— Да как смеете вы, жалкие смертные, меня тревожить? — сжал злодей кулачки свои. — Я за меньшую дерзость превращал людей в насекомых, да давил. Убирайтесь с глаз долой, пока добрый, а иначе пожалеете!
Не стал спорить с ним старший витязь, перенесся к врагу за спину, сразу понял, перед ним морок, сам же злодей с другой стороны комнаты да на троне восседал, с прозрачным шаром в руках. Отправил богатырь в полёт своё оружие, да пронзил чужеземца, пригвоздил к спинке, подбежал скоренько, да поймал падающий шарик, вырвал меч свой, да обезглавил недруга, и коснулся темного артефакта, так что тот растрескался, на кусочки рассыпался. Следом затрещала и башня. Сорвал победитель плащ с убитого и сразу к Добру и вернулся.
— Передай это своей возлюбленной, — приказал сын солнца, — да смотри, что дальше делать станет. Коли примет и поблагодарит, знать ошибся я, если же даст новое, точно желает погибели.
— И зачем ты сам убил колдуна, то ведь было мое поручение? — юный отрок будто и не слышал слов учителя. — И с каким лицом я приду к возлюбленной, как отдам ей плащ, коли не свершил подвига?
— Прости, некогда мне было о том думать, — Лучик поморщился, — коль промедлили обоим несладко пришлось. В следующий раз, так уж и быть, бейся самостоятельно, пострадаешь, так и не жалуйся, да не лей слез горючих. Потому лишь терплю твою дерзость, что любовь сравни безумию. Жив останешься, колдунов тех убьешь ни один десяток, а сгинешь, и не вспомнит прелестница, как и звали. Ну, чего медлишь, забирай плащ.
Не решился Добро спорить более, не утратил ещё уважения полностью, поспешил в путь обратный, прямо к дому коварной красавицы. Та же как увидела прибывшего, изменилась в лице полностью, едва сдержала злое шипение, да велела служанке принести дар добытый.
— Чуя я, что колдун тот мерзопакостный слишком стар оказался, коль сумел ты с ним так легко разделаться, — начала дева, — слышала я, что у нас на кладбище завёлся волкодлак кровожадный, говорят, лучше и краше его шкуры ничего в целом свете не сыщется, а желаю из неё платье сшить новое. Коли принесёшь, сообщу имя, не сумеешь, на глаза не показывайся.
— Будет тебя платье из шкуры волкодлака, — пообещал Добро, да снова к учителю отправился.
Однако, мучили его некоторые сомнения, ведь сын солнца предупреждал насчёт нового поручения, и не послушал, какими глазами смотреть на него, как объяснять данное обещание? Только Лучик сразу все понял, не сказал ничего супротив, лишь вздохнул печально, указал на коней, поехали, мол. Лишь когда приближались к кладбищу, завел разговор невеселый.
— Чувствую я, что теряю тебя, а как удержать, не ведаю, — произнес он, — любовь, даже нечестивая, все одно сильнее дружеской привязанности, да родительского обожания. Птенчик жаждет расправить крылья, да не видит змеи, готовой в него вцепиться. И чего желает твоя красавица на этот раз?
— Шкуру волкодлака, — пояснил Добро, — дабы сшить из него платье заморское.
— Не для того эту вещь используют, чтобы одежду украшать, для ведовства темного, — старший витязь поджал губы, — превращаться в волка чудовищного. Для чего подобное простой деве, не ведаю. Но, раз хочешь, пойдём на битву, все одно волкодлак из тех тварей, коих надобно нам изводить под корень.
И пришлось нашим странникам, темной ночи ждать, чтобы найти волкодлака проклятого, да прервать его жизнь нечестивую. А ночка та была безлунная, ночь безлунная, да беззвездная, подул ветер ледяной, холодный, а как полночи время пришло, раздался вой волчий, жуткий, холодил он кровь, заставлял пот да лбы смачивать. Обнажили богатыри славные да, оружие, дожидаяся нападения. И нагрянул недруг из тени черныя, да напал без предупреждения, на юного отрока, сбил с ног его, да к земле прижал.
- Помоги мне учитель, полубатюшка, пока не сгинул я и в пасти волчьей! – закричал витязь младой, доблестный.
- Разве с колдуном ты на меня не обиделся, не разгневался да за вмешательство? – вопрошал Лучик с горькою улыбкою. – А сейчас разве не такая же ситуация?
- Ты спаси меня, держать мочи нет, - простонал богатырь молоденький.
И хватал сын солнца недоброго оборотня за голову, да сворачивал ему толстую шею, движением единым, лишь позвонки там и хрустнули. Обернулся полуволк человеком, да в звериной зачарованной шкуре. Забирал её Добро скоренько, кланялся учителю, да в глаза ему и не сматривал, затаил в душе новую обиду, хуже прежней. В ослеплении великом и не чувствовал, что себе противоречит вчерашнему. Ну, а утром к возлюбленной отправился. А она как увидела, чуть от злости не окочурилась, и опять, снова, сызнова, да не вышло погубить воителя, и решила узнать, как же ухитряется он столь опасных врагов побеждать?
Увы, любовь чувство прекрасное, и, оно же вельми ужасно, одновременно, ибо лишает разума, особенно, когда дело касается того, кто и так большим умом не отличался, не посмел ничего скрывать юный витязь, рассказал любимой об учителе, поняла та, пока жив Лучик, да рядом с воспитанником, ничего она не сделает, значит, надо их разлучить, да так, чтобы навек, и не встретились никогда, разве, как враги, на поле ратном.
- Неужели не видишь ты, что учитель тебе просто-напросто завидует, да боится, что вырастешь ты, возмужаешь, да и превзойдешь его кратно? – начала соблазнительница коварная. – А с волшебным мечом так любой нагеройствует, самых страшных врагов одолеет. Ты гони от себя того учителя, расставайся с ним без всякой жалости, чтобы туча сия солнца не закрывала, и увидишь, как сильно вырастешь, с небом самым сровняешься, да и станешь достоин того, чтобы моим мужем стать. А пока выполни третье мое поручение. И оно окажется сложнее прежних куда. Но сделать все ты должен один, мне жених не надобен, что из-под юбки наставника выбраться не в состоянии. За нашим городом находится камень огромный, говорят, что уносит он в мир иной непонятный, отправляйся к нему, и принеси мне некое доказательство, что действительно был там. Убирайся с глаз моих.
И пошел прочь богатырь, опустив голову, разрывался он на части. С одной стороны, уважение к учителю не до конца сердце покинуло, а с другой, хотел стать достойным возлюбленной, заслужить ее любовь искренне, да и вырасти, уверен был, что сам справится, да сумеет из любой схватки выйти победителем, но и боялся самостоятельно отправляться куда-то, ведь погибнуть не так и сложно, хватит одной ошибочки малой. К счастью, Лучик предвидел в мудрости своей, что такое может случиться, знал своего ученика лучше его самого. С помощью отца своего, все ведающего солнца, отыскал юнца неразумного, перенесся поближе к нему, да на глаза не показался, последовал тайно. И увидел, как подъехал к камню Добро необычному, украшенному неведомыми рунами, рунами чужеродными, что стоял на другом, таком же, да не просто так, а параллельно земле. Приблизился младший богатырь камня, коснулся рукой несмело, да и сгинул, словно и не было никогда. Кинулся к камню тому зачарованному старший витязь, да что не делал, не происходило ничего. И взмолился он отцу своему, умоляя помочь, выручить, да отправить к ученику любимому. Но ответствовало солнце ясное, да могучее, да с печалью в голосе, отказывало в помощи.
- Отправился ученик твой в мир темный, в мир темный, светом проклятый, - поясняло светило прекрасное, - нет в нем у меня силы, нет силы моченьки. Или сам вернется – справиться, или сгинет вовек, пропадет совсем. Но, ты верь в него, не плач горестно, не совсем он у тебя безнадежный, не всяк путь бывает прям, как твой, иногда, бывает из стороны в сторону да мотается, то к свету, то мраку прибивается, важно, где и кем да в конце станет самом. Но, старайся сделать все, что можешь, как бы тяжко не приходилося. Просто тело спасти, из беды вытащить, а вот душу, тяжелее всего, увы, редко сие удаетися. Коль сумеешь, станешь истинным наставником.
Оставалось Лучику лишь молиться, призывать силы светы да на помощь ученику неразумному, а Зоряна, как могла, успокаивала, утешала и напоминала, в чем уже Добро да участвовал, из чего вышел живым и здоровеньким, что ему мир темный, чужеродный? Разве найдутся силы злобные, силы злобные, да способные русского витязя одолеть, погубить?
Меж тем, очутился Добро в месте странном, в месте странном, необычном, нет тут солнца пресветлого, нет солнышка, да луны и звезд, а светятся вокруг лишь грибы фиолетовые, на гнилушки похожие, и не видать ни дороги, ни тропиночки, куда идти, непонятно совсем. А чего нести возлюбленной, в качестве доказательства? Ну, и главное, как не заблудиться в неведомом мире, да обратно, на родину возвратиться? Вот когда наш витязь пожалел себя. Что так легко отринул помощь учителя, тот бы точно совет дал мудрый, как вести себя, как вести себя да в подобной ситуации. К счастью, нашлись те, кто отвлек от мыслей черных, мыслей черных, мочь отбирающих. Вот послышался вой злобный, пугающий, появились чудища мерзкие, коих в страшном сне не представишь, не похожи ни на что знакомое, вроде ни люди, ни демоны, и уж точно, не ангелы светоносные. На отрока они бросаются, норовят разорвать на кусочки, да сожрать его плоть, плоть с костями, не оставить даже одежды.
Попытался витязь от них топором отмахиваться, не берет врагов сталь добрая, да не колет копью ясеневое, не защищает от них щит каплевидный. И хватал тогда богатырь святорусский одно чудовище за ногу, да как начал им помахивать, как дубиной врагов поколачивать, как махнет, так улица получается, перемахнет, так с переулочком. Испугались чудовища мерзкие, разбежались, да попрятались, кому-жизнь-то терять охота? Нет подобных желающих. Лишь когда победитель дальше двинулся, потихонечку воротилися, чтобы трупами своих брюхо набить, хоть тем насытился. А Добро вспомнил науку учителя, коль в тьме ты вдруг потеряешься, завсегда вправо поворачивай, ибо правая сторона благая, левая же, завсегда темная. Повернул он направо скоренько, поспешил дальше, чтобы найти некое доказательство, пребывания в мире ином. Мог, конечно, он взять да голову, да взять голову любой твари мертвой, иль хоть гриб с собой, фиолетовый, да опасался, что любимая не оценит подобного подарочка, и что свет благой ярка солнышка, да испарит штуку мерзкую.
Тут нужно иное что необычное, чтобы твердостью превышало плоть. И услал вскоре шум великий, поспешил на звук и увидел реку широкую, широку реку, нет через неё ни моста ни переправушки. Принялся странник оглядываться, не растут в сих местах деревья, нечего из земли выдернуть, да перебросить за место мостика. Но, зато камней хватает огромных, разными рунами украшены. Богатырь за них хватался, выдирал, да бросал в воду, чтобы по ним перескакивать, перебраться, да на другую сторону. Долго он трудился, старался, так дошел до реки серединочки, а повылезли из воды щупальца длинные, щупальца длинные, сильные и гибкие, попытались сцапать храброго путника, да не тут-то было. Поймал герой ворога за конечности, да рванул с силой великою, отделял их от тела чудовища, да бросал их на берег, задержать возможных преследователей. Не смогли его утопить, стащить в воды смертоносные, перебрался на твердую землю. Тяжело же витязю младшему приходилося, много раз жалел, что один полез, а ведь и близко к цели он не приблизился. И вот увидел он в свете неверном, черную гору огромную вдали, высоченную, до самых небес возвышающуюся.
Если же и есть чего необычное, то только там. Почему так, Добро не ведал, просто чувствовал, именно так и есть, потому к цели слепо следовал. Меж тем, подул ветер нестерпимый, ветр холодный, да колючий, не давал шага сделать лишнего, нес навстречу песок с землей черной, после покатились и шары огромные, из корней растений сплетенные, без какой-то причины вспыхивали, угрожали спалить витязя. Приходилось от них уворачиваться, уклоняться и отпрыгивать. Чуть опоздаешь, не успеешь отбежать и сгоришь, не останется и праха от тебя. Не хотел кто-то пускать богатыря святорусского к той горе неведомой. И послышался клекот злобный, поднял странник голову и увидел чудовищ крылатых, не поймешь, птица то хищная, или мышь злая, летучая, или вовсе уж насекомое?
Налетели твари мерзкие, попытались схватить витязя, только он от них отмахивался, отмахивался, отбивался, дело знакомое, да привычное. И хватал их, да шеи сворачивал, у кого имелися. А встречались очень разные, совершенно немыслимые, но и эти долго не выдерживали, как погибло много, отпрянули, унеслись прочь, стеная горестно. Лишь когда победитель дальше двинулся, потихонечку воротилися, чтобы трупами своих брюхо набить, хоть тем насытился. Хоть и не имелось туч в небе странного, но начало нечто накрапывать, накрапывать, сверху литься. Кожу жгло, словно огнем пылающим, да и пахло мерзко, так и словно тухлятина, нестерпимо, хоть нос зажимай. Прикрылся богатырь щитом каплевидным, да прибавил шаг, чуть не бежал, надеялся, что кошмар скоро закончится. Тут ещё и молнии стали бить зеленые, угрожали сразить, обратить тело в прах без жалости. Загремел и гром оглушающий, норовил лишить слуха вовсе, сколь не зажимай ушей, не помогает. А и то было испытание не последнее, не последнее, не самое страшное. Стала твердь под ногами зыбкая, зыбкая, полужидкая, того гляди, засосет в себя, не выберешься, еле ноги свои вытягивал.
Едва не потерял сапоги свои красные. А как закончилось, явилась новая преграда сложная, росли из земли пальца каменные, словно лес живой, не протиснешься, периодически, переламывались, грозили накрыть странника, раздавить его под обломками. Не успеешь отбежать, или отбить, переломает белые косточки, отобьет плоть живую, погубит с гарантией. И доспех ратный не выручит, не защитит совсем от погибели, наоборот, лишь тяжести добавляли, усталостью угрожали лишнею. Но, не бросишь их, не оставишь, ибо сгинешь с ещё большей вероятностью. А ведь не остановишься, и назад не отступишь.
Меж тем, стало ещё страшнее, ибо начали на голову камни сбрасывать огромные. Пришлось Добру один поймать и им прикрываться, потому как щит не спасал совсем, только рука чудом не сломалась, от ударов таких чудовищных, каждый шаг с трудом давался, да обычный смертный не выдержал, или сгинул, иль назад повернулся скоренько, только не было такой возможности. Но, далее легче не становилося, провалилась твердь под ногами, полетел вниз воитель, едва не расшибся совсем, а из дна ямы огромной, вылезало чудовище новое с огромными рогами гибкими, что являлись сразу и щупальцами. Пришлось ухватиться за них могучими руками, да сворачивал толстую шею ему, только тварь оказалась не единственной, лишь одну убил, вторая вылезла, пришлось заново начинать все, а там дошла очередь и до третьего, лишь после этого сумел выбраться.
Полежал малое время, чтобы с силой снова собраться. Уж в который раз пожалел, что вообще в путь отправился. Меж тем впереди озеро встретилось, не видать его второго берега, лишь гора где-то вдали мерещится, переплыть нет никакой возможности, и по берегу никак не одолеть. Только витязь уже привык к тому, что нет здесь мест необитаемых, кто-то да вылезет непременно. Потому подхватил камень огромный, да метнул его в воду, и вправду вылезла какая-то морда отвратительная, на которую и смотреть вовсе не хочется, да с усами длинными тонкими, похожими на крысиные усики. Попыталась тварь схватить странника, только он первый недруга ухватил за те усы быстренько, потянул их с силой могучие, едва вовсе не вырвал, причинил боль изрядную. Начались оба бороться, драться, ратиться.
И не выдержала тварь первая, покорилась витязю могучему. И забрался он к ней на спину, заставил нести себя по озеру, да до следующего берега. И ждала его на берегу противоположном новое чудище, на змею вельми похожее, атаковало немедленно, обвила и седока, и «конька» речного. Не стал терять странник времени, а ударил врага кулаком могучим, раскроил тут же прочный череп. И скормил монстра убитого, своему невольному спутнику, помахал ему рукой, да поспешил далее, желая отыскать гору заветную. И явилось новое испытание, провалище огромное, и вела с одной стороны на другую тропка узкая, извилистая, чуть оступишься, улетишь вниз, там костей не соберешь вовек, жив не останешься.
А назад идти не хочется, и пришлось идти дальше, судьбу оплакивать, преодолевать свой страх великий. А гора потихонечку приближалась, поднималось настроение, увеличивалось найти её желанию. Кто ведёт его вперед Добро не ведал, иногда казалось, нету в том его собственной воли-желания. Не всегда советчик виден глазом обычным, особенно, когда у него нет опыта, ни фактического, ни духовного. Иногда логичнее отступить, сбежать в ужасе, понимаешь же, что идешь к гибели, а сил нет, гордость не дает, да не просто гордость, гордыня, ох, и многих она губит, изначально есть зло кошмарное, что лишает зрения. Принуждает к глупым решениям. А уж у нашего богатыря святорусского, той гордыни на твоих хватило с избыточком. К счастью, и пропасть вечной не оказалась, и закончилась, как и прочие испытания.