Глава III. Медицина дикарей.
Моана пристрастил Брэйна к охоте и рыбалке. Бить живое Дэн так и не приучился, рука не поднималась отнимать жизнь, не тобою даденую. Кушать надо – это он понимал всей своей учёностью. Вся земная цивилизация выстроена на заимствовании чужой жизни: отними её и съешь. Такие добренькие, как Дэн, не выживают. Разум доказывал суровую правду, душа не воспринимала и оправдывалась: накормят.
Любое дело требует сосредоточенности в мыслях и не терпит сомнений. Охота не исключение. Начнёшь сомневаться в праве выстрела, тоской изведёшься с незавершённого дела, и лес больше не порадует жизненным обилием.
Денис нашёл свой интерес в охоте, сканировал конец жизни, который Моана приближал метким выстрелом. На охоту с копьями маори больше не ходят, по-современному всё стало у них, а традиции хранятся единственно для туристов.
В ходе исследований борьбы жизни со смертью Брэйн отметил, что животные цепляются за жизнь несколько сильнее, нежели рыбы. Рыбе, попавшей на крючок, одинаково, живёт она или нет. Понимает рыбёшка, что является добычей, и жизни цена у ней – ноль.
А какая она – жизни цена? Даже у людей она разница до высоких пределов. Кто разочарован, кто во имя родины готов смерть принять, а другой цепляется за жизнь и любую опасность стороною обходит. Кто дольше живёт – жизнелюбы или авантюристы? На сколько надо жизнь полюбить, чтоб обрести бессмертие? Цену жизнелюбия оплатить пока никому не удалось.
В другой день Моана не взял с собою Дэна на охоту.
- Тебя хочет видеть вождь. Макаэре намеревается отблагодарить тебя за Тама. Ты настоящий колдун и достоин благодарности из величайших рук нашего вождя.
Макаэре не общался с Дэном со времени их последней встречи, полной недоверия. У вождя много дел, и со случайными гостями Макаэре встречается только по крайней необходимости. Теплом гостеприимства туристов одаривают простые маори, не подобает вождю опускаться до столь низкого общения.
Вождь встречал дорогого гостя во всём своём величии: разодетый в цветастую растительную одёжку, с перьями на голове; величаво восседал на своём царственном ложе, на телесах любимой женщины. Дэн всё хотел просканировать молчаливую жену вождя, хотел узнать, как она докатилась до такой позорной жизни – стать мягким ложем для своего муженька; да как получить разрешение на разговор с чужой женой? Традиции маори строги, за одно необдуманное приветствие в лучшем случае будешь изгнан. Не твоя это женщина и улыбок её не срывай!
Обслуживал высочайший приём Тама. Красавчик стал услужливым до кончиков ногтей, ходил на цыпочках и стал схож с официанткой, а никак не с барменом. Дэн в который раз напрягся совестью за своё деяние – в кого он обратил состоявшегося мужчину, пусть и с недостатками. Макаэре же был доволен объявившимся у него слугой и источался благодарностями его создателю:
-Ты настоящий шаман, я в тебя поверил, и ты заслуживаешь всяческого поощрения. Хочешь, я сделаю из тебя маори, и ты сможешь остаться, жить среди нас. Ты сильный, из тебя выйдет настоящий воин, - заверил вождь.
-Я русский, им и хочу оставаться, - выдал Дэн и тут же осёкся. Хорошо, не понял Макаэре, какой из Брэйнов может быть русским, для него что поляк, что француз – все на одно лицо. Засекреченность Брэйна-Голотвина не пострадала с вылетевшего слова.
-Не хочешь оставаться, я научу твою жену ходить, - предложил вождь.
Дэн сомневался недолго. Хоть и была Наоми японкой, выросла она на полинезийской культуре, схожей с маори. Не виделось ему ничего страшного в том, что его жена соприкоснётся с воинственными наклонностями островитян, во многом наигранными. К тому же врачи уже говорили ему, что ноги Наоми выздоравливают, нужно время и встряска.
Не задержался с выполнением своего обещания и Макаэре, пригласил обоих Брэйнов в свои царские покои и выставил перед Наоми блюдо с мясом, украшенном местными салатами:
-Съешь это и всё у тебя наладится, - заверил. – Это сердце Анарахира, Архангела по-вашему. Хоть и был он из вражеского племени, воин из него был знатный. В последнем бою он убил пятерых наших, прежде чем быть поверженным под копьями Охато. Съешь его сердце, и душа Анарахира в тебе приживётся. Прибудет в тебе сил, и ноги пойдут.
Японские большие глаза Наоми раскрылись на всё лицо. Ничего она не могла ответить на гостеприимное предложение вождя, сидела обездвиженной и трясла головой: «Ни за что»!
Дэн поднялся с поклоном и поблагодарил Макаэре за внимание: «Мы пойдём».
-Взять его! – приказал вождь.
Дэна пришлось обездвижить кулаком в солнечное сплетение, прежде чем заточить его в клетку, сам он без жены с апартаментов вождя выходить отказывался.
Дэн просидел под замком больше суток. Кричал, нервничал, от еды отказывался. Моана несколько раз подходил к другу, пытался успокоить, заставлял поесть, соблазняя изысканными блюдами. Пока не получалось.
-Выпусти меня! – требовал Дэн.
-Ты будешь мешать вождю исцелять Наоми, - не соглашался Моана.
-Буду! – не унимался Дэн. – Это моя жена, и я не позволю делать из неё каннибала.
-А кто тебе сказал, что мы каннибалы? Мы отказались от человечатины сотню лет уж как. И убийства у нас преследуются законами страны, а не традициями какого-то племени. Макаэре пытается для твоей жены выдать свинину за человечатину. Ей необходимо веру в себя возродить, не то она потерялась и забыла, что люди на двух ногах ходят.
-Да вы мне жену испортите со своими фокусами! – не унимался Дэн. – Убийцы! Каннибалы, дикари!
Моана больше не стал успокаивать Дэна, обидевшись за позорные высказывания о своём племени. Этому самому психолог требуется, что взять с него. Кинул в клетку блюдо, красиво уложенное добрыми женщинами, будто собаке скормил:
-Ешь давай! Недолго тебе здесь сидеть осталось.
И что он хотел сказать этим? Отпустят или убьют? Дэн зажался в углу, глядя на завидное угощение: «То ли поесть? Когда ещё мне доведётся возрадоваться хоть чему-то? То ли никогда»?
Дэн видел, как Наоми выкатили на кресле с покоев вождя – бледная вся, зажатая от рвотных позывов. Заставил Макаэре свою пациентку проглотить запретный плод. Заставил держать всё в себе. Какой из неё теперь ходок? Ей сейчас желудок прочистить не помешало бы, полежать, подзабыть о приёме чёртовой пищи.
Выпускал Дэна Моана. Освободил и получил сполна всю горечь от выпущенной в него злости.
-Вредители! – Кричал Дэн, ничем себя не сдерживая. – Вы мне за всё ответите! Что с женщиной сотворили?! Где Макаэре»?! Колдун, самозванец! Не посмотрю, что он вождь, узнает он у меня как волка в ягнят обращают!
Моана опять затолкал разбуянившегося Дэна в клеть и закрыл:
-Никуда ты не пойдёшь. Хочешь разобраться, разбирайся со мной. А сначала тебе бы не помешало с самим собою разобраться. Кого ты из жены сделал? Лань безропотную? Женщина тоже человек и вольна отстаивать своё право. На то и сила дана человеку, чтоб защитить себя он смог. Ты же отобрал у неё всю силу и сам за неё защитой встал.
-Женщина нуждается в мужской защите, - поутих немного Дэн, но спорить не перестал. – Ей любить пристало, детей воспитывать, а не в войнушки играться.
-Отберу я её у тебя, тогда и поймёшь, кто прав был из нас, - заверил Моана. – Правда, она силой крепится.
-Кто, ты заберёшь? – сызнова взъярился Дэн. – Да кто тебе позволит?! А и не пойдёт она за тобой, за злыднем таким.
-Это мы ещё посмотрим, кто за кем пойдёт. А ты сиди тут и помалкивай. Жди и смотри, как жена от тебя к другому уходит.
-Да я здесь всё разворошу! – Вцепился Дэн в деревянные прутья своей тюрьмы и стал раскачивать клетку, которая жалобно заскрипела с мощных толчков. – Выйду и всю морду твою в грязи измажу. Твою, и вождя твоего мелкопакостного.
-Решил сразиться за любовь? – заулыбался Моана воинственно. – Так к бою готовься. Через час соберу всё племя, чтоб ни одно твоё трусливое движение не было укрыто от глаз людских. Посмотрим, кто из нас имеет больше прав на женщину, чья правда сильнее.
Бой состоялся без задержек, собрались все. Моана вышел на поле боя с копьём и корчил звериные рожи, пытаясь одним своим видом сразить противника напрочь.
Дэн ощущал себя сильнее малорослого Маона. Не зря он отдавал себя спорту всю жизнь, мышцы на теле его вздувались не только напоказ. Хоть и не мог он бить никого с отмашки, но любую тяжесть с намеченного пути убрать ему станет по силам. И помнил он к тому, что русские не сдаются, бесстрашно двинул на врага, шокируя того одним лишь взглядом.
Моана не был таким тщедушным, как показалось это Дэну. Моана – воин. Натренирован он на стычках и сражениях, и знает, как легче сломить противника. Да и сил в нём предостаточно, накоплено в беспрестанных скитаниях по острову в поиске добычи к столу соплеменников. К тому же чувства справедливости в нём не убавить, и встречал Моана Дэна, отбросив копьё, раскрыв руки к бою и громко рыча – устрашающе.
Страх к Дэну не дошёл, он молча кинулся в объятья к противнику, и соперники принялись мять друг друга, щупая силу прямым, самым верным способом.
Дэн и вправду оказался сильнее, оторвал Моана от земли, протряс и кинул чрез себя. Ловкий маори тут же вскочил, прыгнул на зазнавшегося противника и ткнул его кулаком в живот. Бой продолжался недолго, Дэн задохнулся с удара под дых и упал на коленки с открытым ртом и невидящим взглядом.
Испуганная Наоми вскочила со своего кресла-каталки и кинулась на помощь к мужу, оттолкнула Моана, пытающегося поднять Дэна и протрясти, восстанавливая ему дыхание. Моана осторожно уложил Дэна и отошёл, предоставляя Наоми самой вершить воскрешение мужа.
Дэн открыл глаза и с удивлением уставился на стоящую над ним Наоми: «Ты ходишь»? Моана наклонился и взял его за руку:
-Вставай, притвора. А то разлёгся тут.
Брэйнов провожали всем племенем, цветами и добрым словом.
-Приедешь ещё? – обнял Дэна Моана. – Приезжай, подерёмся.
-Приеду, - рассмеялся Дэн. – А драться будем, если ты на рыбалку меня пригласишь и больше меня наловишь.
Брэйны уходили от маори не спеша, в обнимку. Заказанная машина их подождёт – там, за поворотом. Кресло-коляску оставили у маори, им она больше пригодится.