Вступление.
А что мы знаем о коллективизации тридцатых годов прошлого столетия. Большинство ответят, что или ничего не знают, или что-то слышали. Посмотрим статьи историков о коллективизации. Многие из них характеризуют ее, как преступление Сталина и коммунистов против своих крестьян, в результате чего было разрушено процветающее до того сельское хозяйство. Им вторит огромная масса перестроечной литературы, которая буквально обрушивает на головы своих читателей массу всяческих ужасов. Знакомишься с ней и буквально кипишь от возмущения вместе с её авторами. На фоне этого в СМИ сначала перестройки её «прорабами и реформаторами» была развернута массовая компания по критике колхозного строя.
Нас убеждали, что колхозы – это зло, что колхозники находятся на положении крепостных. И потому надо ликвидировать колхозы и дать волю и землю крестьянам. После чего наступит изобилие, т.к. свободные крестьяне по другому «фермеры», развернуться на воле и завалят нас продовольствием. Только надо потерпеть пятьсот дней. Так и сделали. Колхозы разогнали, землю разделили.
Прошло не пятьсот дней, а десять лет. Каковы итоги перестроечной реформы?
Если в СССР аграрный сектор полностью обеспечивал страну продовольствием, то теперь 50% его, мы стали ввозить из-за границы. А наши хвалёные фермеры производят всего 6% объёма. И мы, простые граждане, на своей шкуре испытали все последствия деятельности «реформаторов».
Там, где колхозы разогнали, как в моей Нижегородской области, там положение с продовольствием резко ухудшилось. И голодные жители кинулись в другие благополучные районы в поисках его. Там, где оставили в прежнем виде, как в Республике Татарстан, там положение с ним осталось на прежнем уровне. Значит Сталин и коммунисты были в чем-то правы, когда проводили коллективизацию.
И где сейчас эти «реформаторы» и «прорабы перестройки»?
Почему молчат и ничего не говорят о результатах своей деятельности?
Им некогда, да и незачем о чем-то говорить. Они теперь «процветают». Часть в числе самых богатых людей страны, часть «крутятся» в своём бизнесе. Какое им дело до народа? Они своё сделали, ухватили то, что им надо, и исчезли с политической сцены. Пусть теперь другие разбираются и выправляют то, что они натворили.
По неволе задумываешься, что не всё то правда, что двадцать с лишним лет вдалбливали в нашу голову. Что скорее всего – это правдоподобная ложь, в которой нас пытаются уверить представители интеллигенствующей элиты. Появились и книги, дающие положительную оценку производимых в тридцатых годах аграрной реформы. В частности, они приводят статистические данные, что после её завершения, производительность труда на селе выросла в десятки раз, урожайность увеличилась вдвое, а государственные заготовки хлеба во время ВОВ были в три раза больше, чем в первую мировую войну.
Возникает законный вопрос: «Где же истина, кому верить? Где ложь, а где правда?» Перестроечные историки, даже мастистые, говорят одно, а реальная жизнь и статистические данные – другое.
Если же взять мемуары наших хозяйственников и военных, то они единодушно отмечают, что только благодаря коллективизации, удалось решить вопрос снабжения армии и страны продовольствием во время ВОВ. И что система индивидуальных крестьянских хозяйств не справилась бы с такой задачей.
К сожалению, глубокого, объективного, научного исследования того периода и самой реформы, до сих пор не произведено. Вместо него в наличии имеется большое количество самой противоречивой информации, которая скрывает истинную картину происходящего тогда. Всё это порождает много спекуляций и лжи на эту тему.
Мне, как читателю, надоело быть болваном, которому недобросовестные или политически ангажированные авторы вправляют мозги в нужную им сторону. Хочется знать истину такой, какая она есть. Поэтому, в меру имеющихся сведений, свидетельств и информаций, попытаемся на своём уровне разобраться, что же в действительности происходило в тот период ,и, по возможности, найти истину.
Глава 3. Немного истории.
Большевики всегда были против системы мелких, частнособственнических хозяйств в аграрном секторе. Они стояли за создание крупных хозяйств, основанных на коллективном труде, оснащенных техникой, применяющих достижения науки. Но они пошли навстречу пожеланию миллионных масс крестьянства, являющейся основной движущийся силой революции, о разделе помещечьей и другой земли между собой. И крестьян можно было понять. Они много веков боролись, как за свою свободу, так и за то, чтобы земля принадлежала тому, кто на ней работает. И вот, наконец, революция свершилась, свобода получена, дано полное право на передел земли. Их вековые желания и стремления, наконец, осуществились. Оставалось только действовать и пусть кто-то попробует встать у них на пути. Большевики только успели спасти от раздела некоторые передовые и образцовые хозяйства, образовав на их территориях совхозы или коммуны. Крестьяне окрестили их «советскими помещиками». Нельзя сказать, что артельная, коллективная форма ведения хозяйства не была известна крестьянам, и что её изобрели большевики. О ней знали ещё в XIX веке. И передовые люди того времени активно пропагандировали её внедрение в повседневную практику. Вот несколько выдержек из книги Энгельгардта «Письма из деревни», написанной в 70 годах XIX века.
Письмо 7.
«Я пришёл к убеждению, что у нас первый и самый важный вопрос – есть вопрос об артельном хозяйстве. Каждый, кто любит Россию, для кого дорого её развитие, могущество, сила, должны работать в этом направлении. Это моё убеждение… Мало того, что я, веря в русского человека, убеждён, что это так и будет, что мы, русские, именно совершим это великое деяние, введём новые способы хозяйничанья. В этом и заключается самобытность, оригинальность нашего хозяйства.»
«Лучшим примером того, какое значение в хозяйстве имеет ведение дела сообща, соединённых с общежитием, служит зажиточность больших крестьянских дворов, и их обеднение при разделах. Крестьянский двор зажиточен, пока семья велика и состоит из значительного числа рабочих, пока существует союз земельный, пока земля не разделена и работа производится сообща.» «Разделились «богачи», и вот, один «богачев двор», обыкновенно превращается в три бедных двора.»
«Если бы крестьяне действовали в хозяйстве сообща … если бы ещё того лучше, целые деревни вели хозяйство сообща, то нет сомненья, крестьяне жили бы зажиточно, так бы или иначе прибрали свои земли к рукам.»
«Разделение земель на небольшие участки частного пользования, размещение на этих участках отдельных земледельцев, живущих своими домками и обрабатывающих каждый отдельно свой участок, есть бессмыслица в хозяйственном отношении.»
«Хлеба никогда не хватает на прокормлении, а чуть неурожайный год, крестьянин уже с декабря начинает покупать хлеб. А между тем дай в мои руки ту же землю, тот же труд, то же количество скота – и в несколько лет я поставлю хозяйство на такую ногу, что хлеба не только хватит на прокормление, но ещё продать будет что. Стоит только для этого уничтожить нивки … и обрабатывать землю сообща.»
«Но скажу всё таки, что если крестьяне не перейдут к артельному хозяйству и будут хозяйствовать каждый двор в одиночку, то и при обилии земли между земледельцами-крестьянами будут и безземельные и батраки. Скажу более, что разница в состоянии крестьян будет ещё значительнее, чем теперь… Рядом с «богачами» будет много безземельных, фактически батраков.»
«Напротив, когда устроится прочно хозяйство общин на артельном начале, то будет такой прогресс в хозяйстве, о котором мы и помышлять не можем. Сила, когда она сила, своё возьмёт… Не бойтесь, крестьянских общины, артельно обрабатывающие землю, введут, если будет выгодно, и травосеяние, и косилки, и жатвенные машины, и сентиментальский скот. И то, что не введут, будет прочно.»
«Ни в поместном, ни в деревенском хозяйстве никакого хозяйственного прогресса нет, да и не может быть до тех пор, пока существующее хозяйство не заменится артельным хозяйством, на иных новых основаниях.»
«Я достиг в своём хозяйстве, можно сказать, блестящих результатов, но будущее не принадлежит таким хозяйствам, как моё. Будущее принадлежит хозяйствам тех людей, которые будут сами обрабатывать свою землю, и вести своё хозяйство не единично, каждый сам по себе, но сообща.»
В своих письмах он приводил примеры, когда даже простой совместный труд, был намного производителен, чем тот же труд в одиночку.
«Мои батраки, конечно, работают не так старательно, как крестьяне на себя. Но так как они работают артелью… например, на уборке сена, хлеба, молотьбе и т.д., сделают более, чем такое же количество крестьян, работающих по одиночке на себя.»
Он приводит пример работы грабарей (землекопов). Есть целые деревни, которые занимаются этим. Обычно, они подряжаются и работают артелями. И как отмечает автор, они делают и зарабатывают больше, чем если ту же работу делают одиночки. И живут такие артели намного лучше, чем одиночки. Он отмечает, что сами крестьяне признают, что труд сообща намного выгоден для них, чем когда каждый трудится в одиночку. Вот что он ещё отмечает:
«Действительно, делать что-нибудь сообща, огульно, как говорят крестьяне, делать так, чтобы работу каждого нельзя учесть в отдельности, противно крестьянам. На такое общение в деле … они не пойдут.»
«Но для работ на артельном начале… где работа делится и каждый получает вознаграждение за свою работу, крестьяне объединяются легко и охотно.»
Т.е. надо найти такую форму артельной работы, чтобы своё, пусть малое хозяйство, да оставалось, а труд каждого в артели был строго учтён. И получал каждый по тому количеству, которое он сделал. Если в артели дело будет поставлено таким образом, тогда крестьяне будут охотно объединяться для общего труда. Пример тому, работа артелями грабарей.
И ещё один интересный довод он приводит в пользу работы артелью.
Разная степень умения и желания хозяйствовать на земле.
«Иные думают, что достаточно родиться мужиком, с малолетства приучаться к мужицким работам, чтобы быть хорошим хозяином, хорошим работником. Это совершенно неверно. Хороших хозяев очень мало, потому что от хорошего хозяина требуется чрезвычайно много.
«Хозяйство вести не портками трясти» – говорят мужики – загадывая одну работу, должен видеть другую, третью. И между крестьянами есть много таких, которые не только не могут быть хорошими хозяевами, не только не могут работать иначе, чем за чужим загадом, но и даже работать хорошо не умеют. Мало того, есть много таких людей, которые хотя и способны работать, но не любят хозяйства. Душа его к хозяйству не лежит, не любит он его, а интересуется он чем-нибудь совсем другим.»
Из всего этого он сделает вывод, что при хозяйстве сообща, артелью, каждый бы из них нашёл своё место по душе и трудился за «чужим загадом», намного эффективнее, чем в одиночку.
Я считаю, что его мысли и суждения не утратили своего значения и сейчас. И многим нашим теоретикам, с придыханием смотрящих на Запад и пытающихся в который раз насильно внедрить в Россию западную модель, я рекомендовал, прежде всего, внимательно прочитать эту книгу, написанную русским патриотом в XIX веке. Это избавило бы многих из них от заблуждений, а Россию от новых потрясений по их вине. У России свой путь развития, и не надо насильно, которое уже столетие подгонять её под Запад.
Я привёл здесь только часть выдержек из книги о преимуществе артельного способа хозяйствования. Но книга его – шире и многообразнее. Это – целая энциклопедия крестьянской жизни.
Не знаю, читал ли её Сталин или нет, но тем, кто непосредственно руководил коллективизацией её следовало бы проштудировать основательно. Тогда бы многих ошибок, перехлестов и прочего, можно было бы избежать. Книга открыла бы глаза на то, о чём они или не имели или имели весьма смутное представление. Есть сведения, что до революции 1917 года в стране действовало несколько сот артельных хозяйств.
После Октябрьской революции в стране стали создаваться первые совхозы и коммуны. Они были, как правило, небольшими. У них было в среднем по 54 десятины земли, по 10 голов рабочего скота и 45 рабочих. Как хозяйства - они были разными, от полностью развалившихся, где жизнь еле теплилась - да хороших, высокопроизводительных. Всё зависело от того, кто стоял во главе. Если хороший хозяин, знающий своё дело, то и хозяйство процветало. Если случайный человек, то и дело шло кое-как. Во время Гражданской войны число совхозов увеличилось. В числе их создателей были люди из городов и беднейшей части села, которые хотели таким образом пережить трудное, голодное время. Вместе это было сподручнее. В 1920 г. по стране числилось 5,6 тысяч совхозов. Центральные власти по мере возможности поддерживали их. С введением НЭПа дотации с совхозов были сжаты, и они перешли на самоокупаемость. В результате, часть их разорилась и ликвидировалась, часть улучшила свою работу, увеличив размер хозяйства. В 1925/26 гг. было 3348 совхозов, со средним размером пашни 70-149 десятин. По урожайности они были на уровне середняцких хозяйств, а по товарности многократно превосходили их. Были среди них и образцовые хозяйства, как совхоз «Лотошино» Московской губернии, где урожайность была в три раза выше, чем у середняцких хозяйств (160-180 пудов с десятины). В 1928-1929 гг. совхозы окрепли ещё больше. Туда «пошла» техника, сортовые семена, удобрения, появились свои агрономы. Для окружающих крестьян они были примером более успешного ведения хозяйства. Совхозы помогали им семенами, техникой в обработке земли, внедрением более передовой агрокультуры. Вокруг них стали создаваться сеть колхозов, ТОЗов. (Из книги Е.Прудниковой «Мифология голодомора»).
На основе имеющегося опыта, центральные власти пришли к выводу, что новые совхозы лучше создавать на свободных, пустующих землях, а обобществление мелких хозяйств следует проводить на артельной основе, путем создания колхозов. На них было сделана основная ставка в преобразовании села.
Первые колхозы появились во времена Гражданской войны. Их создателями также были как городские жители так и бедняки из деревни. Вместе выживать было легче. Их было несколько разновидностей: сельхозкооперативы, артели, коммуны, ТОЗы. Неизменным оставалось одно – обобществление средств производства и запрет на наёмный труд. На 1 декабря 1920 г. их было 20 тысяч, которые объединяли 140 тысяч хозяйств, меньше 1%. В среднем на 1 колхоз приходилось 10-12 дворов. Колхозы тоже были разными. В зависимости от того, кто стоял во главе. Основной причиной плохого состояния хозяйств или их полного развала были многочисленные склоки вокруг трудового участия и распределения урожая. То есть то, о чём в своих письмах писал Энгельгардт. Если во главе стоял нормальный хозяйственник, вёлся чёткий учёт сделанного, и затем согласно сделанного шло разделения продукции, что такое хозяйство процветало, усиливалось, расширялось. Где учёт и организации были «тяп ляп», там и колхоз был захудалым. Но постепенно число колхозов увеличивалось, особенно там, где создавались МТС или тракторные колонны. Колхозы возникали стихийно. Часто их создавали подвижники, одержимые идеей коллективного труда. Государство по мере возможности поддерживало колхозы, выделяя им льготный кредит и уменьшая налоги. В 1925/26 гг. было выделено 11 млн. рублей кредита. В 1926/27 гг. – 15 млн. рублей. Но несмотря на слабую организацию, недостаток сельхозинвентаря и рабочего скота, производительность труда в колхозах была выше, чем в единоличных хозяйствах, а товарность зерна 30% против 11% у единоличников.
В 1927 г. в стране было 18,8 тысяч колхозов, объединяющих 290 тысяч мелких хозяйств, чуть больше 1%. В них в среднем было по 15 дворов, 3-4 лошади, 6-7 голов крупного рогатого скота. Они объединяли 65,6% безлошадных, 28,3% однолошадных, 6,5% двухлошадных и 1,5% трёхлошадных дворов. (Из книги Е.Прудниковой «Мифология голодомора» «Сталин. Битва за хлеб»).
Если судить по цифрам, колхозы были небольшими, маломощными и напоминали размерами большую дореволюционную семью. Колхозы как распадались, так и создавались вновь. Шёл параллельный процесс. Из этого хаоса постепенно образовывались более устойчивые хозяйства, которым повезло на руководителя. Такие хозяйства быстро становились на ноги, обустраивались, крепли. Люди в них материально жили лучше, чем в единоличных хозяйствах. Были среди них и крупные, высокопроизводительные колхозы. Они в свою очередь помогали окрестным крестьянам и своим примером являлись лучшим агитатором коллективного ведения хозяйства. Чтобы успешно двинуть дело коллективизации вперёд, нужна была сельхозтехника, машины, трактора и т.д. Но заводы по производству ещё только начали строить, закупка их заграницей, ввиду бедности государства, производилась в мизерных количествах. Пока приходилось исходить из того, что есть. Только отчаявшаяся беднота, да маломощное середнячество шли на создание артельных хозяйств: хуже не будет, а так может что-то да получится, да и государство поможет. Основная масса среднего крестьянства пока присматривалась к этому процессу, прикидывая, что из этого выйдет. До 1928 года центр не предпринимал никаких действий по созданию колхозов. Инициатива в этом принадлежала самим крестьянам.