НИКОЛАЙ ПРОХОРОВИЧ - http://proza.ru/avtor/nikolai1944 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В 142-М КОНКУРСЕ ПРОЗЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Сентябрь. Багряные краски тайги. Северные склоны сопок полыхают неярким пожаром увядающих лиственниц. Еще тепло днем, но уже хрустит под ногами ледок стоячей воды в болотцах, появились забереги на отмелях таежных сучьев по утрам. Хорошо сидеть в эту пору на обогреваемом солнце склоне сопки, приятно ощущать теплые, ласковые уже не жаркие лучи, спиной же
ощущая осеннюю свежесть.
Далекие вершины сопок уже не манили, как прежде, не так бередило душу щемящее, непонятное чувство. Как прежде...
Короткий сентябрьский день угасал, ощутимее становилась прохлада едва уловимого дуновения ветерка. Длинные тени
деревьев. Пора идти. И вдруг далекий, тонкий и в то же время
могучий, страстный рев заставил вздрогнуть, собрать в комок
расслабленное тело. Теплое еще ложе старенькой двустволки, непроизвольно сжали пальцы правой руки, подтянули ближе. Конец сентября, пора гона изюбрей. Могучее, но кроткое обычно животное в это время преображается. Дикий звериный зов пола
забывает забывать страх. Обуреваемой страстью и ревностью он
с бешенством бросается на такой же страстный призыв соперника. Даже молодой, впервые осмелившийся подать голос, смело
идет в бой с более опытным рогачем, имеющим на своем веку уже
не одну кровавую и яростную схватку за право продолжить род,
за любовь.
Дикий, яростный рев раздался неожиданно близко, и в то же
время снизу, из густого ельника, разросшегося по берегам ручья,
вынесся ответный рев. По мощи, по более низкому тону можно
было догадаться о возрасте и силе его обладателя. С сильно забившимся сердцем, сжимая ружье слегка дрожащими руками,
я, стараясь не треснуть случайным сучком, шагнул за мощный
ствол сосны и прижался к ней. Не было мысли, чтобы проверить ружье, я ждал чего-то необычного, знал, что что-то произойдет.
Треск справа от ельника заставил резко повернуть голову. На
опушке его, утопая наполовину в разросшемся ельнике, стоял могучий рогач. Весь его вид говорил о готовности к бою. Сверху из
распадка, поросшего редким сосняком метрах в ста от меня, медленно вышел второй изюбр. Сколько раз я мечтал увидеть этих
могучих, рогатых красавцев в период гона, их яростные, бескомпромиссные схватки. Много услышано от бывалых охотников,
еще больше прочитано рассказов об их жизни, смертоностных
схватках. И вот они передо мной...
Мощные, острые, как пики, рога, еще весной покрытые мягкой, бархатистой кожей, хранящие таинственное, животворное
вещество, теперь с неимоверной силой ударялись друг о друга,
разрывали шкуру соперника. стараясь нанести смертельный удар.
Бешеное напряжение мышц, сухой треск, раздираемых острыми
копытами корней, глухой рев, кровавая пена у рта и...жалобный
стон побежденного.
Зрелище это потрясло, потрясла максимальная самоотдача в
бою, страсть, с которой они добивались победы. Победы, чтобы
жить полной жизнью, чтобы продолжить себя в себе подобных.
Все это я увидел позже, уже в зрелые годы. Ружье у меня появилось где-то лет в тринадцать-четырнадцать. Это были незабываемые дни. В то время я уже забирался довольно далеко в лес,
чувствуя спокойную, холодную уверенность висящего на плече ружья, смело мерял таежные километры. Первые охотничьи
успехи-серые краснобровые петушки и рябушки, стремительные
белочки.
Но не это больше всего тянуло меня в лес. Постепенно
как-то само собой охотничий азарт отходил на второй план, хотя
приятно было, сохраняя солидность, выкладывать дома немудрящие охотничьи трофеи, чувствуя на себе ласковый взгляд матери. Знакомые места уже не удовлетворяли, тянули к себе далекие вершины сопок. Призывные посвисты рябчиков, брачное трепыхание крыльев, далекий, призывно-страстный рев изюбрей - все
это волновало, непонятно будоражило кровь, заставляло стучать сердце. Все чаще тянуло на вершины сопок. Сев на поваленный
ствол дерева, я мог часами бездумно глядеть на исчезающие за
горизонтом сопки, чувствуя непонятную, щемящую грусть. Спохватившись быстро, спускался вниз, посвистывая в манок медленно шел, ожидая ответного посвиста, но следующий склон вновь властно притягивал к себе. Снова час, второй непонятной
грусти, ожидания...
Девчонки. Уже девушки. Веселые болтушки, скромные, гордые
и вредные, красавицы и незаметные. Они волновали. Да. Что- то
с ними случилось, они как-то незаметно изменились. Все в них
было то же, и в то же время...походка, выражение лица. Веселый,
но временами неприступный взгляд. Уже не подымалась рука по
приятельски хлопнуть по плечу, озорно подтолкнуть, побеситься.
Забывшись вновь, бесились вместе. Мимолетное, нечаянное касание уже развившейся твердой, девчоночьей груди обжигало огнем, заставляло бешено бежать сердце. Остановившись, девчонки недоуменно смотрели, догадавшись, одни оскорбленно смотрели,другие покраснев, отходили. Это отрезвляло моментально.
Первая любовь. Миловидное лицо, независимая походка, высокая, рано развитая грудь. Сколько ночей недоспано, сколько страданий, надежд, отчаяний, непередаваемое мгновение первого поцелуя. Темная улица, две слившиеся фигуры у калитки. Привычно. Но чья калитка?!..Ольга! Моя Ольга! Нежное, чистое лицо
запрокинуто, отдано чужим губам, высокая грудь смята сильными, мужскими обьятиями. Опрокинулось небо. Померкли звезды.
Я вновь на далекой сопке. Глаза привычно смотрят вдаль, но
уже ничего не видят, на душе тяжелая мужская тоска.
Да, все это было. Было и прошло. Как быстро заживают раны
на здоровом, молодом теле. Были другие встречи, встречи- расставания, одуряющая близость. Все это проходило. Одни забывались сразу, другие позже. Но, как и прежде, сопки манили меня к
себе. Вновь часы щемящей грусти, ожидания. Чего? Кого?
Пролетели армейские годы. Я женат. Я нашел ее? Да! Первые незабываемые дни, желанные, дурманные ночи, заботы о жене,
дочурке. Но вновь я хожу по тайге, и вновь меня тянут сопки,
и вновь я гляжу вдаль. Та же щемящая грусть. В сердце кралась
тревога. Чего же я жду? У меня любимая дочь, жена. В заботах,
в работе грусть забывалась, приходило успокоение. Но наступала осень. Зеленое буйство тайги затихало, загорались неярким
пожаром склоны сопок. Бродя по просветленному лесу, вновь и
вновь я ощущал, как просыпается знакомое чувство тревоги.
Осень...
Мне далеко за тридцать. Нет, нет, да сверкнет на висках серебро. Зрелость мужчины. Уже занято известное общественное положение, у меня есть все материальные блага, растет чудная дочь.
Я чуть-чуть пополнел. По-прежнему тянет в лес, но реже и реже
выпадают свободные дни. Привычно шагаю по тропам, все также
сижу на сопках, но нет уже той щемящей тревоги. Дышится легко
и свободно. Печальный багрянец тайги не бередит душу, чистый
лесной воздух проветривает легкие, бодрит. Я уже ничего не жду?
Пришло успокоение? Да!
Жестока судьба. Блеск огромных, прекрасных серых глаз взорвал мир. Мне вновь восемнадцать. Вновь те же мечты, терзанье и
боль, бессонные ночи.
Редкие встречи. Стройные, полные ноги, чудные, прекрасные
глаза летели мне навстречу. Я утопал в омутах серых глаз. Касание
нежных рук, плеч, неповторимый запах волос приводил в трепет.
Я нашел тебя, синяя птица! Тебя я ждал всю жизнь? Может, это
забытое юное влечение, которое также пройдет и забудется? Нет,
это ты. Тебя я видел за горизонтом сопок. Это ты растворялась в
золоте тайги. Все пришло мгновенно, как взрыв. Мы нашли друг
друга, мы безмерно счастливы. В мире нет никого, мы сливались
в одно целое, мы один организм, близость было волшебством.
Чужой город. Ты стал мне родным. Твои улицы, где мы ходили, смиряя шаг, чтобы они не кончались. Ее теплая ладонь в моей
руке. Иногда я будто случайно отставал и шел позади, замирая
от непередаваемого чувства, любуясь ее сильными ногами, носимо прекрасной фигурой. Она понимала это, останавливалась
и со смущенной улыбкой ожидала меня, смотря своими серыми
глазами в мои, обалдевшие от восхищения.
Та нежеланная автобусная остановка, где она, незаметно оглядевщись, показывала мне мгновенные шаловливые позы, делавшие ее еще прекраснее. А я смотрел и смотрел на нее, глупо улыбаясь и не находя слов. Подходил автобус и увозил мое чудо и вместе с ним мое сердце.
Твоя набережная и та скамейка где, обнявшись и замерев, мы
могли сидеть часами.
Твой парк, где мы прощались. Я целовал и целовал ее глаза, ее
губы, ужасаясь от одной мысли-вот через три, через два, через час
меня уже не будет с ней.
Судьба благосклонна. Она помогла нам найти друг друга. Она
подарила нам великое чувство, которое дарит немногим.
Жестока судьба. Она помогла нам найти друг друга, предварительно наложив на нас безмерную тяжесть обязанностей перед
детьми, супругами, обществом.
Иронические, недоуменные, понимающие взгляды коллег,
возмущенные глаза родных. Огромные, налитые горькой влагой,
глаза дочери. И вот уже нет ничего. Сломан привычный уклад,
нет семьи, нет любимой дочери, оставлена работа. Отдано все,
что было, ради тебя, твоих огромных, серых глаз, разрывающих сердце.
Все! Где же ты, синяя птица? Отзовись! Где же твой гордый
лик, чудные, прекрасные глаза, летящие навстречу? Ты сдалась на
милость победителей? Может, ты оказалась серой куропаткой,
испугавшейся надвигающейся грозы? Нет, я помню твой гордый
лик. Это была ты! Синяя птица счастья!
Сентябрь... Багряные краски тайги. Далекие склоны сопок горят неярким пожаром отцветающих лиственниц. Осень...
Призывно — страстный, тоскующий рев раздался издалека.
Ревут изюбри...
Почему так щемит сердце?..
На 142-ой Конкурс прозы для начинающих http://proza.ru/2024/02/02/359 Международного Фонда Великий Странник Молодым