Собрав все необходимое. Мама передала мне пакет:
– Ну вот тут персики, фрукты всякие. Хотя там миссис Джейн заботится о питании Питера, но ничего, и от тебя получить такой презент ему будет приятно. Пусть видит, что ты тоже переживаешь. Ох, доченька! - и проводит рукой по моему плечу. - Поскорее бы ты обрела голос. Сил нет смотреть, как ты мучаешься. Ты не расстраивайся зря. Это психологическое. Когда человек переживает потрясение. Представляю твои. И ещё хуже становится. Джеймс звонил. Разрывал просто телефон. Но думаю и тётин тоже. Вчера все были на нервах. Но, слава Богу, все обошлось. Для дяди ты героиня, и он премного вам с бабушкой благодарен.
Улыбаюсь. Эх, мама! Ответила бы я тебе, да только как хочу, то горло начинает сдавливать. Не время ещё. А когда оно наступит? Пишу ей вопрос про специалиста, который бы мне помог. Читает и вздыхает:
– Да, да, доченька. Папа уже вовсю ищет. Ему же важно, чтобы не с улицы, а профессионал! Только где такого найдёшь? Как показывает опыт, человек может сделать все сам. Зачем отдавать проблему в чужие руки? Чем этот врач в кавычках поможет? Выявит причину? Да знаем мы и без него! Прав Сильвестр, должно произойти что-то такое, чтобы голос у тебя прорезался. А если не должно? Все наступит само собой? Господи! Я ума не приложу! - хватается за голову мама и садится на стул.
На кухню входит дедушка, интересуется моими делами и, когда я положительно киваю головой, улыбается и смотрит на пакет:
– О! К Питеру идёшь? Бабушка сказала, что глаза уже открыл. Джейн звонила. Представляешь! Все-таки вернулась вчера в больницу и умоляла впустить! А муж снял для жены отдельную палату, и то на одну ночь, чтобы той было спокойно.
Поднимаю бровь, как бы спрашивая: «а что, сам не остался?». Но дедушка даже и не понял:
– Напиши. Я по мимике лица не умею читать. Что тебя удивляет?
Задаю тот же вопрос на салфетке.
– Конечно, остался. Они вдвоём парнишку навестили. Сейчас с ним Джейн. Ты иди. Она не кусается.
Смеюсь. Целую дедушку в щеку, потом маму. И покидаю дом, не забыв прихватить с собой пакет.
Когда дошла до больницы и зашла внутрь, то растерялась. Не знала же, какая палата. На моё счастье попался врач, который оперировал. Останавливаю, открываю рот и на секунду забываю, что не могу произнести и слова.
– А! Это Вы?
Пытаюсь уже руками объяснить и лезу в сумочку за телефоном, чтобы настрочить. Но меня, итак, понимают:
– Второй этаж, палата сорок. Что с Вами?
Показываю на горло.
– Все понятно. Была бы у меня такая возможность, я бы обязательно Вас вылечил. Незамедлительно! Увы, один только совет, который я даю больным: «позитивные эмоции». Ваш бойфренд как раз пришел в норму, и я надеюсь, что скорейшее его выздоровление повлияет на Ваше душевное состояние и связки. Видно, очень сильная любовь у Вас. Всего доброго!
Ну и сказал он, конечно: «Бойфренд», «сильная любовь»! А с другой стороны, это действительно, так кажется. Даже моей бабушке. Ой! Она - это отдельный разговор. Люди зря говорить не будут. Что видят, то и поют.
Дойдя до палаты, я остановилась. Опять мой музыкальный слух меня заставляет подслушать:
– Питер, прошу тебя, не плачь! Я же сказала, что простила! - отвечает миссис Джейн.
Питер умеет плакать? Вот так новость! Ни разу не видела. Но при маме можно. А на людях он силён духом.
– Я так испугался! Не хотел умирать! Думал, что это был мой последний день! - послышался его дрожащий голос.
– Все обошлось. Ванесса спасла тебя. А ее бабушка оплатила операцию. Мы перед ней в долгу! А ещё она обещала взять тебя на работу секьюрити. Говорит, что с твоими внешними данными это вполне возможно.
– Да. Ее вера в меня непоколебима. Обещаю, что как только к ней устроюсь, всё отдам до последнего цента!
– И папа тебе поможет.
– Нет, я сам!
Миссис Джейн смеется:
— Господи! Ты не представляешь, как я рада тому, что слышу твои протесты! Может, ты ещё что хочешь?
– Кушать. Только твою еду и фирменную яичницу Ванессы. Больше ничего, - решил по импонировать юноша. Ну, хоть успокоился немного.
«Фирменную яичницу». Скажешь тоже! Обычная!
Женщина снова хихикает:
– И капризы твои! Барские замашки! Как они для меня сейчас важны.
– Мам, ты не заболела?
– Что бы ты ещё понимал! Чувства матери особенно! Когда на данный момент каждое слово своего ребёнка или действие. Проявление кусочка его маленького характера - греет сердце!
– Порой мне сложно тебя понять. Правда!
– Питер, ты чуть не умер вчера. А у меня вся жизнь перед глазами пробежала. Думала, рядом с тобой лягу и отдам душу, лишь бы ты проснулся!
– Мам, перестань так шутить! Мне не смешно!
— А мне было какого? Чуть вновь не потерять своего ребёнка! Да такого взрослого! Питер, лучше скажи мне, как это произошло? Ну откуда у тебя могут быть проблемы с сердцем? Врач говорит, что только от неправильного образа жизни! Но ты же пил только по праздникам и на гулянках, и то редко. Из дома же не выходил. Тебя поганой метлой не выгонишь. Все, все. Забыли. Наоборот, мне было спокойно. Ждать всю ночь не надо. И трястись. Как ты там? Что? И ещё ты у меня не курил. Как такое может быть?
– Не знаю, мам. Порой удивляюсь тому, что здорового человека может тюкнуть не с того ни с сего. Сколько случаев было. Пальцев не хватит, чтобы пересчитать.
— А ты на других не смотри! А на себя!
Мне впервые довелось стать свидетелем, можно даже сказать, строгого разговора матери, если до этого случая видела искренние чувства и нежность. Но миссис Джейн пережила вчера такое потрясение, что она и рада бы взять себя в руки, сказать себе, что сын в порядке, но ее до сих пор переполняют эмоции и начинаются срывы. Ей бы отдохнуть. Мне кажется, женщина всю ночь не спала и ночевала не в своей палате, а в его, сидя на диване.
– А я тебе и говорю, что сам не ждёшь. А оно как дает о себе знать! - донёсся до меня голос Питера.
— Ты ничего от меня не скрываешь?
– Было бы что! Я перед тобой, как открытая книга.
Значит, то, что произошло в клубе у бабушки, осталось только между ними, и расстраивать миссис Джейн не входило в планы обоих? Здорово! Это я знаю. А вот Питер все-таки правильно поступил, выбрав молчание. Если бы он сейчас признался, то женщине стало бы очень плохо.
– Знаешь, я ещё хочу с тобой поговорить. По поводу внучки Ванессы.
И тут я прислушалась:
– Бороться за счастье - это, конечно, здорово. И фотографироваться, чтобы тебя заметили, тоже… Но…
– Стоп! Ты что, видела фотографии?
– Да. И они очень красивые, - серьезно отвечает матушка.
– Позор мне.
Я думаю, это был сарказм или шутка, но Питер явно считает, что там было все цивильно. Это только перед мамой надо показать себя с другой стороны.
— Почему сразу «позор»? Вовсе нет! Мой сын - красивый мальчик, и ему есть что показать! Только вот… Зря ты стараешься. Если чувства не взаимны, то и в лепёшку разбиваться не стоит. Я поддерживала тебя настолько, насколько могла. Ванесса - хорошая девочка, и я не отрицаю того, что и пара была бы подходящая. Но я не могу так. Она нравится мне, тебе, папе! Только вот у неё отношение в твою сторону, как к другу. Девушка не может принять тот факт, что вы повзрослели. Все думает, что по дружбе помогает, да и по-человечески забежала к тебе домой и…
– Осталась ночевать! Здорово, мам! Теперь оставь меня! - и тут же голос Питера поменялся: - Прости. Мамочка, не плачь! Я не хотел быть таким резким. Но ты сама завела эту тему. А я закончил.
– У тебя же ничего с ней не было? А то Ванесса нам голову оторвёт.
— Не оторвала же.
– Так было?
– Не было! Ещё вопросы есть?
— Прости. Я затронула личное.
– Я просто взбешён! Мало того, что ты смотрела фотографии, так ещё и в душу лезешь! Господи, мам, прости! Мам?
— Не вставай, не вставай. Все хорошо, — всхлипывает миссис Джейн и откашливается.
– Последнее время я не контролировал себя. Обещаю, что больше не буду так с тобой разговаривать. Тебе пришлось не сладко, я знаю. А тут я живой, здоровый, сразу нападаю. Мам, пожалуйста! Умоляю! Не могу смотреть на то, когда тебе плохо. Ненавижу себя за то, что стал причиной твоего состояния!
– Нет, нет, что ты? Я правда перегнула насчёт Ванессы. Но я хотела тебя предупредить. А вообще, смотри сам. Если в тебе ещё теплится маленькая надежда, я только рада, что ты не опускаешь руки.
– Прости меня, мам.
Играть в крысу надоело конкретно. А сделать вид, что ничего не слышала, вполне возможно. Хорошо, что никто не видел, как я прислонила ухо к двери и подслушивала.
Недолго думая, отбрасываю волосы назад и захожу, даря улыбку.
– Ванесса! Моя ты спасительница! - целует мою руку Питер, когда я подхожу, и кладет свою ладонь на мамину.
Для меня теперь тоже каждый его жест важен.
Миссис Джейн быстро смахивает слёзы, чтобы никто не увидел и говорит:
– Забыла сказать тебе. Ванесса потеряла голос.
— Как? - пытается привстать он и щурится от боли.
Мягко кладу на подушку и грожу пальцем, как бы говоря, чтобы не вздумал больше вставать. И миссис Джейн подробно все объяснила.
Я всего лишь опустила глаза, села рядом с Питером и почувствовала напряжение. Слава Богу матушка нарушила тишину:
– Ладно. Оставлю вас. Я к тебе завтра ещё приду. Пока, мой родной! - и наклоняется, целуя сына в макушку, чем и смущает его. Затем приобнимает и гладит со всей материнской нежностью по волосам.
- Мам, ну долгие проводы - лишние слёзы. Можешь остаться, если не хочешь уходить!
- Всё! Всё! Всё! Нет. Меня твой отец ждёт. Итак, распереживался за тебя и меня. Надо домой! Скажу ему, что ты в порядке. Господи! Ну позволь хоть ещё раз тебя заключить в объятья!
Питер вздыхает, кивает. Ради матери аккуратно приподнимается и смотрит на меня, отвечая на ее ласки. А почему бы и нет? Вчера эта женщина рыдала навзрыд. Сегодня счастлива видеть своего мальчика. Это он еще зелёный. Я, миссис Джейн, которая не собиралась выпускать своего драгоценного ребёнка из объятий, очень хорошо понимаю. Та только слегка всхлипывала и беспрерывно проводила рукой по его роскошной гриве:
- Мне так спокойно, мой котёночек. Спасибо!
- Мам, ну я же взрослый! И ещё мальчик. Что ты, в самом деле?
Вот ненормальный! Ему тут от всего сердца матушка говорит, а он! Ну, вырос ты и вырос. Все ровно в душе ещё дитё во взрослом обличье.
- А разве мальчики не хотят, чтобы к ним мягко обращались? - спрашивает с удивлением женщина.
- Могла бы наедине сказать. А тут снова при Ванессе…
Машу рукой, как бы давая понять, что все нормально. Пусть перестанет стесняться. Мама есть мама.
- Хорошо, хорошо, - сдаётся Питер. - Котёночек так котёночек, мамочка. Как хочешь, так и называй.
Миссис Джейн тихо смеётся, отстраняется, нежно убирая локоны сына назад, и чмокает в щеку. А потом меня:
- Ты тоже поскорее поправляйся.
На моем лице появляется искренняя улыбка, киваю и смотрю на юношу, который уже накрыл своей ладонью мою руку. Мама же ушла!
– А ты отличный собеседник, Ванесса. С тобой и поговорить, и помолчать можно.
Смотрю с возмущением, пока он не щипает за щеку:
– Ну хорошо. Прости. Даже не знаю, как тебя отблагодарить, но придумаю.
Мотаю головой и размахиваю руками на подобии: «Нет не нужно».
– Как это? Ты достойна лучших подарков, и я тебе это организую! Как только поправлюсь, обязательно тебя с собой заберу. На то же самое море с отелем люкс, как моя палата.
Опять пытаюсь возразить. Кажется, Питер либо читает мои мысли, либо меня понимает.
– Если ты так боишься меня, снимем тебе номер на одного. Будем встречаться только в холле или столовой, а потом гулять, глядя на море. Обещаю, все расходы возьму на себя! Нисколечко не потратишь!
Мечтатель! Сначала к бабушке устройся, а потом уже золотые горы обещай!
Я все ещё хмурилась.
– Конечно, я буду работать у миссис Ванессы! Что за вздор? Уж более престижного места я пока не нашёл!
Питер удивлял меня все больше и больше. Может быть, меня выдаёт мимика? Скорее всего, я просто этого не замечаю. Дедушка и то не понял. А вот он… Дар случайно не открылся?
На мой мысленный вопрос Питер не дал ответа, а только поднял голову, как бы спрашивая: «чего?».
— Вижу, засмущалась, покраснела. Поговорил бы с тобой, почему ты так дико себя ведёшь и считаешь, что не достойна счастья и любви. Да только не время пока ещё. С другой стороны, мы обсуждали этот вопрос, но ты не хотя на него отвечала. Не буду глубоко копать. А лучше спрошу вот что… Ты говорила, что нашла своего отца, который стал наркоманом. И как прошла встреча?
Я постаралась более подробно напечатать текст, но получилось целое сочинение. Питер читал долго, даже я бы сказала: терпимо, украдкой на меня поглядывая. А потом вздохнул и отдал со словами:
— Брендон - твой настоящий отец. Маме действительно незачем знать о встрече. Забудь его. Это уже не человек. Хотя на его месте мог быть я, если бы твоя бабушка жестко мне желудок не прочистила.
Поднимаю бровь.
– Я уверен на сто процентов, что она успела тебе все рассказать. Ведь твердила, что от одного раза у меня могут возникнуть проблемы со здоровьем. И сказала тебе причину, почему меня забрали по скорой. И видишь, твоя мудрая бабуля оказалась права.
Пытаюсь сказать: «нет» и сжимаю горло. Питер замечает это и хлопает по руке:
— Отрицай, сколько хочешь. Но иногда миссис Ванесса говорит толковые вещи.
«Ты не наркоман», - пишу я и передаю ему телефон я.
– Говорю, что мог бы им стать! Ладно. Поднимали тему о твоём отце. Закончили на мне. На секунду в рассуждения кинулся. Не обращай внимания. Кстати, а что ты там принесла в пакете? Неужели свою яичницу?
Это заставило меня засмеяться. Пришлось раскрыть и выложить фрукты на стол, которые очень сильно расстроили юношу. Конечно! Ожидал одно, получил другое. Но он быстро исправился. Как обычно, шутки отпускает. Мне бы его позитив. Дав мне персик, попросил съесть, чтобы не голодала, но поблагодарил, несмотря на то, что отец приволок еще пакет.
— Мой лекарь сказал, что теперь время от времени мне нужно посещать кардиолога. Знал бы в клубе, что меня ждёт в дальнейшем, никогда бы не попробовал наркотики. Надеюсь, потом кардиолог будет раз в год, и то на медицинской комиссии. Я ещё задержусь в Нью-Йорке. Мне выпишут направление. Но, а пока ещё поддержат, чтобы снять швы.
Да, я заметила корсет под футболкой. Зато могу сказать, что если бы довелось увидеть его вновь полуголым, как на фотосессии, то, скорее всего, сдерживала бы себя или бы быстро поздоровалась, оставив фрукты, и сбежала. Господи! И почему, когда я вспоминаю съемки, мне жарко, а считаю все ровно нас друзьями?
Поцелуи не в счёт. Это была его прихоть! Не моя! А так мне было интересно, как это бывает. В дальнейшем будущем пригодится, чтобы не растеряться, если вступлю в отношения. И, конечно же, не делать шокирующее лицо, когда мне подарят цветы.
Питер помог мне ощутить некоторые моменты счастья и показал, что такое настоящее ухаживание за женщиной. За этот опыт я ему благодарна.
А так мне, как ребёнку все интересно. Какой бы сильной и взрослой я не казалась, но в душе чувствую тоже в некоторой степени себя незащищенной. Все-таки мы с сестрой не выросли ещё, и все для нас впервые. Только у каждой разное мировосприятие. Мы обе чему-то учимся.
— Ты не представляешь! Доктор выписал мне столько лекарств, упражнений! Диет! Я просто в шоке! Уже буду не тот брутальный Питер, а дрыщ! И ещё с порезом на сердце! Пусть и говорят, что шрамы - украшение для мужчин, а в моем случае начнутся шутки про не взаимную любовь!
Улыбаюсь. Крепко сжимаю его руку и глажу. А потом смотрю на дверь.
– Хочешь уйти? Думаешь, что надолго оставаться нельзя, потому что время? О, поверь! Я с ума сойду в одиночестве! Наверное, в этом мы с мамой похожи. Она не любит оставаться одна. Ей важно, чтобы кто-то был дома или же, если никого нет, выходит на улицу и прогуливается. Это очень странно для женщины-рыбы, которые, по сути, любят одиночество. Кстати, я недавно узнал, она была когда-то замужем. Причём случайно! Мы встретились с ним на улице. Я, мама, он. И знаешь, этот человек с ней заговорил так, будто у них не было развода, а в какой-то дружелюбной форме. Мол, давно тебя не видел, ты так изменилась! А это твой сын? Ты вылечилась? Я рад. Честно, у меня руки чесались накостылять ему за последний вопрос. Добавил он ещё, что мы сильно похожи. В душе мама всегда думала, что когда я чуть подрасту, то буду в один в один с крёстным. Только из общего с ним цвет волос. Мама спокойно отвечала мужчине, что все хорошо, через три года вышла замуж, а меня родила слишком поздно. Однако я не считаю возраст ближе к сорока поздним. Если честно, немного приревновал ее к этому бестактному человеку, который все продолжал допытывать. И последнее, что он сказал, мол, у тебя очень красивый сын получился. А то я не в курсе! Спасибо, что напомнил! Самое ужасное в этой ситуации то, что я молчал все это время и слушал. Если бы открыл рот, то, наверное бы наговорил таких слов, что маме было бы стыдно. А потом, когда он сказал последнюю фразу: «Джейн, если бы ты себе не навыдумывала, что мужчине не нужна больная жена, то я бы задумался и не предложил развод! Ты же сама подталкивала к этому! Вот я и согласился! Если бы я знал, что все ещё есть надежда, то мы бы ещё с тобой попотели! Вижу, что твои гены сильнее! У нас бы тоже такой мальчик получился». Он тогда вовремя развернулся, быстро попрощался и ушёл. Конечно! Мать ничего не скажет, потому что наверняка в браке была молчаливой и, по всей видимости, плаксой. Рассчитывала же на полноценную семью, а мечты рухнули в одночасье. Думал дядька, что она опять намочит подушку слезами. Или будет жалеть, что потеряла такого красавца, с которого ни дать ни взять. И был уверен ещё во мне, что воспитание не позволит нахамить ему и нагрубить. Но он ошибся! Я уже был готов догнать и накинуться на него, но мать придержала. И тут я увидел перед собой не мужчину, а обиженного мальчика, который так и не прозрел. Мама постаралась рассказать мне все до мельчайших подробностей и сказала, что, кажется, бывший супруг после встречи с нами теперь точно винит её. Спровоцировала же на развод. Она потом закрылась в комнате на щеколду и плакала. Только всхлипы и слышал. Зайти не мог. Знал иногда, что в некоторых моментах, когда маме плохо, запирается. Не хочет, чтобы кто-то видел ее слёзы. А я что? Бесчувственный? Не смог бы пожалеть? Но, видимо, прошлое навеяло, и впутывать не хотела. Я так понял, что у мужчины своей жизни не сложилось, вот и плюётся ядом. Да уж. Был бы он моим отцом, я бы боролся с тем, чтобы никогда не вырасти таким, как он. Могу сказать так. Все познаётся в сравнении. Мой папа хоть и юморист, но хороший человек. А дальше… Ты не поверишь, но я нашёл его! Было желание огреть, только разница в возрасте уж слишком большая. Ему перевалило где-то около шестидесяти. Поэтому замахнуться на старшего рука не поднялась. Только я на секунду об этом забыл и сказал, что моя мать поступила правильно, бросив такое дерьмо. Вот тогда и сердце дало о себе знать. Перенервничал. Он не стал звонить в полицию и не ответил оскорблением на оскорбление. Удивительно. Вероятнее всего, все ещё испытывал к моей матери какие-то чувства и своим умом понимал, что я для неё долгожданный ребёнок. И если он сделает хоть одно движение, то спокойно спать не будет. По мне, он испугался последствий. Особенно сесть предложил, когда мне сделалось плохо. Я только зло на него посмотрел, выругался и ушёл. Сто процентов, он хотел набрать копов. Только мои слова до него четко дошли, и планы наябедничать на меня были отменены. Потом, когда я вернулся домой, начал собирать вещи, и все ещё пребывая в гневе, послал родную мать. До сих пор стыдно. Я хотел покинуть этот город навсегда. Что мной двигало, уже не помню. Разве что поступок, который я совершил. Никогда не сознаюсь ей во случившемся. А если ещё и он найдёт ее номер и позвонит… Вряд ли. Не будет он приплетать ее к мужским передрягам. Пусть мама считает, что я извинился за своё поведение. А не от того, что был в тревогах. Ванесса, не вздумай рассказывать! Ты единственная, кто выслушал! Я не смог носить это в себе. И перед тобой мне нестрашно раскрыться! Только знай одно: за мать и за любую девушку, которой нанесли увечья или оскорбили, я готов порвать в клочья. За твою сестру, что случилось, мог и подавно прибить. Пусть насильник радуется, что быстро оказался в тюрьме! Неровен час, я бы нашёл его и кастрировал. И неважно, если окажусь у шерифа на ковре, я буду все ровно считать себя правым.
Питер говорил так твёрдо и уверено, что у меня сжались ладони в кулаки, а больше всего появился какой-то страх. Но я не стала показывать и написала на найденной на столе салфетке:
«Я никогда ещё в своей жизни не встречала сильных и настоящих мужчин, как ты! Спасибо, что поделился. Все, что ты делаешь, происходит не просто так. На данный момент ты считал, что набить морду маминому бывшему мужу будет правильным решением. Только тебе от этого легче не сделалось. Если тебя все ещё гложет, расскажи ей. Конечно, не хочешь расстраивать. Пусть знает, как ты за неё переживал. В этом ничего плохого нет. Но тебе виднее. Мне пора уходить. Я обязательно к тебе ещё вернусь», - и кладу ему на грудь, перевернув.
На свой страх и риск, потому что мне вновь захотелось попробовать, беру его лицо в ладони, быстро целую в губы и сбегаю. Чувствовала, как он хотел схватить меня, да поймал только воздух.
Я все ещё боюсь…
Продолжение: http://proza.ru/2024/04/01/52