Я уже упоминал о целебных свойствах обыкновенного лука, но хочу привести еще один чудодейственный рецепт. Небольшую луковицу натрите на тёрке, а полученную кашицу заверните в тонкую тряпицу и помассируйте кожу головы. Через несколько часов волосы можно ополоснуть, хотя и необязательно. После пяти-шести процедур исчезнет перхоть, пропадёт зуд, волосы уплотнятся и станут мягкими и восстановится их естественный цвет…
«Время лечить и время убивать»[37]… Тягостен груз воспоминаний, но надувает попутный ветер паруса…
Лорд-мэр, прочитав королевское письмо, не посмел взломать ирландский сургуч и меня, под охраной, поместили в пакетбот, следовавший в Лондон. Прохладным апрельским вечером мы вошли в устье Темзы. Вежливо, но сухо я был встречен адмиралтейскими чиновниками. Внимательно выслушав меня, они отобрали оба письма, а меня препроводили в небольшую гостиницу под названием «Источник на краю света». Там на втором этаже мне отвели небольшую комнатушку.
Утром следующего дня холодная овсяная каша, стакан молока, два сваренных всмятку яйца и поджаренные ячменные хлебцы вполне утолили мой голод. Ближе к полудню послушался стук в дверь. В комнату вошёл молодой джентльмен. По причине отсутствия третьего лица, он представился сам. В ответ я назвал имя своей славной семьи. Сэр Эндрю из Норвича элегантно положил шляпу на стол. Устроившись на единственном стуле, он кивнул мне. За неимением второго стула я сел на кровать.
- Не сочтите меня невежливым болваном, но, учитывая необычность вашего появления, я бы хотел поподробнее узнать о вас, и о вашем… - Он пощёлкал пальцами. - Деле.
Любознательный сэр Эндрю прерывал меня вопросами, замечаниями и уточнениями, что-то просил повторить, с чем-то не соглашался, пытался оспорить. В завершении он поинтересовался причиной выбора мною столь необычного ремесла. Я без утайки поведал, что в то время, когда мужская половина моего именитого рода участвовала в бесконечных сражениях с маврами, ныне покойная матушка, обеспокоенная слабым здоровьем младшего отпрыска, отдала меня на воспитание в горный Андоррский[38] монастырь. Там я не только поправил здоровье, но и изучил пять языков: латынь, греческий, английский, французский и немецкий. Реконкиста не принесла моей семье ни богатств, ни земель, а меня по причине слабости конституции определили учеником к аптекарю.
Историю с иезуитами я предусмотрительно опустил, пояснив, что на «Торанэ» я оказался затем, что направлялся в Голландию, продолжить обучение у Эразма Роттердамского[39].
Перед уходом, сэр Эндрю заявил, что корона не ведет официальные переговоры с ирландскими мятежниками, потому я не смогу рассчитывать на статус посла. Но, учитывая мое происхождение и понимая всю сложность моего положения, он приложит все усилия, чтобы ускорить мое отплытие в Нидерланды…
Я открыл окно и выглянул наружу, полагая скоротать время в созерцании уличной жизни. Вечерело… Туман с Темзы выливался на улицы, словно молоко из кувшина.
Скорее ненароком, чем осознанно я отшатнулся от подоконника и в то же мгновение, какой-то предмет влетел в открытое окно и, разбившись о противоположную стену, плеснул струю огня на дверь. Я оторопело уставился на разгорающееся пламя. Секунды промедления могли стоить жизни, и, подхватив толедский клинок, я выпрыгнул в окно. Согнутые в коленях ноги смягчили удар, я повалился через плечо, нелепо кувыркаясь в холодной грязи. Справа мелькнули тени. Из тумана неожиданно выскочил человек и, протянув руку, помог подняться. – Не бойтесь, мистер, мы ваша охрана. – Сказал он и снова растворился в тумане. Снопы пламени кривлялись в проеме гостиничного окна, в лае зашлась собака, надрывно ржали кони, визгливый высокий голос требовал воды…
Из тумана вынырнул мой охранник и, отведя в сторону, бесцеремонно принялся ощупывать с ног до головы. – Слава Богу, мистер, вы целы! – Обрадовался он. – Не догнал! Это уже третий случай на неделе. Лорд-мэр повелел вешать поджигателей прямо на месте. – Весело закончил он.
- Вы полагаете этот поджог случайным? – Спросил я.
- Да какой там случай!? – Удивился моей непонятливости стражник. – Я же говорю «поджёг». И ловко так, гаденыш бросил, а что, я не разглядел.
- …глиняный горшок…
- Да, что вы!? – Восхитился охранник.
И тут меня осенило… Я не мог понять только одно: «Как инквизиции удалось так быстро меня отыскать»? Но коль охота началась, преследователи не успокоятся, пока меня не загонят…
Через три дня изматывающего ожидания благожелательный джентльмен из Норвича посадил меня на английскую шхуну, уходящую в Амстердам.
Голландия не произвела особого впечатления, ровная и скучная, словно старый кухонный стол. Земляные дамбы защищали сушу от приливов, ровные каналы и ветряные мельницы осушали новые земли. Забросив котомку за спину, я отправился бродить по городу. У меня было ощущение, что именно сегодня рука убийцы вонзит кинжал в мою спину, а против воли рока я был бессилен.
Амстердам напомнил мне Барселону, может суетой, свойственной портовым городам, а может обилием разноязыких говоров, смешением рас и народов. Навязчивый запах моря насквозь пропитал город, и кружащих над улочками чаек было больше чем воробьёв в моем родном Уэске. Я шёл, прижимаясь к стенам, дабы не попасть под помои, выплескиваемые из окон. Апатия прошла, и я озирался по сторонам, готовый подороже продать столь милую для меня жизнь. Из-за угла метнулась тень, но, нападавший, не застал меня врасплох. Я выхватил шпагу, и направил обнаженный клинок в грудь нападавшему.
- Умри несчастный! - Взревел незнакомец и, сделав шаг назад, обнажил шпагу. Андоррские монахи научили меня прекрасно чинить перья, но мечом я владел преотвратно. В отчаянии, кубарем я метнулся под ноги противнику, и мы упали на булыжную мостовую. Я вскочил первым. Мой противник барахтался, запутавшись в складках собственного плаща. То ли Провидение сдержало меня, то ли взяло верх врождённое благородство, но я убрал клинок в ножны и подал руку лежащему незнакомцу. – Простите, мсье, и позвольте помочь вам подняться?
Вставший с моей помощью незнакомец запальчиво предложил продолжить поединок тут же. Я рассыпался в извинениях, пояснив, что в темноте принял господина за подосланного убийцу. Странно, но сказанное развеселило моего противника. Он хлопнул меня по плечу и предложил пройти в ближайшую корчму, где я смогу окончательно убедиться в собственной ошибке.
Мессир Вильгельм, герцог Брабантский[40], «заботясь о чести дамы», был вынужден… не то чтобы бежать, а скорее быстро отступить, из «одного весьма приличного дома»…
В ответ я поведал свою историю, впервые без утайки…
- А вы скверно деретесь, мой дорогой идальго. - Обратился ко мне герцог, осушив очередной бокал светлого пива. – Я полагаю должным заняться восполнением пробела в вашем образовании. Я сделаю из вас настоящего солдата. Клянусь, вас не испугают более ни слуги дьявола, ни он сам!
Последующие полгода я провёл в доме моего нового друга и покровителя. Мои обучением занимался отставной ландскнехт Карл, потерявший левую кисть в последней европейской войне. Он полагал, что ложным отступлением, быстрой сменой позиций можно победить любого противника. В соответствии со своими понятиями он обучал и меня.
Наступил день, когда Карл объявил, что моё обучение закончено, и хотя я - не лучший из виденных им бойцов, но теперь я могу быть убит достойно, не опозорив, ни собственную честь, ни имя своего учителя.
Герцог Вильгельм намеревался отъехать ко двору короля Людовика XII[41]. Без своего покровителя я не мог чувствовать себя в безопасности даже в склонной к протестантизму Голландии…
***
[37] «Время убивать, и время врачевать; время разрушать и время строить.» Книга Екклесиаста или Проповедника. гл. 3, ст. 3
[38] Андорра – маленькая область в Пиренейских горах на границе Испании и Франции.
[39] Эразм Дезидерий Роттердамский (1469-36), гуманист эпохи Возрождения, писатель, философ.
[40] Брабант – ср. вековое герцогство, затем одна из провинций Голландии. В настоящее время находится частично в Голландии, частично в Бельгии.
[41] Людовик XII (1462-1515), король Франции с 1498 года. В 1499 году возобновил итальянские войны 1494-1559.