Барнаул и в середине 19 века оставался городом-заводом. В архивах имеются письма и дневники жителей Барнаула того времени. Люди здесь жили всё больше приезжие. Отслужив положенный срок, горные инженеры покидали Барнаул. Поэтому мы можем почерпнуть сведения о повседневной жизни нашего города из писем судейского чиновника Филиппа Николаевича Пояркова и его жены Екатерины Семёновны, которые служили здесь в 1837-1840гг. Или из книги писателя Владимира Игнатьевича Соколовского, который, видимо, приезжал в гости к родным не позже 1830г. Или из научного отчёта об экспедиции 1826г. профессора Дерптского университета, Карла Христиана Фридриха фон Ледебура. Или из записок городского головы Александра Александровича Черкасова (1886-1894), Петра Петровича Семёнова-Тян-Шанского (1856-1857) и англичан, супругов Аткинсон, проживших в Барнауле почти два года в 1848-1853гг.
Дороги
«В Сибири проехать триста верст в сутки, все равно, что купить калач». В.И. Соколовский.
Чтобы попасть в наш город, надо было преодолеть около 5 000 вёрст. Что такое дорога в 19 веке. Это всё ещё целое приключение. Путешественников подстерегают разные дорожные опасности. Наименьшей являлась поломка колеса у тарантаса, не говоря об опрокинутом экипаже. Случались и грабежи на дорогах. Кущевский Иван Афанасьевич в очерке «Не столь отдалённые места Сибири», пишет про завязанный курок пистолета и шашку казака-ямщика.
«Я хотел сказать вам: ваш казак и шашку и пистолеты упрятал бог знает куда, так что если на нас нападут разбойники...
- Типун вам на язык! Здесь ведь не Италия, чтобы разбойники были... Там Фрадиаволо... Я читал... Только этим пустякам тоже не верю: выдумка все, я думаю - пустое... И вы, верно, тоже читали. Не бойтесь! ха-ха-ха! Фрадиаволо! Это - пустяки! Вы не думайте, что здесь Италия!
- Я никогда этого не думал, а полагал только, что здесь Сибирь, куда ссылаются из России все воры и разбойники...
Это замечание почему-то вызвало самый задушевный смех…»
А неудобства в весеннюю и осеннюю распутицу? Тяжело нагруженные сани могли провалиться в полынью на реке. Золотопромышленник, Епиктет Павлович Олоровский, умудрился даже на льдине через Иртыш переправиться.
И всё-таки дорога 19 века в отличии от дороги 18 века стала более удобной и относительно безопасной. Она уже была обустроена почтовыми станциями через каждые 25-30 вёрст (дневной переход). (В Барнауле сохранилось название почтовой станции – посёлок Гоньба (почтовая гоньба).
На дороге оживлённое движение. Путешественники едут на почтовых лошадях, на перекладных как супруги Поярковы или на своих. Не спеша идут казённые серебряные караваны. А это возможность послать бесплатно письмо, посылку, да и самому доехать. Безопасно, с охраной. Но очень медленно – первый караван уходил в начале декабря и достигал Петербурга в конце января. Казённые караваны отправлялись и для закупки необходимых запасов для заводов, для училища, для аптеки и госпиталя. Купеческие караваны шли на ярмарку в Ирбит, в Нижний Новгород, или в Тюмень по особому тракту.
Коммуникация между столицей и дальними окраинами улучшилась. Фельдъегерь уже может доскакать от Петербурга до Барнаула за пятнадцать дней. Правда, полумёртвый от бессоницы и постоянной тряски. Нервная работа, поэтому фельдъегеря дрались и ругались, если вдруг на станции не оказывалось свободных лошадей.
Люси Аткинсон, жена художника Т.У. Аткинсона
Вы не можете представить себе, каково состояние дорог в конце зимы. Они напоминают морские волны, но, в отличие от непринуждённо скользящих лодок, сани поднимаются на вершину волны и затем падают вниз с таким ударом, будто сама жизнь вытряхивается. Это случается не время от времени, так продолжается верста за верстой, и странно, что наши сани не разбиты вдребезги. А что касается сна, Вы легко догадаетесь – вряд ли возможно спать в таких условиях. Несчастным курьерам, говорят, требуется довольно крепкое телосложение, чтобы в течение нескольких лет много дней и ночей выносить такое жуткое путешествие.
Срочные письма доходят в течении месяца. Почтовые ямщики гонят лошадей вскачь, на станциях посылки и тюки с письмами безжалостно бросают из одной телеги в другую.
Люси
Для молодой особы, к свадьбе, основную часть приданого послали из Петербурга в ящичках, столь хрупких и лёгких, что они были разбиты вдребезги, причём половина вещей или потеряна, или украдена, а то, что уцелело, никуда не годилось. Начальник почты, уведомив её, что посылка доставлена, поинтересовался, не зайдёт ли она взглянуть на неё? Она пошла, но вещи забирать не стала, ведь иначе невозможно получить компенсацию. Почта несёт ответственность, только если ящик потерян, а не повреждён.
Вас не должно удивлять, что всё оказалось сломанным. Примите во внимание огромное расстояние и перекладывание ящиков на каждой станции, когда их бросают из одной почтовой повозки в другую, совершенно не принимая во внимание, могут ли они выдержать подобное обращение.
Петербургский чиновник, коренной сибиряк, Степан Иванович Гуляев, зять Поярковых, писал родственникам, каким образом лучше паковать посылки – привязывать хрупкие предметы верёвочками к стенкам ящика. Люси Аткинсон не жалела денег для покупки тары для посылок и просила свою приятельницу в Москве так же заботиться о прочности почтовых отправлений.
Благоустройство города
Ледебур Карл Христиан Фридрих фон
Профессора из Дерпта поразило благоустройство города, находящегося вдали от европейской цивилизации. Он никак не ожидал найти здесь столько удобств для жизни. Он восторгался энергичным губернатором Фроловым, чьими стараниями Барнаул превратился в оазис культуры.
«На открытой площади к северо-западу от заводского двора к празднованию 100-летия Колыванских горно-металлических заводов ускоренными темпами сооружается обелиск… Площадь с обелиском с трех сторон окружат каменные здания, план строительства которых уже одобрен, и уже выделены суммы из сбережений Колыванского заводоуправления на их сооружение».
(Планировали строить богадельню, госпиталь и училище).
«На одной стороне улицы стоят каменное здание канцелярии завода, склад москательных товаров, военно-судебная комиссия, на другой - лазарет, … жилища заводских чиновников и казенная аптека, выстроенная также из камня. … здание типографии. За ним расположен цейхгауз 4-го Горного батальона, его штаб и здание консистории. Эти три здания располагаются на обширной площади, на северном конце которой высится собор. На площади, на некотором расстоянии от собора находится могила первого начальника Колыванских металлургических заводов генерал-лейтенанта Бейера, огороженная чугунной решеткой. На северо-восточной стороне площади расположено здание, в котором помещается музей».
Позади зданий канцелярии и материального склада поместился завод.
«В павильоне, справа у конца нового здания сереброплавильного завода …бумажная фабрика, которая поставляет хорошую писчую и различную оберточную бумагу по сносной цене и тем самым восполняет существующий недостаток».
Сад. Когда Ледебуру потребовались образцы местных растений, все нашлись в саду.
Музей. «В двух залах модели местных шахт, заводов и машин. Третий и четвертый залы содержат зоологические коллекции. В четвертом зале представлены чучела птиц и коллекция насекомых. В пятом зале находятся свидетельства мастерства сибирских народностей. В вестибюле стоял сфинкс, изваянный из камня. Во втором крыле этого здания располагается минералогический кабинет.
В здании канцелярии есть зал заседаний, украшенный портретами царей и цариц. …хранятся чертежи и планы различных рудников, а также собрание физических, оптических и геодезических инструментов…»
Имелась и публичная библиотека.
«Госпитали Колыванского горнозаводского округа устроены по образцу военных госпиталей. В отношении одежды, белья, питания, обслуживания, общего устройства и распорядка здесь соблюдается общий регламент военных госпиталей».
Медицину тут представляют: инспектор медицинского ведомства, несколько врачей, лекари, и ученики, цирюльники (помощники низшей категории).
«При каждом госпитале есть огород, где кроме лекарственных растений высаживаются различные овощи, а именно: капуста, картофель, репа, редька, хрен, лук и т. п. Обработка этих огородов производится отчасти силами специальных рабочих, отчасти же силами выздоравливающих и поступивших в госпиталь больных, состояние которых позволяет им работать.
Медикаменты и инструменты, которые не могут быть приобретены на месте, ежегодно покупаются на ярмарке в Ирбите или же выписываются из частных аптек Москвы, для чего туда посылаются специальные люди из Барнаула, которые и привозят зимой все требуемое.
Младшие чиновники, рабочие и солдаты лечатся и питаются в госпиталях, уплатив небольшую плату за свое содержание и питание. получают лекарства из аптеки и госпиталей бесплатно. Высшие чиновники и офицеры, а равно и их сыновья, получают медикаменты бесплатно, но обязаны платить за лекарства, отпускаемые их женам и детям. Кроме того, обе аптеки горнозаводского округа отпускают лекарства по рецептам врачей посторонним лицам, не имеющим отношения к металлургии, но только по новейшей медицинской таксе.
Немаловажно и существование полотняной мануфактуры, которая изготовляет добротное постельное полотно для лазаретов, а также дешевую разноцветную материю из конопли; вся одежда рабочего, сшитая из такой материи, стоит около 3 руб. ассигнациями».
Поярковым город тоже понравился, Филипп Николаевич решил, что служить здесь будет приятно. Он и его жена отмечали привлекательный вид на гору из окна дома на Малой Тобольской улице.
«На горе церковь и хижины заводских рабочих, под горой красивые здания завода. В 1839 году было наводнение, разлились и Обь, и Барнаулка, дома под горой затопило. Жители из окон садились в лодки».
И на туриста-художника Томаса Уитлама Аткинсона Барнаул произвёл хорошее впечатление.
«Город стоит на берегу маленькой речки Барнаулки, там, где она впадает в Обь. И тридцать, и сорок лет назад почти все его здания были деревянными, и даже теперь тут не слишком много жилья, построенного из кирпича. Улицы широки, вытянуты параллельными линиями и пересекаются под прямым углом другими улицами. На улицах глубокий песок – летом город довольно неприятен. Есть три кирпичных церкви, не имеющие архитектурной ценности. Большой госпиталь, простой по стилю, с просторными и хорошо проветренными помещениями для больных рабочих. К ним здесь внимательны и им вполне комфортно, однако их жен и детей сюда не принимают.
Плавление серебра – весьма нездоровое занятие и рабочие очень страдают от паров, выходящих из печей и вызывающих свинцовую колику. Те, кто рубит лес, выжигает древесный уголь, возит эти и другие материалы на заводы или занят другими работами под открытым небом, обладают превосходным здоровьем».
Госпитали обязательно строили для рабочих при горных заводах. Не только из-за травм, хотя и это бывало. Чаще там лечились больные с кровавым поносом – это отравление парами ртути, при выплавке серебра.
«В Барнауле есть музей с коллекцией очень ценных образцов полезных ископаемых. Здесь имеется несколько предметов сибирской старины, четыре тигровых чучела и несколько чучел сибирских животных и птиц.
Много лет доктор Геблер [Gabler] был инспектором госпиталей на Алтае, каковую должность он исполнял с большой пользой для крестьянства и для всех людей под его попечением. Как выдающийся натуралист он владел отборной коллекцией сибирских и разных других насекомых. Коллекция доктора состояла более чем из семнадцати тысяч экземпляров. Он был хорошо известен в Европе. Его знали различные музеи. И даже мои соотечественники переписывались с ним и обменивались коллекциями».
Люси, в своём письме к приятельнице, сообщает – в Сибири гостиниц нет. «В Барнауле сразу поехали к господину Строльману – это один из чиновников при заводе, он должен был указать, где нам найти квартиру. И он, и мадам Строльман пожелали оставить нас у себя».
«Какая буря с градом случилась у нас на днях! …в городе не уцелело ни одного оконного стекла! Мы шли в гости, и по пути я удивлялась, глядя на дома вокруг. У Строльманов собрались гости, и здесь же работники вставляли стекла. Сначала я предположила, что только один наш дом получил такие большие повреждения, но в госпитале, говорят, разбилось более ста оконных стекол. Такие бури случаются часто и весьма разрушительны».
Основные занятия жителей
Служба
Карл Христиан Фридрих фон Ледебур подробно описал работу завода. Англичанин Аткинсон был более краток.
Аткинсон Т.У.
Работы по выплавке серебра имеют большой масштаб. Эти операции производятся в огромном здании под наблюдением образованных офицеров, которые, в соответствии с требованиями науки, практически постоянно контролируют все процессы. Можно сказать со всей ответственностью, что русские горные инженеры являются выдающимися специалистами нашего времени. Никакой класс мужчин в Империи не может сравниться с ними в научном знании и разведке. В этих отдаленных и, как полагают, варварских областях, есть многие геологи, минералоги и металлурги, чью точку зрения могут принять первые учёные Европы.
Все золото, найденное в Сибири, расплавляют в Барнауле, за исключением части, полученной в горах Яблоневого Хребта, которая плавится в Нерчинском заводе.
Шесть караванов с драгоценными металлами отбывают из Барнаула каждый год – четыре зимой на санях и два в течение лета. Первый зимний караван уезжает в начале декабря и достигает Санкт-Петербурга в конце января, другие следуют по очереди. Два чиновника и небольшая охрана солдат сопровождает каждый караван, они доставляют золото и серебро на Монетный двор.
В Барнауле проживают богатые купцы, торгующие мехами и другими продуктами Сибири, в феврале они отправляются на ярмарку в Ирбит. На эту ярмарку привозят все меха, добытые в обширных сибирских лесах. Торговцы из Европы посещают ярмарку и покупают пушной товар в больших количествах. Товары из России, Германии, Англии и Франции, привезённые на ярмарку в Ирбит, сибирские торговцы покупают и везут во все города этой обширной области.
Филипп Николаевич Поярков определился на службу в окружном суде, а Екатерина Семёновна нашла место гувернантки в доме горного начальника Злобина и супруги переезжают во флигель его резиденции. С ученицами занимались еще три учителя (рисование, музыка, арифметика).
«... Воспитание ... здешних девиц продолжается только до десяти лет, а после занимаются нарядами и только думают о женихах и при свидании с подругами переговаривают и критикуют всех, осмеивают тех, кто бедно одет, ... девицы Начальника ... младшей которой более 11 лет... считают себя уже взрослыми и стыдятся чему-нибудь учиться и подражают всем своим подругам, потому занятия мои с ними уже кончились, а я занимаюсь теперь только вышиванием ковров, два уже готовы, а третий дошиваю и выезжаю с ними в собрании ...»
Но чаще было совсем другое отношение к воспитанию и обучению детей. Мальчиков отправляли учиться в Горный институт, в Александровский лицей, в военные кадетские корпуса. Девочки уезжали учиться в Екатерининский институт, в Патриотический институт и даже в Смольный.
Поярков отмечал строгое соблюдение формы одежды. Обязателен мундир и нельзя носить тросточку. (Филипп Николаевич был человек пожилой, болезненный, а начальник, встретив его на улице с палочкой, очень рассердился, отнял и сломал костыль). Кстати, Ф.М.Достоевский (будучи в Барнауле в ссылке) тоже очень волновался по этому поводу и в письмах настоятельно просил друзей и родных прислать офицерский шарф и каску.
Домашние дела
Пётр Петрович Семёнов-Тян-Шанский, посетив Барнаул в 1856 году заметил, что жилые дома довольно скромно выглядят снаружи, но зато внутри вполне комфортабельны.
А вот как описал Владимир Соколовский городскую усадьбу.
Вошедши в крепкие и большие ворота, вы увидели бы на правой руке прекрасный деревянный дом, в котором жила двоюродная сестра Вольдемара со своим мужем... Они занимали всю половину, прилегающую к улице; со стороны двора были расположены передние, детские и два кабинета… широкий двор расстилался между задним фасадом дома и красивеньким, раскрашенным сенником, стоящим напротив... Между этим сенником и домом с левой стороны тянулся глухой и высокий забор, с правой -- по свежей зелени молодого сада чернелась легонькая решетка, в середине которой, наконец, едва виднелся из-за деревьев прехорошенький, новенький флигелек...
Супруги Поярковы сняли мещанский дом на Малой Тобольской улице «... первая зала в три окошка на улицу ... в ней шесть кресел, обитых шелковою материею, фасоном как были при Государе Петре Первом, круглый задок и теперь подобные сим находятся в загородных дворцах Петербурга, два стола и шесть стульев, на печке стоят китайские большие чаши, вторая комната спальня, большой шкап со стеклами, наполненной более дюжиной чашек с ланшафтами в золоте, граненых стаканов, рюмок разной величины, сахарница, молочник, дюжина столовых ложек, полдюжины чайных, ситечко и дюжина ножей с вилками, все сие серебряное, лучшего серебра, фарфоровыя тарелки, сахарница, чайники и еще разные мелочи, все сие в полном нашем распоряжении, внизу большие три ящика для нашей поклажи ... да еще стоит большой диван с сафьяными подушками, два стола, шесть кресел простых, 4 образа в киотах красного дерева, сия комната имеет тоже три окна, два на улицу и одно в другую сторону, где видна большая гора Алтай, и на ней построена церковь и кладбище, также разбросаны хижины, огороды и лес… сия квартира с дровами, водою, прислугою, мебелью, столом в трех и четырех перемен, приготовленных со вкусом: — и за все сие плата 30 рублей в месяц ...»
Жены местных чиновников сами занимаются домашним хозяйством, в отличие от дворянок и чиновниц европейской части страны. Екатерина Семёновна владела всеми видами женских рукоделий, но сожалела, что не умеет «... сама коров доить, хлебы печь, свиней пасти и тому подобное, что здесь ... даже и заседательши ... и судейша и казначейша всем этим занимаются, но они могут сибирячки не почитать за труд, они с малолетства привыкли к сим занятиям ...». Она жаловалась в письме к дочери: «... не могу, сил нет и ума, чтобы все приготовить и не испортить на всю зиму, и не сидеть голодом, ежели чего не сберегла, а достать негде, всяк для себя заготавливает ...». Причину Е.С. видит в невозможности пригласить на службу стряпуху или экономку: «... всяк бы с радостию дал 10 рублей в месяц, но достать таких людей нельзя, все избалованы и не хотят ничем заняться ...».
Е.С. хотела зарабатывать шитьём и вязанием, но барнаульские дамы предпочитали посмотреть, научиться и сделать все своими руками.
Она записала цены на продукты в Барнауле в 1839 году:
«пуд орехов стал дорог, стоит 5 рублей
мука ржаная – уже 50к.
пшеничная – 2р.50к.
вот вам и блаженная Сибирь. Везде хорошо, где нас нет».
Ещё занятный факт – завтрак и в Петербурге, и в Барнауле в те времена назывался фриштык.
Карл Христиан Фридрих фон Ледебур
«Содержание горнозаводских чиновников в денежном отношении невелико, но они имеют бесплатные квартиры, и, кроме того, каждый из них соответственно своему рангу, наподобие военнослужащего, имеет денщика или людей для услуг, которые берутся из числа рабочих и получают соответствующие жалование и провиант. Каждый чиновник, далее, может на отведенном ему участке с помощью приданных ему людей косить сено и, значит, держать лошадей, что ему обходится дешево или вовсе даром. Он может, наконец, с помощью своих людей валить деревья, вывозить их на своих лошадях, что тоже не требует никаких расходов. Все продукты питания (особенно самые необходимые) здесь исключительно дешевы,
пара тетерок - 15-20 коп. медной монетой (15 коп. составляют приблизительно один грош);
пара рябчиков - 12-15 коп. медной монетой;
пуд (40 фунтов) говядины - 80 коп. медной монетой, в сельских местностях только 60 коп.
пуд хорошей пшеничной муки - 70 коп.
пуд ржаной муки грубого помола - 25-40 коп.( в соответствии с ценами на хлеб.)
фунт пшеничного хлеба - 2 коп.
безмен масла (21/2 фунта) - 50 коп.
безмен меда низшего сорта - 50 коп., высшего - 60-70 коп.
стерлядь полуаршинная - 15-20 коп.).
Кто желает приобрести колониальные товары, может купить их на Ирбитскои ярмарке. Ежегодно на эту ярмарку командируется горный офицер, который приобретает все необходимое для металлургических заводов, он же обычно делает покупки и для частных лиц. Фрахт, который значительно удорожил бы стоимость товаров в розницу, составляет теперь, когда в долю входят многие, лишь незначительную сумму. Я сахар, например, покупал в Барнауле дешевле, чем в Лифляндии.
Все овощи вызревают здесь очень хорошо, в том числе и арбузы, которые в огромном количестве высаживаются в открытый грунт и только первое время в холодную погоду накрываются корзинами. Фруктовых деревьев очень мало, что зависит, видимо, не столько от климата, сколько от недостатка внимания к этим культурам. Отдельные яблоки в местных садах приносят плоды, которые я нахожу небезвкусными. Как мало следовало бы бояться здесь неудач в опытах по возделыванию полезных растений, видно хотя бы из того, что цветную капусту, о которой Паллас писал, что она в бытность его на Алтае не росла, я, однако, видел и ел сам, и к тому же отличного качества. Она представляет собой кочаны завидной величины.
Содержание лошади в Барнауле обходится дешево, почти каждая семья имеет собственный экипаж, и зимой улицы Барнаула бывают оживлены нарядными повозками с мчащимися в них дамами и господами.
Единственное, что здесь совершенно отсутствует,- ремесленники, которые занимались бы специальными ремеслами. Но это возмещается другим. Солдаты горного батальона - часто сапожники или портные и имеют право в дни, свободные от служебных обязанностей, выполнять частные заказы. Рабочие других специальностей, например столяры, работающие на заводе, также могут в свободное время заниматься частным делом. Если же для какой-нибудь работы требуется оборудование, которого у них нет, например кузнечное, то разрешается во внерабочее время пользоваться им, за что вносится в специальную кассу определенная плата».
Аткинсон Т.У.
«В Барнауле есть гостиный двор [gastinoi - dvor] с хорошими лавками, где можно купить множество европейских товаров по очень экстравагантным ценам. Два или три торговца имеют дело со всеми видами товаров. Тут найдёте драгоценности, часы, тарелки, стаканы, французские шелка, муслин, шляпы и другие принадлежности для леди. А также сахар, чай, кофе, мыло и свечи. Имеются сардины, сыр, соусы. Английский портер, шотландское пиво, французские вина, портвейн, херес и мадера – самый экстраординарный набор товаров. Я должен добавить в каталог товаров и оружие».
Томас Уитлам тоже счёл нужным оставить прейскурант цен. Правда в переводе на английские деньги. Мне пришлось провести целое расследование, чтобы узнать курс рубля в середине 19 века. Попутно в интернете нашёлся специалист, который помог поменять фунты и пенсы на рубли и копейки. Вот фрагмент переписки:
«исходя из курса рубля к фунту стерлинга получается, что 1 шиллинг равнялся примерно 31 копейке, а 1 пенс - 2.6 копеек.
Тогда, примерный опять же, прейскурант такой:
Белая мука, пуд или 36 английских фунтов – 3 шиллинга и 4 пенса
(1 рубль 42 коп. )
Черная, или ржаная мука, так же за пуд – 4 пенса, иногда 2
(10 коп., иногда 5 коп.)
Говядина – 2 или 3 шиллинга и 2 пенса за 36 фунтов
(от 67 до 98 коп. за 36 фунтов)
Нельма [Nilma], или белый лосось – 6 шиллингов за 36 фунтов
(1 рубль 86 коп. за 36 фунтов)
Стерлядь [Sterlett] – 9 шиллингов за 36 фунтов
(2 рубля 79 коп. за 36 фунтов)
Другая рыба – 2 шиллинга и 6 пенсов за 36 фунтов
(77 коп. за 36 фунтов)
Шотландская куропатка – 6 пенсов за пару (16 коп. за пару)
Рябчик [repchicks] или древесная куропатка – 3 или 4 пенса за пару
(8 или 10 коп. за пару)
Свежие яйца –1 шиллинг за сотню (31 коп. за сотню)
Черная смородина – 2 ведра за 6 пенсов (2 ведра за 16 коп.)
Красная смородина – так же (так же)
Малина – так же 8 пенсов (то же за 21 коп.)
Земляника – так же 8 пенсов (то же за 21 коп.)
Черника – так же 4 пенса (то же за 10 коп.)»
«Надо заметить, что проживание очень дёшево в этой части Сибири: дальше на восток цена пищи намного выше».
Люси
«Я попытаюсь объяснить Вам, как леди в Барнауле проводят свое время. Часть утра посвящена помощи гувернантке в обучении детей. Они также не считают ниже своего достоинства заниматься управлением домашнего хозяйства, и скорее гордятся этим. У каждой леди есть свой «магазин» – не платье, не туалет, а комната и довольно большая. Внутреннее устройство дома, как Вы хорошо знаете, является моим слабым пунктом. Я никогда не упускаю возможности заглянуть в каждый угол, потому и прошлась по кладовым. Там хранились запасы галантереи по всем статьям, какие Вы можете назвать. Запасы бакалеи любого вида и описания, упакованные в ящики и корзины, стояли вдоль стен. Здесь же можно было видеть бочки с мукой и коробки со свечами, поставленные одна на другую. Короче говоря, склад в образцовом порядке. Мне понравилась опрятность, которая царит здесь. Да и в любой части дома чистота властвует безраздельно.
В феврале аптекарь отбывает из Барнаула на ярмарку в город Ирбит, дабы обеспечить всем необходимым казённые магазины . Он также снабжен деньгами от семей руководства и списком всех нужных им товаров. На ярмарке он делает для них покупки и возвращается назад с видом богатого торговца, странствующего с большим караваном. Его задача довольно трудная, но он исполняет ее весьма доброжелательно».
«Прежде чем покинуть Змеиногорск, я хотела сделать помаду [pomatum], и отправила в аптеку рецепт, с просьбой прислать касторовое масло и эссенцию мяты. Я получила количество в четыре раза большее, чем попросила, причём отличного качества, и с меня не взяли ни копейки [kopeeck]».
Аптека в то время заменяла супермаркет – там можно было купить вот такой набор: корица, гвоздика, миндаль, перец, ягоды винные, дули (фиги), конфеты сухие, бергамот, орех мускатный, сахар, кофе, вино белое, красное, варенье померанцевое, вишнёвое.
«Я еще не рассказала Вам о восхитительном ликёре сибирского изготовления. Барнаул славится этим. Ликёр тут делается из любой ягоды и называется наливка [Nalifka]. На мой вкус наливка предпочтительнее вина.
Во время Великого поста сливки не подают к чаю, их заменяет миндальное молоко или кусочек лимона, но его часто исключают из выбора, потому что в Сибири лимоны невозможно купить. Их иногда получают в подарок. Как замена готовится ягодный сок. Смешивая его с чаем, получают приятный, освежающий напиток».
«Не так давно мы были приглашены обедать у нашего друга. Он угощал нас цветной капустой – самой первой, выращенной в Барнауле, которую прислали ему в подарок».
«В четвертый день рождения мой сын давал великий бал. Все наши друзья, старые и молодые приехали, и мы очень весело провели вечер. Я собиралась позвать не более трех музыкантов, думая, что этого вполне достаточно для моих маленьких гостей, но полковник Кованько [Kavanka] послал мне целый оркестр. Все так милы и добры к нам. Другая любезность – мы проживаем в доме нашего друга, который теперь отправился в Змеиногорск. В комнатах почти нет мебели. По случаю грандиозного бала мы нуждались в стульях в комнате для ужина. Я упомянула об этом мадам Строльман, и та немедленно послала в свой загородный дом за несколькими дюжинами стульев. Она же послала мне своего главного повара, весьма искусного, а также своего главного официанта. Здесь, посещая каждый дом, обнаружите одну и ту же компанию слуг. Их заимствуют друг у друга для каждого праздника».
Характер жителей
Карл Христиан Фридрих фон Ледебур
Барнаульцы - народ очень общительный, и гостеприимство настолько присуще всем, что я не встречал нигде ничего подобного Все чиновники, как мне не раз пришлось убедиться, находятся в хороших дружественных взаимоотношениях друг с другом, а с иностранцами очень любезны и предупредительны, что я тоже имел возможность узнать на собственном опыте.
В обществе господствует приличный тон в чем, как мне сказали преимущественно заслуга г-на Фролова, который благодаря высокому образованию и склонности к искусству заметно влияет на общество, в сильной степени уже изменив его.
Соколовский В.И. тоже писал о приятном обществе, лёгком общении с образованными людьми.
Поярковых поразили доброта и доверительное отношение со стороны хозяев домика на Малой Тобольской улице. Однако при первой встрече с А.Т. Кулибиной Екатерина Семёновна была удивлена вопросом, к какому разряду она будет принадлежать, так как в Барнауле «... 1 класс есть инженеры ... 2 класс Горныя, то есть одни только Советники и Секретари, которых очень немного, и принимаются только по политике, а не от искренняго чувства, 3-й же класс есть унтер- шихмейстера, они и подавно ничего не значат, ни в каком обществе не принимаются и находятся теперь в таком унижении, что не только проходя мимо дома начальника должны (не взирая ни на какую погоду) снимать фуражки, но даже проходя домы горных инженеров, а штатския чиновники живут в своем кругу, но незавидная доля, над ними все смеются, хотя они того не заслуживают ...»
Люси
«Каждый из чиновников в Барнауле готов услужить своему соседу. В самом деле, они похожи на членов одной семьи, живущей в мире и гармонии».
«Чтобы показать характер людей, скажу, что после того случая стали делать хоть какие-то запоры в домах, но даже теперь, в течение дня, каждый может войти в любое жилье и только ночью используются замки.
И в Барнауле – то же самое. Полковник Кованько [Kavanka] говорил мне, что не так давно не было замков ни на одной из его дверей, и ни разу ни одна вещь не пропала со своего места. Люди входили, когда хотели. Но теперь воры стали достаточно дерзкими, забираются в дом и уходят с шубами. Пока мы жили в Барнауле, одна леди потеряла три шубы, а они были довольно дорогими. В Петербурге весьма довольны, если кладут на подкладку плащей шкурки лисы, а соболя – на воротник, но сибирские леди кладут на подкладку соболей. Подсчитайте стоимость плаща из шелкового бархата и соболей, и Вам станет ясно, что денег в Сибири хватает».
«милый город, где мы провели столько приятных месяцев. Чем дольше я живу в Барнауле, тем больше мне нравятся местные жители. Всю зиму нас развлекали балами, свадьбами, домашним театром и развлечениям не было конца».
Развлечения
Слово бал здесь обозначает музыку и танцы. Поярков Ф.Н.
Карл Христиан Фридрих фон Ледебур
«Господа и дамы собираются, танцуют, любители карточной игры составляют себе партии, иногда ставятся концерты, есть небольшой любительский театр. Чтобы организовать оркестр, г-н Фролов велел учиться музыке музыкантам горного батальона, и даже хор, высокие партии в котором ведут мальчики, представляет иногда что-нибудь оригинальное. Я был приятно поражен, когда услышал этих певцов на балу, устроенном г-ном Фроловым в своем доме.
Я присутствовал на многих празднествах, которые г-н Фролов устраивал в царские дни, в день тезоименитства Его Императорского величества, и по другим поводам, и мне просто не верилось, что все то, чему я был свидетелем, происходит на расстоянии 5000 верст от столицы и 2000 верст от европейской границы. Дамы являются одетыми в костюмы, сшитые из нарядной материи по последним столичным модам, которые здесь чрезвычайно быстро перенимаются. Столы убраны со вкусом и изысканностью. Всю обстановку я нашел такой, какой она бывает только в изысканном европейском обществе. Я был ошеломлен, найдя Барнаул столь цивилизованным городом…»
Соколовский В.И.
«Я сказал вам, что в Б....... было прекрасное общество: почти весь круг мужчин состоял из людей хорошо образованных, и, кроме того, многие из молодежи очень и очень ненапрасно посвящали свой досуг музыке, пению и театру. Гостиная дам была в свою очередь далеко выше всех сибирских гостиных, некоторые из них, учившись в Петербурге, служили образцами для своих подруг в делах моды, тона, вкуса и светских приличий...
…дамы находили удовольствие говорить или о последнем спектакле, или о концерте, который давали накануне, или истощали всю свою изобретательность, чтобы придумать целым торжественным заседанием какую-нибудь новую, веселую, загородную прогулку.
Чего, бывало, ни переделается и ни переговорится там в один вечер, как об этом мне рассказывали люди самые беспристрастные!.. Чего ни увидите и ни услышите вы в течение нескольких часов!.. Тут и шарада в действии, и чтение повести, тут и соло, и дуэт, и несколько французских кадрилей, тут и кошка и мышка, и горелки, и котильон. Словом, тут было все, что только угодно душе, уставшей от серьезного...»
Ещё одно развлечение жителей Барнаула и Алтайского горного округа – путешествия по своему краю.
Соколовский В.И.
«Случалось ли им бывать на рудниках, и тогда со всем рвением к познанию горного дела они облачались в рубашки особого рода, прицепляли спереди к петлям небольшие фонарики и потом мужественно спускались в преисподнюю, чтобы только видеть тайники сребра и злата, этих окаменелых Эвридик человеческого рода, около которых хлопочут запачканные и задымленные Орфеи.
Спускаясь в третий рудник, они были уже как дома... Все шахты, штольни, флигельорты, квершлаги, штреки и гезенги -- одним словом, все было им известно и обо всем они могли бы рассказать вам по пальцам».
Пикник в Тигирекской долине: «Утро было великолепное... В непроницаемой тени густого тальника, пышно раскинутого по низменным берегам Белой, на большом тюменском ковре, сидели два моих путешественника в патриархальной простоте нравов вместе со своими проводниками... Самовар, взятый из деревни, которая была в виду, шумел очень аппетитно...»
Поярковы посещали любительские спектакли, которые обычно устраивались в чертежной или в комнатах военного суда. Входные билеты рассылались только чиновникам. Филипп Николаевич упоминает пьесу «Умна и хороша, дурна и полезна», собравшая около 150 зрителей, с хорошими декорациями и «изрядной» игрой музыкантов.
В январе 1839 г. были поставлены уже два спектакля: «Стряпчий под столом», где главную роль исполнял подпоручик Самойлов «весьма отлично, хоть бы и на императорском театре», и «Чиновник по особым поручениям» с подполковником Л.А. Соколовским и Екатериной Семёновной в главных ролях. Всего было действующих лиц 15 и оркестр из 8 музыкантов. Последний спектакль повторяли по просьбе губернатора.
Летом 1839 г. в помещении Горного училища были устроены два представления заехавших в Барнаул негра-альбиноса и силача Зборовского. Билеты на такое мероприятие стоили дорого. Доход от третьего представления, прошедшего в Казенном саду, напротив дома А.А. Злобина, был определен в пользу бедных вместо акциза.
Частыми событиями городской жизни были балы по поводу обручений и свадеб. На праздничных ужинах подавалось шампанское, танцы продолжались до 2 – 3 часов ночи. В ноябре 1938 г. по случаю свадьбы и отъезда М.А. Злобиной на балах присутствовало от 40 до 100 лиц.
«Бал у Федора Вилимовича Геблера, по случаю получения короны на 2-ю степень ордена св. Анны». Бал у именинницы Кулибиной. Свадьба у Олоровского. До 100 человек гостей. Для развлечения детей в сочельник у губернатора делали елку. Костюмированный бал у жандармского майора Шишмарёва на новый год - дочь Поярковых, Надя, с подругой Калисфеной были одеты тирольками и пели тирольские песни. Некоторые барышни были в сарафанах с золотыми и серебряными позументами. Е.С. просит прислать серьги – «без серёг неловко. Бумашку рюмян, флакончик духов, баночку помады». Просит прислать чепчики, которые часто портились от заводской сажи летом, а зимою от копоти сальных свечей.
Екатерина Семёновна: «... Девицы на каждый бал делают новые платья и одеваются очень нарядно и ценно, можно сказать, что в нитку тянутся ..., а ежели быть два раза в одном наряде, то все барышни осмеют ...»
Екатерину Семёновну, конечно, несколько огорчают претензии барнаульских модниц, но подобное она видела и в Петербурге. А вот шуба мехом наружу, которая называется доха или яга, её поражает. Зять, Степан Иванович Гуляев, просит прислать ему доху в Петербург. Е.С. ужасается – неужели зять осмелится носить доху в столице! Однако, меховые сапоги – лунтаи или унты пришлись ей по вкусу.
В особо торжественные дни в городе проходили парады, когда солдаты и офицеры расквартированного в Барнауле Сибирского линейного батальона № 10 под музыку маршем шли в церковь и обратно после молебна.
Летом ежедневно Екатерина Семёновна с воспитанницами и другими дамами совершали вечерние прогулки: «...собираемся до 10 и более человек, ... берут все разного гостинцу и отправляемся на высочайшую гору, откуда прелестный вид, еще ходим на берег реки Обь, садимся на устроенную там скамейку, лакомимся и слушаем отличный орган, близ сего места есть дом Штильке, который ... заводит сей орган, растворяет окна ...; — а когда бывает грязно, то мы катаемся в коляске четверней, и несколько экипажей один за другим...»
Томас Аткинсон
«С моей первой зимы в Барнауле я посетил почти каждый город в Сибири и оставался там достаточно долго, чтобы познакомиться с жителями и принять участие в их отдыхе и удовольствиях. И я считаю, что ни в одном городе нет общества столь приятного, как в Барнауле. Тут имеется превосходный оркестр, обученный одним из офицеров, очень хорошим музыкантом и почтенным исполнителем на скрипке, который получил музыкальное образование в Санкт-Петербурге. Под его руководством оркестр красиво и с большим эффектом исполняет многие оперы. Три леди в Барнауле хорошо играют на фортепиано и три или четыре любительских концерта, данные в течение зимы, не опозорили бы любой европейский город. У них бывают также несколько балов в декабре и январе, когда много молодых инженеров возвращается с гор, куда их посылали на восемь или девять месяцев».
Охота
Томас Аткинсон
«Долина Оби очень привлекательна для спортсмена-охотника. Приблизительно с середины июня до первого августа тысячи дупелей и бекасов гнездятся на берегах реки, в траве вокруг многочисленных озер».
Люси
«Господа развлекаются на пикниках «со стрельбой». Мне жаль, что Вы не могли наблюдать их спортивные забавы. То, как они потребляют всё вино, взятое с собой, для меня загадка, часто человек [слуга] возвращается дважды или трижды за большим количеством шампанского».
Они развлекаются тем, что ходят в гости друг к другу. «Мы так же провели много приятных вечеров в их обществе. Все чиновники обедают с начальником [Nachalnik], или директором шахт, по воскресеньям, и мы, пока жили здесь, также получали приглашения от него. После обеда все гости отправляются домой, для сиесты, без которой, я полагаю, русские не могут существовать, а вечером, между семью и восемью часами, возвращаются в сопровождении леди. Молодые обычно танцуют весь вечер, а старшие играют в карты. В одиннадцать часов на стол подают ужин, и после него, в полночь, все расходятся по домам.
По средам вечером другой чиновник развлекает тесный круг друзей. Здесь господа играют в карты или шахматы, а леди берут свою работу.
Летом ни один день не проходит без пикника. Слуг посылают заранее, со всем необходимым для чая. Право, время проходит очень весело. Пикники вообще-то устраивают для развлечения детей, но к детским играм присоединяются все: и стар, и млад. Мы совершали очаровательные прогулки в лесах и собирали грибы, ягоды и цветы.
Мы совершаем частые экскурсии за пределы города. Для пикника нет места, равного Сибири – мы можем устроиться в любом месте, какое выберем, и гуляем, где хотим. Каждая леди по очереди берет на себя обязанности хозяйки и отправляет слуг с необходимыми припасами к месту лагерной стоянки. Подобные собрания – самые весёлые, как Вы можете себе представить. Сначала леди отправляются с детьми, за ними следуют господа. Старые и молодые, право, все они отдаются этому полностью, играют во все виды игр, и, бросив заботы ветрам, на время вновь становятся детьми и скачут, прыгают, бегают и танцуют.
Мы присутствовали на бале в честь именин мадам Аносовой. Генерал Аносов – губернатор Томска. День прошел весело. Танцевали до часу ночи. Вечером в небо взлетел очень красивый фейерверк. Все мы обедали у генерала, а обед здесь продолжается два часа.
Погода была хороша, компания, во время антрактов в танцах, освежалась, прогуливаясь в большом губернаторском саду. Несомненно, сад предпочтительней жаркой и душной атмосферы салонов. Бал в июне показался мне необыкновенным».
Бал в Змеиногорске
«Вернувшись в Змеиногорск [Zmeinogorsk], немного более чем через год отсутствия, …Мы сделали несколько визитов, чтобы оказать внимание, а также посещали вечера. В первом доме, куда меня пригласили, я нашла, что основным развлечением являлась, как обычно, игра в карты. Молодые особы сидели, по сибирской моде, вытянувшись в струнку на стульях, поставленных близко друг к другу вкруг комнаты. Познакомившись со всеми, я попыталась вступить в беседу, но это оказалось трудной задачей, поскольку здесь принято вести себя очень тихо.
…хозяйка прервала нас вопросом, не играю ли я в карты. Я сказала: «Нет, я умею лишь разбирать пасьянс или гадать!» Едва я произнесла последние слова, как моя соседка попросила вынуть карты для нее. Я попыталась отшутиться, но не смогла отделаться от посыпавшихся просьб. Принесли карты, и мы отправились в гостиную, где я просидела целых три часа, болтая всякие глупости. Дамы сменяли одна другую, причём гаданием интересовались не только молодые девицы, но и старушки. Мои черные магические делишки прекратились, наконец, когда ужин подали на стол!»
«Приближается Рождество с его празднествами. Из отдаленных заводов прибывают молодые инженеры, чтобы принять участие в этих великих событиях. Я думаю, что балы будут давать в доме каждого из трех главных чиновников.
Платья и головные уборы для торжественного случая с тревогой ожидаются из Петербурга. Поскольку все подобные вещи заказывают в столице, состояние дорог вызывает много беспокойства у леди. Дело в том, что время от времени случаются неприятности – почтовые ящики с дамскими нарядами попадают в воду и всё портится».
Заказывали платья в магазинах не только через знакомых и родственников в столицах, но и по рекламе в журналах и газетах. По журнальным картинкам так же шили платья самостоятельно, вспомните разговор о выкройках двух дам, приятных во всех отношениях, из «Мёртвых душ» Гоголя.
«Вы будете, несомненно, удивлены, услышав, что мой маленький сын дебютировал в большом свете. Его пригласили на костюмированный бал, и он нарядился киргизом [а la Kirghis]. Это был недорогой, но решительно самый красивый и эффектный костюм на празднике, при том, что некоторых детей нарядили в самое дорогое платье.
Возможно, Вам интересно знать, как он был одет? Сначала на него надели красные чембары из китайского шелка, затем красивый короткий бухарский халат, из полосатой красно-желтой ткани, а полы заправили в чембары. Вместо платка вокруг талии повязали темно-синий шарф с вышитыми концами. За пояс заткнули кнут, охотничий нож и спичечную коробку. Красные сапожки и киргизская шляпа в форме лодки, дополнили его костюм.
Шляпа оказалась наиболее трудной частью работы, но и в этом мы преуспели. Мой муж весьма тщательно, и «с научной точки зрения», выполнил её в картоне. Я покрыла шляпу красным китайским шелком и украсила золотым шнурком, коралловыми бусинками и китайскими украшениями. Перьями с груди индейки я с успехом заменила перья совы.
В шесть часов прибыл экипаж. Мы нарядили ребёнка. Нас очень позабавило, когда он впервые увидел себя в зеркале. Тут нас поджидало одно небольшое затруднение – везти малыша нужно было далеко. Однако, недолго думая, я лишила его шляпы и с головой завернула в свой меховой плащ, где он и спал до нашего прибытия.
Музыканты сидели в приемной и только начинали танец. Звуки музыки разбудили малютку. Я привязала ему шляпу и шепнула, чтобы он шел в комнату, где шумно играли дети. Мальчик смело подошел к двери, но остановился на пороге. Очевидно, его поразило увиденное. Мы держались позади. Едва он появился в комнате, на мгновение воцарилась тишина, а затем раздались крики из всех сторон: «Это – Алатау! Это – Алатау!» Когда мы вошли, на нас никто не обратил внимания. Вокруг ребенка собралась толпа! Мадам Соколовская схватила нашего малютку и поставила в центре стола, где господа играли в карты.
Впоследствии один из детей сказал мне: «Сначала я не признал Алатау, я думал, что механическая кукла вошла в комнату на удивление нам».
«Среди развлечений в Барнауле музыка занимает исключительное место. К ней тут весьма неравнодушны. Прибытие артиста здесь всегда воспринимают с удовольствием, поскольку это разнообразит обычную рутину жизни. Во время нашего пребывания в городе здесь давали концерты два итальянца, а также Христиани [Christiana], дама, которая играет на виолончели. На концертах артистам-музыкантам помогают леди, по крайней мере, те, кто не возражает играть публично и перед большим собранием».
О сибирской свадьбе. «Ухаживания тут длятся не долго – знакомство иногда составляет один месяц. Это в определённой степени вызвано большим количеством подарков, которые должен сделать жених, ведь он никогда не приближается к дому невесты с пустыми руками! Одним из подарков жениха обязательно должен быть платок, настолько дорогой, насколько позволяют средства. Я слышала о джентльмене, пославшем экспресс-курьера в Англию за платком для своей будущей невесты.
Едва джентльмен сделал свое предложение родителям молодой особы и получил согласие, он должен быть представлен всем родным и знакомым семьи, а также слугам. Теперь он рассматривается как член семейства, и впредь имеет право делать визиты, не будучи при полном параде.
Накануне свадьбы молодая особа собирает своих подруг на девичник. Они поют все вместе. Жених посылает им великое множество конфет, а иногда и подарки для каждой из молодых особ. Невеста также делит среди подруг небольшие безделушки, которые носила. Тем временем жених дает обед своим «друзьям бакалавра» и берет у них «отпуск».
Приданое, за день до церемонии, выставляют для осмотра друзьям, и все приходят, чтобы увидеть его. Комната, где показывают вещи, похожа на «магазин». Платья висят на стенах, столы покрыты драгоценностями, кружевами, тесьмой, шнурками, бельём в розовых и голубых лентах и всем прочим. Прежде чем всё будет упаковано и увезено в собственный дом невесты, приглашают священника, чтобы благословить все эти статьи и опрыснуть святой водой. Его, обычно, убеждают быть осторожным с бархатными платьями и прочими деликатными вещами. Но он и сам всё отлично понимает, и если вознаграждение более чем достаточно – экономит святую воду. Мне говорили, если святой отец недоволен подношением, он сердито бросает много воды на скоропортящиеся наряды.
Жених предоставляет дом и обставляет его мебелью, а невеста обеспечивает столовое серебро и полотно, а также дюжины рубашек, халат и пару шлепанцев для своего будущего мужа. Я полагаю, имеется в виду, будто она своими собственными руками прядет лён и затем ткёт из него ткань.
В день свадьбы невесте и жениху не разрешено видеться, пока они не встретятся в церкви. Церемония, обычно имеет место, приблизительно в 8 часов. Молодая пара, в торжественный день, до возвращения из церкви, не пьёт и не ест ничего, за исключением чашки чая без сливок.
Как только жених и его партия, родные и друзья, вошли в церковь, шафер спешит объявить о том невесте.
Платье невесты обычно очень красиво – это полный костюм для бала, всегда чисто белого цвета, с фатой и флёрдоранжем. Ей не разрешают ничего делать для себя. Все родные и даже просто знакомые, если они не состоят в браке, приглашены помочь в украшении невесты. Ботинки из белого атласа ей надевает самый младший брат, или, если нет брата, самый близкий родственник, и он кладёт немного денег в один из них – это побочный доход femme de chambre [с франц. горничной].
В церкви с одной стороны встают родственники и друзья жениха, а с противоположной – родственники невесты. Когда церемония закончена, все возвращаются в дом родителей невесты, и здесь их встречают музыкой. Тогда отец и мать выступают вперед – не реальные родители, но пара, выбранная для этого случая. Их называют “Mere assise” и “Pere assis” [франц. посажённая мать и посажённый отец]. Молодая пара становится на колени перед ними и получает благословение, трижды осененная иконой с изображением Девы и Младенца, которую затем прикладывают к их губам. Затем берут хлеб, ставят на него серебряную солонку, полную соли, и снова благословляют. Отец и мать повторяют церемонию с каждым из новобрачных. После того, как всё закончено, новобрачные встают и, поцеловав руки тех, кто благословил их, проходят в комнаты и усаживаются на диване, где получают поздравления от гостей. Все пьют шампанское за их здоровье. Вино, как часто объявляют, чрезмерно горько, и при этом невеста с женихом должны целоваться при всех, обняв друг друга. Потом гости удаляются пить чай, а молодая пара, если у них есть другой дом, также уходят.
Замужние родственницы невесты обязаны помочь ей снять свадебное платье. В новых владениях её одевают в муслиновый капот, расшитый шелком, и в изящный муслиновый чепец. В таком виде дамы сидят за чаем и беседой далеко за полночь. А бедный муж, в одиночестве, слоняется туда и сюда в соседней комнате, терпеливо ожидая, когда леди пожелают распрощаться. Следующим утром родители и близкие родственники приходят пить кофе с новобрачными. В тот же день в доме родителей званый обед. Всё сопровождается приглашениями, их обычно принимают с радостью и восторгом. Это даёт молодой паре возможность остаться вдвоём, чем они вдвойне и наслаждаются, получая отсрочку от посещений и посетителей».
В принципе, сибирская свадьба ничем не отличается от свадьбы московской или петербургской.
«Время нашего отъезда быстро приближается. До окончания Рождественских праздников наши друзья и слышать не хотели об этом. Весь город танцует на балах. Нет конца домашним спектаклям и концертам. В этом году, в честь нового начальника, веселились более обычного! Полковник Строльман занял место полковника Соколовского, которого пожаловали генеральским чином.
Горный начальник накануне нового года всегда даёт грандиозный бал для всего города, нынешнее собрание стало поистине блестящим. Все были счастливы и поздравляли друг друга с наступлением Нового года под радостный колокольный звон. Наступила долгожданная минута – и вот шампанское налито и вокруг всеобщее целование! Новый год – великий праздник в России, с весёлым, пёстрым хороводом гостей. В первый день леди сидят дома и принимают визиты, а потом посещают друг друга.
Леди приложили много усилий, чтобы произвести впечатление. Каждая надела новое нарядное платье для такого случая. В предпраздничные дни забавно наблюдать прибытие почты – не счесть полученных посылок, коробок и ящиков!»
«…наш блестящий праздник внезапно омрачил непредвиденный несчастный случай. Все свечи вдруг погасли и оставили нас почти в полной темноте! Я уже говорила Вам прежде, что свечи и прочие подобные товары покупают на ярмарке в Ирбите. Но для Строльманов оказался неожиданным такой большой расход свечей в этом году, им пришлось купить стеариновые свечи в Барнауле. Право, свечи вполне прилично горели почти до половины, но далее гореть не хотели! Слуга принялся зажигать их, но безуспешно. Тогда он глубже исследовал вопрос и обнаружил, что в свечах нет фитилей!
«Перед последним балом я немного беспокоилась, не зная, чем убрать голову. …мы выращивали немного комнатных цветов, но я уже использовала последние – что прикажете делать? Я охотно пошла бы без них, но об этом не могло быть и речи. Отличная идея пришла в голову моего мужа. Я послала к мисс Аносов [Annossoff] за несколькими листьями плюща, и муж сделал для меня красивый венок с вкраплением красных ягод из сургуча на головках булавок. Венок и в самом деле выглядел очень мило».
Семёнов-Тян-Шанский, Пётр Петрович
«Хотя город Барнаул не отличался внешней красотой своих зданий, но зато внутри их всё было убрано с комфортом и роскошью, и всё казалось жизнерадостным. Общество, всё однородное, состояло из очень хорошо образованных и культурных горных и лесных офицеров и их семейств, сильно перероднившихся между собою, а также из семейств двух-трёх золотопромышленников, отчасти бывших в своё время также горными офицерами. Жили они весело и даже роскошно, но в их пирах не было той грубости, которой отличались оргии членов Главного управления Западной Сибири в Омске. Эстетические наклонности горных инженеров Алтайского горного округа проявлялись не только в убранстве их комнат и изящной одежде их дам, но и в их знакомстве как с научной, так и с художественной литературой и, наконец, в процветании барнаульского любительского театра, который имел даже своё собственное здание. Многие из горных инженеров, постоянно принимая участие в любительских спектаклях, выработали из себя тонких, образованных артистов, между которыми в моей памяти остались горный инженер Самойлов, брат знаменитого актера Самойлова, а в драматических ролях молодой горный инженер Давидович-Нащинский. В женских же ролях две из жён инженеров были также очень выдающимися артистками.
Одним словом, Барнаул был в то время, бесспорно, самым культурным уголком Сибири, и я прозвал его сибирскими Афинами…»
«Зима 1855--1857 годов, проведенная мной в гостеприимном Барнауле, не показалась мне скучной. Я нанял довольно уютную меблированную квартиру из нескольких комнат за 25 рублей в месяц. День проходил в разборке собранных мной богатых ботанических и геологических коллекций, в подробном осмотре и изучении предметов барнаульского музея, в пользовании тамошней библиотекой и в ознакомлении с заводскими работами; вечера же я проводил в гостеприимном, хорошо образованном и всегда приветливом барнаульском обществе. Зимний сезон был оживлён любительскими спектаклями в прекрасном здании барнаульского театра. Многие из членов барнаульского общества выдавались своими замечательными сценическими дарованиями. Совершенно первоклассным комиком был горный инженер Самойлов, старший брат знаменитого артиста, даже превосходивший своим природным сценическим талантом своего младшего брата и выделившийся ещё в то время, когда они оба воспитывались в горном корпусе. Вообще оживление и культурность этого прекрасного уголка. Сибири, прозванного мной "сибирскими Афинами", делали пребывание в нем в холодное зимнее время сибирских буранов особенно привлекательным».