Котелок с пахучим напитком опустел почти наполовину. Мышь замучилась выглядывать из норы, дожидаясь момента, когда можно будет подобрать какие-никакие крохи с барского стола. Стол терпеть не мог мышей всякого рода: летучих и бескрылых, а тут взялся недоумевать за компанию с длиннохвостой побирушкой, чего это хозяин и сам спать не идёт, и гостя не отпускает, сидит молча и гоняет по невозможно красивой столешнице пустую чайную чашку. А не поймает? Это же королевский сервиз!
Пыхтит сноб-экономист, весь в возмущении, аж прожилки на мраморе стали цветом красного золота, но сделать ничего не может - тяжеловат-с на подъём.
А вот гость на подъём лёгок: поднялся и уже рот открыл, чтобы вежливо намекнуть, что пора бы и разбегаться. Чего высиживать-то? Но Его Величество оторвал взгляд от мраморной столешницы и стол махом сообразил, что свою чайную чашку гость вовремя поставил, а то бы выронил.
Сердце Воина Леи вздрогнуло и болезненно сжалось, когда не глаза, а две сквозные раны выплеснули на него такую боль, что до хрипоты в голосе:
- Говори. Это же легче сдохнуть, чем держать в себе.
Почти неуправляемое, почти неистовое пламя едва не выпрыгнуло из очага и загудело, отправляя в дымоход гулкое "Джан...", а следом пока ещё робкое и едва уловимое "Ри..."
Новое имя полетело к звёздам, но они его уже слышали.
Если вы думаете, что из необыкновенно выразительных глаз Его Величества сейчас хлынут слёзы, то вы ошибаетесь. В них вовсю бушует пламя, по мощи ничуть не уступающее пламени очага.
Буйно полыхнули рубины на обруче. Проводив тяжёлым вздохом гневно смахнутую кипу салфеток, мраморный сноб благоразумно смолчал, потому что решил, что хозяину периодически полагается гневаться. И пусть он не понял почему - это не важно. Полагается - и всё. Главное, чтобы Его Величество сейчас в гневе не пырнул своего гостя, а то тот не успеет переварить деликатесы. Ну жалко же. Не гостя! Жадюге-снобу жалко деликатесы и взвинченное Величество, а вот чайную чашку уже не жалко, а и разобьёт - фигня-война, там их ещё десяток имеется.
Вместо хотя бы малого намёка на благодарность за такое трепетное отношение стол получил от хозяина кулаком по лысине и снова смолчал, оглушённый рыком:
- Лар, я не могу себе этого представить. Понимаешь? Не могу!
Всё... Вырвались с трудом сдерживаемые эмоции. Лар до последнего сомневался, что между ним - вражеским Советником и потомком Кровавых Королей, как называли правящую династию в народе, возможна откровенность. Откровенность, господа читатели, сродни таинству. Я уже говорил, но напомню: таинство откровения необходимо, как глоток воздуха, и возможно только при безграничном доверии.
Мышь осторожно выглянула из уютной норы да так и осталась сидеть у входа, заворожённая глубоким мягким голосом:
- Ты говори-говори. Чего ты не можешь себе представить?
- Я не представляю, что отдаю приказ перерезать горло Дару.
Неистово полыхнувший фиолет спрятался за холодный серебряный щит. Взгляд оставался на грани изничтожения и участия. Это не было противоречием. Это была именно грань, через какую Лар не собирался переступать не потому, что чего-то там опасался. Нет, просто Лар начал осознавать, что с каждой секундой прикипает не к Королю Сайма, а к пареньку Звездочёту.
С уверенностью могу заявить, что в большинстве своём категоричный, чаще жёсткий, чем покладистый, Лар Светлокрылый сильно ошибается, считая, что прикипает он только сейчас. Пройдёт совсем немного времени, и он поймёт, что прикипел к фанату древних и живых легенд ещё в Храме Леи, когда вместо смертельного удара, почувствовал на груди тепло ладони, когда увидел в карих глазах свою и только свою боль, когда услышал:
"А Лея поможет тебе? Точно? Хорошо..."
Стоя за дверью хижины, хладнокровно дожидаясь нужного момента, Лар всуе не услышал себя, мысленно говорящего Зару: "Я ж тебя порву за него, тварь Темнокрылая..." И Лея тут была абсолютно ни при чём, и хорошо продуманный дипломатический ход Хозяина Каракома - тоже.
Да, взгляд в упор не был противоречивым, он был отрезвляющим. Отрезвляющим, как пощёчина, безжалостным, как сильная рука, хватающая утопающего за волосы, был и ледяной дамаск:
- Значит, не представляешь? А то, как твой брат отдаёт приказ перерезать горло тебе? Это ты представляешь? Нет? Так представь!
"Однако...", - ошеломлённо выдохнул стол. Он-то точно не представлял себе подобного, но вдруг задумался.
- Алари..., - прошептала Стихия, намекая на то, что другу надо бы вспомнить, что он, по сути, пленник да и не забываться тоже надо бы.
- Не лезь! - рявкнул Советник и Стихия притихла, но осталась рядом.
Чёрные брови, изогнутые подобно крыльям, сошлись на переносице, взгляд ушёл в прищур, пряча огонь. Его Величество снова стал Его Величеством, отстранённым и чуточку надменным.
- Закрыли тему.
Ажурный манжет обнажил знакомый браслет: две змееголовые птицы, ощетинив крылья и сверкая рубинами глаз, защищали спину друг другу.
- Ступайте в левый грот, господин Советник. Говорить будем утром.
Но Лар забыл, что перед ним стоит Монарх Сайма. В горделиво сиятельном свете рубинов, в огненно полыхающем прищуре и в чуть подрагивающих пальцах указующей руки он видел только Звездочёта, только его...
Свет далёкой Звезды отбросил серебряный щит. Раздражённо полыхнув фиолетом, вражеский Советник вместо того, чтобы покорно отправиться в одну из спален, брякнулся на стул, сложил руки на груди, закинул ногу на ногу, то есть расселся, как у себя дома и отчеканил:
- Если ты не представляешь, то оставь трон Сайма мятежной своре и чеши в монастырь замаливать грехи.
Любопытная мышенция нервно хихикнула, представив Его Величество в монашеской рясе. Резко покинутый гостем стул огрёб нехилый пинок и собрался громко упасть, выразив таким образом возмущение неподобающему обращению, ибо был не изделием, а произведением знаменитого мастера, но сноб, то есть стол так властно прикрикнул: "Цыц!", что он поймал сам себя, а мышь испугано щеманулась в нору.
Чем острее звенел дамаск, тем сильнее разгоралось пламя, но дамаск его не боялся:
- Дар не успел наклепать сына-наследника, только дочь успел. Скажи спасибо бракоделу.
- Заткнись!
Но не тут-то было:
- Тебя держали запасным до поры до времени, и никто... Слышишь? Никто из твоих драгоценных родственников не видел в тебе весомую помеху своим амбициям. Никто! Библиотечная моль - и всё. Моль! Какую можно прихлопнуть в любой момент.
Сноб вдруг золотисто полыхнул всеми своими прожилками. До него дошло, что гость говорит правду, горькую, но нужную.
Подойдя к Его Величеству вплотную, не отводя взгляда, Лар добил мысль:
- Чеши в монастырь, если не можешь себе представить, как тебя ликвидируют за ненадобностью. Чеши! Был библиотечной молью, станешь монастырской.
Серебряный щит вновь яростно пылал, столкнувшись с воистину огненным бесивом.
Затрещали поленья в очаге. Это огонь отчаянно призывал ручей влить успокаивающую музыку воды в угрожающе нависшую тишину.
Темнокрылый Король ощупывал вражеского Советника взглядом шкуродёра, в ответ на который в ироничной усмешке чуть приподнялись уголки рта.
- Убью..., - глухо пророкотал баритон.
Вместо того, чтобы, сломя хвост, бежать в спасительные глубины камня, мышь выскочила из норы и дико заверещала, застыв столбиком.
Мраморный раритет помрачнел, пряча таким образом острые столовые предметы и рубиновые блики кинжала.
Уголки рта Советника приподнялись ещё выше:
- Давай.
- Ри! - вскрикнула Стихия, обхватывая Темнокрылого Короля.
Нет, сейчас она испугалась не за друга, так как знала, что он способен открутить венценосную башку голыми руками, не уповая на ножи-кинжалы.
Те, кто был в курсе того, что Лар Светлокрылый - лучший ученик старого Дасе - учителя искусству боя без оружия, тоже знали, что противостоять тому, кто неуловим, словно бешеная тень - практически бесполезное дело. Вроде вон он - там, и вдруг он уже тут: одно движение - и нет головы.
Нервно подрагивали ноздри прямого классического носа, каряя бездна продолжала полыхать, но всё тише, тише, тише. Отметив это про себя, Лар спокойно договорил:
- Не об этом тебе сейчас надо думать, а о том, что тебя поддерживает большинство, поддерживает и руками, и ногами, и крыльями. Они надеются, что тот, кого Кровавый Дон в сердцах мог прилюдно обозвать не иначе, как "выродок", поведёт Сайм в другом направлении.
Произведение искусства принял седока с распростёртыми объятиями, то есть подсунул под устало поникшие плечи свою вычурную гнутую спину.
Фиолет легко впитывал огненные искры и сам посверкивал, но дамаск из голоса ушёл:
- Лат Золотокрылый тоже надеется на то, что Король Ри вспомнит, как когда-то Караком и Сайм плечом к плечу отбивались от наглых ихтов, какие радостно потирают руки, наблюдая, как сейчас они рвут друг друга.
Надо вам тут сказать, что тайная разведка Сайма работала не хуже каракомской, а начальник Стражи - Вед Темнокрылый одним из первых встал на сторону законного наследника, так что Ри был в курсе агрессивных планов Чешуекрылых ихтов, чья агломерация представляла собой огромный остров супротив портового Гайма. Их разделял всего-то не особо и широкий пролив.
- Вот и весь разговор, - устало констатировал Лар, - так что не о чем нам с тобой говорить утром, если ты понял, что Караком предлагает тебе помощь и мир. Всё...
В золотых прожилках столешницы кучно мерцали фиолетовые искры. Когда-то очень и очень давно, когда кусок дорогущего мрамора был всего лишь пылью под ногами великих виктов, звёзды и камни умели говорить. А может быть, их просто умели слышать. Старый камень вспомнил и узнал. Вспомнил он себя, юного, а узнал Воина Леи и восхитился. Нет, не собой он восхитился и не живой легендой, а хозяином. А и действительно, разве камень, запертый в чреве скалы, мог подумать, что любитель долбить орехи прямо на нём окажется таким близким живой истории.
Заглянув в устало тускнеющий фиолет, стол вздохнул: "Держись, парень. Творить историю - это трудно, а быть частью её творения ещё труднее."
Музыка воды наконец-то прорвалась в успокоившуюся тишину. Мышенция решилась свистнуть ароматную крошку бади и, счастливая, скрылась в норе.
Тёплая рука крепко сжала плечо. Баритон рокотал подобно ленной волне:
- Лар... Иди отдохни, а утром я тебя накормлю и выпущу отсюда. Передашь Хозяину Каракома, что его предложение меня заинтересовало. Как только я выбью мятежников из Сайма и утрясу текучку, мы встретимся и поговорим на эту тему более обстоятельно.
В карих глазах больше не было огненных сполохов, только обеспокоенность:
- Иди спать, глаза уже пьянее вина.
- Алари..., - прижалась к другу Стихия, - Алари...
- Ри! - прогудела огненная Стихия.
Лар услышал обоих, а вот Ри пока что было не до этого, да и Лару тоже. В его вопросе не было любопытства, в нём тоже была обеспокоенность:
- Какие у Вас планы на завтра?
Зарница полыхнула глубоко и каряя бездна осталась спокойной, но всё же она полыхнула:
- Хочу навестить Сида.
- Один?
- Да, - невозмутимо пожал плечами Ри, - гарнизоны Гайма и Дарины подойдут сюда только послезавтра, а охрана... Ты знаешь, где она осталась.
- Понятно, - вздохнул Лар.
Чуткая Лея, ни на миг не покинувшая неба, насторожилась. Рваные тряпки ночных облаков-фрейлин больше не мечтали затмить Звезду.
Почувствовав острый запах звёздной пыли, два сердца вздрогнули и забились в унисон.
Сейчас Король Сайма меньше всего напоминал Величество, но тем не менее,
опустившись на колено, Советник по обороне склонил голову:
- Ваше Величество, позвольте мне сопровождать Вас в качестве личного охранника до той поры, пока Ваши военачальники вплотную не займутся этим важным вопросом.
Мышь свистнула ещё одну крошку, но не поняла какую, потому что не побежала с ней в нору, а осталась сидеть под столом, любопытно посверкивая глазами-бусинками.
Пламя очага выдохнуло целый сноп искр, до краёв насытив их отражением карюю бездну. Баритон зазвенел по-мальчишески восторженно:
- Ты серьёзно? Воин Леи будет моим охранником?!
- Будет-будет, - проворчал Лар, поднимаясь, и строго добавил, - но имейте в виду: один неосторожный самостоятельный шаг влево-вправо - и хороший втык Вам обеспечен.
- На эшафот отправлю, - хмыкнул Ри, подталкивая его к гроту-спальне, - иди уже.
Окинув взглядом остатки ужина, Его Величество устало махнул рукой:
- Всё потом.
В дальнем гроте тихонько пел ручей. Сытая мышь безмятежно спала в своей норе. Лея штопала облака и размышляла. Хотите узнать, о чём? Хм... Всё потом...