэре! Я люблю вас, люди!
Брэйн смотрел вслед удаляющемуся пациенту с не покидающими его сомнениями. Опять у него вышло с Тама что попало, а никак не человек. А по-другому никак не получалось. Не вселять же в туземца русскую душу. Трудно быть Богом…
У Наоми опять появилось немного занятого времени, заполненного математическими расчётами. Математика нисколько не напрягала её, возможность быть полезной мужу только радовала.
Опеку над больной женщиной взяли на себя стайка незамужних девушек. Они много гуляли в зарослях у подножия вулкана, собирали ягоду, заслушивались пением птиц. Плели венки и красовались перед мужчинами, соревнуясь с природой в искусстве изящества.
Не зря приехали Брэйны в Новую Зеландию, пополнились новыми ощущениями, насладились самобытным гостеприимством маори.
Глава III. Медицина дикарей.
Моана пристрастил Брэйна к охоте и рыбалке. Бить живое Дэн так и не приучился, рука не поднималась отнимать жизнь, не тобою даденую. Кушать надо – это он понимал всей своей учёностью. Вся земная цивилизация выстроена на заимствовании чужой жизни: отними её и съешь. Такие добренькие, как Дэн, не выживают. Разум доказывал суровую правду, душа не воспринимала и оправдывалась: накормят.
Любое дело требует сосредоточенности в мыслях и не терпит сомнений. Охота не исключение. Начнёшь сомневаться в праве выстрела, тоской изведёшься с незавершённого дела, и лес больше не порадует жизненным обилием.
Денис нашёл свой интерес в охоте, сканировал конец жизни, который Моана приближал метким выстрелом. На охоту с копьями маори больше не ходят, по-современному всё стало у них, а традиции хранятся единственно для туристов.
В ходе исследований борьбы жизни со смертью Брэйн отметил, что животные цепляются за жизнь несколько сильнее, нежели рыбы. Рыбе, попавшей на крючок, одинаково, живёт она или нет. Понимает рыбёшка, что является добычей, и жизни цена у ней – ноль.
А какая она – жизни цена? Даже у людей она разница до высоких пределов. Кто разочарован, кто во имя родины готов смерть принять, а другой цепляется за жизнь и любую опасность стороною обходит. Кто дольше живёт – жизнелюбы или авантюристы? На сколько надо жизнь полюбить, чтоб обрести бессмертие? Цену жизнелюбия оплатить пока никому не удалось.
В другой день Моана не взял с собою Дэна на охоту.
- Тебя хочет видеть вождь. Макаэре намеревается отблагодарить тебя за Тама. Ты настоящий колдун и достоин благодарности из величайших рук нашего вождя.
Макаэре не общался с Дэном со времени их последней встречи, полной недоверия. У вождя много дел, и со случайными гостями Макаэре встречается только по крайней необходимости. Теплом гостеприимства туристов одаривают простые маори, не подобает вождю опускаться до столь низкого общения.
Вождь встречал дорогого гостя во всём своём величии: разодетый в цветастую растительную одёжку, с перьями на голове; величаво восседал на своём царственном ложе, на телесах любимой женщины. Дэн всё хотел просканировать молчаливую жену вождя, хотел узнать, как она докатилась до такой позорной жизни – стать мягким ложем для своего муженька; да как получить разрешение на разговор с чужой женой? Традиции маори строги, за одно необдуманное приветствие в лучшем случае будешь изгнан. Не твоя это женщина и улыбок её не срывай!
Обслуживал высочайший приём Тама. Красавчик стал услужливым до кончиков ногтей, ходил на цыпочках и стал схож с официанткой, а никак не с барменом. Дэн в который раз напрягся совестью за своё деяние – в кого он обратил состоявшегося мужчину, пусть и с недостатками. Макаэре же был доволен объявившимся у него слугой и источался благодарностями его создателю:
-Ты настоящий шаман, я в тебя поверил, и ты заслуживаешь всяческого поощрения. Хочешь, я сделаю из тебя маори, и ты сможешь остаться, жить среди нас. Ты сильный, из тебя выйдет настоящий воин, - заверил вождь.
-Я русский, им и хочу оставаться, - выдал Дэн и тут же осёкся. Хорошо, не понял Макаэре, какой из Брэйнов может быть русским, для него что поляк, что француз – все на одно лицо. Засекреченность Брэйна-Голотвина не пострадала с вылетевшего слова.
-Не хочешь оставаться, я научу твою жену ходить, - предложил вождь.
Дэн сомневался недолго. Хоть и была Наоми японкой, выросла она на полинезийской культуре, схожей с маори. Не виделось ему ничего страшного в том, что его жена соприкоснётся с воинственными наклонностями островитян, во многом наигранными. К тому же врачи уже говорили ему, что ноги Наоми выздоравливают, нужно время и встряска.
Не задержался с выполнением своего обещания и Макаэре, пригласил обоих Брэйнов в свои царские покои и выставил перед Наоми блюдо с мясом, украшенном местными салатами:
-Съешь это и всё у тебя наладится, - заверил. – Это сердце Анарахира, Архангела по-вашему. Хоть и был он из вражеского племени, воин из него был знатный. В последнем бою он убил пятерых наших, прежде чем быть поверженным под копьями Охато. Съешь его сердце, и душа Анарахира в тебе приживётся. Прибудет в тебе сил, и ноги пойдут.
Японские большие глаза Наоми раскрылись на всё лицо. Ничего она не могла ответить на гостеприимное предложение вождя, сидела обездвиженной и трясла головой: «Ни за что»!
Дэн поднялся с поклоном и поблагодарил Макаэре за внимание: «Мы пойдём».
-Взять его! – приказал вождь.
Дэна пришлось обездвижить кулаком в солнечное сплетение, прежде чем заточить его в клетку, сам он без жены с апартаментов вождя выходить отказывался.
Дэн просидел под замком больше суток. Кричал, нервничал, от еды отказывался. Моана несколько раз подходил к другу, пытался успокоить, заставлял поесть, соблазняя изысканными блюдами. Пока не получалось.
-Выпусти меня! – требовал Дэн.
-Ты будешь мешать вождю исцелять Наоми, - не соглашался Моана.
-Буду! – не унимался Дэн. – Это моя жена, и я не позволю делать из неё каннибала.
-А кто тебе сказал, что мы каннибалы? Мы отказались от человечатины сотню лет уж как. И убийства у нас преследуются законами страны, а не традициями какого-то племени. Макаэре пытается для твоей жены выдать свинину за человечатину. Ей необходимо веру в себя возродить, не то она потерялась и забыла, что люди на двух ногах ходят.
-Да вы мне жену испортите со своими фокусами! – не унимался Дэн. – Убийцы! Каннибалы, дикари!
Моана больше не стал успокаивать Дэна, обидевшись за позорные высказывания о своём племени. Этому самому психолог требуется, что взять с него. Кинул в клетку блюдо, красиво уложенное добрыми женщинами, будто собаке скормил:
-Ешь давай! Недолго тебе здесь сидеть осталось.
И что он хотел сказать этим? Отпустят или убьют? Дэн зажался в углу, глядя на завидное угощение: «То ли поесть? Когда ещё мне доведётся возрадоваться хоть чему-то? То ли никогда»?
Дэн видел, как Наоми выкатили на кресле с покоев вождя – бледная вся, зажатая от рвотных позывов. Заставил Макаэре свою пациентку проглотить запретный плод. Заставил держать всё в себе. Какой из неё теперь ходок? Ей сейчас желудок прочистить не помешало бы, полежать, подзабыть о приёме чёртовой пищи.
Выпускал Дэна Моана. Освободил и получил сполна всю горечь от выпущенной в него злости.
-Вредители! – Кричал Дэн, ничем себя не сдерживая. – Вы мне за всё ответите! Что с женщиной сотворили?! Где Макаэре»?! Колдун, самозванец! Не посмотрю, что он вождь, узнает он у меня как волка в ягнят обращают!
Моана опять затолкал разбуянившегося Дэна в клеть и закрыл:
-Никуда ты не пойдёшь. Хочешь разобраться, разбирайся со мной. А сначала тебе бы не помешало с самим собою разобраться. Кого ты из жены сделал? Лань безропотную? Женщина тоже человек и вольна отстаивать своё право. На то и сила дана человеку, чтоб защитить себя он смог. Ты же отобрал у неё всю силу и сам за неё защитой встал.
-Женщина нуждается в мужской защите, - поутих немного Дэн, но спорить не перестал. – Ей любить пристало, детей воспитывать, а не в войнушки играться.
-Отберу я её у тебя, тогда и поймёшь, кто прав был из нас, - заверил Моана. – Правда, она силой крепится.
-Кто, ты заберёшь? – сызнова взъярился Дэн. – Да кто тебе позволит?! А и не пойдёт она за тобой, за злыднем таким.
-Это мы ещё посмотрим, кто за кем пойдёт. А ты сиди тут и помалкивай. Жди и смотри, как жена от тебя к другому уходит.
-Да я здесь всё разворошу! – Вцепился Дэн в деревянные прутья своей тюрьмы и стал раскачивать клетку, которая жалобно заскрипела с мощных толчков. – Выйду и всю морду твою в грязи измажу. Твою, и вождя твоего мелкопакостного.
-Решил сразиться за любовь? – заулыбался Моана воинственно. – Так к бою готовься. Через час соберу всё племя, чтоб ни одно твоё трусливое движение не было укрыто от глаз людских. Посмотрим, кто из нас имеет больше прав на женщину, чья правда сильнее.
Бой состоялся без задержек, собрались все. Моана вышел на поле боя с копьём и корчил звериные рожи, пытаясь одним своим видом сразить противника напрочь.
Дэн ощущал себя сильнее малорослого Маона. Не зря он отдавал себя спорту всю жизнь, мышцы на теле его вздувались не только напоказ. Хоть и не мог он бить никого с отмашки, но любую тяжесть с намеченного пути убрать ему станет по силам. И помнил он к тому, что русские не сдаются, бесстрашно двинул на врага, шокируя того одним лишь взглядом.
Моана не был таким тщедушным, как показалось это Дэну. Моана – воин. Натренирован он на стычках и сражениях, и знает, как легче сломить противника. Да и сил в нём предостаточно, накоплено в беспрестанных скитаниях по острову в поиске добычи к столу соплеменников. К тому же чувства справедливости в нём не убавить, и встречал Моана Дэна, отбросив копьё, раскрыв руки к бою и громко рыча – устрашающе.
Страх к Дэну не дошёл, он молча кинулся в объятья к противнику, и соперники принялись мять друг друга, щупая силу прямым, самым верным способом.
Дэн и вправду оказался сильнее, оторвал Моана от земли, протряс и кинул чрез себя. Ловкий маори тут же вскочил, прыгнул на зазнавшегося противника и ткнул его кулаком в живот. Бой продолжался недолго, Дэн задохнулся с удара под дых и упал на коленки с открытым ртом и невидящим взглядом.
Испуганная Наоми вскочила со своего кресла-каталки и кинулась на помощь к мужу, оттолкнула Моана, пытающегося поднять Дэна и протрясти, восстанавливая ему дыхание. Моана осторожно уложил Дэна и отошёл, предоставляя Наоми самой вершить воскрешение мужа.
Дэн открыл глаза и с удивлением уставился на стоящую над ним Наоми: «Ты ходишь»? Моана наклонился и взял его за руку:
-Вставай, притвора. А то разлёгся тут.
Брэйнов провожали всем племенем, цветами и добрым словом.
-Приедешь ещё? – обнял Дэна Моана. – Приезжай, подерёмся.
-Приеду, - рассмеялся Дэн. – А драться будем, если ты на рыбалку меня пригласишь и больше меня наловишь.
Брэйны уходили от маори не спеша, в обнимку. Заказанная машина их подождёт – там, за поворотом. Кресло-коляску оставили у маори, им она больше пригодится.
Глава IV. Как вылечить убийцу.
Брэйн объездил полмира ради подтверждения цельности своего изобретения, оцифровал добрую сотню людей разных национальностей и вычислил коэффициент идеальной личности у десятка народов. Менять человеческую суть больше не осмеливался. У него появились последователи – сотрудники вновь созданной лаборатории, назначенные и пришлые по взаимным интересам – вот они и пытались создать нечто хорошее из преступного элемента, пополняли опыт воздействия на личность микроволновым излучением с постоянно модернизируемого аппарата «Наоми».
Остыл Дэн Брэйн к возложенной на него миссии по перевоспитанию человечества, руководил своей лабораторией никак не по зову сердца, а по неотложным обязанностям. Деньги по его новой должности шли большие, но захватило его сейчас другое – передача информации со скоростью, превышающей скорость радиоволны. Он рассчитывал на своё изобретение и верил, что удастся ему создать приёмник, способный ловить сигналы с «Наоми». Мысль, как известно, передаётся мгновенно. Наука, правда, принимает это утверждение не всерьёз и не в силах пока рассчитывать силу мысли и чувств. А матери, тем временем, переживают за своих сыновей, попавших в неприятности где-то там – на краю света.
Руководитель Брэйна Эльза не одобряла увлечение подопечного сверхскоростной передачей и нисколько не помогала в финансировании его новых изысканий. Зарплаты ведущего учёного ему хватало с лихвой, Дэн не спорил с руководством и занимался биоволновой передачей без ущерба для основного, порученного ему дела.
-К чему тебе новые идеи? – увещевала Эльза. – Занимайся своим делом и не отвлекайся. Твои опыты по формированию личности своевременны и востребованы. Америка по достоинству оценила твоё открытие и выделяет всё, что требуется для его практического применения. Ты получишь высокое признание по окончанию своих разработок, поверь. Ну, а если ты подустал немного, съезди куда тебя мечта влечёт, отдохни. Для тебя все границы открыты, и отпуск твой не отмерян. Езжай куда душа просит.
Дэн впервые получал отказ в помощи от американского руководства, и неприязнь к их образу жизни проклюнулась в нём маленьким, противным комочком. Это несогласие всплыло со времён, когда он был захвачен российской, антиамериканской пропагандой. Насколько правы россияне, не признающие американскую политику, самую активную и продуктивную в мире? Об этом ещё стоит подумать. Политик из Дэна вышел никакой, потому негодовал он больше о личном.
Почему желание подстраивать людей под своё подобие для американцев оказывается важнее скоростной связи? Современный интернет вполне удовлетворяет человечество. Радиоволна огибает Землю в долю секунды, до Луны она доходит чуть дольше. На осмысление полученной информации времени тратится гораздо больше. К чему ускорятся, когда можно ещё подумать. К чему тратить на исследования большие деньги пока наука о вселенском разуме несвоевременна?
Настоящая большая наука не воспринимает политических, или же экономических указок. Не нужны были людям знания о строении солнечной Системы, а Джордано всё равно сгорел на костре во имя своего отрицания геоцентричного мира.
Семейная жизнь Брэйнов протекала сереньким ручейком. Молчаливая Наоми незаметно вела хозяйство, кормила мужа, содержала супружеское гнёздышко в чистоте и порядке, как приучили её сызмальства родители по неукоснительным японским законам. Преподавала она в школе, которую курировал главный хранитель традиций острова Ниихау Том Робинсон. Работа с детьми ей нравилась; нравилась больше оттого, что своих детей у ней не ожидалось, и врачи ничем не могли обнадёжить её в этом.
Любовь Дэна к жене не горела больше ярким пламенем, тлела понемногу. Наоми он больше жалел, нежели любил, и за невозможность иметь детей он не особо переживал. Жил Брэйн наукой, а никак не семьёй.
Эльза заметила отклонения Брэйна и со всей своей профессиональной ответственностью пыталась помочь ему. Дэн не горел желанием отдохнуть, мир посмотреть. «Насмотрелся уже», - говорил. Тогда Эльза выписала ему командировку:
-Съезди, оцени результаты своего труда. Не то засиделся ты тут, расслабился, а люди за тебя твою работу делают, продолжают экспериментировать и подтверждать результативность твоего открытия. Все тебе помогают, а ты растерялся. Езжай, посмотри, оцени. Можешь взять с собою Наоми. Любимая женщина никак не навредит в путешествии, только скрасит впечатления с увиденного.
Наоми ехать с Дэном отказалась. Ей детей надо было учить. Учебная четверть в самом разгаре, не ко времени учителям покидать школу.
Без жены даже проще, как решил это Дэн. Хороший он сделал семейный выбор. Беспрекословная японская женщина – родная Наоми. И воспитание потомства не отвлекает его от главных жизненных приоритетов за неимением оного – кричащего и требующего. Возрадовался муженёк за единомыслие с женой и отправился в штат Канзас, где ожидали его «испытатели» в исправительном учреждении «Эльдорадо».
В тюрьму Брэйна сразу не пустили, проверяли его допуск к смертнику Томасу. Американская бюрократия оказалась ничем не лучше российской.
Свободные сутки Дэн бесцельно бродил по Проспекту – небольшому городку Канзаса. Отвык он от современных городов, где приходится чувствовать резь одиночества средь незнакомых людей. На природе такого отречения не ощущается, там каждый живчик обратит внимание на пришлого, проверит насколько он опасен. Жизнь горожанина защищена, и пройдёт он мимо встречного, пока его по имени не окликнут.
То, что не заложено природой, естественной жизнью неприемлемо. Одиночество среди людей угнетает до невыносимых пределов, потому человек цивилизованный остро нуждается в искусственных раздражителях. Природа обдует одинокого волка ветром, заинтересует его запахом. Человеку самому приходится догадываться к чему ему эта жизнь нужна, и почему с ней так не хочется расставаться.
Дэн извёлся с тоски за эти сутки. Созвонился с Наоми со скуки. Жена была занята в школе, не повезло муженьку, не удалось слова любви услышать, свои добрые чувства к ней озвучить. Неудачный день выпал, и мысли злые в голове засели, не уходят.
К утру настроение не изменилось, и в тюрьму Брэйн попал в расстроенных чувствах, как и положено в этих заведениях встречать гостей – злыми и разочарованными в несправедливой жизни.
Томас показался Брэйну односложным, сухо отвечал на вопросы: «Свобода меня не влечёт. Меня и здесь хорошо кормят». «Нет. Ничто меня не интересует, и книг я не читаю». «Не нужна мне любовь, а бабы все дуры».
Чувствительность Томаса стремилась к нолю. Должно быть, экспериментировали с ним не исследуя, удалили всё подряд – и агрессию, и радость. Нечего с преступником возиться, не достоин он внимания учёных, как не достоин называться человеком. Согласился он на эксперимент, получил взамен отмену смертной казни. Справедливость в договоре с ним присутствует, пусть живёт.
А может, и зря Брэйн винил своих сотрудников в пренебрежении? Тюрьма вытравит из заключённого все чувства и без помощи прямого воздействия.
Своими сомнениями Дэн поделился с Эльзой и получил от неё предложение встретиться ещё с одним смертником, подверженном воздействию лучей «Наоми».
-Результат в изменении характера подопытного Томаса отмечен положительным, - заверила Эльза. – Сомневаешься, проверь ещё одного - Кинга (осуждённого), сравни результаты. Можешь поправить его характер, если ощутишь такую необходимость. Я постараюсь добыть тебе разрешение на этот эксперимент.
Тюремный начальник Кинга оказался не таким занудным, каким представлялся глава «Эдьдорадо». Капитан Хоггард пригласил Брэйна к себе в кабинет сразу же после недолгой проверки, приветил гостя хорошим выбором напитков и добрым словом:
-Хорошее дело вы затеяли. Теперь не надо будет мучить заключённых нескончаемыми дисциплинарными взысканиями. Нажал на кнопку, и вся его гнилая суть очистилась. Посидит у нас недолго, как в санатории, и – на свободу, к людям.
Дэн улыбнулся на добрые слова начальника тюрьмы. Не бывает тюрьма доброй. Чем добрее выглядит тюремщик, тем страшнее приходится от него ожидать подвоха. Или же в Америке не так, как в России? Гуманная Америка? Не верится. С преступником по-доброму нельзя, ему на исправление пуд строгости понадобится. Тюремные законы нарабатывались не одно столетие. и перенимались те законы из страны в страну, как ни в одной другой сфере построения государства.
Кинг показался Брэйну ничем не лучше Томаса: такой же пустой и неразговорчивый. Только Дэн на этой встрече был немного в приподнятом настрое, взбодрённый гостеприиимством Хоггарда. Он не долго докучал пациенту душевными вопросами, выслушивал скупые ответы; проверил нулевой чувствительный индекс Кинга и «облил» его лучами радости.
Кинг не понял вначале, что с ним происходит, забегал взглядом по потолку допросной комнаты и прыснул смехом:
-Мыши, крысы, пауки – наши вечные враги.
Заразительный смех Кинга не утихал, и Дэн еле сдерживался, чтоб не рассмеяться в ответ на его легкомыслие. Кинг источался глупостями, юмор для него был чужд, и смеялся он на любое вылетевшее слово.
Хоггард провожал Брэйна с благодарностями: «Молодец, вернул человека к жизни». Дэн же корил себя за легкомыслие. Нельзя менять человеческую сущность с наскока, прежде не мешает изучить его наклонности и хорошо подумать, что для него придётся более приемлемо – мудрость или любовь. Тому же простейшему юмору весёлые люди учатся с детства. Умные люди ловят взлёт мысли всю жизнь.
«Пропащий Кинг человек, и ничего он в жизни уже не добьётся, - пытался Дэн себя оправдать. – Из тюрьмы ему не выйти. Здесь его кормят, на свободе ему не выжить. Пусть веселится, смеётся. Хоть какая радость у него будет».
Самооправдание не помогало, и Брэйну снова понадобилась помощь Эльзы.
-Не хотела я тебя туда отправлять, - выслушала Эльза жалобы Дэна по телефону. – Да раз ты так всё это воспринимаешь, лети в Бразилию. Там наши отследили целое дикое племя людоедов-охотников. Избавили местное население от страха Сельвы. За последние десяток лет там нашли семь безголовых трупов, пропавших без вести – несчётно. Езжай. Получишь порцию первобытной романтики, развеешься. Ты же любишь немного подикарить?
«Бразилия, Бразилия – чудесная страна», - стучались в мозгу Дэна глупые слова по пути в аэропорт. Должно быть, «Наоми» и вправду заразна…
Продолжение будет