Майские лета. 4-я глава

Глава 4.
Америка.

         1990  4 мая  Латвия объявила о своём выходе из состава СССР, однако это не повлияло на то, чтобы я в декабре, с действующим ещё «серпастым-молоткастым», поехал в Штаты по программе студенческого обмена, в поездку, к которой нас в универе готовили почти год, удвоив часы английского и введя в программу обязательную еженедельую политинформацию для студентов, включённых в группу обмена, которую даже сначала проводил лично парторг Латвийского госуниверситета. Подобные «обмены» начали практиковать еще в конце 1980-х, когда такой выезд в США воспринимался в качестве подарка судьбы…

         1990 Декабрь, США, штат Огайо.

             - I’ve a good mind to kick your ass!   
             - Fuck off idiots!   Get out from here
             - Fuck yourself, asshole! Отвечали незамедлительно.
     Все ржали, как ненормальные, куражились и кривлялись…

         Я так грязно и во весь голос ругался по-английски впервые. И, странно, получал от этого какой-то ранее не испытанный кайф. Все, зачем то, ругались, пытаясь переорать музыку. Вообще, был дикий шум. Гремела «в живую» панк-группа «Fugazi» (как позже выяснилось, просто суперпопулярная среди молодежи, и входные билеты в бар в этот вечер были «как чугунный мост». Если бы не наш друг из американской группы по обмену, приезжавшей к нам в универ, Дэнни, который дружил с лидером группы Йеном, мы бы тусовались в месте поплоше).
         На здоровых телевизорах (Я даже представить не мог, что такие бывают) транслировали игру «Chicago bulls» v/s «Cleveland cavaliers» (все болели за них), что еще добавляло дополнительного шума и драйва. Плюс к этому, периодически давали блок новостей о «негодяе Хуссейне и войне в Персидском заливе». И в момент, когда в сотый раз показывали, как «убедительно» стреляет иракский танк (он же советский Т-72), весь бар взрывался еще громче, хотя казалось, что это уже невозможно. Все происходящее не далее, как три дня назад, он мог видеть только в университетском профкомовском видеосалоне, заплатив предварительно полтора рубля за два часа.
         Franklin station» - известнейшее тусовочное место в студенческом городишке Кент, штат Огайо, «гудел не по-детски». Как ни странно, в отличие от рижских студенческих тусовок, пили мало. В основном пиво и немного виски. Правда, курили много и почти все. Помимо того, американцы по очереди подходили и заговорщическим тоном, прося их не выдавать соседу, выходили на улицу «дернуть» травки, скручивая «косяк», чуть ли, не у всех на виду. Когда они возвращались, сосед, от которого так тщательно скрывались, обращался с ровно такой же просьбой. Потом все хитро подмигивали друг другу, хихикали и начинали (правда, непродолжительный) пустой трёп о недопустимости наркотиков в кампусе, почему-то с множеством обратных примеров…
         Все это было после пары дней процедуры размещения, получения «полтонны» книг в библиотеке, распределения по предметам и учебным группам, знакомства с преподавателями.
         Я прилетел почти на неделю позже (была непредвиденная задержка, которую неожиданно только мой тогдашний крутой новый рижский знакомый Айвар Имантович, ставший после объявления независимости безработным, как-то смог «разрулить») и к этому времени уже все студенты из Латвийской Республики прошли все установочные процедуры. 
         Наша команда благородно меня дождались и, наконец, приняла приглашение от местных расслабиться и поближе познакомиться, кстати, скорее друг с другом, чем с «аборигенами». Тем более, что ребят с русского отделения Kent State University мы отлично знали ещё со времени их приезда по обмену в наш Универ два года назад.
         В принципе, все наши виделись и раньше. Все-таки, в одном ВУЗе учились. Но, именно «виделись».  Были практически не знакомы, так как окончательно узнали, с кем летят только за неделю до аэропорта.
         Группа была сформирована изначально в составе шести человек. Ровно столько, сколько американцев прилетало в прошлом году к нам. Потом, после того как всю мою рижскую компанию хипарей однажды задержала милиция, мою кандидатуру резко поменяли на другого и я, как уже говорил усилиями Айвара Имантовича был включен дополнительно седьмым, чудесным образом, специально добавленным распоряжением ректора в межуниверситетское соглашение.
         На моё желание, как-то отблагодарить его, мой добрый помощник рассмеялся и попросил лишь передать в Америку какому-то его знакомому американскому профессору в Нью-Йорке толстенную книгу. да и то не сразу, а, когда буду в Нью-Йорке, или вообще можно перед отъездом, например (у меня вылет-то из Нью-Йорка), а то он сейчас не на месте (читает лекции в Канаде). Если его так и не будет, то передать его жене. Ну, а если уж и ту не застану, то тогда надо как-то позвонить ему. Я, готовый оказать услугу моему спасителю, с радостью согласился. Тогда Айвар Имантович вручил мне тиснёную визитку с именем и адресом этого профессора…

         Договорились, что Дэни встретит меня в JFK в Нью-Йорке.
        Что сразу поразило меня в Америке – да, я же всё знаю!  Что говорить «immigration officer», как пройти через «green line», как выглядят телефоны и как позвонить «collect call», где в аэропорту искать «Макдональдс» и стоянку такси.  Просто, надо внимательней смотреть голливудские фильмы.
         Дэнни встретил, как договаривались - в JFK и на машине.  Все привезённые мной сувениры удачно «скинули» в лавку на Брайтоне, водку и рижский бальзам там же в русский ресторан. Выменял вечером на улице около Центрального парка у черного парня двадцать пять фиолетовых советских рублей на золотую цепочку. (Ели ноги унесли.)  Посетили, для приличия Metropolitan museum. Завалявшуюся в карманах последнюю мелочь с «серпастым – молоткастым» отдал продавцу в «Sturbucks cafe», предварительно взяв с него доллар, так как «по русским традициям деньги дарить нельзя…». Переночевали у какого-то приятеля Danny в Бруклине и утром с отличным настроением, золотой цепочкой и, приятно хрустящими в кармане десятью сотнями «североамериканских рублей» двинули в Кент.  Danny, даже сам предложил порулить на его сильно потрепанном «Chevrolet», когда были уже на свободном хайвэе где-то в Пенсильвании.
      Первый день в Штатах полностью опроверг слова моей «англичанки» в школе: «…Нельзя выучить язык по лейблам на котоне…». Может, до шекспировского уровня и нельзя, но для приличного общения вполне хватает. Даже для общения «с гешефтом» (хотя, конечно, я шучу, и азы английского я «схватил» ещё с мореходки). «Кстати, надо бы TOEFL сдать, а то, вдруг захочу продолжить образование где-нибудь в Стэнфорде», размечтался я.
         Странно, зима, а снега почти не было. Собственными глазами нарциссы около аэропорта видел. Я выезжал (заезжал к родителям) из Москвы, было минус двадцать восемь. У дяди Славы, что вёз в аэропорт, «Жигулёнок» на заправке ели завелся.
         Болтали в машине, мешая русские и английские фразы и слова. Дэнни учился на кафедре русского, плюс мощная практика у нас.
         - В хорошее время прилетел – сказал, перекрикивая музыку Дэнни – Рождественские, потом новый год. Есть какие-то планы?
         - Друг мой, какие планы? ... Опомнись… Я только вчера прилетел. Я, даже не знаю какие планы, вообще, могут быть - сделав тише приёмник, ответил я.
        - Ну, тогда я тебе помогу – продолжил Дэнни – На Рождество приглашаю тебя к моим родителям. Познакомлю со своим семейством. А то я у тебя почти полгода жил, а мои даже твоей фотки не видели.  O’K?  Возражения есть?
         - Конечно O’K, какие возражения. Огромное спасибо! С удовольствием! – бодрым голосом ответил я
         - Приедем в Кент. Остановимся у меня. Опять же если не возражаешь. Ну, не совсем у меня. Мы с Томом (Том тоже был по обмену у нас) и ещё с одним парнем – Дэйвом, ты его пока не знаешь, сняли маленький домик на паях, в городе, за пределами кампуса. Деревянный. Два этажа. Две спальни сверху. Снизу большой холл. Дэйв всё равно живёт в холле, так как раньше всех встаёт и приходит позже всех. Он работает в Кливленде. Ну, учится и работает. Мне то и Тому семьи помогает кредит за учебу вносить, а он сам. Мог бы и не гасить сейчас, но не хочет, чтобы долги росли. Молодец, в общем.   Сто сорок баксов в месяц платим. «По легенде» для хозяина, платим только я и Том, то есть только мы за двоих. По семьдесят в месяц за спальню.  Реально, делим на три. По сорок семь баксов получается. А теперь если на четверых, то вообще дешевизна. По тридцать пять получается! Дэйв внизу Том один – у него комната маленькая. Мы с тобой - в моей. У меня комната большая: три окна, кровать и ещё диван раскладывается. У меня, кстати, большой мольберт от прежних арендаторов-художников остался – перегородим. Да, кстати, по обменному контракту ты должен жить с кем-то из американских студентов. Потом сообщим профессору Клоусону, что ты у меня. По-моему, хорошая идея, а?
         Как я уже сказал, Том Ливенгуд, который занимал маленькую комнату, тоже был по обмену в Союзе, и мы дружили все вместе - Дэнни, Том и я. Более того, это я, фактически, и обучил Тома русскому. Я «таскал» всю американскую группу по разным «злачным местам» Риги и других мест, друзьям, родственникам и различным городам Советского Союза. Не скрываясь, так как я предварительно предупреждал об этом «мою фею-крёстную» Айвара Имантовича, как он просил, путешествовали на поездах и автомобилях и ни разу не нарвались на гэ-бэ-шников. Профессор Клоусон возглавлял тогда американскую группу и был очень лоялен к разным студенческим шалостям. Сейчас же он курировал и наш приезд как местный, а с нами приехал зав кафедрой мировой истории нашего универа, возглавивший обменные программы после знаменитого Киртовского, Ивар Мартинович Грейшканс – настоящий «держиморда».
         Ехали часа три, может четыре. За разговорами время прошло незаметно. За это время я полностью узнал свои планы и распорядок дней на ближайшее время. Сначала размещение, представление декану, группы, составление расписания занятий, преподаватели, книги, знакомство с кампусом и тому подобное, что связано с учёбой. На Рождество – к родителям Дэнни. Потом, молодежная «тусовка» в Кливленде. Потом, поездка на Ниагару. В Новый год – вечеринка в кампусе. И всё – начало занятий.
         - Да, вот ещё что – уже паркуясь перед небольшим чисто американским «ковбойским» домиком, сказал я – а какие проступки абсолютно не допустимы для меня, как для обладателя туристической визы. ведь так получилось, что я был единственным из наших студентов, у кого виза была туристическая, а не студенческая (получал для ускорения процесса, а «перекомпостировать» на студенческую решил уже в Штатах)?
         - Не знаю точно, но думаю, что, как и для всех обладателей неэмигрантских виз: воровство, criminal traffic, незаконное пересечение границы, или пребывание на территории США без визы, либо с просроченной визой. Тебе то, чего волноваться. Ты уже въехал. Учиться полгода, что виза у тебе позволяет. По поводу воровства, то я не думаю, что ты завтра побежишь в «Apple plaza» пиво мимо кассы выносить. Насчёт criminal traffic, так это надо, чтобы тебя поймали без прав или минимум за двухкратное превышение скорости от разрешенной. Во-первых, у тебя даже машины нет, а даже если бы и была, то в Кенте больше сорока миль не разогнаться. Иначе весь город вместе с кампусом пролетишь и не заметишь. А ты чего интересуешься?
         - У нас есть поговорка: «в чужой монастырь со своим уставом не суйся». Вот и я выясняю все аспекты местной специфики устройства жизни – сказал я по-русски – Вы же, тоже всё это узнавали, когда у нас были. Не хочу от незнания «накосячить» что-нибудь.
         На Sicamore street, 14 (мой адрес на ближайшие шесть месяцев) была подготовлена импровизированная торжественная встреча. Как только я приоткрыл входную стеклянную дверь (Это было одним из первых мощных впечатлений об Америке - стеклянные входные двери!), Том стал громко дудеть в наш пионерский горн, привезённый им из Союза, Дэйв (видимо, это был он) бить по перевёрнутой кастрюле, а все остальные присутствующие громко кричать «Wellcome, welcome May!». Все остальные это: Кристин Сандерс  («злостная» феминистка, тоже из прошлой группы по обмену), её лучшая подруга Надя Бродская (приехала в Kent State ещё полтора года назад с первой группой   от нашего универа, да так и задержалась по непонятным мне причинам. Поговаривают, что она как-то связана со «спецурой». Ха-ха, про себя засмеялся я… а почему бы и нет… и вообще, какое это имеет значение сейчас... А, может и врут.), два пацана с нашей группы Никитос с философского, Гунар Пастерс с филологии  и ещё какой-то парень, неизвестный, но судя по внешнему виду, тоже советский (Удивительное дело, наших в любой стране, как бы не одевались, можно определить сразу. По глазам, что ли). Кстати, Никитос был из моей рижской хипперской компании, но мы уже с тех времён были в контрах и «сто лет» не общались и даже не здоровались при встречах. Ещё встречали Билл и Шери – тоже пара бывшая у нас по обмену в прошлом году.
         Потом прошёл небольшой «блиц-опрос» по поводу алкогольных пристрастий. Быстро определились, что все будут пиво. Меня спросили, какое я предпочитаю? Этот вопрос мог бы поставить меня в тупик, так как в Риге то я предпочитаю «Лачплесис», а американских сортов я вообще не знал, но дома, на стене моей  комнаты висел красочный плакат с изображением гоночного болида на фоне американского флага с огромной надписью «Budweiser beer».«Budweiser» - небрежно бросил я.
         Много позже, когда я буду уже дома, один из американцев, бывших тогда по обмену теперь уже в Риге, спросит – ну, как в Америке пива-то попил? Конечно – ответил я. Хорошего, или «Budweiser»? – продолжит «союзник».
         Ну, это потом, а пока… Когда определились с напитками, быстренько скинулись деньгами и отправили «гонцов» в «Apple plaza». Гонцами в этот раз стали Том и Кристина. Я первый раз стал свидетелем традиции «сброс на пиво» и она мне определённо понравилась. Каждый пьёт ровно на столько, на сколько скинулся. Кто не скидывался, не пьёт, если он не именинник, юбиляр, или просто, за ранее не договаривался, что в следующий раз выпивка «за ним».
         Каждый день, а иногда и час я узнавал всё новые и новые особенности из жизни американской студенческой молодёжи. Это было очень захватывающе. Совсем не похоже на жизнь советского студенчества вообще и даже рижской, в частности. Всё было пронизано нитями жёсткого индивидуализма. Ни каких «колхозов». Живёшь только на то, что у тебя есть. Учишься только своим умом. Редко, кто даёт взаймы, и уж, тем более, никогда – списать. И никаких обид. Это нормально.  «Штурмовщина», типа ночных посиделок перед семестровыми экзаменами, в попытках выучить материал за весь семестр, отсутствует, так как это полностью невозможно. Нет, конечно, сидят ночами, как и у нас, но это «добивают» какие-то отдельные, либо пропущенные, либо непонятые темы. Причина проста: на один день задают столько, что нет реальной возможности добавив задание за предыдущий день даже вдумчиво прочитать такой объём, не то, что выучить. Поэтому, студенты очень вдумчиво оценивают свои силы при выборе предметов и формирования плана занятий для себя. Надо выбрать специальность, потом (очень точно) специализацию. От выбранной специализации зависит количество предметов и академических часов. Можешь, пожалуйста, записываться на лекции и предметы любых других специальностей, но ещё раз, всегда помни о собственных возможностях. Главное различие между советским и американским средним выпускником ВУЗа состоит в том, что мы знаем базово понемногу обо всём, они по очень, очень много и глубоко, но об одном, а в вещах за рамками специализации дремучее невежество. И не дай Бог, ошибиться с выбором специализации! На работу-то устраиваться исходя из этих предметов и из этих отметок.
         Я, конечно, с большим уважением относился к учебному процессу своих американских друзей и знакомых, никому не мешал, но сам для себя решил, что мне американский диплом пока не получать, на работу в Америке, тоже пока не устраиваться и по сему, выбрал только те предметы, за которые отчитываться у себя в универе Даже, дополнительный английский не взял (хотя может и зря). Не бездельничал, нет, а скорее занял «конфуцианскую» исследовательскую позицию по отношению к местной жизни. Взял дополнительные часы по американской и мировой истории. Интересен был взгляд на этот предмет, именно глазами представителей другой нации и культуры.
         Помимо учёбы американский студент откуда-то находил время жить очень насыщенной спортивной и политической жизнью. Я только на митингах против войны «в заливе» побывал раз пятнадцать. И всё время они были разными. Ребята готовили плакаты, костюмы, разные агитационные мероприятия. Когда? А, уж про всевозможные соревнования по баскетболу, американскому футболу, бейсболу и, почему-то, вольной борьбе и говорить не приходится. В кампусе даже свой небольшой аэродром был. И некоторые всерьёз получали права на управление маленькими самолётиками.
         Плюс ко всему, университет обладал мощным исследовательским центром в областях естественных наук и каждый студент, имеющий интерес и способности к научной работе мог, уже начиная с первого курса «с головой» в неё окунуться.  Я заметил, что особенно рьяно занимались наукой представители небогатых народов, такие как индусы, китайцы, африканцы (не афроамериканцы, а урождённые африканцы). Я познакомился с одним аспирантом из Шри-Ланки по имени Сугат. Я проводил с ним долгие вечера, рассуждая о политике «великих держав», сегрегации в Южной Африке и её остатках в Америке, росте населения Китая, движении тектонических плит, чёрных дырах и прочих захватывающих темах. Тем более, что говорить было легко, так как выяснилось, что индийский и русский акцент очень схожи (вот и задумаешься о едином арийском корне).  Так вот, Сугат и прояснил, откуда такая невероятная тяга к наукам у его соплеменников и иных не титульных для Америки наций. Просто, если они продолжали учёбу в аспирантуре, то студенческая виза продлевалась «автоматически» и, учась в аспирантуре, можно официально с успехом искать работу, а найдя работу и имея образование, можно легко подавать на «green card», ну, а после претендовать на гражданство. Умеет Америка сделать тягу к знаниям привлекательной.
         Все первые дни прошли в подготовительной суматохе, за исключением пары вечеринок в «Franklin station», но, за то Я почувствовал себя достаточно уверенным членом студенческого сообщества Kent State University.   
         В предрождественский день, все у кого была рядом семья, разъехались по домам, а мы с Дэнни, прихватив его невесту Риву поехали к его родителям.
         Смотря на нежные отношения Ривы и Дэнни, я вдруг вспомнил о моей бывшей жене Илонке и о том с каким ужасным скандалом мы разводились. Я её не любил, но оскорбление, нанесённое мне, забыть не мог. 
         Все время, пока я находился в Америке, меня не покидало чувство, что я снимаюсь в каком-то голливудском кино. Вот и сейчас, находясь дома у Дэнни, это было, словно кадры «Рождественской ночи у Мэри Хилс».
         Сначала, была достаточно долгая процедура знакомства и представлений. Папа – пастор пресвитерианской церкви. Мама – владелица и единственный сотрудник бизнеса по продаже свечей, статуэток и прочей церковной утвари. Три сестры. Две – замужем за типичными американскими провинциалами. Один – торговец шинами (постоянно, хлопавший меня по плечу. Ну, прямо, как мой отец). Второй – (будете смеяться) мерчендайзер в пресловутом «Apple plaza» в Кенте.  Третья, по имени Дэби, сестра не замужем.  Она какой-то, «эстэтный» художник из Нью-Йорка, худая и страшная, «как смерть», но с ней можно было, худо-бедно,  общаться на темы, которые я любил – история, искусство (хотя, сказать честно, в этих темах я «предметно плавал») и т.п.
     Вообще, надо отдать должное «заокеанским союзникам», они не «доставали» гипервниманием  иностранцев, как это принято у нас. Интерес, как к иностранцу сохранялся полчаса, плюс ещё полчаса, как к советскому (Не надо забывать, что «Горби и Перестройка», были в полном «разгаре»). После прошедшего часа гость становился «обыкновенным гостем» и имело значение только кто ты, и с кем ты пришёл. В случае меня, то я пришёл по приглашению молодой пары Дэнни и Ривы, и в мои обязанности входило постоянные пожелания счастья будущей семье помолвленых, и прочие прославления подобного рода.
         Потом очень долго, все вместе наряжали ёлку и с нехитрым умыслом раскладывали свои подарки. И это было действительно весело. Я заранее был предупреждён о составе присутствующих и об их интересах. Поэтому, недорогие сувенирчики, подобранные мной, пришлись всем по нраву. Мне же от всех подарили двухтомник по американской истории. Потом, папа Дэнни вознёс молитву Богу, при этом все держались за руки, сидя за столом с дымящимися яствами. При вознесении молитвы все были архисерьёзны. Это был первый раз, когда я , воспитанный на атеистических принципах марксизма-ленинизма, задумался о Боге. И, наконец, наступило время светской беседы. Все, включая мужей старших сестёр, искренне высказались о теме, которая их действительно волнует.  Пол – «шинник», очень волновался по поводу ухода на пенсию его начальника и возможностью занять его место. Квентин – мерчендайзер «Apple plaza», всерьёз был обеспокоен слиянием их компании с более крупной и тем, как найти себе место в новой структуре. Папа с мамой громко рассуждали о том, сколько гостей будет «комфортно» и «по деньгам» пригласить на будущую свадьбу Дэнни. Дэнни с Ривой шептались и тайком целовались. Я с Дэби рассуждал исторические последствия речи Черчилля в Фултоне. Потом беспрестанно начал звонить телефон с поздравлениями от родственников и всех друзей семейства Wilkins (это была фамилия Дэнни).
         - А, давайте, позвоним в Москву родителям Майя и поздравим их всех от нас с Рождеством – неожиданно предложил Дэнни.
         - Ты, хотя бы у Майя сначала спросил. В Москве, наверное, поздно уже. Бестактный.- ласково, гладя по волосам своего жениха, отозвалась Рива.
         - Мама будет рада звонку сына в любое время – сказал я – а, вообще, огромное спасибо за предложение и, если не возражаете, я им воспользуюсь. Деньги за звонок, конечно, отдам.
           - Какие деньги! Я сама мать и настаиваю, чтобы Май позвонил домой. Такой праздник! Это будет ему мой персональный подарок к Рождеству – сказала, растрогавшись, моим ответом мама Дэнни.
         Я по коду набрал московский телефон родителей. Ответил отец, на удивление, после первого гудка. Несколько минут поздравлялись и передавали поздравления друг другу. Трубка на том конце провода многократно передавалась из рук в руки. От отца к матери, от матери к сестре и обратно.
         - А, что вы не спите так поздно, да, ещё, судя по голосам и застолье у вас в полном разгаре. Что за повод. Вроде не в Риге уже, и в Москве отмечать «католическое» Рождество не очень-то принято? – заинтересовался я.
         - Всё очень просто, дорогой. Женька твой у нас. Вчера приехал. И более того, он к тебе собирается. Ну, да, что я. Он тебе сейчас сам всё расскажет – скороговоркой сказала мама, сберегая дорогущие минуты международного разговора – передаю трубку.
         - Успеете ещё – выхватил трубку отец – Ты там это…  в Риге-то развёлся с вертихвосткой твоей? А то мать переживает… Кто в квартире-то сейчас?..
         - Всё. Я одинок, как Робинзон… Уже и штамп в паспорте есть… В квартире пока она. Судится у меня адвокат там. Не волнуйтесь.
         - Ну и хорошо. Передаю Женьке.
         Женька – это мой «братуха» одноклассник, один из нашей школьной «великолепной четвёрки». Самый, пижонистый и шебутной из всех. Даже, когда мы переехали в Латвию, мы не переставали общаться. Мы постоянно перезванивались, и он даже частенько приезжал. Я его даже с Илонкой и хипарями успел познакомить. Он первый из нашей четвёрки, кто начал зарабатывать деньги, когда разрешили предпринимательство. Мама его любила, а у сестры, даже какое то, время назад был с ним небольшой романчик. Он жил теперь в Ленинграде.
         - Здорово, Майка! Как жизнь!? – заорал Жека, и не дожидаясь ответа, затараторил дальше – На следующей неделе встречай! Посмотрю, как ты там в Штатах обустроился!
         - Как так? – очумев от такой новости и, зная Жеку, ожидая подвоха, и предполагая, что тот сейчас как обычно загогочет и скажет, что это шутка, спросил я.
         - Не жди, что я шучу – уже чуть серьёзней сказал Женька и назвал дальше точную дату, и номер рейса.
         - Как так? – повторил, не в силах поверить я.
         - Да, уж, вот так. «Надыбал» приглашение через одного «коммерца» тут. Визу в питерском консулате забацал. Думал не дадут, но ничего, обошлось. «Забашлял» немного пацанам на Фрунзенской в Москве и билет за два дня купил. А то у нас с этим делом вообще безнадёга. Правда, только на Вашингтон были. Кстати, это далеко от вас? Встретишь? А?
         - Блин! Ты бы ещё до Лос-Анджелеса билет взял. Хоть бы на карту посмотрел, лопух. А, если бы я не позвонил!? – всё больше раздражаясь, ответил Я. По всему выходило, что все мои Рождественские планы, так тщательно разработанные с Дэнни, «накрывались». А, самое главное, привезти Жеку в Kent вообще, было невозможным. Точнее, технически это возможно, но я, даже «под страхом смерти» такого бы не сделал. Умны были древние, которые говорили: «Платон мне друг, но истина дороже». Мозг лихорадочно заработал: «Что же делать?». Необходимо было, и «уважить» друга и не «взорвать» свою только-только, складывающуюся жизнь «американского студента» и зарождающуюся репутацию.  Да и, вообще, необходимо же было учиться, а с Жекой об этом не могло быть и речи. Плюс к этому, и количество денег явно не включало в расчёт принятие гостей.
         - Я тебя встречу – отрезал я, решив, что за двое суток оставшиеся до прилёта, что-нибудь придумаю.
         - Огромное спасибо за звонок. – обращаясь к маме Дэнни, уже по-английски сказал я и продолжил по-русски, глядя на Дэнни - Мне надо послезавтра быть в Вашингтоне.
         - Можешь взять мою машину – даже не спросив, что случилось, сказал Дэнни.
         - Нет. Спасибо. Один я так далеко в первый раз не поеду. А есть другие варианты?
         - Поезд или автобус. Надо посмотреть по расписаниям, что лучше подходит. Я бы рекомендовал автобус. Дешевле почти в два раза – сказал Дэнни и стал «копошиться» в столе, видимо ища расписание.
         - Ну, вот, нашёл расписание «Greyhound» - сказал Дэнни – Так, посмотрим…
         - Класс!
         - Вот, утром в 9.30… - рейс до Вашингтона. Тебе везёт, на станцию не ехать, остановка рядом.
         - Спасибо друг. Ну что приуныли. Просто одноклассника надо встретить. Давайте отмечать Рождество – бодро сказал я.
         Всё опять загудело в праздничной суете.
         Рождество отметили, на славу и уже в девять я стоял на остановке.
        Путь в Вашингтон промелькнул быстро, так как я, как водится в Рождество, не спал всю ночь и только сев на кресло, сразу же забылся глубоким сном. Даже на станциях не выходил. От автостанции до аэропорта ходил шатл (правда, для меня он был платным, так как авиабилета не было).
         Полчаса ожидания и вот, автоматические двери доброжелательно распахнулись и вышел Жека. Глазам не верилось! «До боли» знакомое, даже родное лицо. Сама ситуация не укладывалась в голове: «Я в Америке и при этом встречаю в Вашингтоне Жеку!». В школе мы даже сильно поднатужившись, представить такого не могли бы.
         Женька широко улыбался, жующим жвачку ртом и весь «сиял» импортными шмотками (если так уместно говорить на родине этого самого импорта). Ярко алая джинсовая рубашка «Wrangler», из одного нагрудного кармана которой торчала начатая пачка «Marlboro», а из другого красный советский паспорт, голубые новые, но слегка потёртые (по моде), джинсы «Levi’s!», ботинки «Todds». Из-под кепки с сердечком «I love N.Y.» картинно выбивался подкрашенный в золотой оттенок чуб. А, так же, помимо чемодана «Samsonite», пара чем-то набитых новых пакета с изображениями певицы Sandra. Именно так и изображали фарцовщиков в советских юмористических журналах. Можно было ещё сопоставить с персонажем из модного «видеосалонного» фильма, типа «Горячей жевательной резинки» и т.п.  В Америке, кстати мне таких встречать не приходилось. В общем, красавец!
         Мы крепко обнялись и расцеловались троекратно по русскому обычаю. Отошли в сторону и присели на одну из скамеек, расставленных для встречающих в зале.
         - Ну, ты даёшь! Ты что надумал то? Хоть бы предупредил по-человечески. Ты, вообще, к кому приехал? Какой у тебя план пребывания? У меня же учёба – взволнованно заговорил я.
         - Ну, блин, ты прямо, как иммиграционный офицер меня вопросами засыпаешь. Остынь. Есть у меня одно дело в Нью-Йорке. Не думай, тоже понятие имеем. Не буду мешать твоей учёбе. Бог даст, ещё наобщаемся – хитро, по-ленински, щуря глаз, отвечал Жека.
         - Дело, дело – с облегчением выдохнул я – а, как же ты без языка дело то своё делать будешь?
         - Не боись! Ты главное доставь меня по адресу, а там все пацаны русские.
         - Что за дело? А, то напустил туману.
         - Потом скажу. Не торопись.
         - А, ладно, «мутила». Делай твоё дело, а мне нет до него дела – с деланной обидой скаламбурил я - Ну, что будем решать. Первое – хочешь ли ты смотреть Вашингтон? Второе – когда едем в Нью-Йорк? И, третье – на чём?
         - Чёрт с ним, с Вашингтоном. Ещё успею. Ехать предлагаю сразу. Только давай пожрём где-нибудь первым делом, а то не могу я есть эти самолётные полуфабрикаты, как выяснилось. Весь полёт только «на вискарике». Есть хочу.
         - На кусни пока – Я засунул руку в свою спортивную сумку и достал прихваченные с Рождества, два мандарина и яблоко.
         Жека моментально, обливаясь соком, съел предложенное угощение.
         - А, что значит «на чём» продолжил он - У тебя, что машины нет? Тоже мне – американец!  А ты на чём приехал меня встречать? Из Огайо на такси?
         - Надо же! Уже в географии стал разбираться. Пржевальский ты наш. Да, вот извини уж, за пару недель на тачку не нажил. Вот, блин, живу и заметь, даже гостей встречаю только на деньги, что за сувениры выручил. Я, даже «подъёмные» только после праздников получу. На автобусе я приехал. А у тебя самого, то деньги есть? – сказал я и на этот раз, обида уже не казалась деланной.
         - С баксами всё в поряде – Жека вытащил из заднего кармана пачку зелёных купюр – сам знаешь, тяжелый и непосильный труд не даёт погибнуть людям труда с голоду. Ещё два пакета со всяким барахлом на продажу.
         - Это ты, то - «людь труда» - засмеялся я и потрепал Жеку за крашенный чуб, после чего продолжил - тогда, давай снимем машину. Права у меня с собой. Правда, есть одна проблема. Машины, редкий случай, когда за нал сдают, в основном по кредиткам. Придётся побегать по «рентакарам» и поныть, да и то без гарантий.
         - Мистер, Вы недооцениваете старых друзей – приосанившись, сказал Жека – я же не знал, встретишь ты меня, или нет. Этот случай у меня как раз предусмотрен. Ну, не конкретно этот, а вообще снять машину – где тут агентство нашего родного «Аэрофлота»?
     - На вылете. Уточняю, не самолёт надо снять, а машину – посмеиваясь, и всё же, уважая смекалку своего друга и не задавая лишних вопросов, в комическом уважительном полупоклоне сказал я - По-моему, где то была вывеска, рядом с «Air France», что ли...
     - Рванули! – схватил вещи, всегда отличавшийся своей резкостью, Жека.
     «Аэрофлот» нашли быстро. Как ни странно, там не было ни одного соотечественника и, никто не говорил по-русски. Сей факт вызвал (справедливое, на мой взгляд) негодование Жеки. Пришлось мне взять на себя роль переводчика. Эта роль мне очень не нравилась. Всё-таки, английский, по большей степени, осваивался самостоятельно. Очень уж я не люблю выглядеть глупо. А, переводя Женькины «перлы», глупостей было не избежать.
     Сначала очень долго выясняли, кого из сотрудников зовут Саша, здесь ли он, и знает ли этот Саша другого Сашу из Ленинграда, того, который торгует матрёшками на рынке напротив Михайловского замка. Американский Alexander нашёлся и, на счастье, оказался на месте. Он действительно при воспоминании о Саше из Ленинграда, громко смеялся, тянул вверх большие пальцы на обоих кулаках и говорил, что такому человеку готов помочь всегда, и что друзья этого загадочного Саши - его друзья, и пусть они только намекнут, что нужно сделать, и он тут же бросится помогать. Я кратко изложил суть проблемы. Alex (так он сам представился) попросил Жекин билет, затем забежал с ним за ширму и выбежав оттуда, размахивая билетом, чтобы обсох какой-то свежепроставленный на нём штамп, буквально потащил нас этажом ниже к офису компании «Budget», занимающуюся сдачей автомобилей внаём. Потом он долго тыкал пальцем в билет Жеки перед глазами опешевшего сотрудника «Budget» и что-то объяснял скороговоркой, которую мне было уже, конечно, не понять. Потом, взял у Жеки пятьсот долларов, отдал их сотруднику и попросил права Жеки, и мои для оформления контракта. Я быстро достал из сумки красивую, подаренную Томом на Рождество, кожаную обложку для автодокументов, которую использовал и как кошелёк, и не вытаскивая прав сунул Alex-у в руку.   Параллельно Alex объяснил ребятам, что он поставил штамп фиксированной даты вылета (который, на самом деле, ни на что не влияет, даже если эту дату и пропустить), машину можно будет сдать в Нью-Йорке, а пятьсот баксов это стоимость машины на месяц, включающая в себя страховку. Через две минуты мы с Жекой, не читая, подмахнули контракт, получили номерок и помчались, чтобы не опоздать на остановку шатла, указанную Alex-ом, не успев даже толком попрощаться и поблагодарить «доброго самаритянина».
     По дороге случилось еще одно неприятное проишествие.  Дорожка к выходу из аэровокзала пошла под уклон и один из пакетов с Sandr-ой, лежавший на вершине тележки с Жекиными вещами, покачнулся и со всего размаху грохнулся на бетонный пол. В нем оказались две бутылки «Столичной» и две бутылки «Советского шампанского», которые Жека вёз на продажу. По всему огромному залу вашингтонского аэропорта распространился такой знакомый нам «запах Нового года». Эдакий микс водки с шампанским смешанный с исходившим от Женьки запахом мандаринов. Шипящий поток весело, по-весеннему, ринулся к выходу вниз, полностью испаряясь, так и не достигнув цели.  Все, кто находился в районе видимости сокрушенно качали головами, цокали языками и живо обсуждали между собой редкое для «пресной» жизни зала ожидания проишествие. Немедленно прибежали мексиканцы-уборщики и прогнали нас, чтобы не мешали им заниматься своим делом.
         Когда мы, размахивая номерком, подбежали к стоянке шатлов, стоящий там народ, видевший падение наших сумок и сочувствуя произошедшей с ними неприятностью, несмотря на вялые протесты, пропустил нас вперёд и уже через десять минут мы сели в новенький «ford», огромный, как корабль. За руль сел я, так как, всё-таки, Жека пил виски последние восемь часов.
         Если честно, то я в первый раз сел за руль «иномарки». Восторгало всё! Огромный кожаный салон. укомплектованный двумя диванами красного цвета! Радиоприёмник с кассетником – стерео, с «кучей» колонок, разбросанных по всей машине! Повсеместная деревянная отделка, тоже красноватого цвета! Хром и снаружи, и внутри! Зелёно-перламутровый окрас и снимающаяся, обитая кожей крыша (жалко, что не лето). Ну, и главное – автоматическая коробка передач с ручкой на руле! Педалей было только две (отсутствовало сцепление!). Одна большая посредине и одна – поменьше, правее. В середине тормоз, справа-газ. Спидометр представлял собой линию с цифрами от десяти до ста двадцати, в нижней части, которой напротив цифр двигалась ярко алая полоска, правой стороной достигая той скорости, с которой едешь.
         Пока выбирались из многотерминального комплекса аэропорта, Я опытным путём осваивал автоматическую коробку и привыкал к исполинским габаритам машины. В итоге, выяснилось, что жать на педали этого «парохода» удобнее только правой ногой. Левая, постоянно отдыхала на специальной подставке слева внизу. «Торпеда» была настолько огромной, что на ней удобно разместилась в развёрнутом виде карта автодорог США, с листами формата А4, заботливо подаренная в офисе «Budget». Салон автомобиля был полон различными подставочками под стаканы и бутылки, и всевозможными ящичками для мелочей. Чтобы не допускать пустот в жизненном пространстве, решено было их максимально заполнить в первом же «MacDonalds». Рассказал о таком «чудо-общепите я». Жека только знал по фильмам, что в нём питаются полицейские и негры. «Кстати, нюанс – назидательно сказал я - никогда не называй в Америке негров неграми, а то «огребешь» от кого-нибудь». «Вот те, раз - искренне удивился Жека - а как же их называть?». «Черными – сказал я, похлопывая Жеку по плечу – чёрными, брат, а то обидятся». «Во, блин, точно антиподы – ещё больше удивился Жека – У нас всё наоборот. Если, к примеру, скажешь чёрному, что он чёрный, тогда возможно «огрести».
         Дорога, судя по карте, была проста. Около двухсот миль по Interstate 95 и в Нью-Йорке. После аэропорта, пока выбрались на 95-ую, «поблукали» совсем немного, да и то, это скорее было связано с незнанием местных традиций. Например, от аэропорта Dallas в сторону города (а им надо было именно туда) совершенно параллельно ведут две дороги. Одна – платная, другая - казённая, соответственно, плату не берут. И качество покрытия, и количество съездов, и скоростной режим, всё примерно одинаковое. Однако, большая часть народа заезжала через турникет на платную. Мы тоже сначала поддались «стадному инстинкту», но уже через три мили поняли, что сглупили и, потеряв «квотер» съехали на ближайшем экзите. Пока вновь выехали в нужном направлении, но уже на бесплатную дорогу, время и прошло.
          - Слушай, как-то не было времени спросить, а ты откуда про этого Alex-а знаешь? – спросил я, когда они были уже на пылающим всеми огнями хайвэе. Кстати, уже несколько позже я узнал, что подсветка на американских дорогах вещь достаточно редкая и всё это великолепие создавалось обычными отражателями, для авто, движущихся, хотя бы с ближним светом.
         - Да, не знаю я ни Сашу американского, ни питерского. На Гостинке, у одного фраера за десять баксов «наводку» взял. Сказал, что, если не сработает, «в репу получит» и, что главное, шмотки в кредит отпускать не буду. Тот полчаса «божился» - ответил Жека.
         Ехали, смеялись, вспоминали школьные годы, одноклассников и одноклассниц. Увидели «MacDonalds» - остановились. Женька настоял, чтобы поели внутри. Интересно же. Ну, и с собой взяли два полных бумажных пакета со всем ассортиментом.
         - Вот это жизнь! – восторженно сказал Жека, жуя и допивая «Колу» - да, Май, я тебя понимаю, что «соскочил». Даже твоя Рига и рядом не валялась!  Ну ничего, дай срок, дай срок…
         - Да, никуда я не соскакивал, просто учиться поехал – с обидой попытался отрицать я
         - Лааадно – протяжно, с «фирменным ленинским прищуром», сказал Жека – у нас все считают, что Май послал этот «Совок» куда подальше и свалил в Америку.  Все так говорят.
         - Вот, то-то и оно, что «говорят». Слушай их больше. Будешь смеяться, но я патриот. Просто, очень любопытный.
         За разговорами время пролетело незаметно, на удивление, все туннели в центр были достаточно свободны и через четыре часа ребята уже парковали свой автомобиль в центре Манхэттэна. В этот вечер вообще везло с трафиком. Приехали без проблем запарковались удачно.
         Нью-Йорк представлял собой «вселенскую столицу Рождества». Я всегда думал, что такое новогоднее великолепие бывает только бутафорским и ненастоящим, исключительно как декорации к голливудским фильмам. Так как, всё должно было быть ненастоящим – ёлки, витрины, катки, то поразила реальность всего этого, и именно самим фактом её существования.  Всё сияло, сверкало, мигало и переливалось, смешиваясь в калейдоскопе реклам, украшений, «бегущих строк» и телетрансляций на огромных экранах, вынесенных на улицу. Горящие разноцветные гирлянды опутали веточки каждого дерева и свисали волшебной яркой паутиной. Везде были огромные толпы разодетого «в пух», веселящегося народа, что ещё более усиливало чувство праздника. Особенно много людей было на Бродвее. Людская масса «плыла» в свете. «Новостники» так и называли Бродвей – The Great White Way - Великий Светлый Путь. У Рокфеллеровского центра стояла главная нью-йоркская (а может и вообще американская) ёлка и под скульптурой Прометея и, о чудо! –каток, так много раз виденный в кино.
         - Давай катнёмся – тихо, видимо, не веря своим глазам, сказал Жека, по старой школьной привычке, дёргая меня за рукав.
         - У меня фотик в сумке есть – подхватил я – Ты пока сгоняй за ним к машине, а я коньки на прокат возьму.
         Мы так увлеклись катанием и съёмкой «исторических кадров», что чуть не забыли вовремя оплатить парковку. Вот, бегали бы потом в поисках машины. Жека был в неописуемом восторге. Наверное, добрую сотню раз повторил, что чувствует себя героем фильма и это катание только добавляет ему такого ощущения
         - Ну, ладно, дружище, хватит, наверное. Во-первых, денег за коньки накатаем уйму. Во-вторых, раз уж мы так веселимся, то не стоит зацикливаться на катке - сказал я – Давай попробуем пробиться в какой-нибудь ресторанчик и отведать по хвалёному нью-йоркскому стейку. Тем более, что последний раз мы делали «нашествие» на «MacDonalds», аж в Мерилэнде.
         После доброго часа поисков, наконец «приземлились» в, на вид, достаточно неплохом местечке и заказали то, что хотели – по большому и сочному нью-йоркскому стейку. Убранство зала было чисто рождественским - мишура, гирлянды, ёлка и фигурка Санты (в человеческий рост) с оленями. В углу играла какая-то джазовая банда. В окне был вид на незамерзающий Гудзон. Красота.  Выпили даже по бокалу красного (выпили бы и больше, но за рулём всё-таки).
         Принесли счёт. С трепетом первым его открыл Я. Сумма счёта не просто удивила – обрадовала. Пожалели только, что вина мало взяли. Стоило «копейки».
         - Кстати, о копейках, – сказал я – если перевести в «деревянные», назови, хоть какой-нибудь самый «голимый» кабак в «Совке», где бы можно было посидеть за эту сумму вдвоём. Я уже не говорю ТАК посидеть! Ну, давай уже оплатим скорее этот «беспредельный» счёт.
         Оба потянулись к карманам. Вдруг у меня просто перехватило дыхание и выступила липкая испарина.
         - Ты чего?
         - Все деньги, паспорт с визой, права и записная книжка со всеми телефонами – всё там – тихо-тихо, почти прошептал я.
         - Где там? – расслышал, не смотря на музыку Жека.
         - Ну… Там… Там, где мы машину брали. В офисе «Budget». Это всё – конец!
         - А может на катке?
         - Ты же коньки сдавал и хвастал, что у тебя после «MacDonalds» полный карман «мелких» остался. – уже твердеющим голосом напомнил я.
         - Ааа, ну, да. А может, выронил где? – продолжил предположения Жека.
         - Нет, братан, ты же везде вперёд меня лез платить. Я с Вашингтона денег в руках не держал. – да, чёрт с ними с деньгами, что я без документов в чужой стране делать буду. Даже телефоны все «накрылись». Позвонить никому не могу.  Я вспомнил, что обложку для документов (а в ней и деньги) в руки твоему Саше-Алексу отдал, когда контракт на машину оформляли. И всё. Потом помнишь, какая суматоха была? Я и забыл. – сетовал я, полностью восстановив дыхание и здравость рассудка.
         - А твои права где?
         - Ну, не вопрос. Сейчас мы ему наберём, и ты спросишь, что этот «проныра» с твоими деньгами и нашими правами сделал. Надеюсь, что не успел ещё «забарыжить» – уверенно сказал Жека, в своей манере, обвинив человека, вместо благодарности за помощь.
         - То есть твои права тоже у него!!? – по- настоящему всполошился я.
         - А… Типа того… Точно-то, не припомню… Ну, вроде… Да, точно там. Больше им быть не где – весь мыслительный процесс промелькнул на Жекином, ставшим детским, лице за две секунды.
         Иногда, точнее всегда, он выглядел уверенным, даже нахальным, но моментами, на какие-то секунды, по-детски жалостливо смотрел по сторонам и правой рукой непроизвольно подёргивал собеседника за рукав, словно ища защиты.
         - Как мы ему наберём?
         - Нууу… Эко тебя в голову «прошибло», а справочник на что? Я в кино видел, что в Штатах все телефоны в справочниках, а звонят все обычно из баров и ресторанов, где мы, блин, и сидим – уже обычной уверенно-нахальной интонацией сказал Жека.
- Ааа…
- Вот тебе и «а». Позови халдея и спроси, где можно позвонить.
         Всё так и сделали. Позвонили в агентство «Аэрофлота» в «Dallas airport». Алекса не было, но он оставил для них (если позвонят) толстый пакет.
          - Всё. Надо по-быстенькому в Вашингтон опять смотаться и назад, а то у меня встреча на Манхэттене завтра.
         Жека говорил это так, что было видно, что сама фраза доставляет ему удовольствие. Смакуя каждое слово и, по-ковбойски жуя спичку.
         - Брат, а как же мы поедем, коль у нас обоих прав нет? – поинтересовался я.
         - Ну, ты блин, прямо «целочка-прицелочка»! Две недели в Штатах, а головой зачахнуть уже успел. А как мы, по-твоему, сюда ехали? Или нас «лиловый негр» - ах, простите, - чернокожий слуга на лимузине подвёз. – Всплеснул руками и картинно закатил глаза Жека - поедем, «как миленькие». – добавил он его «фирменное» школьное выражение.
         - Тогда плати, как обычно и погнали. Кто за рулём? – поинтересовался я, смирившись…

     Половину десятого вечера выехали из Lincoln tunnel. На хайвее поставили «Ford» на круиз-контроль, который долго осваивали по дороге в Нью-Йорк. Поставили ровно на 55 миль и пропускали всех, лишь бы не нарваться на полицию. За руль сел Женька. Он надел купленную на заправке в Филадельфии ковбойскую шляпу и напевал себе под нос, одну из немногих знакомых ему по-английски фразу из популярной песенки Сэмми Хэгара: «I can’t drive fifty-five…». Тихо «мурчала» джазовая волна на приёмнике. С такой скоростью ехать видимо будем долго – подумал я и попытался заснуть. Заснул…
«… Уже больше десятилетия правительство Москвы бьётся с кошмарными пробками, парализующими город…»
         - Господи! Я заметил, что в Штатах мне всё время снится какая-то хрень – сказал я, потягиваясь – Какие пробки!? Какая Москва?.. Какое Правительство!? Бред! А, что стоим?
         -  На объездной. Ремонт. А тут две полосы только. Вот и пробка – важно прикуривая от Zippo сигарету, сдвинув на затылок шляпу, прокомментировал Жека – вообще, целый день живу в «нереале» - задумчиво продолжал он - Нью-Йорк, Форд, полиция, которую надо опасаться, пробки, опять же…
         - Пробка. Вот чем навеяло – сказал я – Много проехали?
         - Где-то треть.
         - А, тебе, во сколько надо быть?
         - К десяти.
         - Да, как это ни печально, но если мы будем ехать на «круизе» с такой скоростью, плюс пробки, на которые я не рассчитывал, мы опоздаем. А ты не можешь перенести? Позвоним из Вашингтона. Выспимся в каком-нибудь мотеле по-человечески, а утром рванём, а? – предложил я.
         - Братка, не губи! Я, даже представить этого не могу. Ещё в Питере договорился. Очень прошу, давай придумаем что-нибудь – опять, по-детски взмолился Жека, дёргая меня за рукав.
         - Может на поезд билет тебе взять, а я так, потихонечку? – поинтересовался Я
         - Нее… На поезде не поеду. Один без языка. Точно «лажанусь» где-нибудь. Либо в поезде. Либо на вокзале. Либо в городе. Надо же ещё и до места добраться вовремя. Растеряемся точно. А, мы ещё, если помнишь, собирались на Ниагару сгонять – продолжая дёргать за рукав, сказал Жека.
         - Ну, тогда…. Знаешь, мне тут сказали, что для таких, как мы (с туристической визой) есть три основных и безусловных условия для депортации – criminal traffic, воровство и нарушение визового режима. Предлагаю нарушить первое. У нас уважительная причина. Иначе автоматически мы нарушаем второе, а если не будет паспортов и денег, то мы рано или поздно нарушим третье. Будем надеяться на везение. Заскочим на заправку и «жмём на всех парах». Если полиция, то будем действовать по ситуации. По-английски «нихт ферштейн» оба. «По-цыгански», знаками объясняем, что нам в Вашингтон и постоянно пихаем им телефон агентства «Аэрофлота». Пусть звонят. Разбираются. Кстати, напиши телефон на бумажку, чтобы под рукой был. Спидометр в милях. Поэтому в скорости мы не ориентируемся. Главное, чтобы умысла не было, если до суда доиграемся - выпалил я на одном дыхании. Это у меня такая фишка. Я всегда так делал, когда принимал решение окончательное и бесповоротное, словно не давая времени самому себе передумать. Этому нехитрому ораторскому приёму я научился ещё в армии у некоего старшего прапорщика Гринчука. Сначала специально тренировался, а потом и само так стало получаться.
         - Вот это по мне! «Замазали»! Чур, я за рулём туда – заметно оживился Жека.
         - Нет возражений – согласился я, тем более что к авторитету Жеки как водителя, я всегда относился с должным пиететом – а я буду штурманить тогда, за дорогой, да за картой следить.
         На заправке взяли несколько пластиковых стаканчиков с кофе.
         Так в двенадцатом часу ночи, без документов, сходу разогнавшись до ста десяти миль, мы, на этот раз «по-взрослому» покатили в американскую столицу.
         Опасность добавляет собранности, адреналина и, как следствие, удачи. Дорога до Dallas airport промелькнула в один миг. Они даже выключили приёмник и почти не разговаривали.  В аэропорту заскочили в «Аэрофлот». Молча, забрали конверт. Сели опять в машину и, не задерживаясь, двинули обратно.
         По привычке первое время тоже молчали и даже не вынули документы из пакета, а просто бросили его на заднее сидение. Напряжение спало только, когда остановились на заправке. Оно не просто спало – оно обрушилось. Обрушилось как перекалённый металл от накопившегося в нём напряжения. Потом долго не могли справиться с приступом истерического смеха. Хохотали, не сдерживаясь, тыкая друг в друга пальцами, хлопая друг друга по плечам и сгибаясь пополам.
         Умылись. Долго завтракали в кафе на заправке. Пополнили запасы провизии в дорогу. Почистили салон машины, полный всякого накопившегося дорожного хлама.  Сели. Я за руль. Жека на пассажирское. Пристегнулись и тронулись опять в сторону Нью-Йорка.
         - Поставь кассету какую-нибудь, а то по радио болтают много
         - Сейчас – ответил Жека – протягивая руку к сумке, где лежало несколько аудиокассет – пара с нашей попсой, привезённых Жекой, одна подарочная «Fugazi» и несколько с кантри музыкой, купленных в Нью-Йорке.
         - Всё уже переслушали – сокрушенно заявил он – может, заедем куда-нибудь – прикупим новеньких?
         - Давай. Время есть. Я тоже хотел заскочить в какой-нибудь маркет. Надо кроссы зимние глянуть – согласился я.
         Через пару часов мы запарковались на стоянке, удобно расположенного около трассы огромного торгового центра «Macy’s».
         - Вот, блин! У нас такого, наверное, никогда не будет! – восторженно произнёс Жека, входя в раздвижные двери сияющего всеми цветами, празднично украшенного супермаркета.
         Тихо играла музыка. Периодически звучали объявления о распродажах и краткие поручения персоналу. С любого места, где бы ты не находился на расстоянии взгляда обязательно был либо один Санта, либо несколько, либо Санта с оленями, либо нет. Учитывая, что была уже ночь, присутствующие редкие покупатели (некоторые даже семьями!)  радовали, и удивляли. Удивительно, но вся эта огромная махина полностью функционировала именно для этих людей. Продавцы в красных рождественских шапках с белыми помпонами были веселы и услужливы. Менеджеры встречали у входов в магазины (магазинов внутри центра было несметное количество) с традиционным вопросом «May I help you?» и с пожеланиями «Marry Christmas and happy new year!». Несмотря, на общий музыкальный фон, в каждом магазине, или крупном отделе, играла своя музыка, настраивающая покупателей на приобретение представленных товаров. Например, в спортивном магазине - это энергичные ритмы рока, а в отделах свадебных платьев – плавные романтические песни Колби Гэйлет.  Даже в столь поздний час, работали все рестораны на Food Court и несколько человек с аппетитом уплетало всевозможные пиццы, гамбургеры и тому подобное. В каком-то «закутке», даже отмечали, чей-то день рождения и громко веселились.
         - Ну, может дети захватят. Ладно, давай не будем терять время… Где тут кроссовки бы поискать? А, вон, кстати, на втором этаже музыкальный магазин… Видишь? Давай ты туда а, я сейчас спрошу у кого-нибудь.
         Жека запрыгнул на эскалатор, а я зашел в первый же магазин, на витрине которого на манекены были надеты разные одежды и призывно разложена обувь из последних коллекций.
         Я повёл взглядом, ища спортивную секцию.
         Стенды с кроссовками разных производителей нашел быстро, так как они были огромны. А, вот сам выбор был очень сложен. Выбор, вообще, сложен. В этом можно сказать спасибо «Совку», что избавил народ от «адских мук» выбора, предлагая, в лучшем случае пару вариантов, да и то надо было брать то, чего хватило. За двадцать минут Я перемерил, наверное, штук десять пар. Почувствовав, что клиент реально хочет, что-то купить, да видимо и в надежде избавиться от ночной скуки, вокруг него сформировалась небольшая «группа поддержки» состоящая из двух продавцов, менеджера и кассира, чьё рабочее место было неподалёку.  Когда я уже практически потерял надежду остановить, наконец на чём-нибудь свой выбор, за спиной послышался спасительный знакомый басок.
         - Эти бери – сказал Жека, указывая пальцем на пару, которую я мерил предыдущей.
         И хотя я считал дизайн этих кроссовок немного вызывающим, но спорить мне не хотелось и я, поспешно согласился. Тем более, что все присутствующие бурно одобрили (кто бы сомневался) выбор.
         - Кассеты купил?
         - Давно уже – ответил Жека - Пока ты тут «жалом крутил», я уж по магазину прогулял. Ну, я тебе доложу – какой то, потребительский рай! Наших с Гостинки сюда бы на часок. Смели бы всё.
         Жека давно свалил из города детства, поступать в «Макаровку» в Питер, но провалился и уже несколько лет (до и после армии) фарцевал у Гостинного двора.
     - Тогда, двинули к кассе, а то нам ещё ехать полпути – сказал Я.
     Расплатились быстро. И тут произошло невероятное. Как только они направились к выходу, дорогу перегородили даже не два, а три дюжих охранника в форменной одежде
         - Сэр – сказал один из них, обращаясь к Жеке – мы обладаем информацией, что Вы похитили из нашего магазина один из товаров. Предлагаем Вам немедленно вернуть похищенный Вами товар, и мы после соблюдения необходимых по закону формальностей, отпустим Вас и гарантируем, что не будим инициировать уголовного преследования.
         - Что, что? – сказал Жека по-русски, захлопав глазами.
         - Говорите по-английски, сэр – строго сказал охранник.
         - Ребята, ребята, тут какое-то недоразумение. Это мой друг. Мы из Советского Союза сожалению, не говорит по-английски. Мы ничего не брали. Всё по-честному купили. Вот, и чеки есть – нервно затараторил я, залезая себе в задний карман джинсов, где должны были быть чеки.
         - Вы говорите по-английски, сэр? – так же строго, обращаясь ко мне, сказал тот же охранник (видимо он был старший).
         - Да, Сэр, но я еще раз говорю…
         - Сэр, у нас есть информация, что ваш друг похитил из нашего магазина один из товаров – не слушая меня, с каменным выражением лица и механическим голосом продолжал свою речь предположительно старший охранник – Переведите ему, что мы предлагаем ему немедленно вернуть похищенный товар и в этом случае мы гарантируем, что не будем инициировать уголовного преследования.
         - Ты, что стащил что-то? Если так, то верни немедленно! Это не шутки тебе – понизив голос и по-русски «зашипел» я, глядя в глаза своему другу.
         - Май, братэлло! Да, что я псих что ли! У меня вон… «бабок» полные карманы, а я буду с прилавка всякую хрень тянуть! Не брал я ничего! Вот те круг! – оправдывался Жека, используя школьную «забожку», постепенно повышая голос от шепота до крика.
         Женька даже стал демонстративно вытаскивать из разных карманов купюры и мелочь
         - Ладно, ладно… Попутали они, наверное, что-то. Сейчас разберёмся – примирительным тоном сказал я – а может в музыкальном что-то не пробил? – вспомнил он.
       - Нее… вот чек на две кассеты! – Жека сунул прямо мне под нос мятую бумажку.
     Пока шел диалог все три охранника молчали, с любопытством вслушиваясь в наши раскатистые переливы русской речи и только переводили взгляд с меня на Жеку, словно болельщики пинг-понга.
         - Прекратите! – резко оборвал перепалку друзей старший - Прошу вас следовать за нами. Оба!

     Их привели в маленькую, сильно прокуренную комнатку с бетонным полом и гипсокартонными стенами, окрашенными в болотно-зелёный цвет, как наши подъезды, без окон, с одной дверью, с привинченными к полу обшарпанным столом и двумя табуретами.  Все стены были увешаны разноформатными фотографиями, каких-то людей, молодых и старых, бомжеватого вида и производящих впечатление состоятельных. Некоторые фото уже пожелтели от времени и почти свернулись вокруг гвоздиков-скрепок, которыми они крепились к стене. Другие по виду были почти свежими. Один из охранников остался в торговом зале. Старший предложил Жеке присесть на один из табуретов. Сам по-хозяйски сел напротив и закурил, сбрасывая пепел прямо на пол, несмотря, на наличие, на столе маленькой стеклянной пепельницы исполненной в виде полицейского значка.
     - Итак, Сэр, – обращаясь к Жеке и выдохнув изрядную порцию дыма (оставалось только порадоваться, что не в лицо присутствующим), сказал «старший» - кстати, Вас сэр, я бы просил помочь с переводом – продолжил он, на секунду переведя взгляд на меня. По нашей информации Вы похитили из нашего магазина один из товаров и в связи с этим могли бы вы подтвердить это и вернуть похищенное – глаза «старшего» вновь «впились» в Жеку.
     Я перевёл - Да, что же это такое, в конце концов! Сколько можно говорить, что не брал я ничего! Ну, блин, как вам доказать. Май, ну скажи им! – Жека опять, как в детстве потянул Меня за рукав.
     Память навязчива. Вместо того, чтобы напряженно обдумывать сложившуюся, прямо скажем, не простую ситуацию, у меня в глазах «старший» превратился в математичку, а Жека, как всегда, «выламывал» четвертную тройку при моём неизменном посредничестве.
     - Сэр... Сэр! Что он говорит? – прервал школьные воспоминания «стальным» голосом «старший».
     - А…  Говорит, что это ошибка и он ничего не брал – выходя из временного забытья растерянно пробормотал я.
      - Ладно, закончим с этим – сказал «старший» - Лэрнер, скажи по рации Чарли, чтобы он пригласил ту пожилую леди, пожалуйста! – скомандовал он своему подчинённому.
     Стоявший у двери охранник, что-то неразборчиво сказал в уоки-токи. Через минуту пришёл третий охранник, который оставался в зале, рыжий, как ржавчина, веснушчатый малый. Он молча подошёл к «старшему» и что-то прошептал ему на ухо. «Старший» после этого грязно выругался в полголоса, бросил недокуренную сигарету на пол, потом прицельно плюнул на неё, затоптал всё это ботинком стиля «military» и резко встал, по-военному, одёрнув куртку.
         - Сэр – сказал он, опять обращаясь к Жеке – вы, по прежнему, отрицаете Вашу причастность к краже?
Я перевёл.
         - Да, ёлы-палы! Ну, достали! Нате, смотрите, фашисты! – заорал Жека, сорвав с себя (благо, что кнопки вместо пуговиц) и бросив на пол шикарную байковую, клетчатую ковбойскую рубашку.
          Из нагрудных карманов выпало тысячи три долларов наличными и со страшным звоном раскатилась мелочь. Жека стоял действительно, как партизан на допросе – с голым торсом, раскрасневшийся и взъерошенный.
         Глаза охранников, не мигая уставились на деньги. Не понятно, точно, что так повлияло на дальнейшее поведение «старшего». То ли вид Жекиных телес, где действительно негде было спрятать похищенное, то ли вид такого количества наличности (да, тем более сотками, что для Америки вдвойне не типично), то ли, то, что некая «пожилая леди», судя по всему, являющая «главным свидетелем «обвинения» бесследно исчезла. То ли, всё это вместе. Но, одно точно, он вдруг стал источать бесконечную любезность и вежливость (хотя, справедливости ради, надо сказать, что и ранее все трое вели себя далеко не по-хамски).
     - Успокойтесь, Сэр. Оденьтесь, прошу Вас. Если так, то искренне приносим Вам свои извинения за допущенную ошибку. Вы свободны. С Рождеством и Счастливого Нового Года! Мы рады, что всё так счастливо разрешилось! Доброго пути! – сказал «старший».
         - А, снимок? – вдруг, неожиданно спросил, ничего не понимающий рыжий охранник, обращаясь к старшему.
         Спросивший тут же был удостоен испепеляющего взгляда последнего.
        Наконец, стало понятно, что это за снимки, которыми были увешаны все стены. Это фотки воришек, пойманных в магазине.
         - Если только общую. На память – самым доброжелательным тоном разрядил я ситуацию.
         Зажужжал «Polaroid».
         Так в «галерее» одиночных снимков появился один групповой. Два улыбающихся молодых парня, один из которых обнажен по пояс с двумя приобнявшими их магазинными охранниками, лица которых, тоже расплылись в широченных улыбках.
       Уже выезжая с парковки, ребята заметили пожилую женщину с палочкой, в платье кислотно-зелёного цвета и полностью седой головой, которая стояла перед входом в магазин и с укоризной смотрела им вслед.
         - Ну все, хватит приключений – облегчённо выдохнул я, выворачивая на хайвей – Ставь эти долбанные кассеты, которые стоили нам столько нервов и поехали без остановок. Чего такого могла им наговорить эта бабуся, что они так взъелись?
       - А вот, что!!! – вдруг восторженно завопил Жека и как фокусник, неожиданно выдернул из заднего кармана моих слаксов свёрнутый клочёк цветастой материи. Стану я за шесть долларов покупать какую-то грёбанную бандану! Какую-то тряпочку в тридцать сантиметров! Нее… Не на того напали, буржуи!
        - Как… Как… Что это?.. Откуда?.. У меня?.. –  Я резко затормозил на ребристой резервной полосе. Его руки с такой силой вцепились в руль, что побелели суставы пальцев. Почему-то навернулись слёзы, но я, неимоверным усилием воли, сдержался
       - Ты что, малохольный, платочек спёр?! Ты, ты, ты… что забыл, что нас за это депортировать могли?!… Ты, же мне кругом «забожку» дал!  Если себя решил похерить… Я-то причём!?... Я кричал и стучал по несчастной рулевой колонке.
       - Ладно, ладно, не ори. – так ничего и не поняв, сказал Жека – Всё обошлось и ладно. Как, как… Это я тебе, пока ты зенки на кроссы вылупил, и засунул в задний карман. Сначала пошутить хотел. А вспомнил, только когда нас эти «громилы» тормознули. Видать бабка видела, только, как я с полки себе в карман бандану эту сунул, а дальше нет - уже явно оправдываясь, продолжал он.
         - Дурак ты, блин! – взял я себя в руки - Поехали.
         Я всю дорогу ехал молча, изредка бросая колючие взгляды в сторону Жеки, пока тот не уснул глубоким сном, откинув голову назад. В седьмом часу утра стали приближаться к Нью-Йорку. Второй раз меньше чем за половину суток. Только начало светать. Утро было серым и пасмурным. Вместо положенного зимой снега, моросил мелкий дождь. мне ужасно хотелось спать. Но будить Жеку не стал. Во-первых, моя очередь. Во-вторых, тогда я был бы вынужден нарушить свой краткий обет молчания и, о ужас, сделать это доброжелательно. Вообще-то, я не умел долго обижаться на людей. Мог долго и терпеливо сносить обиды в отношении меня самого и потом, просто порвать с обидчиком. И то, (конечно, в зависимости от нанесённой обиды) порвав, мог продолжать общаться, но только как бы со стороны, просто как доброжелательный случайный попутчик, который всегда ответит на твои навязчивые вопросы, но никогда первым не начнёт разговор. Отцу очень не нравилась такая моя черта. Сам он был резок и категоричен.
         Жека спал очень крепко. Когда я проехал нужный экзит и крутился на объездной, то резко сдавая назад, то трогаясь вперёд, он болтался, как мешок, стукаясь о панель и дверь, но так и не проснулся.   Я даже заснул на дороге один раз, когда на въезде в один из туннелей было установлено реверсивное движение и стоя на красный он провалился в небытие, а проснулся снова на красный, но вокруг уже были совсем другие машины. Это означало, что зелёный свет был, но уважительные американские автомобилисты не стали будить бедолаг, а просто объехали. Наконец, в половине девятого утра мы выехали из туннеля на Манхэттэн.
         - Просыпайся «чертила»! Мы снова в столице мира! – затряс я Жеку за плечо. Обида перегорела и, более того, Я был доволен, что смогу, наконец, смениться за рулём.
         - Ураа!..– поддержал Жека, проснувшись.  И тут же, почти одновременно виртуозно отвернул крышки сразу с двух бутылок «Miller» и направил обе янтарные струи пенной влаги себе в рот. Пиво текло по его шее, одежде, затекая в карманы и, очевидно, намочив их содержимое. Но Жека, со свойственной ему бесшабашностью, смеялся и не замечал этого. «Разве можно обижаться на это, в сущности ещё, дитё», подумал я и улыбаясь сказал: «Так, просто сообщаю, а то я, по глупости, смениться хотел…»


      Знобит… да не просто знобит, а колотит, зубы стучат так, что кажется, что сейчас повылетают …  Господи Иисусе, Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного… 


         Нью-Йорк встретил меня и Жеку хмуро и серо. Кое где, в углах перекрёстков скопились, чисто московские, кучи грязного снега. Из-за дождя, снег превратился в серую кашицу и быстро таял. По полупустым улицам приведениями слонялись проснувшиеся бомжи, собирая свой нехитрый скарб в коробки и банки, и всё равно оставляющие после себя горы несвежих газет и другого хлама, спешащие побыстрее покинуть центральные улицы. Периодически, по одиночке и группами, шли по своим объектам рабочие в разноцветных спецодеждах и касках, сосредоточенно курившие, или громко обсуждающие какие-то волнующие их вопросы по-испански. По улицам, тихо, не издавая не звука, колесили полицейские машины. Ездили коричневые, или бело-синие почтовые машины-«коробочки». Невозможно было поверить, что это тот же самый город, в котором они были вчерашним вечером. Рушились все киношные представления о Столице мира. А через какую-то пару часов на улицы выйдет целая армия людей, вооруженная образцами лучших достижений человеческой мысли по части уборки улиц и борьбы с мусором. Сотни мусоросборочных машин разбредутся по авеню и стритам. И в конце концов, город снова заполнится своими привычными обитателями – клерками, маклерами, таксистами, лимузинами, разносчиками пиццы, туристами и прочими, прочими, прочими…   
      Завтракали в грязной-прегрязной третьесортной пиццерии. Несмотря на все приключения этих суток, Жека успел вовремя на свою встречу и видимо абсолютно удачно (судя по его «светящейся» физиономии) порешал там своё «дело», ради которого он и перелетел океан. Что за дело, Жека так и не сказал, да и, положа руку на сердце, мне на это было глубоко плевать. Моя голова была занята обдумыванием плана дальнейших действий. «Жеку уважил – встретил. Ещё как уважил! Можно было возвращаться в Кент. Надо только Дэнни позвонить, выяснить, где все ребята? Может, ещё успею присоединиться к ним где-нибудь. Кливленд, Ниагара… Праздники, ведь ещё не закончились. Да, кстати, книжка, которую мне поручил передать Айвар Имантович у меня с собой, а я в Нью-Йорке и адрес есть, так почему бы мне не заняться этим?» - думал я.
         - Ты всё, закончил свои «тёмные делишки»? – Спросил я Жеку, когда тот, как уже было сказано выше, улыбаясь, вышел из дверей офисного здание, на котором, среди прочих медных табличек, значилось «Solomon Katz & partners».
         - Да, дружище. Всё О’k! Есть хочу – сказал Жека.
         - Абсолютно бесполезная для меня информация – засмеялся я. – Сколько я тебя знаю, ты всё время есть хочешь. Мог бы и не говорить.
         - Ну…  Майка!.. А, давай в «MacDonalds». Нравятся мне эти бутерброды – задорно сказал Жека.
         - _Знаешь, блин, я тут читал, что в этих Макдональдсах хавают одни только неудачники. – опять с улыбкой сказал я – Хочешь себе такой судьбы?
         - Ладно, хватит нудить… Правда, есть хочется. Вези, тогда сам куда-нибудь, раз такой
умный – выпятив нижнюю губу, с обидой прогнусавил Жека.
         -  Согласен и на «MacDonalds», только, если там телефон есть, идёт? – капитулировал я.
         - Альтернативный вариант: Телефон – вон, а квотеров щас я тебе насыплю - сказал Жека, одной рукой показывая на телефон-автомат, который стоял прямо напротив, а другой, высыпая мне в ладонь целую «гору» двадцатипятицентовых монет - Только потом едем в первый попавшийся «MacDonalds».
         -  O’K. Спасибо. – оценил щедрость друга я. – Только, сядь за руль. Отъедешь, если что, а то я за парковку не платил.
         Я набрал телефон студенческой «берлоги» в Кенте, на Sicamore street. Ответил Дэйв. Судя по голосу, Дэйв обрадовался мне, прямо, как брату.
         - Отлично, что позвонил! - сказал он – Я только вернулся из Кливленда. Жалко, что тебя с нами не было. Было весело. Мы сутки «зажигали» в бывших доках! Мне, к сожалению, надо было вернуться, а ребята еще остались на день и завтра они едут на Ниагару. Остановятся в гостинице «Inn on the river» на Buffalo ave. В общем, найти легко. А ты где?
         Я сказал, что сейчас он в Нью-Йорке. Скорее из вежливости (так как была карта) поинтересовался дорогой и попрощался, сославшись на нехватку мелочи.
          - Все, дружище, пора прощаться до поры. – вернувшись, не скрывая облегчения, сказал я Жеке – отвезёшь меня на вокзал и «адью». Кстати, там и «MacDonalds» наверняка есть. Поеду к своим студенческим приятелям, а потом с ними в университет. Не буду тебе больше мешать заниматься твоими «супертайными» делами. Машину сдавать в JFK. Гостишку рекомендую всё же не на Манхэттэне, а в Нью-Джерси. Всё, по дешевле. Телефон знаешь, звони.
         - Э… Э… Ты, что меня бросаешь? – опешил от неожиданности Жека.
         - Нет, блин, наймусь к тебе переводчиком и «будем жить счастливо и долго, и умрём в один день» - пытаясь сгладить неловкую ситуацию юмором, сказал Я.- У меня же есть и свои дела, в конце концов, дружище.
         - Так, то оно так, – согласился Жека – но давай ещё пару дней вместе «потусуем», а потом и разбежимся. Тем более, что через три дня мне опять сюда. – Жека махнул рукой в сторону вывески «Solomon Katz & partners».
         - Вот, всегда, ты только о себе думаешь. – сказал Я. – Ладно, не хочется на поезде катиться. Машина у тебя на месяц. Если потом обратно сам поедешь, то поехали со мной на Ниагару. Предупреждаю ещё раз: потом ты – по своим делам, а я учиться! И ещё одно условие – едем прямо сейчас.
         - Согласен.
         - Погнали, только заскочим по одному адресу, раз мы уже тут, - меня просили книжку передать.
         - Давай. Не вопрос.

         Мы заехали в тихий район Вест-Виллидж, разыскивая по карте адрес, написанный на визитке, которую мне дал Айвар Имантович.
         Первое, что удивило, - так это то, что один из переулков, ведущий к искомому дому, был перекрыт людьми с надписями «FBI» на спинах, которые отправляли все машины в объезд. Тогда я взял пластиковый пакет с книгой и мы, запарковав нашего «коня», пошли пешком. Не доходя до места, нас снова остановил сотрудники ФБР, теперь уже перед лентой «crime scene», метрах в пятнадцати от дома профессора, и мы присоединились к жиденькой толпе зевак.
         У дома мы увидели двери другой сюрприз - группа одетых в черное вооруженных людей со специальным тараном для выбивания дверей ворвались в дом профессора с криками «FBI!» Вторая группа пошла через черный ход. Было слышно, как агенты громко протопали по лестнице, приказывая всем поднять руки вверх.
         - Что происходит? – поинтересовался я у, стоящего рядом, парнишки в бейсболке «Mets», жующего хот-дог.
         - Да, русских шпионов берут – с важностью знатока ответил тот.
         - Ого! Откуда знаешь?..
         - А, кого ещё-то?..
         - Так мы вроде друзья теперь.
         - Неее. Русским нельзя доверять никогда…- взглянул на меня, как на умалишённого, парнишка.
         Через несколько минут на улицу вывели всю семью – двух подростков и прилично одетых взрослых – мужчину и женщину, выглядевших, как обычная американская семья. Потрясенные братья молча смотрели, как на их родителей надели наручники и увезли в разных автомобилях, они остались в компании нескольких агентов.

         - Слушай, пошли и мы. Похоже, что книжку некому передавать – тихо сказал я.
         - По рукам! Только, сначала есть! – обрадовался Жека…

         После небольшого кусочка Аппалач, к западу от Нью-Йорка, дорога была пряма, пуста и однообразна. Зимний пейзаж. Маленькие фермы по обочинам, какие-то промышленные объекты с многочисленными трубами и линиями электропередач. Весь путь по территории одного штата Нью-Йорк. Карта гласила: с восьмидесятой на восемьдесят первую, с неё на девяносто первую дорогу, в сторону Буффало и потом, на сто девяносто первую прямиком на Ниагара Фоллз. Пару раз, помимо заправки, остановились на rest area, чтобы купить закуски в автомате и «оправиться». Слушали музыку. Болтали о всякой ерунде. Курили. Пили кофе, купленный на заправке. Если бы не две вещи, на которые обратил внимание Я, эту дорогу, вообще можно было бы назвать скучной. И первое, и второе поразило меня именно своей схожестью с Совком. Одно, по сути, другое по внешнему выражению.
         Сначала буднично остановились на заправке и «бой», который помогал заливать бензин, и протирал стёкла, поинтересовался не маркой топлива, которое надо заливать, а арендованная машина, или нет, и, получив положительный ответ на первое, ни слова не говоря, залил самой дешевой, 86-й горючки. Такое отношение (И где? – в Америке!) просто «сразило» меня и искренне порадовало Жеку.
         Потом, (ради этого, даже остановились и достали фотоаппарат из багажника) увидели огромный билборд, установленный на обочине. Над ним явно потрудился кто-то, не понаслышке знакомый, с советским агитплакатом. Три профиля, изображенные в точности, как у нас изображали Маркса, Энгельса и Ленина (Профиль одного со смещением наложен на профиль другого), только это были профили Гитлера, Сталина и Саддама Хуссейна. А под всей этой «красотой» эсэсовскими рунами надпись по-английски: «Саддам – это Гитлер и Сталин наших дней». Американская агитмашина работала не хуже «совковой».
     Подъезжали, уже темнело. Если честно, то ожидали опять сразу окунуться в какую-нибудь «огненную феерию», а въехали в маленький городок, в центр которого вела, не по-американски разбитая вдрызг, Buffalo avenue. Пришлось свернуть на улицу с буквально более радужным названием Rainbow Boulevard, которая заканчивалась большой светящейся надписью Casino.
         - Странно, что тут тоже есть казино. Слушай, давай туда. – Я показал пальцем на надпись – Если есть казино, значит, при нём есть гостишка, а если есть гостишка, то при ней парковка. А если есть казино, гостишка и парковка, то при этом всём должна быть и «едальня» и, учитывая, что владельцы зарабатывают на казино, то остальное должно быть не дорого. – А вот и подтверждение моих слов - и я показал на другую надпись, помельче – «EconoLodge».
         - Согласен – сказал Жека, на которого особенно повлиял предпоследний аргумент.
         - Пойду, узнаю, может места есть – сказал Я. – Заселимся, а потом уж посмотрим, что это за Ниагара такая.
         Номера были. Мы взяли достаточно просторный номер с двумя полуторными кроватями. Блистающая чистотой ванная, призывно манила огромным количеством, висящих на всех крючках и сушилках, а также, сложенных аккуратными горками на шкафчиках разноразмерными полотенцами. Минибар был до отказа заполнен разными, в том числе, неизвестными напитками. Ужин заказали в номер (меню лежало на журнальном столике). Поели, по очереди сходили в ванную и залегли по кроватям, провалившись в ласковые объятия свежего белья. Закончились ужасно длинные сутки. Сутки на колёсах, сутки «на нервах». В общей сложности, «намотали», наверное, около тысячи миль. Усталость навалилась неожиданно и как-то сразу. Ноги отказывались идти. Глаза норовили закрыться немедленно, погрузив их владельца в глубокий сон. Решили, что водопад гонит свои воды миллионы лет, и значит, за одну ночь никуда не денется. Дэнни с ребятами, тоже только завтра должны быть. Просмотр местных достопримечательностей был единогласно отложен на следующий день.
         Отсчитал немного денег и пошёл на reception, как договаривались, позвонить в Ригу по коду (тут это просто). Рассказал Айвару Имантовичу о произошедшем в доме его друга профессора. На удивление, тот воспринял это более, чем спокойно и просто сказал оставить книгу Наде Бродской. Тут уже пора было удивиться мне…
         Разбудил сильный, но достаточно равномерный грохот… Скорее, даже гул. Такое чувство, что где-то рядом долго-долго разгонялся по взлётке тяжелый «Boeing». Разгонялся и не как не мог взлететь. Жека пожелал «добрейшего утречка» и босыми ногами прошлёпал к окну. По дороге выключил кондиционер, предположив, что гул исходит от него, поднял жалюзи и сдвинул фромугу вверх. Ворвался холодный и одновременно влажный воздух, занося «на своих плечах» в комнату усилившийся в два раза, разбудивший их звук. Воздух за окном не был прозрачен. Над землёй, скрывая дома, висело белёсое марево.  «Вот почему в городке было так не по-американски темно вчера вечером» - подумал Я. Он читал в брошюрах про Ниагару, что что-то подобное должно быть, но не предполагал, что настолько явно. Ребята быстро умылись и помчались вниз сначала на завтрак, а потом быстрее, быстрее на встречу с чудом природы. От вчерашней усталости не осталось и следа. Молодые тела восстанавливались быстро.
         До берега, а точнее до обрыва огромной высоты, дошли быстро. Минут за пять. Гул усилился неимоверно. Чтобы разговаривать, приходилось повышать голос.  И вот ОН! Чувство невиданной доселе мощи исходило от сотен тысяч, а может и миллионов тон воды падающей с пятидесятиметровой высоты.  Внизу, где заканчивалось свободное падение, казалось, был ад. Во-первых, именно оттуда раздавался слышный на много миль рокот И, во-вторых, именно оттуда поднималось рождённое пеной гигантских водоворотов, то белёсое марево, которое окутало город. По краям бурлящего потока берега реки были немного прихвачены льдом, а с краёв самого водопада (или водопадов. Вообще-то, их было несколько) образовывались некие подобия ледяных колонн или труб, сквозь которые кое-где действительно неслась вода. Вдоль обрыва были достаточно крепкие заграждения, которые, не смотря на ранний час, были почти сплошняком «облеплены» туристами, вооруженными видеокамерами и фотоаппаратами. Некоторые, просто стояли, приоткрыв рот, находясь в «нирване единения с природой». Мы, тоже, на время, перестав балагурить, затихли и практически не мигая, уставились на этот упорядоченный разгул стихии. И видимо в такие моменты не только им одним приходили мысли о собственной ничтожности и бренности всего сущего, в сравнении с могуществом природы и течением времени. Этот вид, представший перед ними, видели люди и сотни, и тысячи лет до них, и будут видеть и сотни, и тысячи лет после. И для этого совсем неважно, станут ли они богатыми и известными, либо сирыми и убогими, проживут ли свои жизни праведно, либо, во грехе. Для НЕГО они – пыль.
         Очнувшись, купили пару буклетов в «Tourists center».
         - Смотри какая большая разница между канадской и американской сторонами - переводя взгляд от брошюры на канадский берег, сказал я - Там и обзор и спуститься к подножию можно. В самое пекло, представляешь!? Даже смотровое колесо есть! Вон, смотри и кораблики там швартуются почти у подножия.
     - Так, какие проблемы, братан!? – видимо, почувствовав очередную авантюру, воскликнул Жека – Вон мост. Смотри сколько машин через него «чешет», и что-то никто не останавливается, типа для проверки документов. У них же границы открыты. Точно тебе говорю. Я по телеку видел - с этими словами он бросил квотер в коробку смотровой трубы и развернул её в сторону «Rainbow bridge», примкнув глазом к окуляру
         - Надо, всё-таки спросить у кого-нибудь – осторожничал я, хотя поездка в Канаду выглядела очень заманчиво.
         - Ну, спроси, спроси… Хотя если нельзя, то нас и не пустят. В крайнем случае, развернут назад – «скиснув» на секунду, но потом снова приободрившись, сказал Жека.
        Аргумент Жеки мне понравился. А, может он просто хотел услышать что-нибудь в этом роде. В общем, не стал он ничего, ни у кого спрашивать, а в знак согласия протянул Жеке свою руку.
         Жека сбегал за машиной, пока я, в мыслях находившийся уже на противоположном берегу, покупал канадские карты. Для того чтобы попасть на мост, пришлось пристроиться в хвост длиннющей колонны из желающих пересечь границу, начинающуюся за четыре квартала.
         Подъехав к въезду на мост, они обнаружили обычный автоматический шлакбаум, на котором было написано: «Въезд в Канаду – 1 доллар 75 центов».
         - А! Что я говорил! Какие визы! Да, они за «баксы», удавятся! – завопил Жека, увидев подтверждение своей гипотезы.
         Въехали на мост. Несмотря на некоторую задержку на въезде, поток машин был очень велик. Ближе к канадской стороне, вид на водопад был действительно потрясающий. Основная часть водопада – «подкова», была как на ладони. Подъехали к другой стороне моста. Шлакбаума не было, но за то стояла разукрашенная в красно-белые цвета канадского флага будка с канадским «погранцом», который выборочно «выдёргивал» из потока автомобили и проверял документы. И, надо же, такому случиться, что его блуждающий взгляд упал на наш форд.
         - Mister, your visa, please. – в третий раз спросила меня чернокожая офицер иммиграционной службы Канады.
         - Here you are - в третий раз повторял Я, тыкая пальцем на американскую визу в паспорте.
         - Sir. Your visa, please!  Visa of Canada! – раздражаясь всё больше, с жалостью, как на убогого, глядя прямо мне в глаза, почти взвыла офицер.
        - This is it. – Я давно понял, что она просит канадские визы, которых у нас с Жекой естественно не было, и, соответственно, и речи не было, чтобы проставить желаемые отметки им в паспорта. Видимо они не так поняли пограничника. В этой ситуации ничего не оставалось, как «включать тупого иностранца» и «гнуть свою бестолковую линию» и он упорно показал пальцем на американский штамп (тогда ещё были не наклейки, а обычные чернильные штампы).
         - This is Canada, man!!! – видимо, окончательно выбившись из сил, заорала офицер, стуча кулаком себе по голове. Потом взяла меня за руку, довела до машины, в которой, открыв окно, мирно покуривал Жека и усадила прямо за руль, помогая, как инвалиду - Follow me! – властно произнесла она и села на полицейский мотоцикл, стоявший рядом. Потом достала рацию и стала что-то нервно в неё говорить.
          Так нас сопроводили назад к Rainbow bridge и отправили в обратный путь, в сторону США…

         - Ваши документы, Сэр. – спросил пограничник, обращаясь ко мне, сидящему за рулём.
         Я протянул ему советские права-книжечку, где, конечно, были надписи латиницей, но почему-то по-французски.
         Покрутив их в руках, пограничник традиционно, как и все в Америке, что видят такую
диковину, поинтересовался: «Вы откуда, ребята?»
         - Из России – обрадовался я, тому, что разговор потерял свою официальность.
        - Понятно. – задумчиво и даже показалось, что с каким-то сочувствием, проговорил пограничник – Паспорта, пожалуйста.
         Отдавая паспорта, он очень доброжелательно и улыбаясь, засунув голову, прямо в окно пояснил: «Ребята, вам нужна канадская виза. Заедите во…он туда. Там иммиграционная служба» - он махнул рукой куда-то левее от общего потока машин и отвернулся, выискивая «взглядом» очередную «жертву». Никто бы даже не обратил внимания, если бы они «поплыли» в этом потоке моторов, но я подумал (зачем!?): «Раз, судя по всему с этим ни каких проблем, то почему и правда не получить канадскую визу. И сейчас понадобится, да и потом можно воспользоваться».
         - Давай, и, правда заедем – сказал он и повернул на развилке налево…
         -  Your driver license, passports and visas, please – строго произнёс, теперь уже американский пограничник.
         - Here you are, Sir. – я с готовностью передал требуемые документы.
        - What is the purpose of your visit? – продолжил опрос пограничник.
        - Just tourism, Sir – «Не станешь же объяснять ему всю сложную схему типа – как стать американским студентом, если очень хочется» -  рассудил Я.
     Пограничник покачал головой, явно раздумывая, что сказать дальше.
     - I’m sorry, but you do not have U.S. visa, Sir. – наконец  сухо сказал он.
         - What!? – искренне возмутился z – As there is “no visa”!? Here it is! – перегнувшись в окно Я тыкнул пальцем прямо в открытую страницу своего паспорта.
         - Do you have a single-entry visa, Sir - всё так же спокойно, очень официально, говорил пограничник – You have already departed from the United States.
         - Майка, чего он там лепечет? – вмешался в разговор, ничего не понимающий Жека.
         - По-моему, мы опять влипли, братуха! У нас виза однократная, а мы уже выехали из Штатов
         - What can we do? We cannot live on the Bridge! – обречённо спросил пограничника и самого себя Я.
         - Follow me. – прозвучала уже знакомая фраза.
         Потом были бесконечные нервные ожидания, сначала в будке около шлагбаума, потом в офисе иммиграционной службы. Потом, просто сказали “ Ah, you are Russians… Okay, forget it…”, и отпустили восвояси. Остановились у отеля, где должны были остановиться Дэнни с ребятами. Вышли, крепко обнялись, похлопав друг друга по плечам. Я резко развернулся и стал подниматься по ступенькам отеля.  Жека сел за руль, сказал, что позвонит и «с буксом» стартанул опять в сторону Нью-Йорка…
          За эти дни я нарушил все правила, которые нельзя было, по словам Дэнни, мне нарушать: «criminal traffic», воровство, нарушение визового режима, да плюс ещё чуть в шпионский скандал не попал. Жуть…


         …Закапал дождик, прямо на меня… а мне всё равно… пусть… Господи Иисусе, Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного… 


         1991.  В мае, незадолго до моего отъезда из Штатов домой, к нам приехали студенты из Москвы. У них, правда, не было такой обширной полугодовой программы, как у нас, а скорее они прибыли с ознакомительно-туристическими целями. Словоблудие исключительно на тему «как хорошо в стране американской жить». Эта программа была достаточно маленькой и смешной, предусматривающая следующие совершенно ненужные тематики, такие как американские исследования в области международных и дипломатических отношений; американские исследования в области права (а, вообще-то у нас система права другая); американские исследования в области политики и управления; программа исследований в области продвижения демократии, демократического представительства и законотворчества на примере США. Также программа включала в себя. посещение и знакомство с «настоящими друзьями» из числа «обычных американцев». Лично ректор Кентского универа возился с московскими студентами. Забота и внимание таких американских «друзей» к нашим ребятам и девчатам только росли, а «дружба» крепла…
         Кстати, в падающем Союзе теперь стали практиковать именно подобные молодёжные программы. Всё-таки, я был советским человеком и рассуждая, как советский человек (голову-то не выключишь), я думал, что отправляя студентов по таким «программам-скороспелкам», нашими западными «друзьями» преследовалась только одна цель, чтобы ребята возвращались домой с совершенно другим мировоззрением, напичканные американскими жизненными ценностями, а вырастая эти «американские новые русские» становились бы известными журналистами, преподавателями высших учебных заведений, сотрудниками правозащитных и экологических организаций, социологами, учителями в школе, что называется «лидерами общественного мнения». Да, далеко заглядывают…
         Вот такие мысли одолевали меня, когда я смотрел на этих ребят.
         Я как-то сразу, я вдруг сошёлся с одним из них - Рустэмом Каримовым, или как все его называли Рустиком. Точнее, это он изначально попросил меня ввести его в курс жизни в университете и иногда побыть переводчиком. Он был студентом-юристом всесоюзного юридического заочного института (ВЮЗИ). Рустэм оказался очень умным, начитанным, интересующимся и рассудительным человеком. Мне было очень приятно и интересно с ним общаться, хотя его жизненная позиция была, мягко скажем, мене не близка. Рустик был просто восторженным апологетом западного образа жизни и в первую очередь американского. Я, несмотря на то что по факту уже не считался советским гражданином, стоял на совершенно иных (патриотических) позициях.
         Мы часто по-дружески спорили на разные темы словно «пикейные жилеты», почему-то обычно сидя в холле книжного магазина университета (наверное, потому что мы оба страстные книгочеи, а там полно было книг на русском, которых у нас днём с огнём не найти).
         - Нас всех кинули! Ки – ну - ли! Советский Союз разваливается прямо на глазах у изумленной публики, которой еще совсем недавно внушали, что их страна является одной из двух сверхдержав мира, мощнейшим государством, которому не страшны никакие угрозы! – кричал мой новый приятель, – а на самом деле, на протяжении последних десятилетий СССР медленно подтачивали изнутри самые разные проблемы: экономические, политические, национальные, которые были заложены в нём изначально. Советская система управления, построенная на идеологическом диктате и полном контроле общественной жизни, практически перестала работать. Задача таких, как мы – успеть подзаработать в этом бардаке.
         - Пожалуй, что я соглашусь только с тем, что ещё в 1977 году КПСС сделала грубейшую ошибку, записав в новой Конституции Союзные республики – суверенными государствами и…
         - На внутреннем рынке господствует дефицит самых необходимых товаров, экономика критически зависит от конъюнктуры цен на энергоносители. Идеология в кризисе и не может объяснить народу, в какое «светлое будущее» мы идем. Национальные республики (да, что тебе говорить, ты же сам оттуда) выражают все большее стремление к независимости.
         - Кстати, разумеется, по совести, раз уж так вышло, то пусть они, конечно, сами распоряжаются своей судьбой. А я, вот, размышляю: а может быть, России тогда самой выйти из состава Союза, если во всех своих бедах они обвиняете ее, и если ее слаборазвитость и неуклюжесть отягощают их прогрессивные устремления!? Может, так лучше?
         - Не спасёт! Надо признать, что мы просто проиграли. Америка – вот где иощь мира! И нечего тут выдумывать!.. Надо расслабиться и получать удовольствие… Надо вписываться в международный бизнес…
         - А, как же… - но я передумав продолжать разговор, махнул рукой.
         За время нашего недолгого общения, я понял, что мне его переубеждать бесполезно.