Я снова слышу ругань, детский плач через стену. Я могу надеть беруши, что так спасали меня, но нет. Я хочу разобраться, почему эти люди так ведут себя время от времени. За столько лет они стали мне родными. Я не сказать, что наблюдал за ними. Просто стены в нашем доме очень тонкие, поэтому я слышу все, что происходит за ними. Слышу звуки душа, смыва. Слышу орущий телевизор, слышу орущих людей. Но так было не всегда. Сколько они уже мои соседи? Я приехал сюда года два назад. Они встретили меня очень любезно. Помню, что мне не хватало чего-то, какого-то пустяка, наверное, соли. И я зашел к ним. Постучался, дверь мне открыла женщина лет сорока, у нее были рыжие волосы и, несмотря на то, что она была в положении, выглядела очень опрятно.
— Здравствуйте, что вам нужно? — спросила она меня своим сопрано.
— Здравствуйте, мне нужна соль… Я ее случайно в магазине оставил.
— Конечно, без проблем.
Она закрыла дверь и через несколько минут принесла мне коробку соли.
— Можете не возвращать, примите это, как подарок от нас на новоселье, — она засмеялась.
Я поблагодарил и вернулся обратно. За стеной я уже услышал расспросы от ее мужа, как я тогда понял.
— Кто это был, дорогая, — сказал он своим баритоном, который даже через стену можно было услышать во всей красе.
— Сосед… за солью зашел. Ты его, наверное, видел. Молоденький такой, только что к нам переехал.
Я действительно тогда только переехал. Меня повысили на работе, но для этого надо было переселиться в М. Все шло своим чередом долгое время. Я ни на что не жаловался, жил не бедно, но и не богато. Все-таки, в М. жизнь намного сложнее, чем в моем родном городе. Там мне зарплаты хватало за глаза, я даже что-то откладывал, но новый ритм жизни и новые потребности сжирали мои деньги, как огонь бумагу. Я помню, что не обращал внимания на своих соседей, мы даже не виделись в лифте, на площадке, пока не произошла ситуация, которая выбила меня из колеи спокойных дней. Сначала мне урезали зарплату, а потом и вовсе уволили. Мать, за что я ей очень благодарен, не хотела, чтобы я съезжал, поэтому долгое время помогала с деньгами, пока я не нашел работу. С того момента я начал много проводить времени в квартире. Моего соседа, судя по всему, настигло то же несчастье, и он лишился работы. Я услышал это из разговоров: однажды он пришел очень злой домой, долго ругался на своего начальника и на правительство, которое не может ему ни в чем помочь. Что-то про профсоюзы, но я не сильно вникал в этот разговор, так как больше был занят своими проблемами. Я искал работу, а на этого человека мне, если честно, было наплевать. Так продолжалось несколько месяцев. Я до сих пор не знаю имен моих соседей, но про себя я назвал их Вероника и Борис. Вероника долго работала, пока не ушла в декрет. Все это время Борис был дома. Я мог понять это потому, что он много смотрел телевизор на полной громкости. Тогда я и собрал портрет этого человека, которого никогда не видел. Он представлялся мне достаточно полным, невысоким, смуглым. Может быть, у него была борода, а может быть и нет. Он смотрел на всех злостно, был вспыльчивым (он часто ругался на телевизор), но, несмотря на это, свою родню он любил. Он души не чаял в своей сожительнице. Повторюсь, он ни разу не повышал на нее голос, был практически всегда спокоен при ней. Только когда его уволили, он впервые повысил голос. Мне представлялось лицо усталого человека, опухшие веки. А еще мне казалось, что он начал пить. До этого, конечно, он мог на выходных позволить себе одну-другую баночку пива, но в тот момент, он начал перебарщивать.
— Ты что? Опять пьяный? — повышала голос она.
— Ну, немножко выпил, что такого?
— Лучше бы работу искал. Я тут тружусь, как верблюд. А мне через три месяца мне рожать. А ты сидишь тут царь во дворца, понимаешь ли, смотришь целыми днями телевизор.
— Но ты же понимаешь, что сейчас мои навыки не нужны. Машины! — наверное, он поднял указательный палец вверх, — машины нас скоро всех заменят.
— Тебе так по телевизору сказали?
И так практически каждый день. Бедная Вероника, которая трудилась не покладая рук, чтобы обеспечить Бориса. Но, должен признаться, у меня не вызывал этот персонаж омерзения, хоть я и был на стороне Вероники. Все-таки, прогресс не стоит на месте, и, возможно, моего бедного Бориса действительно в скором времени заменит искусственный интеллект. Мое воображение дорисовывает мне, что Борис был либо бухгалтером, либо банковским служащим. Вероника же работала менеджером среднего звена, постоянно уставала на работе, страдала от вечного недосыпа.
Через три месяца у них действительно родился ребенок. Я слышал, как Веронику увозила скорая, как Борис с друзьями отмечал пополнение в семье. Но, что-то мне подсказывает, что они не были женаты до того момента. Возможно, это был гражданский брак. Потому что, что-то мне подсказывает, что Борис не верил в институт семьи. У него развелись родители, он никогда не был в длительных отношениях. И вот к сорока он решил завести семью, но не так, как у его родителей. Все будет нормально, решил он про себя, я никогда не брошу Веронику, хоть и не состою с ней в официальном браке. Да и вообще, что такое этот брак? Раздел имущества при разводе, какой-то штамп в паспорте.
Но обручиться, все-таки, пришлось. На этом настояла Вероника. Ребенок должен расти в полной семье, а не там, где родители непонятно кто друг другу. Гуляли, но тихо, так как денег не было. Думаю, они даже влезли в кредит, чтобы оплатить свадьбу.
Постоянный плач ребенка не только мне выводил из себя. В три часа ночи, я слышал, как тихо работает телевизор и как Борис, сонный, пытается успокоить своего ребенка. Он убаюкивал его, занимался им, души в нем не чаял, давал жене спокойно отдохнуть. Это все продолжалось три месяца, пока Борис не нашел работу. С того времени, он неделями не появлялся дома, я не слышал его, не слышал работающий на полную громкость телевизор. Отсюда делаю вывод, что работал он дальнобойщиком. Им неплохо платят, но ребенок рос без него. Когда он приезжал, он пил. Тяжелая жизнь, все-таки, у них. Веронику это бесило.
— Ты приезжаешь раз в две недели, и нет, чтобы уделить время мне и ребенку, сводить нас куда-нибудь. Ты просто пьешь.
— Но я ужасно устаю…
— Я тоже тут устаю. Мне сложно, понимаешь, мне очень сложно… Одной тянуть все это, — она заплакала.
Иногда я выходил из дома и видел знакомую фигуру с коляской на площадке. Была зима, она ходила вся укутанная в дешевую шубу, но с хорошей коляской. Я проходил мимо, иногда здоровался, на что получал в ответ улыбку. Мне было ее жалко, хотя это не то слово, жалко может быть только собак или кошек, другими словами — я ей сочувствовал. Я по природе своей очень эмпатичный человек.
Проходили месяцы. Ребенок все орал и орал. Произносил какие-то нечленораздельные слова, с помощью матери топал своими маленькими ножками по полу. Я это, конечно, не слышал, но мог догадываться. Борис все реже стал появляться дома, все время на работе. Не знаю, что он делал там, но ссоры становились все громче и громче.
— Да я даже не знаю с кем ты!
— С кем я могу быть?
— Знаю я вас, люди твоей профессии…
— Замолчи.
— А вот я буду говорить, пока ты не сознаешься.
— Замолчи, я тебе говорю, — повысил он голос.
Однажды, я увидел из окна, как Вероника садится в такси с ребенком на руках. Думаю, это означало то, что она съезжала. Бориса в это время не было дома.
***
Я оказался в пивнухе под домом, в ней пахло потом и рыбой. Много пьянчужек стояли за барной стойкой, попивая свое пиво. Я пришел с работы, мне нужно было расслабиться, взять пару литров нефильтрованного. В очереди, впереди меня, стоял высокий, худой человек, с добрым взглядом. Он попросил пару бутылок и отошел к столу, который был у окна. Я получил свое и уже направлялся к выходу.
— Эй, — кто-то окликнул меня.
Я повернулся, это был тот мужчина, который стоял впереди меня.
— Не хочешь постоять со мной? Мне очень одиноко.
— Конечно…
Я подошел к нему и вгляделся ему в лицо. Это было лицо мужчины лет за сорок, уставшего, с впавшими глазами, под которыми красовались алые синяки от недосыпа. Впалые щеки, на нем был потрепанный бушлат на пару размеров больше, чем он сам.
— Как звать? — спросил он.
— Леша.
— А я — Виталик. Приятно познакомиться.
Мы молчали минут пять, каждый потягивая свой напиток.
— Чем занимаешься?
— Я программист, а вы?
— Я — моряк. Часто в море, в последнее время. Дома бываю только несколько недель в месяц. Вот сейчас отпускные на несколько месяцев. Без моря, без денег…
— Сложно, наверное?
— Да как сказать… Мне море нравится, я в нем чувствую себя человеком. Знаешь, таким, первооткрывателем, как Колумб, — он усмехнулся, — Работа, конечно, опасная. Постоянный стресс. Но я не жалуюсь.
Мы снова молчали, я не знал, о чем говорить.
— У тебя есть семья?
— Нет, я одинок.
— Вот и я сейчас одинок. У меня была жена, ребенок, но сейчас я совсем один. Знаешь, ушла от меня. Не выдержала… Не дождалась с моря однажды. Просто собрала вещи и уехала к матери. Больше я ее не видел.
— А ребенок?
— Она добивается развода, может быть, буду с ним видеться раз-два в неделю. Он у меня не один, знаешь. Он у меня уже третий! Первые два от первого брака.
— Понятно…
За кассой стояла молодая девушка с длинными черными волосами, накрашенным лицом, и очень приятной внешностью.
— Слушай, а, какая красотка! — сказал мужчина мне, показывая на кассиршу, — спорим, я к ней сейчас подкачу.
— Да ладно вам, не надо.
— А я это сделаю.
Он, шатаясь, подошел к кассе. Что-то начал бормотать, хлопать своими большими руками, смеяться. Кассирша стояла с отсутствующим взглядом, пыталась не обращать внимания на Виталия, но иногда кивала головой. У меня закончилось пиво, и я решил пойти домой. Как только я открыл дверь, за мной увязался Виталик.
— Эх, какая гордая! Ну ничего, в другой раз, так в другой раз.
Он еле ходил. Я решил проводить его до дома, так как думал, что он просто упадет и замерзнет где-нибудь. Мы дошли до дома, в котором живу я, поднялись на мой этаж.
— Ну, ладно, Леша, мне пора. Спасибо, что проводил.
Он хлопнул дверью. Той самой. Он оказался моим Борисом.