Шланг

               

Копьёв гнал путепроводом к заправке. Сейчас перехватит с полбака бензину, а потом можно и к теще проскочить. Жена в командировку укатила, вот он и наловчился у тещи обедать.
И только взлетел на горбушку моста, как шланг и увидел. Так и лоснился тот чернотой, так и манил к себе взгляд, выпав, поди, из загашника какого-то грузовика на асфальт.
Был полдень, машинного гвалта на мосту не наблюдалось и, не   долго думая, Зотька притормозил возле шланга. Включил «аварийку» и только подобрал находку, как увидел огромный «Икарус», норовивший объехать такси. Он вылез на полосу встречного движения, да, видать, не рассчитал, вот и зацепил крыло «Волги». Про бампер и говорить было нечего: залез за колесо автобуса, и что там с ним случилось – сразу не определишь.
Натворил делов… Но ведь Копьёв создал аварийную ситуацию на путепроводе, Копьёв!
- Дурак! – крикнул он водителю автобуса. – Не мог подождать пару секунд!
Тот, сидя на верхотуре в голове «Икаруса», растерянно развел руками: откуда, мол, знал, что зацеплю?
Сзади и спереди сигналили легковушки и грузовики, угрожая вот-вот перекрыть мост и надолго парализовать движение.
Тогда Зотька плюнул на дорогу, сунулся в такси и дал малость ходу вперёд. Что-то скыркнуло и «Волга» отцепилась от автобуса. Слава Богу, вырвался из плена!
 Взглянул на урон: «Икарусу», дуролому такому, хоть бы хны, а  такси - досталось! Вмятина на крыле и бампер пропеллером.
Погрозив автобуснику кулаком, Зотька опять плюхнулся в машину и, негодуя и на себя и на того торопыгу, устремился по склону моста к заправке.
Но не знал Копьёв, что самая драма у него ещё впереди…
                *   *   *
Ведь летел тем временем по путепроводу   милицейский уазик, рядом с водителем которого посиживал серьезный от молодости лейтенант. И мундир у него был подстать – с иголочки. Будто бы с конвейера только что спрыгнул тот служака – аж похрустывал от новизны. 
 Видел он и шланг, который подобрал таксист, и растележившийся посредине дороги автобус, всё видел и потому решил принять к Зотьке самые строгие меры. Пусть знает, разгильдяй такой, как на мосту пробки устраивать! 
И только свернуло такси к заправке, как следом за ним свернул и уазик.
- Ваши документы! – подскочил лейтенант к уныло выкарабкивающемуся из салона Копьёву. Даже не стал привычно козырять нарушителю – так был переполнен негодованием.
Ясно, что будет за остановку песочить… И Зотька сунулся в карман кожанки. Но сунуться-то сунулся, да приостановился: вон  сколько злости у милицейского прыща! Порвёт сейчас  сгоряча удостоверение, и ходи потом, доказывай, что не сам его располовинил. 
- Не дам права! – рубанул решительно. – Чего я сделал? Валялся шланг – я и подобрал. …Нечего из меня преступника делать!
- Как - не дашь?! – изумился лейтенант. 
- Так! Гаишнику покажу, а вам - нет… – Ладно, что вспомнил Копьёв о синем жигулёнке, что прикорнул к бордюру по ту сторону путепровода и возле которого с самого утра томился на солнцепёке усатый капитан: - Поехали к нему!
И хотя ещё больше взъярился лейтенант, но сдержал себя:
- Поехали! – рявкнул.
Такси ринулось опять к путепроводу, уазик шустро дернулся за ним.
Устроили бурю в стакане! Главным для Зотьки было сейчас то, чтобы капитан оставался на прежнем месте. На него теперь вся надежда! …Вы, дорогие мои, лучше  настоящих бандитов ловите, а не цепляйтесь за тех, кто не дает добру пропадать!
Где были той зимой, когда трое громил в Зотькиной тачке сиденья ломали?
                *   *   *
Нет, не уехал гаишник со своего поста!
- Товарищ капитан! – Зотька выскочил из такси и устремился к жигулёнку: успеть бы раньше ретивого  служаки свою беду выложить! – Что за страна такая?! То деду дали пять лет не за что, то из меня преступника делают! Как же так-то?!
- Погоди-погоди, - капитан бросил жезл на переднее сиденье своей машины и повернулся к таксисту. Был он уже не молод, звание своё  заслужил горбом, а не кабинетным лукавством и  таких, как Зотька Копьёв, видывал, поди, миллионы. – Какой дед? Кто из тебя преступника делает?
- Он! – мотнул головой Зотька в сторону спешившего от уазика лейтенанта. И подумал: зря он деда-то вспомнил, зря! Чего капитану до покойного фронтовика, который собирался как-то в городскую баню да завернул веник не в ту газету и пропал не за понюшку табаку? Потому больше к деду и не возвращался. – Он делает, - повторил, - милиционер! Всё у нас валяется, где ни попадя, а я остановился на путепроводе шланг поднять, так будто бы  преступление совершил. Так?! – впился гневным взглядом в своего конвоира.   
- Что случилось, лейтенант?
Может, тот подоходчивее объяснит…
Лейтенант, конечно, объяснил: как на санках с горки   прокатился! Только, ясно-понятно, что со своей горки-то.
Выслушав его, капитан повернулся к таксисту:
- Ну?
- Чего ну… - Зотька протянул документы: - Вот мои права! …Только чего из меня преступника делать?! На миг остановился, а «Икарус», раззява, объезжать стал. …И Бог с ним, что крыло задел, выправлю, только зачем погони-то устраивать?
- Ну, Зот Савельич, - усмехнулся капитан, – каждый капрал по-своему командует! …Дорогие сейчас шланги-то?
- Х-ху! Да разве в этом дело? – И капитан не хотел понимать Зотьку. Верно, говорят: все милиционеры на одну колодку!  – Мне не сгодится – соседу отдам! Пусть к москвичонку приспособит.
Капитан повертел Зотькины документы в руках, поразглядывал их  и бросил на капот жигулёнка. Присоседил, так сказать, к вальяжно разлегшейся папке со всякими строгими предписаниями. А лейтенанта взял под локоток и отступил с ним в сторонку. Чего они  говорили, Зотька не слышал, только подпрыгнул вдруг лейтенант, как ужаленный и пошагал к своему вездеходику.
- А меня куда? – руки у Зотьки дрожали: миг всего – и отрулился!
- Туда! – раздраженно ткнул пятернёй в небо капитан. Прямо в раскалённое солнце, которое так и пучилось в его глаза. – Наградим вот  сейчас и на божницу повесим. …А если бы ты настоящую аварию устроил? На!  – сгреб с капота документы и сунул их оторопевшему таксисту: - Езжай, работай…
 Не веря своему счастью, Копьёв торопливо совал документы в карман куртки. Ну, даёт капитан…
А тот взглянул на часы, схватил свою  папку и шагнул было к дверям жигулёнка, да приостановился:
- А за что дед-то сидел? Тоже, поди, чего-нибудь подобрал?
- Веник не в ту газету завернул, вот и посадили. …С портретом Сталина.
Капитан не перебивал, лишь один раз, когда услышал о бдительном воинском патруле, задержавшем деда почти у самой бани, не удержался:
- Ну, собаки! – бросил. – Из-за них, выходит, и арестовали    деда? 
- Из-за них, - Зотька уже справился со своим счастьем,   притушил волнение: - А чего лейтенанту-то вы сказали?
- Да ничего! – досадливо отмахнулся капитан. - Пусть рапорт пишет и сдаёт в ГАИ. …Чтобы всё, как положено, было.
Ничего себе! А вдруг напишет лейтенант тот рапорт?  …Попадет тогда гаишнику за самоуправство, за доброту излишнюю.
Так и сказал капитану. Предостерег его. Или, скорее, пожалел.
Да тот в его жалости, знать, и не нуждался. Матерый был человечище. Но уважил всё-таки, не пренебрег советом:
- Ла-а-адно, - сказал, широченно растягивая снисходительное «а», - позвони вечером в ГАИ! Узнай про рапорт.

Вечером Зотька Копьёв позвонил дежурному по областной инспекции. …Нет, не было на него рапортов.