АНДРЕЙ ШМЕЛЬ - http://proza.ru/avtor/brem67 - ПЕРВОЕ МЕСТО В 142-М КОНКУРСЕ ПРОЗЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Дачный сезон давно завершился. Министр финансов обретшей независимость Молдовы г-н Павлов сидел, удобно откинувшись в кресле, и сосредоточенно смотрел в окно. Наполовину облетевший клен приоткрыл прозрачные осенние дали; излучину реки, тронутую желтизной рощицу на холме, петляющую среди оврагов и лощин желтую грунтовую дорогу. Далеко, за несколько километров отсюда, на ней появилась какая-то точка, постепенно увеличивающаяся в размерах. Погруженный в свои раздумья, г-н Павлов продолжал следить за ней машинально. Это был его первый полноценный выходной день после непродолжительной, но достаточно неприятной болезни. Г-н министр невольно поежился, вспомнив, как его внезапно прихватил аппендицит. Это случилось здесь же, на даче, несколько недель назад. К счастью, все обошлось благополучно, хотя эти провинциальные клиники... В общем, и аппаратуре, и персоналу, конечно, далеко до столичных. Павлов слегка изменил положение тела: да, внизу живота, справа, ощущается какая-то неловкость.И вот, в очередной раз преодолев сопротивление супруги (она никак не может понять, что его привлекает в этих обезлюдевших до следующего сезона местах), он снова здесь, на даче. Министр безмятежно улыбнулся: целый день в тишине, покое, умиротворенности. А дела... Всех дел все равно не переделаешь!С ленивым любопытством продолжал он следить за велосипедистом (точка на дороге оказалась именно им), упорно преодолевающим очередной подъем. При этом велосипедист забавно, словно утка, переваливался с боку на бок, изо всех сил налегая на педали. Павлов невольно нахмурился, когда понял, что человек, вместо того чтобы катить мимо его дачи, свернул на гаревую дорожку, ведущую к воротам. Министр спустился на нижний этаж, в холл, и замер, прислушиваясь. В нем боролись сложные, противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось послать незваногогостя к черту (по опыту г-н Павлов знал, что это, скорее всего, очередной чудак из местных с какой-нибудь нелепой, невыполнимой просьбой или дурацким предложением), с другой — следовало поддерживать имидж министра-демократа, не чурающегося простых людей.
Залился мелодичной трелью звонок. Павлов досадливо передернул плечами и пошел открывать.Лицо мужчины, стоящего на пороге, показалось министру знакомым.
— Господин Иванов? — неуверенно осведомился он, припоминая, что так, кажется, звали хирурга из местной больницы, сделавшего ему операцию
Посетитель сдержанно кивнул. Несколько мгновений Павлов с любопытством разглядывал его. Неопределенного цвета дождевик с капюшоном, наполовину скрывающим лицо, придавал доктору сходство с монахом ордена иезуитов. Поднимаясь впереди гостя по слегка поскрипывающим деревянным ступеням на второй этаж, Павлов думал о том, что, скорее всего, этот сдержанный, молчаливый эскулап, воспользовавшись тем, что прооперировал самого министра финансов, попросит о каких-нибудь льготах или кредитах для вверенной ему больницы, но, вспомнив, с каким достоинством его неожиданный посетитель скинул с себя в прихожей дождевик и с каким независимым видом, стоя у зеркала, причесал свои ежиком стриженные пепельно-серые волосы, Павлов вдруг подумал, что на типичного просителя хирург мало похож.
Министр расположился в том же самом кресле, из которого только что любовался пейзажем, только развернулся к окну спиной. Посетитель поместился точно в таком же кресле напротив. Повисла пауза. Павлов уже начал было раздражаться, когда гость спокойно поинтересовался:
— Как себя чувствуете, господин министр?
— Превосходно-превосходно! — с наигранным оптимизмом отозвал-ся Павлов. — Вы справились отлично. Это подтвердили и ваши столичные коллеги, — приврал он, зорко наблюдая за реакцией собеседника. К сожалению, тот слабо прореагировал на лесть.
— Пациентов после операции положено навещать, — продолжал доктор. — Как видите, приходится делать это на велосипеде.
Министр финансов тяжело вздохнул:
— Это всеобщая проблема. Мы не можем выделить особые ресурсы какой-то одной больнице.
— Тем более что это не изменило бы общего положения, — согласился визитер.
Павлов еще раз тяжко вздохнул. Похоже, перед ним один из самых неприятных типов посетителей: такие обожают рассуждать на отвлеченные темы, строят из себя великих гуманистов, взывают к милосердию и, что совсем уж отвратительно, с умным видом советуют как правильно распределять в государстве ресурсы.
— Поверьте, господин Иванов, — министр снисходительно улыбнулся, — мы сейчас как раз работаем над тем, как изыскать дополнительные резервы и несколько улучшить ситуацию в...
— Да бросьте вы молоть языком! — резко перебил его доктор.
Министр вскинул на собеседника удивленные глаза:
— Да что вы себе позво...
— Помолчите! — Иванов встал и решительно прошелся по комнате. — Начнем с того, что никакого аппендицита у вас не было, — заявил он. — Тошнота, рвота, боли — в общем, все, что мы называем “острым животом”, было вызвано искусственно.
Министр ощутил неприятную дрожь под ложечкой.
— Кем? С какой целью? — выдохнул он.
— Лишь последний вопрос имеет смысл, — ответил Иванов. — Но я отвечу и на первый. Помните, в то утро вы, как обычно, пили чай на веранде? Две миловидные девушки подошли к воротам и заявили, что собирают пожертвования. Вам было скучно, вы пригласили их войти. Пока вы выходили в соседнюю комнату за деньгами, в ваш чай было подсыпано нечто... Кстати, эти две девушки — высококвалифицированные медицинские сестры из моего операционного блока. Теперь они по контракту трудятся гувернантками где-то в Германии. По сути, наша система здравоохранения вытолкнула их за рубеж.Остальное было делом техники. В панике вы обратились в неотложную помощь, где в этот день дежурил я. Был поставлен диагноз: острый аппендицит. Я привез вас в свою больницу и вырезал абсолютно безвредный отросток слепой кишки.
— Но зачем?! — воскликнул министр.
Иванов круто развернулся и посмотрел на собеседника исподлобья:
— Затем, чтобы в ходе оперативного вмешательства вшить вам в брюшную полость миниатюрную пластиковую бомбу.
-—Да вы... — начал министр, приподнимаясь из кресла. — Я вам не верю!
Иванов сухо усмехнулся половиной рта:
— Естественная реакция!
Он полез во внутренний карман пиджака и достал большой конверт из черной бумаги.
— Вот, полюбуйтесь. Здесь два снимка. Один сделан до, а второй —сразу после операции.
— Но я в этом ничего не смыслю! — воскликнул министр, однако взял дрожащими пальцами рентгеновские снимки и поднес их к окну.
Сзади неслышно подошел Иванов.
— Вот, — ткнул он пальцем в правый снимок. Среди причудливых полупрозрачных разводов Павлов увидел темный, непроницаемый предмет наподобие миниатюрного школьного пенала.
— Ее можно прощупать, — пояснил Иванов. — Но не советую этого делать, — усмехнулся он. — Все хирурги мира не соберут то, что от вас останется. Должен добавить, — продолжал он, внимательно глядя в глаза министру, — что извлечь мину без меня практически невозможно. Она относится к разряду так называемых мин-недотрог. Импорт, пятое поколение, знаете ли. Срабатывает и на определенный радиосигнал. Передающее устройство у одного... человека.
— Кто вы? Чьи интересы представляете? И кто спланировал эту акцию? — Министр старался говорить спокойно, но был бледен как полотно.
— Комбинация рассчитана одним гроссмейстером этих дел, — пояснил Иванов, — но совершенно для других целей. Я использовал только механизм. Что касается интересов... Представьте себе мое существование: бесперспективность, безденежье, пустота. Я не в состоянии содержать семью. В таком же положении сотни врачей, фельдшеров и медсестер. Мало того! Одно за другим закрываются жизненно важные отделения в больницах. А это заведомо обрекает некоторых моих больных на мед- ленную, мучительную смерть. Заведомо — вы понимаете это?! Мне говорят: у государства нет на это денег. А я не верю! — вдруг закричал хирург. — Не могу! Не имею права верить!!
Он в бешенстве топнул ногой.
— Вы там, наверху, погрязли в финансовых махинациях и коррупции.
Ваши детки разъезжают по заграницам и получают образование в разных там Оксфордах, а у меня в больнице не хватает перевязочных материалов для пациентов. Так вот, -— продолжал Иванов, немного успокаиваясь. — Теперь вы в одной лодке с моими... нашими, — поправился он, — пациентами. Хотите жить — сделайте что-нибудь, нет... — Он выразительно шевельнул пальцем.
— А если я не смогу? — дрожащим голосом спросил министр.
— Но вот я-то в отличие от вас смогу! — зловеще заверил доктор и сунул руку в карман пиджака. — Разрешите откланяться. И помните, что я буду очень внимательно читать в прессе отчеты о ближайших заседаниях кабинета министров.
Павлов даже не нашел в себе сил, чтобы приподняться из кресла. Через некоторое время он увидел, как человек в надвинутом почти на глаза капюшоне медленно взбирается в гору на своем велосипеде. Теперь его усилия г-ну Павлов не показались смешными.
Так, ближайшее заседание в следующий четверг, — лихорадочно
думал он. — Труднее всего убедить премьер-министра с его амбициозной программой выращивания идеальных чиновников. Как всегда, будет возражать и министр обороны... Но три или четыре человека меня обязательно поддержат. Министр соцобеспечения болен, но я вытащу его из постели. С другими следует переговорить до заседания...
В четверг ему предстоял трудный бой — бой за собственную жизнь
На 142-ой Конкурс прозы для начинающих http://proza.ru/2024/02/02/359 Международного Фонда Великий Странник Молодым