Больничная палата в травматологии, женское отделение. Палата на 3 кровати; одна пока пустует, а на двух других лежат дамы весьма почтенного возраста: учительница литературы Галина Петровна, читает книгу, и махонькая старушка в старомодных роговых очках, бывшая повариха Ольга Михайловна. Друг дружку они называют просто по имени, разговаривают спокойно.
Вдруг в палату заходит медсестра: - Здравствуйте, сударыни! Мы сейчас привезём вам ещё одну, молодую, чтобы вам не скучно было.
На каталке завезли новенькую, с трудом переложили на кровать. Здесь же, у кровати, поставили её большую сумку с личными вещами, потом показали ей, как вызывать медсестру, где включается свет над кроватью, всё объяснили и ушли.
Новенькая стала оглядывать своё новое пристанище. Выглядела она, словно сошла со страниц глянцевого журнала: пышная грива волос, выкрашенных под блондинку, накачанные ботоксом губы, щедро изукрашена косметикой, длинные накладные ногти маникюра (впрочем, на левой руке трёх уже нет, и рука выглядит довольно странно. Впрочем, она ещё и изрядно ободрана до локтя). Дамочка как-то с отвращением оглядела палату и вдруг грязно выругалась.
Не соизволив представиться, достала из сумки айфон и стала звонить: - Привет, Эллочка!
Ты представляешь, как я влипла? Прошлый раз я тебе звонила из другой больницы, а теперь меня перевезли сюда; там решили, что с моей травмой здесь лучше справятся, вроде здесь уровень выше и специалисты лучше. Посмотрим, конечно.
Не знаю, как они всё это понимают, но я, пока меня здесь оформляли, пришла в ужас.
Прикинь, Элла, это такая нищебродская клиника; сюда нельзя заказы из ресторанов привозить, есть придётся то же, что жрут здесь всякие нищеброды. Ты представляешь, здесь даже бомжих лечат! Я звонила своему Артуру, просила, умоляла перевезти меня куда – нибудь в Германию на лечение, но он говорит – невозможно, мол, санкции. Я ему такой скандал закатила, но он бросил трубку. И вот, представь, лежу теперь здесь, со всякими нищебродами (тут она брезгливо покосилась на своих соседок…)
Но тут ей пришлось прервать разговор – в палату пришла врач, ознакомиться с новой пациенткой. В руках у неё рентгеновские снимки и бумаги.
Дамочка сразу к ней с претензиями: - Раз уж мне отказали, нельзя из ресторанов блюда заказывать, то можно ли здесь отдельно для меня готовить; сколько это будет стоить – неважно, мой спонсор оплатит всё.
Врач остудила её сразу: - У нас это не принято, Валентина…
Та вспыхнула: - Прошу называть меня Виола!
Врач глянула в бумаги: - Позвольте, в документах Вы – Валентина, то есть Валя, а не Виола!
Валентина Федотовна Кочерыжкина, и прошу не повышать на меня голос! Вы прибыли сюда на лечение, и извольте уважать медицинский персонал!
- Да Вы знаете, с кем имеете дело? Если я позвоню куда следует, у вас здесь будут крупные неприятности, вам это надо?
Врач нахмурилась: - Поверьте, у Вас очень сложный случай, и нам, врачам, придётся немало потрудиться, чтобы привести Вашу ногу в норму. И в Ваших интересах не ссориться с нами!
- Так это что, Вы мне угрожаете?
- Не угрожаю, а пытаюсь достучаться до Вашего разума. Подумайте.
Врач ушла. Какое-то время дамочка молчала, потом опять взяла айфон: - Илона, привет! Ну ты представь: я уже в другой больнице, и здесь просто кошмар! Сейчас общалась со своей врачихой, корчит из себя важную цацу, а ведь сама – нищебродка! Ты ведь представляешь, ну сколько могут получать врачи? И она, кажется, сама даже не представляет, насколько она жалкое создание, со своими грошами, и при этом у неё такой апломб, типа крутая! Ничего, позвоню Артуру, он приедет и наведёт здесь шороху! Забегают как миленькие, а эта мымра ещё извиняться передо мной будет!
- Что с ногой, говоришь? Да хреново с ногой! Как говорится, где тонко, там и рвётся. У меня она и раньше была сломана, ещё в подростковом возрасте, а в этот раз ехала на мотоцикле с одним чуваком, ты его не знаешь, там мотоцикл такой классный, он как хорошая иномарка стоит. Ну и не справился с управлением; у него только шишки и синяки, а мне по ноге другая машина проехала. Очень сложные переломы, со смещением, кости раздроблены, ну ваще ужас!
- Ну нет, Илона, сейчас пока рано загадывать, сначала мне надо ножку наладить. Ну пока, милая, звони мне, ладно?
Она убрала айфон, тоскливо вздохнула, разглядывая своих молчаливых соседок, села поудобнее, поправила волосы. Но долго молчать она не привыкла: - Ну что, девочки, и чем же здесь вас кормят?
Старшая, седая дама, строго её осадила: - Уважаемая, я в матери Вам гожусь, а зовут меня Галина Петровна, прошу быть повежливее!
Виола фыркнула: - Ах как строоого! Прямо-таки учительский тон!
- Да, я действительно учительница, 32 года учительский стаж! А Вы, сударыня, позвольте Вас спросить, кто по профессии? Кем сейчас работаете?
В ответ ухмылка: - Я не работаю, никогда не работала и не собираюсь. Вообще девушки не должны работать!
Здесь взглянула поверх очков Ольга Михайловна: - Почему не должны? А как тогда жить, на что?
Виола презрительно усмехнулась: - Уважаемые, а вам что-нибудь говорит имя Елены Блиновской?
Хотя вам не до неё, другим заняты. Так вот, она на своих курсах прямо говорит: работать должен мужчина, а женщина должна ухаживать за собой, за своей красотой, вдохновлять мужчину, быть украшением его жизни. Вот такое правильное распределение ролей. Женщина должна быть свободной, жить в своё удовольствие, а работать… Это удел нищебродов, которые не в состоянии найти своё достойное место в жизни.
Галина Петровна поперхнулась: - Так это что получается, все женщины, которые работают и живут обычной жизнью, это всё нищеброды?
Виола усмехнулась: - Меня финансирует серьёзный мужчина, и я за день трачу больше, чем какая-нибудь учительница зарабатывает за месяц. Да как вам удаётся жить с такими доходами? Это не жизнь, а жалкое прозябание, убогое существование, как амёба. Как можно уважать таких, которые сами себя не уважают?
Ольга Михайловна взглянула на неё: - Ну а как же эта Блиновская, может ли она обходиться без таких работающих женщин, которых она так презирает? Вот, например, здесь медики – в основном женщины, и повара, и вся обслуга тоже дамы, в системе образования их большинство, а сколько их в торговле, в промышленности… Да что тут перечислять, и вот их трудами пользуется эта Блиновская, и при этом не скрываясь презирает их?
Виола пожала плечами: - Каждый строит такую жизнь, которой он достоин. Я люблю жить в своё удовольствие, люблю роскошь, и я этого достойна! Я сумела найти себе интересного мужчину, очень богатого, он меня любит и ни в чём не отказывает! А кто-то не ищет своего счастья и довольствуется серой, скучной жизнью, тяжёлой работой за гроши и вечной экономией на всём. Разве это жизнь? Вот это и есть нищеброды!
Галина Петровна напомнила ей: - Молодость и красота – это не навсегда, и проходит, к сожалению, слишком быстро. А потом? Твой благодетель тоже не заговорённый; всякое бывает в жизни, и банкротства, и болезни, да мало ли? Наконец он в любой момент может увидеть какую-то помоложе, поинтереснее? И ты лишаешься своего статуса, своего беспечного и благополучного образа жизни. А дальше… Стажа нет, опыта работы нет, да и здоровья тоже нет, а кушать хочется. И тогда – милости просим в стройные ряды нищебродов! Которые по вечерам на задворках супермаркетов хватают из контейнеров просроченные продукты. Приятного аппетита!
Я скажу так: сударыня, эта Блиновская сделала свой бизнес на дурах – вешает им на уши лапшу, обещая сладкую жизнь, и эти дуры несут ей денежки. Теперь она миллиардерша, а дуры заплатили свои денежки за красивые розовые мечты, за сказки. И вот она стрижёт своих овечек, немалое стадо собралось, успевай только стричь! Что же, она молодец!
А теперь давай разберёмся с терминами. Когда человек работает, он сам себя содержит, он самостоятелен и самодостаточен. Пусть не так богато, как хотелось бы, но он живёт независимо от чьих-то подачек.
А та, которая содержится другим человеком, та полностью зависима от своего благодетеля. И сегодня она купается в роскоши, а завтра её заменили на другую, и она никто, и как же больно упасть с сияющих вершин на грешную землю!
Так что если человек не работает, а живёт на чьи-то подачки – вот он и есть настоящий нищеброд! Сегодня она в роскоши, а завтра уже другая; получается, содержанка – это расходный материал, попользовались и заменили…
Виола презрительно скривила рот: - Это у вас просто зависть. Вы не можете жить так, как я! Вы носите дешёвые шмотки, и у вас никогда не появятся такие брЭнды, как у меня!
Галина Петровна напомнила ей: - Не раз показывали по телевизору, да и в разных журналах видела: Стив Джобс, один из богатейших людей планеты, всегда был одет одинаково: простые джинсы и обычный свитер, и всё... Ведь так же одеты какие-нибудь американские безработные – просто и аккуратно, и никакие крутые брЭнды не видны?
А ещё в Москву приезжал Марк Цукерберг, тоже из верхних строчек Форбса. Он ходил в обычных джинсах и простой футболке, и тоже никаких брЭндов не видно… А ещё был известный магнат горнодобывающей промышленности и металлургии, миллиардер Манфред Шварц – он известен ещё и тем, что носил на руке китайские часы за 10 долларов! Всё дело в том, что действительно успешным, богатым людям не нужно никому доказывать свою состоятельность, не нужна показуха. Так что все эти брЭнды – лишь способ пустить пыль в глаза: - гляди, насколько я крутая, какие шмотки я могу себе позволить, знай наших! Не то что вы – жалкие нищеброды!
Тут разговор неожиданно прервался мелодией айфона Виолы. Она взяла, слушает собеседника, а на лице ужас. Дамы замерли: слышно, как женский голос что-то торопливо, сбивчиво ей говорит. Наконец разговор закончился, Виола свалилась на кровать и … завыла! В этом вое была такая невыносимая боль! Старушки замерли в ужасе.
Прошло время, она всё же умолкла.
Тут открылась дверь, и на тележке привезли ужин, молоденькая девушка стала раздавать порции. Виола отказалась от всего, отвернулась к стене и расплакалась.
Потом стала звонить какой-то даме: - Каролина, у меня кошмар, всё рухнуло! – Не, я сейчас в больнице, в травматологии… Да нет, я сейчас не об этом… В общем, так: мне сейчас мама позвонила. Оказывается, Артур поехал выяснять все обстоятельства с гаишниками, и они ему рассказали всё как было. Теперь не знаю, как от него отбрехаться, как объяснить, что это за чувак и куда мы с ним ехали. А он, узнав эти подробности, живо собрал мои вещи и отвёз моей матери. Когда она запричитала, что не надо горячиться, что всё было совсем не так – то он обозвал меня шлюхой и сказал, что у него уже есть другая девочка, а с этой всё кончено! Ну козёл, тварь, ну как так можно? Как надоевшего щенка – поиграл и выкинул за порог, а мне каково? Мне казалось, что я за ним как за каменной стеной, и вот я выброшена… Каролина, милая, что делать?
Значит, он эту новую тёлку ещё раньше завёл? Козёл! (И она опять зарыдала).
Дамы переглянулись, и Галина Петровна прошептала: - Расходный материал!..
Ольга Михайловна вздохнула и эхом откликнулась: - Расходный материал…